Хи-хи–химеры
Феофан Афиногенов
Хи-хи-химеры
Ироническое творчество Феофана Афиногенова
Назвать творчество, да и жизнь Феофана Афиногенова обычными совершенно невозможно. Творчество его язвительно, саркастично и, безусловно, местами имеет сатирическую направленность. При этом нельзя сказать, что Феофану не нравится что-то конкретное. Нет. Его скепсис и иронию может вызвать практически что угодно. Но вот парадокс. Автор – вовсе не желчный противный зануда, которого хлебом не корми, только дай на что-нибудь поворчать. Напротив, это большой жизнелюб и сибарит, поклонник шумных компаний, вина и прекрасного пола. Как же все это уживается в одном человеке? Для этого нужно повнимательнее присмотреться к биографии нашего героя.
1.Родился Феофан Афиногенов в високосный год 29 февраля 1976 года за полярным кругом в городе Тикси, где его родители работали по контракту. Родители нарекли сына Владимир. Феофан – имя, которое было выбрано нашим героем много позднее. Впрочем, как и фамилия. Наследственной фамилией Феофана Афиногенова является Пузанов.
Прожили на Севере Пузановы недолго. Уже через три месяца родители перевезли сына на юг в Краснодар, а потом в Одессу. Детство Володи прошло в южной столице юмора, на родине Олеши и Катаева, Ахматовой и Бабеля, Утесова и Ильфа с Петровым, среди колоритных персонажей, которых в любом дворе было хоть отбавляй. Он сызмальства напитался соленым запахом моря, шумом порта, своеобразным говором Привоза.
В школе Володя не проявлял склонности к точным наукам. Впрочем, он не проявлял склонности ни к каким наукам. Просто литература была тем предметом, который вызывал у него наименьшее отторжение. В старших классах школы он даже пробует писать первые, неумелые стихи.
После окончания школы Владимир едет в Москву и, как это ни покажется странным, с первого раза поступает в МГУ на филологический факультет. Учеба кажется ему интересной, как и то, что на курсе подавляющее большинство составляют девушки, у которых он пользуется большой популярностью.
Оказавшись один в столице, Владимир, как и все, пытается заработать. Он подрабатывает вышибалой в ночном клубе, торговцем на рынке и даже санитаром в психиатрической клинике. Круговорот столицы полностью захватывает юношу. Через новых подружек он сводит знакомство с представителями артистической и писательской богемы, ведет, по его собственному выражению, «беспорядочную, бестолковую жизнь, когда не знаешь, где сегодня будешь ночевать и что завтра станешь делать».
Однако надо напомнить, это середина 90-х годов, когда повсюду царит разгул преступности и идет большой передел собственности. Несмотря на богемные привычки, которые Владимир очень быстро приобрел, вращаясь в соответствующей среде, он не ограничивает свои интересы только литературой и искусством. Тогда же, еще учась в университете, он делает первые шаги и в бизнесе. Некоторое время летом он работает брокером на товарно-сырьевой бирже, а спустя всего несколько месяцев организовывает свою собственную фирму. С парой партнеров он начинает заниматься таким не безопасным делом, как торговля черными и цветными металлами. К завершению университета он уже довольно богатый человек, имеющий счета в зарубежных банках, недвижимость в России и за ее пределами. Даже три свадьбы и последовавшие за ними три развода (в течение всего пяти лет) не смогли его разорить.
2.В 2005 году у Владимира наступает духовный кризис. Полугодичное злоупотребление алкоголем заканчивается наркологической клиникой, после выхода из которой он продает свои основные активы и отправляется в Китай, где некоторое время проводит в одном из Шаолиньских монастырей. Следом за этим Владимир посещает Индию, Тибет, Гонг-Конг, Таиланд, Индонезию, Австралию, Бразилию, Перу, Мексику, путешествует по Европе. Затем через Израиль (обогнув вокруг Земной шар) он попадает на Афон. Здесь с ним происходит то, что позже он назовет «озарением». Он становится монахом и даже принимает новые имя и фамилию – Феофан Афиногенов.
В 2010 году Феофан возвращается в Москву с соответствующими рекомендациями и становится священником. Он читает проповеди, которые поначалу хотя и озадачивают паству, зато потом делаются очень популярны и даже распространяются на аудиодисках.
Однако проходит четыре года, и у Феофана снова случается духовный кризис. Бросив все, он уходит прочь из церкви. Что явилось толчком к столь резкой перемене судьбы, остается загадкой.
По времени это совпадает с референдумом в Крыму о присоединении к России. Узнав о том, что украинские националисты готовятся к захвату Крыма, Феофан отправляется на полуостров, чтобы вступить добровольцем в отряд самообороны. Однако нападения не происходит, и надобность вступать в отряд отпадает сама собой. Прожив год в Крыму, Феофан возвращается в Москву. На оставшиеся деньги он организовывает анимационную студию «Остров Тимбукту» и начинает с небольшой творческой группой производить мультфильмы. Те, кто видел продукцию студии, по креативу и качеству исполнения сравнивают ее со знаменитой студией «Pixar» Стива Джобса. Не известно, сможет ли новая студия стать столь же популярной, но ясно одно – Феофан Афиногенов (он так и не стал возвращать свое старое имя) наконец нашел себя.
«Я понял, – говорит он, сидя за своим столом в студии, – что главное – это делать то, что тебе нравится. Не кому-то, не тем, кто внушает нам разные «критерии успешной жизни» с телеэкранов, а именно тебе. Нужно ловить кайф от каждой минуты, которую ты проживаешь здесь и сейчас и помнить о том, что мир, сотворенный Создателем, – это не только очень красивая, но и веселая вещь. Посмотрите на эту фигурку «смеющегося Будды», – гладит стоящую у него на столе скульптуру Хетэя, – как он рад тому, что видит! Мир создан на радость людям, и уныние есть один из самых главных грехов на этом свете».
В настоящее время Феофан женат, у него есть ребенок от этого брака и целых четверо от предыдущих. Может, поэтому он и взялся делать мультфильмы? Впрочем, если верить «смеющемуся Будде», вся наша жизнь – это что-то вроде мультфильма… Главное, чтобы у этого мультфильма был счастливый конец.
И. РодинВ. И. К-ву, в ответ на предложение работать на безгонорарной основе
Когда стану идиотом,Старым маразматиком,Бухгалтерию забуду,Брошу математику.Буду голый в поле бегатьИ питаться день-деньскойТолько пищею духовной,Диким медом и травой.Буду с птицами леснымиЯ по веткам щебетатьИ под красным балдахиномБуду музам я внимать.
Цикл «Импессионизм»
1. Весна
Снег провалился, и в старую бочкуКапает с крыши. По сонным дворам,Весело скинув ночную сорочку,Скачет рассвет, поднимая бедлам.Где-то захлопали теплые двери,Где-то завыли угрюмые псы,Только старухи привычно не верят —Кутают в шубы большие носы.Солнце надело колпак наизнанку,Пахнут и варятся свежие щи,Дочка соседа ворчит спозаранкуИ перед зеркалом давит прыщи.2. Соловецкие пляски
Давай, дурак, попляшемИ песенку споем,О том, как шут однаждыБыл избран королем,
Как он, на печке лежа,Трудился день и ночь,По щучьему веленьюДобыв цареву дочь,Как Серый Волк из лесаПринес ему клубок,Как к старой ведьме дуреньЗабрел на огонек…
Как справился с КощеемИ Змея победил,Как в царстве ТридевятомМеч-кладенец добыл…Пляши, танцуй, бродяга,В дурацкий бубен бей.Пока летит Жар-птицаИз Киевских степей,Пока волчище рыщетПо муромским лесамИ щука омут ищетПо волжским рукавам…Пока четверг далеко,Пока не свистнул рак,Пока все спят глубоко,Кружись, танцуй, дурак!
3. Эстеты
Стаканы протяжно звенелиИ сумрачно пахло портвейном,И связь ощущалась «Шанели»С лягушками, слизью, бассейном.Порхали от шторы к портьереНамеки прыщавых курсисток,Как в скважине запертой двериСледы многочисленных чисток.
А лица, как мятые груши,Маячили в дыме табачном,И чьи-то немытые ушиВ неведеньи млели безбрачном.
Под пудрою высшего сортаСкрывался зловещий фурункул,И в чайнике, будто в реторте,Больной зарождался гомункул.
4. Зимний экспромт
Глаза в белесом заузорьеОстановились на стекле,Где ледяное лукоморьеЗастыло в гордой наготе.
Где солнце брызжет веерамиМорозной пыли белизной,Где за высокими горамиВ траве гудит пчелиный рой.Мороз хохочет звонко, колко,А кто-то у окошка ждет,Что обнаженная креолкаЗамерзшей клюквы принесет.
5. Ночное
Ресницы дрожали, зажаты кроватью,И в ванной из крана сочилась вода,И губы кусали до крови объятья,Запутав руками одежд провода.Кричали пружины, в немом любопытствеСдирая ногтями покров одеял,И то ли на улице падали листья,А может в бреду кто-то дико стонал.Но вот все прошло, и вновь безразличноВисит сигаретный дымок.На улице гулкой шаги… Все отлично!И в двери цинично скривился замок.
Политкорректный отклик на многочисленные попытки провести в Москве гей-парад
…Садо-мазохизм бывает разный.Он бывает голубой и красный.Розовый, коричневый, зеленыйИ Минздравом даже утвержденный…Для профессоров и для студентов,Для политбюро и диссидентов,Для примерных граждан и для зеков,И для прочих разных человеков.
Я не против массовой забавы!Стану я свободней, но пока…Все же не хотелось вместо бабыРядом обнаружить мужика…
Монолог больного в зубоврачебном кресле
Зачем ты стал дантистом?Уж лучше б стал артистом,Самбистом, каратистом —Все лучше, чем дантист!Ты мог бы стать солдатом,Ученым, депутатом,А ты – дантист голимый,Мерзавец и садист.Ты в детстве, потрох сучий,Наверно, кошек мучалИ скидывал их с крыши,И ржал, как гамадрил.Ты надувал лягушек,Расстреливал пичужекИ гадости подружкамНа ухо говорил.
Ты писался в постели,Тебя с трудом терпели,И девки не хотелиТебе, козлу, давать.Ты затаил обиду,Как ловелас хламиду,И стал, как аскариду,В себе ее таскать.
Тебя в концлагерь надоОтправить за наградой.Вот то-то будут радыТебе фашисты там.Ты, как палач известный,Получишь крест железныйИ золотых коронокСто двадцать килограмм.Балдеешь ты, скотина,От сгнившего дентина,От кариеса в дуплахРазмером с апельсин.Тебя из ада трубыПризвали дергать зубы —И ты из ПреисподнейПришел, собачий сын.
Изыди, нечестивый,Дегенерат сопливый!А то я со всей силыТебя пихну ногой!..Закончил? Быть не может…О, как опухла рожа…Ну, в общем, ладно… это…Спасибо, дорогой.
Романтический мальчик с гитарой
Посвящается русским женщинам
Романтический мальчик с гитаройНеожиданно в душу запал…Ах, какою мы с ним были парой!А он пел и, конечно, играл…Взгляд был огненным, чистым, игривым,И красивые кудри до плеч…Я была неприлично счастливойПосле наших немыслимых встреч…После свадьбы родился ребенок,Быт скрутил, извертел, измотал…И пока подрастал наш чертенок,Папа пел и все так же играл.
Обалдев от отсутствия денег,Сжала зубы и в бизнес пошла.На работе шуршала, как веник,И домашний очаг берегла.А он пел и играл, как и прежде…И однажды, вконец озверев,Распрощалась с нелепой надеждойИ посла́ла, бока подперев.О любви и не вспомнила старой…Безнадежно захлопнулась дверь…Волосатый мудила с гитарой,Где ты бродишь по свету теперь?
Экзистенциальная баллада
Светало. Над городом соннымПод скрежет гудков и кроватей,Как будто чахоточный в вате,Бродило обрюзгшее солнце.
А снизу, как сонные мошки,Угрюмые люди ходили…А рядом, на свалке, вопилиСчастливые, глупые кошки.Они сладострастно орали,По площади крик разносился,Банкир за бумагами брился,Две прачки в подвале стирали.Скрипач репетировал нудно,Три тетки в саду мельтешили,Портные задумчиво шили,Больного сажали на судно.
А кошки без лишних вопросовГорланили до одуренья.В одном из окошек философКушал из банки варенье.Потом на балконе он брился,Вареньем из банки объевшись,Но вдруг, на луну заглядевшись,С балкона упал и разбился.
Всем домом его хоронили,Унылой процессией шли,За гробом две книжки несли,И хмуро на кладбище пили.
Потом посидели неловко,Поели и молча ушли,Два стула с собой унеслиИ шкаф, обвязавши веревкой.И только белесые мошки,Над лампой все так же кружили,Да где-то в экстазе вопилиСчастливые, глупые кошки.
Философское
Выйду утром на дорогу,Сброшу путы бытияИ, хвалу вознесши Богу,В дальний путь отправлюсь я.Я возьму покрепче посохИ холщовый узелок,Растворюсь в медвяных росах,Солнца сделаю глоток.И пойду в края чужие,Бесприютен, наг и бос,Будут сосны вековыеМне шуметь среди берез.
Я узнаю тайны жизни,Я постигну смерти сутьИ смиренной укоризнойПросвещу кого-нибудь.Среди звезд я побываю,В бездны мрачные спущусь…Я немного погуляю,А к обеду возвращусь.
Мой приятель
Вот бы было здоровоИ зимой и летомЩеголять по городуТолько с пистолетом.Он изящней девушкиИ надежней друга,Перед ним пасуетДвор и вся округа.
Скопом разбегаютсяБыдло-хулиганы,Пьяницы и жулики,Бомжи-наркоманы.Хорошо в конторыРазные ходить:Все вопросы запростоМожно обсудить.В транспорте он тожеМожет пригодиться —Ведь тогда с комфортомМожно прокатиться.
На работу тожеТолько вместе с ним.А на рынке простоОн незаменим.С видом Клинта ИствудаИ звездой шерифаСтану я героемСказки или мифа.С замираньем сердцаБудет детвораЭти сказки слушатьС ночи до утра.
Терпимость
С утра, отправленный в наряд,В пустыне чахлой я влачился.Вдруг длинноносый демократНа перепутье мне явился.Подпрыгнул, в ухо заорал:«Восстань скорее! Виждь и внемли!» —Он мне грозил, потом стращалИ матом слал в родные земли.
Я слушал, не перебивал,Потом, решив уединиться,Четыре очереди далПо диссидентским ягодицам.Он завопил и убежалЗа горизонт быстрее лани —И на судьбу свою роптал,Воздев горе худые длани.
Я же цыгарку засмолил,Втянул сухой дымок чужбины…«Пускай живет, – себе решил, —Пусть машет веткой Палестины.А я тем временем пойдуСапог омою в Иордане,Потом портянку простирнуВ Индийском теплом океане,С японки кимоно стяну,И с китаянки сдую пудру,Потом солдатиком нырнуС индуской в реку Брахмапутру.А ты во храме воззовиИ перед Господом покайся…Короче, хрен с тобой, живи,Но больше мне не попадайся».
Жизнелюб
Когда мне было восемь лет,Меня отправили в балет.И я пять лет туда ходил,Но я балета не любил.Потом меня отец отвелНа стадион играть в футбол.И я три года там потел,Хотя футбола не хотел.Потом был Горный институт.Маршрут, затем еще маршрут.И ненавидел всей душойЯ этот жуткий геморрой.Чтоб геморроя избежать,Решил пойти преподавать.
И я студентов обучал,Хотя в душе их презирал.Вот бы до пенсии дожить…Тогда начну я всех любить.
Когда я стану старым
Когда я стану старымИ желчным стариком,Стучать по батарееЯ буду молотком.Читать лишь о болезнях,Ворчать на молодежьИ прятать от домашнихСвой каждый жалкий грош.Ругать премьер-министра,Чиновников и властьИ лампочки в подъездеНочами тихо красть.Все начинать словами«Вот были времена…»И пялиться на девокУкрадкой из окна.Ходить по парку с палкойИ дуться в домино,Разгадывать кроссвордыИ… прочее г…но.
Но если б я все этоВсерьез вообразил,То сразу бы покинулСей мир в расцвете сил.
Таинственная русская душа
Негры в Африке не знаютНи забот и ни труда,В небе ярко светит солнце,В море плещется вода.
Берег пальмами утыкан,А на них растет еда,И еда та не иссякнетНи за что и никогда.
Это хмурый европеец,Сын дождей и холодовДолжен мыслями ворочитьИ искать надежный кров,Должен строить пароходыИ пилить пилою лес,Разрабатывать наукуИ выдумывать прогресс.А у негров жизнь другая —Бей лениво в барабан,Знай полеживай под пальмой —Жди, пока слетит банан.
Но пою не им я славу,А российским мужикам,Что по Волге и СибириХодят-бродят тут и там.Кто еще на свете можетНа снегу, в пургу, в буран,Ждать, когда с соседней елкиВниз спланирует банан?
Выступление зам. директора, тов. Ветрова перед сотрудниками учреждения, которым после прыжка с парашютом главного лица было предписано тоже это проделать в массовом порядке
Отставить ерзать и сопеть!В конце концов имейте совесть!Я вам обязан передатьПренеприятнейшую новость.
Сегодня выпущен приказ.Пришлют с минуты на минуту…Короче, отправляют насВсех вместе прыгать с парашютом.Вы помните, тому два дняВнезапно шефа осенило,Что с парашютом на спинеПоупражняться бы не хило.
Запрыгнул он на самолетИ сиганул с трех тысяч метров.Адреналин, восторг – и вотМарш на ковер, товарищ Ветров.Я, говорит, хочу, чтоб всеЭкстаз полета ощутили,И жду на взлетной полосеВ двенадцать ровно. Или-или.
Но-но, регламент! Не галдеть!Иль ближе вам своя рубашка?Посмейте только заболеть!Команда мы или шарашка?
Признаться, если рассудитьВсе это дело беспристрастно,То можно смело заключить –Не слишком это и опасно…К тому же – что есть парашют?Не просто тряпка и веревки!Он – совершенства институтИ средство мощной перековки!Он символ веры и добраИ всякой прочей благодати…Ходила рать с брегов ДнепраВ иной предел его имати.Хотел постигнуть ЯрославСекрет заветный парашюта,Но умер, так и не узнав,Как с парашютом прыгать круто.И Мономах, и Калита,И Грозный царь всю жизнь мечталиПодняться в небо, полетатьИ оглядеть родные дали.
Екатерина, что уж тут,Бывало, по ночам с ОрловымТак спорила про парашют,Что слышно было подо Льговом.И трудовой народ не спал,И супил брови Ломоносов,Ермак казаков поднималИ бомбу делал Каракозов.И спрашивал у деда внук,Смотря на небеса надуто:– Наступит счастье, если вдругПоймем загадку парашюта?
А дед с волненьем отвечал:– Живая сила есть в народе!Но тут он что-то заплутал…Иди другим путем, Володя!И он пошел. И поднялся,Как цеппелин, над всей землеюТот парашют и занялсяРассветной алою зарею.Под ним печатал шаг Шопен,Орнела Мутти и Моранди,Камоэнс, Борхес, Демулен,Рабиндранат Тагор и Ганди.
Он был широк, как зодиак,Он теплым был, как радиатор,Функционален, как гамак,И всеохватен, как экватор.Возьмемся ж за руки, друзья,Чтоб не пропасть поодиночке!Мы с вами все одна семьяИ родились в одной сорочке!
Пусть каждый сложит свой лоскут,Пусть вырастет огромный купол!Нас ветры в дали понесут,Какие и Эйнштейн не щупал!Пусть гордо реет парашют,Как буревестник над волнами,Пускай вокруг гремит салют,И флаги плещут над полками!Ну, что? Возник энтузиазм?Все поняли, как это круто?Так, может, прыгнуть сверху намИ вообще без парашюта?
(на этом запись обрывается)
Стыд
Как мерзко чувствовать, что медленно стареешь,Что делаешься циником, брюзгой,От умных разговоров сразу же тупеешьИ ценишь все сильней порядок и покой.Как гнусно принимать от девушек авансыИ делать вид, что держишь их всерьез,И слушать фортепьянные романсы,Что те поют интеллигентно, в нос.Как пакостно хотеть, чтоб твой коллега,Пришедший почитать свои стихи,Уж лучше бы о них вовек не ведалИ спал бы мирно в поле у сохи.Как гадко, дочери читая о Салтане,Подозревать, к великому стыду,Что этот царь был бабником и дряньюИ пил запоем триста дней в году.
Сожаление
У святого духаНет ни глаз, ни уха —Он ведь, как известно,Бестелесен, гад.
Но порой так глухоДостает житуха,Что я их наличиюБыл бы очень рад.
Сизифов труд
Я вас привел к себе домой под вечерИ, плавно подключив автопилот,Я обнимал белеющие плечиИ целовал полуоткрытый рот.Я убеждал себя, что жду мгновенья,Когда большое чувство вспыхнет в нас,А между делом гладил вам колени,Кося на телевизор правый глаз.Все было так банально, скучно, пошло…Я ерзал. Вы лежали на спинеИ вспоминали, может быть, о прошлом,А я разглядывал обои на стене.Я вас любил безмолвно, безнадежно,В отчаяньи кусая потный лиф…И горестно рыдал во тьме кромешнойНад нами древнегреческий Сизиф.Счастье поэта
Было время незабвенно,Когда все и всё читали,Когда каждому придурку,Как оракулу, внимали.Втридорога продавалиЛюдям книги спекулянты,И те ими забивалиСтенки, полки и серванты.
И поэты отрывались —Пили, ели и кутили,Девок толпами имелиИ червонцами сорили.Только нынче все смешалось.Счастья нет на этом свете!В наши дни поэта сыщешьРазве только в Интернете.
Три читателя… ну, тридцать.Пара психов неучтенных.Тут уж не до политесовИ замашек благородных.Тут бы на пожрать хватило,А не то что трали-вали.Все поклонницы свинтилиИ к банкирам ускакали.Власть! Начни сажать поэтов!Доводи их до инфаркта!Ведь такие инцидентыЗамечательны для старта!
Запретите снова книги!Все читать опять возьмутся…И тогда бабло и славаБыстро к нам опять вернутся.
Конец ознакомительного фрагмента.