Инъекция

10 лет назад.

Я стоял перед отцом и с любопытством наблюдал за ним. Он должен дать мне подарок – по крайней мере, именно это он пообещал, когда пару минут назад удалился в комнату. Теперь он стоял и одну руку прятал за спину, в его глазах светились огоньки, а на губах играла улыбка.

Это редкость.

Папа редко улыбается, но может, дело в том, что сегодня мое седьмое день рождение? Через месяц я пойду в школу. В самую лучшую – так он обещал. Он частенько говорил, что в государственных шарагах все суют свои носы куда не надо, думая, будто бы личная жизнь школьников является частью их обязанностей, зато в частных лицеях все по-другому.

Не знаю, почему папа так был этим озабочен.

Мне нечего было скрывать и прятать, но может, он смотрел наперед. Я слышал, что крутые парни постарше обязательно обзаводятся девчонками, потому что это круто. Только я не знал, почему это круто.

Может, я и не знал, потому что они учились в частных лицеях, где никто не сует носы в чужие дела и потому никто так и не узнал, зачем крутым парням девчонки?

Если так, то это круто.

Наверное.

Наконец, рука отца за спиной дрогнула, будто бы ему было непосильно сложно удерживать ее на весу. Я с любопытством постарался заглянуть ему за спину, и папу порадовал мой интерес, однако он сделал шаг левее, так и не давая мне увидеть, что же там за подарок.

– На этот день рождение, Томми, я подарю тебе кое-что особенное.

Улыбка отца стала еще шире и я невольно улыбнулся в ответ, в нетерпении подпрыгивая на месте. Все мое тело тряслось от предвкушения.

Что же там?

Может, щенок которого я так долго просил вот уже на протяжении двух лет?

– Это будет кое-что очень важное – продолжил он – кое-что очень значимое, понимаешь меня?

Я кивнул, хоть и не понимал. Положительный ответ, вероятнее, мог приблизить меня скорее к подарку.

– Это здоровье. Я подарю тебе здоровье, сынок, и это самое дорогое, что я когда-либо мог тебе подарить..

Наконец, папа вытащил из-за спины шприц. Он был наполнен чем-то зеленым и я опасливо сделал шаг назад.

Я боялся уколов.

– Это мой подарок. Подойди ко мне.

Наши дни.

-1-

Я тащил свой дорогущий чемодан, полный дорогущего шмотья, чтобы закинуть его в дом, который не стоит и десятой части от него, где мне предстоит занять комнату, что не имеет и десятой части в себе от общей площади дома.

Пожалуй, этот чемодан и эти шмотки – последнее, что у меня осталось от прошлой жизни.

Ну, и еще кое-что.

В остальном меня сбагрили на шею бабушки, которую я видел третий раз в жизни. По логике, которой, очевидно, руководствовался отец, перед тем как написать завещание да склеить ласты в автокатастрофе, его брат – мой долбанный дядя Генри – должен был содержать меня вплоть до совершеннолетия. А именно оставшиеся пару месяцев.

И не просто содержать – а вести в порядке отцовские дела, дабы, когда я вступил в наследство, у меня было все окей. Но дядя Генри решил иначе и очень быстро всяческими окольными путями, переписью имущества на подставных людей и бла-бла-бла куда-то отписал все мое наследство, да так грамотно, что черт ногу сломит искать все удочки.

Якобы, бизнес, успешно работавший и лишь умножавший капитал последние пятнадцать лет – резко дал слабину, я банкрот, и все мое имущество теперь – лишь долги, взявшиеся не пойми откуда.

Ловко, ничего не скажешь.

А то, что он на какие-то деньги неожиданно купил себе пентхаус да клевую тачку, работая простым менеджером среднего звена – конечно же не имеет к этому никакого отношения. Он конечно же, выиграл лотерею или что там такое.

Дом отца продали, якобы за те самые долги, бумажное подтверждение которым я так и не увидел. Да и кто бы стал распинаться перед несовершеннолетним? За все это пока отвечал дядя Генри, как мой официальный опекун, и он заявил, что мол так и так все есть на самом деле, и все в порядке. Вернее, не в порядке, но это не имеет значения.

Таким вот образом за вшивых пару месяцев из наследника нефтяной компании я превратился в обычного Тома Дьюэда, чье состояние на текущий момент равнялось минус нулю, а чемодан, который мои худощавые руки с трудом тащили за собой – остался моим единственным недвижимым имуществом. Или движимым, раз я его сейчас волок?

Шутки за триста.

Собственно, дядюшке я быстро не сдался, едва он провернул все свои незамысловатые схемы, и потому теперь я прикатил к бабушке по его наказу. Он заявил, что здесь я могу жить до совершеннолетия, и потом, сколько мне вздумается. И так и быть, он, благородный дядя Генри, в знак памяти о моем отце, оплатит мне какой-нибудь недорогой колледж для дальнейшего обучения.

За деньги моего же отца – но об этом мы тактично молчим.

Недорогой колледж – как я признателен. Интересно, а куда пойдет через пару лет его бегемотоподобная дочурка? В Ель? В Гарвард? Или сразу Оксфорд? А быть может, ей и не надо будет учиться – за деньги моего папаши ей наконец откачают весь жир, подтянут лицо, чтобы глаза и нос находились там, где им и полагается, а не в области третьего подбородка, она удачно выйдет замуж и вообще никогда не будет работать.

Не знаю.

Я остановился перед домом бабушки. Глянул на часы на запястье – тоже еще один знак моей прежней жизни. Сдается мне, если так пойдет, то в скорости мне придется заложить их в ломбард, как ноутбук и еще что-нибудь, дабы самому оплатить себе нормальный, а не «какой-нибудь» колледж. А быть может, я заложу их еще раньше – просто, чтобы нормально прожить.

Большая стрелка верно подбирается к полудню.

Ага, значит у меня есть еще четверть часа, чтобы ознакомиться с домом, забраться в свою комнату, плотно закрыть дверь (надеюсь, там будут засовы) и остаться наедине с собой.

Четверть часа. Двадцать минут.

Не меньше.

Я поспешно дернул рукав кожаной куртки ниже, закрывая часы, и последним рывком перетащил чемодан через крыльцо, трижды стукнув в дверь.

-2-

Чандлер, Аризона.

К этому городишке, в котором нет и четверти от миллиона населения, мне довольно сложно привыкнуть после моего ЛА, в котором я провел всю свою жизнь. Постоянно кипит жизнь, кипит кровь и все такое прочее.

Если бы Чандлер мог что-то вскипятить – то только мои мозги.

Бабушка оказалась женщиной, да хвала господу, не болтливой. Если честно, вообще не представляю, о чем мы с ней вообще могли поговорить. Она меня видела дважды, я ее дважды – оба раза она приезжала к отцу в ЛА и оба раза уезжала со скандалом. Я никогда не мог понять причины их скандалов, но кажется, он никогда не занимал ей денег.

Видимо, Генри был любимым из сынков, раз по его просьбе меня здесь все-таки приняли. Однако, на то, что станут здесь терпеть и после совершеннолетия, когда его обязанности на счет моего опекунства закончатся – рассчитывать не стоило.

– Привет, Тед, твоя комната наверху – вот и все, что она мне сказала.

Я поставил чемодан после своих ног, чтобы отдышаться, и неохотно заметил, как бы формальности ради:

– Я Том, бабушка.

– Да-да, Тод, я так и сказала.. – и она уже скрылась на кухне.

Я глянул на часы.

Кажется, я более, чем уложусь вовремя.

Я потянул свой чемодан наверх, с трудом справившись с лесенками, как запахло чем-то жареным. Нет, серьезно, прям чем-то горелым.

Я остановился, втянул воздух сильнее – может показалось?

Нет, не показалось.

– Бабушка – я крикнул вниз, так как преодолел уже большую часть лестничного проема – кажется, у тебя что-то горит?

– Да-да, твои панкейки почти готовы.

Отлично.

Спасибо, бабушка, что пыталась меня накормить, но пожалуй без горелых подошв я как-нибудь переживу. Поем в ближайшем кафе. И кажется, закладывать вещи мне придется гораздо раньше, чем я мог предположить.

Я забрался в комнату и закрыл дверь.

Засова не было, но и что-то, отдаленно напоминающее щеколду, меня вполне устраивало. Я клацнул ее вправо и дернул дверь на себя, на всякий случай. Не поддалась, отлично.

Кто знает – в таком доме она запросто могла вылететь из пазов и дверь бы открылась. Может, она уже отлетала, да ее клеем обратно присобачили, чтобы на мастера не тратиться?

В моей школе всегда ходила пресловутая поговорка «голень на выдумки хитра». Ею постоянно доставалось девчонке, что каким-то образом умудрилась оказаться в нашем частной лицее, но постоянно ходила в каких-то рубашках с подвёрнутыми рукавами, или штанами, что каким-то образом удлинялись с помощью подкладок по мере ее роста.

Каким макаром такое семейство могло себе позволить солидную годовую сумму на наше заведение – я до сих пор не знаю, но хорошо усвоил тот факт, что «голень» и правда хитра на выдумки.

Удостоверившись, что бабушка при всем желании не сможет неожиданно зайти ко мне в комнату, я расстегнул чемодан. Первая его половина и правда была занята шмотками, которые я тут же небрежно вышвырнул на пол.

Глянул на часы – у меня осталось три минуты.

В самом низу, на дне, как раз и лежало то, что так тяжелило чемодан. Большой металлический кейс с кодовым замком, о котором знали лишь отец и я. Даже дядя Генри о нем так ничего и не узнал. Он до сих пор не знает, что он существует, для чего он, или что я утащил его с собой.

Я тоже ловок, когда надо.

Я ввел комбинацию цифр «81463» и кейс глухо щелкнул, позволяя себя открыть. Мне предстало шестнадцать капсул с бесцветным, но вязким раствором. Рядом лежал шприц, и необходимая атрибутика для самостоятельной инъекции.

Я достал шприц, загрузил содержимое одной капсулы в него. Трижды стукнул по основанию, как учил отец. Вылил немного спирта на изгиб, наскоро и протер и под нужным углом отработанным движением погрузил длинную иглу под кожу.

Пара мгновений – и вязкая субстанция ушла мне в кровь.

Глянул на часы.

Отлично, теперь у меня есть новых двадцать четыре часа до следующей инъекции.

-3-

В школе Чандлера мне было непривычно появляться даже в самый первый день. Когда я – выпускник, как полный придурок притащился с целой охапкой учебников, подобно какому-то первоклашке. Я понятия не имел, как тут заведено – у нас в лицее мы вообще не таскали книги. Все пособия у нас были по умолчанию загружены в айпадах, как и электронные тетради, в которых мы выполняли задания.

Зачастую заместа уроков мы связывались по видео-конференции, но иногда приходили и в школу. Наш лицей – было идеальное место для богатеньких социопатов.

Я подозревал, что в этой обычной бюджетной шарашке будет несколько иначе, и едва ли мы будем изучать программу по последней версии усовершенствованного пособия, загруженного в айпад, но не подозревал, что выпускной класс здесь так же не таскает учебники. Но не потому, что они есть в гаджетах – а просто потому, что им так нравится.

Вместо учебников и тетрадей – какие-то пожухлые блокноты для всех предметов, исписанные всякой похабщиной, и запасной лист, на тот случай, если препод пройдет мимо – на котором ровным почерком выверены формулы и какие-то предложения. Полная ахинея – но если не присматриваться, то канает.

– Эй, мажорчик, ты типо книгочей? – какой-то амбал загоготал и ударил рукой под низ моей кипы учебников, которые я пытался донести до своего шкафчика.

Естественно, в следующий миг эта куча с грохотом завалилась на пол, и я раздраженно вздохнул, не спеша опускаться и поднимать ее.

Я посмотрел на этого идиота, который выбил их у меня из рук и только и ждал, чтобы я накинулся, чтобы отмутузить меня, как следует. Злой бойцовый бес – но совершенно лишенный мозгов. Однажды ему предстоит стать чьей-то отменной сторожевой собакой. Чьей-то, у кого есть мозги.

Амбал продолжал пялиться на меня, играя мускулами. Подружка рядом с ним хихикала, его друзья гоготали, но я не реагировал.

Тогда он решил пойти иначе и склонил голову, глумясь еще сильнее:

– Я слышал, ты приперся к нам из ЛА. Что, твой богатенький папаша сдох и ни черта тебе не оставил? Хреново, наверное, быть дворняжкой, которую чествовали только при хозяине?

– Ты ответь – я все же показал ему средний палец – хотя, как ты сможешь. Ведь должно быть, с чем сравнивать – а ты уже родился дворняжкой. Какая жалость! Скажи, а твой папаша вообще в семье или тебя давно дрочит дружок твоей мамаши?

Лицо амбала ожесточилось.

О. Да ну нафиг. Неужели попал?

Одна эта догадка вызвала во мне неосмотрительную ухмылку. Раскаченный идиот, не долго думая, тут же двинул меня в челюсть, а когда я, падая и цепляясь за шкафчики, все-таки опустился на пол – принялся избивать ногами, бормоча что-то про свою мамашу, моего отца и то, как он меня отдерет, если я позволю себе такое хоть еще один раз.

Хотелось спросить о его ориентации при наличии подобных мыслей, но я решил, что этот подкол будет для него слишком интеллектуален, а мне обойдется слишком дорого.

Потому лишь закрыл голову руками и скукожился в позе эмбриона, дожидаясь, пока ему надоест меня пинать, будто футбольный мяч.

Но и есть плюсы – зато теперь я знаю, кто здесь пресловутый Король Школы. А его раскрашенная сучка, видимо, та самая Королева, на которой известки больше, чем на доме. В лицее девчонки за деньги предков уже делали в этом возрасте кучу операций, если их что-то не устраивало, а не размазывали границы тонких губ ярко-красной помадой по коже.

– А это, пидор вонючий! – рявкнул амбал, рывком стянув с меня кожанку от гучи – я заберу себе в качестве моральной компенсации!

В качестве моралки ему надо было требовать от предков, что родили его таким придурком, да еще и, видимо, совершенно не занимались образованием. Я здесь не при чем – как говорится, судья не в ответе за совершенные ублюдком преступления, но этого точно не стоило сейчас говорить.

Как и пытаться бороться за кожанку, которая стоила добрых 2 куска зеленых, и при продаже которой я мог неплохо себе выручить денег на первое время.

Это бесполезно – только еще больше огребу. Пусть берет – но я тут же, имитируя невероятную боль, поджал под себя руку с часами. Они будут стоить куда дороже – будет хреново, если он и их заметит.

– Это тебе первый урок на местности, пижон долбанный! – он попытался натянуть кожанку на себя, но из-за моей худощавой комплекции, она элементарно не налезла ему в руках. Однако, он перекинул ее себе через плечо, плюнул на пол рядом со мной и двинулся своей шайкой дальше.

Мои учебники все еще в хаосе продолжали валяться разбросанными по школьному полу.

Я встал, но резкая боль в боку заставила меня сжать зубы, дабы сдержать стон. Еще одно движение, ага, еще одно – и я не без труда поднялся на ноги, кряхтя, будто старая бабка, когда кто-то протянул мне пару моих учебников.

Я изумленно обернулся.

Передо мной стояла девчонка. Моя ровесница – плюс минус год, прическа под мальчика, пикси. Но на удивление – ей идет. У нее была гордо выпрямленная спина, в глаза решимость – во всех движениях чеканность и воинственность. Глаза горят, будто она на поле боя.

– Держи – она сунула мне учебники в руки. Едва я их взял, она тут же наклонилась, собирая остальные.

– А, да не стоит.. – но она уже дала мне и их.

– Стоит. А Брайс – просто кусок дерьма – заявила она – возомнил себя альфа-самцом нашего школьного стада. Кто виноват, что в старших школах столько ведомых овец, готовых за ним следовать?

Я усмехнулся.

Сейчас заметил на ее скуле небольшой шрам, а рот был слегка ассиметричен, что вблизи было понятно по уголкам губ. Плечи узкие, вечно дергаются – дюймов на пять ниже меня.

В целом она больше похоже на парня, чем на девчонку, но что-то озорное и упрямое во всех ее жестах и чертах лица – придавало некую изюминку.

Но она все равно даже близко не была красоткой.

– Это самое точное определение, которое мне доводилось слышать – кивнул я, ухмыльнувшись, и протянул ей руку – Томас. Можно просто Том.

Она вновь дернула плечами и протянула свою в ответ.

– Лоретта. Можно просто Лора.

Я поудобнее поправил учебники в руках, потому что они вновь начали крениться.

– Ну.. спасибо, что помогла с учебниками.

– Ерунда, он постоянно задирает новеньких, которые хоть чем-то кажутся ему лучше его. Сразу запугивает, чтобы они и носу не совали.

– Давно здесь учишься?

– С начала. Я этого урода с первого класса знаю. Видела ни одного такого, как ты. Жду вот судного дня.

– Судного дня?

– Да. Когда в нам в школу переведут кого покрупнее, чем Брайс, и он отделает его, как следует, как всех парней, которых он сам стабильно избивает.

Я рассмеялся.

– То есть подобное развлечение мне предстоит пережить еще раз?

– И не один – она равнодушно дернула плечами, и мне показалось, что от ее дерганий скоро начнет дергаться мой глаз – но если будешь осмотрительным и не будешь попадаться ему на глаза очень уж часто, то количество уменьшится.

– Воодушевляюще.

– Да – она как-то иначе оглядела меня – этот ублюдок забрал твою куртку, да?

– Ага.

– Она, наверное, дорогая?

– В районе двух кусков.

– Вот же хрен долбанный!

– Полностью с тобой согласен – я кивнул, и посмотрел по сторонам, как бы подытоживая этим наш диалог – еще раз спасибо, но мне бы надо учебники положить, да с табелем свериться..

– А, да – вновь дернула плечами – могу помочь найти кабинет, если знаешь, какой у тебя урок первый.

– Да я сам. Спасибо.

– Ну давай – сделав пару шагов, Лора обернулась и рассмеялась – ну, типо, добро пожаловать в старшую школу Чандлера.

Я усмехнулся в ответ:

– Ага, радушный приемчик.

-4-

Мне понадобилось порядком десяти минут, чтобы открыть этот ржавый сейф, служащий мне шкафчиком до конца года, уложить туда эту макулатуру, и выудить из общей кучу учебник, что нужен был мне теперь. Понятное дело, завтра я так же собирался обзавестись блокнотом – но «сегодня» уже никто не отменял.

Очевидно, я нормально запозднился, потому что когда управился со всей этой ерундой – в коридоре, кроме меня, осталась лишь техничка, которая скупо шаркала полусухой тряпкой по полу и бормотала что-то об окаянных чертях. Наверное, в это определение она вкладывала всех учеников этой чертовой школы.

С учебником и табелем в руках, я без труда нашел нужный кабинет. В моем лицее в ЛА система была куда как сложнее (или проще – как посмотреть) и разобраться с местной «картой» оказалось не так сложно.

Однако, когда я зашел в класс, то уже обнаружил там два знакомых лица. Первое – вызвало раздражение, второе – удивление.

Брайс «кусок дерьма» Король Школы, и Лоретта «можно просто Лора» Королева Воинов. Какая ирония – они оба оказались моими одноклассниками. Хотя, стоило ожидать, что они оба из одного класса – ведь Лора говорила, что учится с этим кретином с самого начала, но кто мог подумать, что этот «один класс» – мой?

Лора удивилась – очевидно, она так же не ожидала, что я выпускной класс. Видимо, выгляжу я так же младше своего возраста, как и она. Брайс же очень быстро вошел в ситуацию и подставил мне подножку, когда я проходил к свободному месту.

Я ловко переступил через его ногу, вовремя заметив, и ухмыльнулся. При училке он мне все равно ничего не сделает. Задетым подобным обращением, амбал не преминул ехидно бросить мне в след:

– Кто это тебя так разукрасил, Золушка? Готовишься к балу?

Человек девять из класса загоготали. Ага, теперь я знаю, какого объема его компашка.

Одним небрежным жестом я вытер тыльной стороной ладони кровь с губ. Я ее вытер и раньше, но он здорово мне приложился тем метким ударом – и она продолжала идти, не желая останавливаться. Не ручьи, но для «постебаться» хватит.

– Наша местная красотка! – никак не мог угомониться Брайс, начав издевательски повторять мой жест стирания крови с губы – подправляет свою помадку!

И уже тише, чтобы услышал только класс, а не учитель:

– Педик долбанный.

И вновь гоготание.

– Тишина! – мужчина устало, но внушительно стукнул ладонью по своему столу – тишина в классе!

После чего глянул на меня.

Я видел в сериальчиках, как заставляются новеньких представляться перед всем классом, словно каких-то клоунов. У нас в лицее за такое могли уволить преподов, но здесь, видимо, как и говорил отец, всем были неведомы личные границы учеников и их желание или нежелание на что-либо.

– У нас новый ученик – заявил учитель, будто все были слепые и глухие – выйди к нам, пожалуйста, расскажи пару слов о себе.

Он протянул руку, будто я мог ее взять через четыре парты, словно девчонка, вылезающая на каблуках из дорогой тачки. Это я тоже видел только в фильмах – у отца никогда не было женщины, которой бы он подавал руку, помогая выбраться из своей навороченной машины. Я убежден, что были различные модели на «одну ночь», но постоянной пассией он так и не обзавелся.

Да и зачем, когда есть деньги?

Они не проснутся в одно утра, заявив, что больше тебя не любят.

– Да, поди расскажи, про своих дружков пидоров – это уже был не Брайс, но какой-то такой же раскаченный придурок. Не удивлюсь, если это его дружок, с которым они трутся бицепсами на общих тренировках по баскетболу. Один – капитан команды, второй – тот, что вечно держит в ладонях его яйца, чтоб не разбились.

Я вздохнул и встал из-за парты, не успев за нее сесть. Тщательно глядя себе под ноги, чтобы не расстелиться при очередной из подножек, я-таки выбрался в пресловутый центр класса. Сунул руки в карманы джинс, перекатившись с пятки на носок, и глянул на препода, ожидая наводящих вопросов.

– Ну, представься для начала – предложил он, словно на сеансе мозгоправа.

– Меня зовут Том.

Черт возьми, какой идиотизм. Чувствую в детском саду, где детей знакомят друг с другом.

– Откуда ты к нам приехал, Том?

– Из ЛА, это все знают – фыркнул Брайс, развалившись за своей партой, и одну руку закинув на плечо своей сучке – его папаша двинул кони, а ему не оставил ни цента, поэтому теперь его выбросили на помойку.

– Рад, что ты признаешь место своего существования – соответствующем собственной персоне – невозмутимо заметил я.

Брайс нахмурился – понять эту издевку ему было слишком сложно, и кажется, я заметил дым, с которым начали работать его шестеренки и вскипать мозг, не находя ответа. Зато пара человек из класса глухо хихикнула.

Одна из них была Лора.

Надо же, а она относительно смышлёная. Впрочем, неудивительно. Обычно, девчонки так и делятся.

Одни – красивые, но глупые. Трепятся о фильмах, актерах, зато добавят тебе статусности своим видом на вечеринке и в постели изобретательны.

Второе – далеки от красоты, зато умные. Сообразительные. Интересные собеседницы, так как за неимением парня и друзей, только и остается, что посвящать все время саморазвитию.

– Тишина! – ему вновь пришлось призывать класс к молчанию.

Чувак позади Брайса, что ухмыльнулся над моим ответом, тронул его за плечо и что-то начал шептать. Судя по физиономии амбала – объяснять суть моего ответа. Когда он закончил – брови качка свелись к переносице и он со всей дури швырнул в меня своим пеналом. Я уклонился, но недостаточно хорошо – металлическая коробка задела мое плечо и с глухим «БАМ!» грохнулась к ногам.

– Это я-то мусор?! – процедил он – ну подожди, гомик вонючий, ты мне еще попадешься!

Я промолчал.

Наконец, учитель сдался и решил больше не мучить ни себя, ни меня, потому устало отмахнулся:

– Ладно, Том, спасибо. Садись на место. Надеюсь, тебе у нас понравится.

– Ага, я уже в восторге.

– Мистер Питерсон – машинально поправил он.

– Я уже в восторге, Мистер Питерсон – саркастично повторил я, но повернулся на место с другой стороны прохода, потому что подозревал, что сейчас даже наличие препода не удержит Брайса от того, чтобы как следует мне врезать, если пройду мимо.

Через секунду какой-то парень к очках, при одном лишь повороте головы Брайса, вскочил и поднял его пенал, после чего принес тому на парту и сел обратно на место.

Мистер Питерсон это проигнорировал.

Да уж, отец был прав. Бюджетные шараги – полное дерьмо.

-5-

Я не особо слушал весь урок, но и не составлял плана для побега от Брайса, если вдруг он вновь решит меня все-таки помутузить. Просто рисовал что-то на листах, иногда заглядывал в телефон. Один раз словил на себе взгляд какой-то девчонки.

Она явно была из красоток, но местных. В ЛА такая бы вряд ли стала считаться симпатичной, но здесь, уверен, за ней бегали толпы, соревнуясь между собой в том, кто сможет купить подороже конфеты да гандоны. Романтика.