– Леклис, это безумие, там уже полно гоблинов! Надо закрывать ворота!
– Я возвращаюсь!
Ответственность – самое большое проклятие!
– Удачи, Лекс, – тихо прошептал Бальдор, но я услышал.
– Творец, сделай так, чтобы я их нашел, – прошептал я, глядя на Аишиу.
* * *
Его сотня шла последней, когда их догнал окровавленный гном с закинутым на спину щитом. В щите пестрело оперение нескольких стрел.
– Гоблины близко, – прохрипел он.
– Где? – спросил Янвир, с горечью наблюдая за медленно идущей колонной.
– А Падший его знает. Вся северная окраина – это сплошное поле битвы. Гоблины словно саранча расползаются по улицам, но их основные силы идут вдоль крепостной стены.
– Сообщить принцу? – спросил один из десятников, нервно оглядываясь в сумрак боковой улицы.
– Да! Хотя нет, подожди немного! – задумался Янвир.
Сообщить принцу? И какое он примет решение? Скорее всего, он с частью воинов останется прикрывать отход.
Янвир тяжело вздохнул. Он видел, как медленно и устало двигалась колонна. Из тысячи Черного принца в строю осталось чуть больше половины. Остальные либо погибли, либо были отправлены к целителям.
Оставшиеся в строю слишком устали. Пять дней бесконечной битвы с редкими перерывами на сон измотают кого угодно.
Янвир принял решение. Его сотня единственная не участвовала в боях, по большей части они только и делали, что патрулировали высокую стену да перетаскивали раненых и убитых после боя.
– Мы должны задержать гоблинов, – оглянулся он на свою сотню. – Больше просто некому.
– Творец в помощь! – Раненый гном побежал за колонной, тающей в сумраке ночи.
По освещаемой огнями пожаров улице сотня вернулась к стене.
– Плотнее строй! Взвести арбалеты! – тихо скомандовал Янвир, наблюдая за темной массой, двигающейся вдоль стены.
Гномы построились пятью шеренгами поперек широкой улицы. Первая шеренга встала на колено и вскинула арбалеты, две следующие за ней шеренги повторили ее действие. Часть гномов заняла позиции на стене. Гоблины заметили перекрывших дорогу гномов и с яростными криками бросились вперед.
– Пли! – скомандовал Янвир, когда гоблины подошли совсем близко.
Раздались щелчки спущенных арбалетов. Словно коса смерти прошла по рядам гоблинов. Болты, пущенные почти в упор, пробивали по два, а порой и по три худых низкорослых тела. Ночную улицу наполнили крики раненых и умирающих. Видя такое мгновенное истребление чуть ли не сотни своих сородичей, гоблины дрогнули и стали откатываться назад.
– Бегут! Они бегут! – радостно закричал кто-то из гномов. Его крик тут же подхватили остальные.
Храбрость и глупость часто ходят рука об руку. В бессмысленной попытке нагнать отступающих врагов первая шеренга вскочила на ноги и, выхватив топоры, бросилась вперед. За первой шеренгой бросились в атаку остальные гномы. Гоблины, возможно, не были хорошими воинами, но бегунами они были отменными. Гномы все бежали и бежали за темнеющими рядами, но догнать легконогих врагов не могли. Мимо проносились огни горящих домов и черные провалы улиц.
– Сзади! – прокричал один из гномов, прежде чем метательное копье пробило его грудь.
– Больно, мама… – С тихим стоном он повалился на холодные камни дороги.
Янвир оглянулся. С одной из боковых улиц вслед наступающим гномам катилась новая волна гоблинов.
– Круг! Строим круг! – отчаянно закричал Янвир, но было поздно.
Нападавшие захлестнули гномов, не успевших сомкнуть ряды. Отступающие гоблины также развернулись и вступили в бой. Начался бешеный хаос рукопашной схватки в смешанных порядках. Гном убивал гоблина и тут же умирал сам от руки его товарища, тот в свою очередь умирал от руки другого гнома.
Янвир крушил гоблинов своим огромным двуручным топором. Враги падали, но на смену им лезли все новые и новые. Внезапно в его плечо вошла стрела, он пошатнулся, и в тот же момент копье пронзило его бедро. Из последних сил подняв над головой топор, он бросился в кипящую свалку. Удар по ногам поверг его на колени, и два коротких меча разом вонзились ему в грудь. Он почувствовал, что оказался на земле, и попытался в последний раз поднять топор, но чей-то грязный сапог наступил ему на руку. Гоблин злорадно усмехнулся, обнажив кривые желтые зубы. Удар тяжелой палицы прервал жизнь молодого гнома.
* * *
Копыта Ветра гулко стучали по булыжникам мостовой. Равнодушные диски лун смотрели на объятые огнем улицы. Колокола на третьей стене смолкли, тишину ночи нарушал лишь треск пожаров и глухие отзвуки битвы на Северной стороне.
На первых мертвецов я наткнулся на крыльце таверны, в которой мы с Бальдором «праздновали» оставление первой стены.
Одиноко скрипела вывеска с изображением пивной кружки. Под вывеской лежала хозяйка гостиницы, из ее груди торчало несколько стрел. Рядом покоился широкоплечий гном, утыканный стрелами, словно подушечка для иголок. Из трактира доносился грохот разбиваемой посуды и визг гоблинов.
– Стой здесь! – приказал я Ветру, отведя его в небольшой узкий проем меж двух домов.
Обнажив меч, я подошел к распахнутой двери, осторожно ступил на порог таверны и настороженно осмотрел полутемный зал. На полу храпел с десяток пьяных гоблинов; этот малорослый народец отличался крайней тягой к вину, но абсолютно не умел пить. Двух-трех кружек пива им хватало, чтобы упиться до поросячьего визга. Около пивных бочек дралась парочка гоблинов, видимо, оказавшихся крепче своих собратьев. За большим столом в центре зала сидел одинокий гоблин и с удивлением смотрел на меня. Убедившись, что я – не пьяная галлюцинация, он поднялся со своего места и кинулся вперед, размахивая коротким кривым мечом. Не добежав пары ярдов, он споткнулся о спящего товарища и, пролетев остаток разделяющего нас расстояния, напоролся на лезвие Химеры.
Спящий гоблин открыл глаза. Посмотрев мутным взглядом на мертвого собрата, он перевернулся на другой бок и захрапел. На короткую схватку обратила внимание только парочка у стены. Один из них схватил короткое копье и бросился на меня, другой подхватил лежащий на столе взведенный арбалет и выстрелил. Арбалетный болт пробил тело бегущего ко мне гоблина и застрял в стене в добром ярде от меня. Арбалетчик бросил разряженное оружие и выхватил короткий меч. Злобно вереща, он бросился навстречу своей смерти.
Химера пропела смертельное приветствие, отрубив мечнику руку. Гоблин упал, и я добил его ударом в горло. Оглядев зал, я прошелся вдоль рядов пьяных гоблинов и безжалостно их перебил.
Убить беззащитных врагов… Несколько месяцев назад я бы ужаснулся такому деянию. А сегодня испытал только тупое равнодушие. Вытерев Химеру, я покинул гостиницу и продолжил поиски сотни Янвира.
Еще дважды я нарывался на патрули гоблинов, но оба раза меня выручал Ветер. Проламывая ряды врагов, он уносил меня в спасительную тьму. Несколько раз я сталкивался с большими отрядами гоблинов, которые занимались своим излюбленным занятием – грабежом. В схватки я не вступал, а просто сворачивал в сторону. Наконец, пропетляв в лабиринте кривых и узких улочек, я вышел к стене.
Небо заволокло серыми тучами, стало еще темнее. Ветер стих. Сначала робко, а потом все настойчивей и сильней застучали по крышам домов и камням мостовой капли осеннего дождя. Зашипели кострища пожаров. Веселые капли сгоняли кровавые лужи с камней мостовой.
Я закрыл глаза Янвира и поднялся с колен. Сто двадцатый…
Ровно ста двадцати гномам я закрыл глаза сегодня ночью. Тишину ночи разорвал мой полусумасшедший смех. У судьбы отличное чувство юмора! Черного юмора! Ведь сегодня особый день: мне исполнилось двадцать лет…
– Я ненавижу тебя! – закричал я, грозя мечом небесам. – Ты слышишь, творец? Почему я, всегда я? Мне надоело хоронить своих друзей, творец! Кто мы для тебя? Дети? Или мы просто фигурки на шахматной доске в вашей вечной войне с Падшим?
Перебивая шум дождя, донеслось шарканье множества ног по камням мостовой одной из боковых улиц. Небольшой отряд гоблинов выступил из сгустившегося мрака.
– Сдаваться, воина, – коверкая слова, проворчал один из низкорослых силуэтов в смешном рогатом шлеме. – Или мы тебя убить.
Мои губы перекосились в сумасшедшей ухмылке, я покрепче перехватил Химеру и бросился на гоблинов.
* * *
Бальдор, прячущийся от дождя под аркой ворот, нервно раскуривал свою любимую трубку.
