Поучения самому себе. Свободные трёхстишия

Мы обманываемся об слова,

и если больно – обижаемся,

как малыш на стукнувшую его стенку.

Пере-живания…

То ли перешагиваем через пережитое,

то ли живём дольше самих себя.

Мы не знаем о другом почти ничего,

почти ничего такого, что знаем о себе.

Зато знаем многое, чего о себе не знаем.

Отчуждённость.

Мы её одолеваем и преодолеваем.

Её, помогающую стоять и выстаивать.

Некогда спешить,

так много нужно времени,

чтобы войти в вечность мгновения.

Кто раскроет твой тайный заговор,

если ты таишь его от самого себя,

самому себе не давая покоя?..

Не надо опаздывать к тем,

кто простит тебе любое опоздание.

А к остальным – уж как получится.

Повсюду Напоминания.

Но мы ходим, потупив взгляд.

Предпочитая жить привычно.

Не будь иных миров —

разве можно было бы жить

в этом вот мире!..

Часы отбивают каждую минуту.

Каждое мгновение.

Это гул вечности. Слышишь?

Чем же сбывается, сбивается судьба:

событиями – или, может быть,

неприметным временем между ними?..

Язвительность

была бы неплохим перчиком к разговорам,

если бы не язвы.

Прополка

Корни сорняков

изощрённо разнообразны.

Вся почва отравлена их жизнелюбием.

Успокоители сердец —

смерть и бессмертье,

сфинксы, глядящие в вечность.

Не хватайся!

Не хватайся за блестящее и надутое.

Не хватающегося не схватят.

Понимать легче, чем быть понятым.

Ах, маскарадная догадливость!

Маскарадная таинственность!

Мысли – делатели мостов.

Парящих мостов через любую даль.

Мостов с односторонним движением.

Таблица умножения

Отчаянно затверживаю

самое трудное и важное действие:

«семижды семьдесят семь».1

Скрипки напомнили,

что нет жизни без истины и любви,

без музыки изнутри и снаружи.

Путать и плутать —

священное право свободы,

так же как оглядеться и выбраться.

Великолепное одиночество!

Блистательная тоска!

Дары судьбы роскошны, как набор ланцетов.

Универсальное утешение

Ну-ну, успокойся.

Просто уж так получилось.

А будет ещё по-разному.

Все вопрошания гаснут среди

парящих снежинок,

в мириадах сверкающих ответов.

Руками, сердцем и головой

как не любить детей и дело —

воздушные лесенки изнутри наружу.

Иногда тело умнее ума.

И хорошо, если уму хватает зоркости

это заметить.

Когда-нибудь выяснится,

что сбитые с толку астрономы

смотрят вовсе не на то небо.

Столько всякого разного

в жизни, в которой нужно

так немного.

Вглядываясь в земной путь и в небесный,

не перепутать бы, не превратиться

в прохаживающегося вверх ногами.

Разжигаем свой костёр,

искру сигнала от вершины к вершине

по всей вселенной.

На что сетовать в этом мире?

Впридачу к поучению жизнь даёт понимание —

сколько унесёшь.

Главное не обознаться, узнавая.

Не принять гурию за гуру.

Думаешь, ведёт – нет, уводит…

Главные Дни, звёзды памяти.

То сжимаются до мгновения,

то полыхают в жизнь и вечность.

Приметить неприметное —

всё равно что вырастить

неведомый цветок из пустячного зёрнышка.

Ветер счастья и ветер несчастья

дуют в одну и ту же сторону.

Один – жаром, другой – холодом.

До того, как творение стало прекрасным,

сколько отлетело осколков

от Галатеи… от Пигмалиона…2

Знаю эту иглотерапию:

особой иглой в нужную точку…

Судьба это умеет.

Причинители боли и причинительницы

правят миром. А держат его —

починительницы и починители…

Господь сказал

Приходи ко Мне преисполненным

или опустошённым,

только не попусту.

Неймётся, неймётся…

А судьба терпеливо ждёт,

пока стихнет наше нетерпение.

Прокрусты

Ну да, мы готовы растягивать время

или обрубать его, как попало.

Вечность плачет над нашей жестокостью.3

У каждого из нас словно два сердца:

одно колотится внутри,

другое стучится наружу.

Начинать день…

Всю жизнь учит нас наше светило

этому искусству.

Как важно всё, что существует и происходит,

но как всё ничтожно и хаотично,

если забыть, как важно.

Пересчитать жизнь по годам,

годы по месяцам, дни по минутам…

А мгновения, эти зёрна вечности?..

«Слова – залог!

Дело – выкуп!»

Кричат болтливые бессеребренники.

Не забывать о смертном пределе.

Напоить обречённостью каждое мгновение

до выхода в неизвестное.

Радость работы – это тебе.

Плоды её – другим.

А желание работать – небу.

Чтобы тебе открывались сердца —

открой своё сердце,

ту же дверцу с другой стороны.

Свобода?.. нет, не повелевать природой,

не отдаться закону или случаю.

Кто дружен с небом – свободнее всех.

Творимое творит творца.

Мы обминаем материал, а он

обнимает нашу душу.

В тени не виден блеск предметов.

Тут бы к ним и присмотреться,

не щурясь на яркое.

Весь арсенал враждующих с нами

бледнеет перед оружием

наших друзей и любимых.

Не опыты приносят опытность.

Не опыты.

Опыт.

Всё нерозданное останется

тому, кто сумеет быть наследником.

Всё, кроме уходящей тропинки…

Вокруг безумного гения толпятся умы,

утверждающие и отрицающие,

знающие всё, кроме гениального безумия.

Страсти ведут нас к старости.

Ведут поторапливая.

А там ускользнут, поминай как звали.

Ты добр – и день твой добр.

А если иначе —

это просто усталость.

Живуча нежить.

Может пережить всё живое,

не зная бессмертия.

Не набирай воздуха сказать: «я – всё».

Всякий шар, надутый сверх меры,

ловит «всё» обрывками оболочки.

Свечи

Одни совсем обращаются в свет.

Другие наполовину.

А бывают и целиком на переплавку.

Нелегко, нелегко быть счастливым.

Самое жестокое ремесло

в мире, исковерканном взрывами горя.

Что нам спорить,

новогодние мы ёлки или рождественские,

нам, несрубленным, растущим на воле.

Весело, честно и с аппетитом

играть во все предложенные жизнью игры —

значит и без выигрыша не остаться в проигрыше.

Улыбка встречного

в толпе, идущей навстречу толпе, —

вот это да!..

Узнать слова, ведущие к свободе.

Понять слова, ведущие к свободе.

Забыть слова – и ты идёшь к свободе.

Все беды наши

начинаются с неумения любить.

А там поди этот клубок распутай…

Может быть, только боль и горе

спасут заражённого благополучием,

но спасёт ли благополучие несущих горе?..

Заглядывал в щёлки, подымался на цыпочки,

пока не услышал и не понял,

что чужое – не моего ума дело.

Чёрная магия вязания:

распустить одно, словно и не было,

и связать совершенно иное.

Пустыня покажется благоуханным садом,

когда вырвешься вдруг из лихих зарослей,

из саксаульных колючек.

Можно сказать и так: мы живём,

чтобы было кому поплакать

на наших похоронах.

Только ветер возвращается.

Нам на свои круги не пробиться

сквозь пелену перемен.

Увидать за лесом дерево,

нескладную осинку с зеленоватой корой.

А потом уже – лес за нею.

В Зоомузее

Пёстрое море жизни

засушено в стеклянных ящиках.

В поучение? Или, может быть, на память?