Телохранитель

Глава 1. Трагедия моей жизни

Марьям

Сижу и реву второй час подряд. Как дура. Уже и не помню, когда плакала в последний раз, но ведь не каждый день моя жизнь катится к чертям собачьим…

Не замечаю ни времени, ни окружающих предметов, ни происходящего вокруг. Впрочем, ничего особенного и не происходит. Всё, что могло пройзойти в моей жизни кошмарного, неотвратимого и катастрофического, уже произошло. Я выхожу замуж. За неприятного, нелюбимого и даже не симпатизирующего мне мужчину. Я просто игрушка, которую собираются переставить с одной полки на другую. Я никогда не буду счастлива.

Часы показывают половину седьмого, и на пороге моей комнаты, как всегда в это время по пятницам, появляется моя лучшая подруга Лайла. Она напускает на себя важный и строгий вид, но я вижу по глазам, что она счастлива. Лайла – настоящий ребёнок и совсем не умеет прятать эмоции.

– Марьям, что случилось? – ахает она, заметив, что я вся в слезах.

А я не хочу портить ей настроение своими трагедиями. Не сегодня. Не сейчас. Сначала мне нужно самой до конца осознать произошедшее и хоть как-то собрать мысли в точку.

– Книгу… читала. Грустную, – судорожно вдыхая и икая после истерики, отвечаю подруге.

– Что-то я не замечала за тобой такого эмоционального отношения к книгам..! – проницательно говорит Лайла, но тут же бросает торопливый взгляд на часы.

– Иди, – говорю ей. – Тебя ждут.

Провожаю её, как всегда, до чёрного выхода на кухне и медленно возвращаюсь к себе в комнату. Мне всё здесь опостылело. Меня тошнит от шёлковых обоев, тёмных портьер и модных пёстрых покрывал. Мне хочется разбить топором резной платяной шкаф, выкинуть тяжёлый письменный стол в окно и сжечь широкую кровать под балдахином. Где бы только взять силы и инструмент…

Чтобы хоть немного выместить злость, перемешанную с обидой и отчаянием, я беру матовую стеклянную вазу с живыми цветами и с размаху бросаю её на пол. Многочисленные осколки мелкими искрами разлетаются по полу. Цветы ломаются и валяются безжизненными обрывками, будто это я их убила, а не садовник, срезав несколько часов назад. По ковру растекается синяя лужа. Видя сотворённые мной разрушения, я чувствую маленькое, но всё же удовлетворение. Хотя, пожалуй, не отказалась бы сейчас придушить и кого-то менее беззащитного, чем эти белые каллы.

И кто-то приходит. Наверное, на звук.

– С вами всё в порядке, моя госпожа? – своим выдержанным, спокойным, тихим голосом спрашивает мой телохранитель Азиз.

Оборачиваюсь к нему злым, заплаканным, испачканным потёкшей тушью лицом. Он прекрасно знает, как бесит меня это устаревшее обращение и нарочно называет так, чтобы вызвать вспышку гнева, а потом наслаждаться им с невозмутимым лицом. Энергетический вампир!

– Нет! – рявкаю я и не успеваю остановить волну ярости, уже поднявшуюся и успевшую разрастись до размеров цунами. Разбитая ваза и "моя госпожа" только усиливают буйство стихии. – Нет, со мной не всё в порядке! – кричу я истерично и неожиданно для самой себя кидаюсь на Азиза с кулаками. Бью его по груди и плечам – не по-настоящему, конечно, а плашмя, так, чтобы не слишком больно, но всё-таки ударить.

Вздрогнув поначалу и приподняв руки в защитном жесте, он, похоже, вскоре понимает, что это не всерьёз, и не пытается меня остановить. Даёт выпустить пар, терпеливо снося побои, и только когда я начинаю выбиваться из сил, скручивает своими большими сильными руками, приобняв за плечи и спину.

– Кто обидел вас, моя госпожа? Скажите мне, и я немедленно…

– Не называй меня так! – перебиваю его визгом, безуспешно пытаясь вырваться из крепкого захвата. И, не имея других средств, хлещу его словами вместо пощёчин: – Раб, прислужник, коврик для ног! Тебе нравится унижаться, мелкий ты человечишко?!

Красивые полные губы Азиза сжимаются в тонкую полоску, а ноздри начинают подрагивать от ярости. Он резко отпускает мои плечи, разворачивается и молча покидает комнату таким шагом, что по одной походке становится понятно: он меня ненавидит. Ну и пусть. Я тоже его ненавижу. И всех. Я так решила, стану теперь ненавидеть весь мир. Взаимно.

Я падаю в кресло и сижу там в полной неподвижности несколько минут, глядя в одну точку. Плакать больше не хочется и драться тоже. У меня нет сил.

Вдруг дверь снова открывается. На пороге – Азиз. Со стаканом воды и упаковкой таблеток.

– Вот, выпейте, моя… Марьям.

Протягивает мне принесённое.

– Что это?

– Успокоительное. Вам нужно успокоиться.

Киваю и послушно выполняю его приказ. Он удовлетворённо и, как всегда, невозмутимо наблюдает за мной. А потом ещё несколько минут стоит молча и смотрит на меня, не отводя глаз. Странное выражение чудится мне на дне их. Как будто теплота… возможно, жалость?

– А теперь расскажите мне, – нарушает тишину Азиз, – что случилось.

Я качаю головой:

– Это не твоё дело.

– Ваша безопасность – моё дело, а когда вы в таком состоянии, это небезопасно. Поэтому я должен устранить причину.

– Всё так логично! – равнодушно усмехаюсь я. – Что ж, изволь! Я выхожу замуж.

Шайтан его разбери, я могу поклясться, что эти чёрные глаза полыхнули болью! Ни один мускул не дрогнул на лице моего отважного охранника: не нахмурился лоб, не сжались губы, но глаза – в них отразилось острое страдание!

– Поздравляю, – процедил Азиз сквозь зубы. – Так это были просто поминки по свободной жизни?

Я опять усмехнулась – так холодно и горько, что сама себе удивилась. Почувствовала себя очень старой и очень разочарованной в жизни.

– Можно сказать и так.

– И кто… счастливец? – выдавил из себя Азиз так, будто его горло было наполнено камнями, каждое величиной с куриное яйцо.

– Айрат Бакир, – бросила я безразлично. А ведь ещё полчаса назад снова разрыдалась бы.

Глаза моего телохранителя округлились:

– Но ведь он…

Слухами земля полнится..!

– Откуда ты знаешь?

– Это часть моей работы – всё знать.

– Ну что ж, полагаю, это правда. Сегодня днём жених сообщил мне, что спать он со мной не собирается, потому что не любит и… никогда не полюбит.

– Бред какой-то! – выдохнул совсем нетипичное для себя Азиз.

Улыбаюсь устало:

– В жизни происходит много бредового, милый.

Азиз вздрагивает от такого обращения.

– Но зачем ему жениться на вас, моя… Марьям?

Кажется, у него появляется новая привычка – называть меня своей. Она нравится мне куда больше "госпожи".

– Для фасада, мой Азиз. Для фасада.

Щёки телохранителя темнеют, как и глаза – если только чёрный может чернеть.

– А вы?! – почти кричит он. – Разве у вас нет права голоса?! Вы свободный человек! Никто не может заставить вас выйти за нелюбимого..!

Соглашаюсь:

– Никто. Кроме отца.

Азиз шумно сглатывает. Кивает:

– Хорошо. Я понял. Нужно убить Айрата Бакира. Я сделаю это.

Он произосит это спокойно, серьёзно, без малейшего намёка на шутку. Глупую, несмешную, идиотскую шутку. Я вздыхаю:

– Не говори ерунды.

– Я абсолютно серьёзен. Этот брак угрожает вашему психическому, а значит, и физическому здоровью. Мой долг – защитить вас.

Я поднимаюсь из кресла и хватаю его за ворот рубашки:

– Азиз, прекрати нести чушь! Ты меня пугаешь!

– Больше, чем замужество?

– Ты тут ни при чём! Это моя проблема и я не намерена впутывать тебя! Хочешь провести остаток дней за решёткой ради призрачной перспективы спасти мою судьбу? Они поймают тебя на подлёте и закроют за покушение, а меня всё равно выдадут! За этого или другого подлеца!

Он обхватил мои кисти своими большими теплыми руками, наклонил голову и прошептал почти мне в губы:

– А я всё равно не смогу жить, если отдам вас им без борьбы. Моя… Марьям.

Губы мои внезапно пересохли, и я непроизвольно облизнула их. И коснулась языком губ Азиза. Он нахмурился, закрыл глаза, резко выдохнул и, прежде чем отстраниться, на мгновение – нет, на одну сотую мгновения – прижался своими губами к моим. Я дёрнулась следом, но не успела. Мой телохранитель стремительно покинул комнату, не глядя на меня.

Дорогие мои! Эта история просто жжёт мне пальцы! Она, как и всегда бывает с такими "заскоками", пришла ко мне сама и срочно требует запечатления)) обязательно делитесь впечатлениями, и кто ещё не знаком с Лайлой – милости прошу в роман "Барышня-певица"! Он тоже бесплатный.

Глава 2. Моя маленькая госпожа

Азиз

Я работаю её телохранителем пять лет. Пять чёртовых лет я изображаю из себя истукана, в то время как внутри всё горит адским пламенем. Ну ладно, первые два года я ещё как-то держался. Первые два года она ещё была похожа на ребёнка, но когда Марьям исполнилось восемнадцать, всё покатилось под откос. Вот интересно, есть, вообще, какой-то способ удержаться от влюблённости в свою госпожу, если она молода, хороша собой и при этом не особенно глупа?

И я называл её своей госпожой именно с этим смыслом – что я пойду босой по углям, если она мне прикажет, но не из-за денег, что платит мне её отец. А из-за этого иссушающего, медленно убивающего меня чувства. К ней. Я её боготворю.

Всё, что я позволял себе эти годы: смотреть – иногда, исподтишка – и это обращение. Да, я знаю, что оно её злит. Это из-за обострённого чувства справедливости. Моя Марьям считает всех людей, если не равными, то, по крайней мере, достойными уважения. Но я-то знаю, что это не так. Что я не достоин её. Что если только я покушусь на что-нибудь в отношении неё, мне отрежут "хотелку" и голову заодно. Таков удел простого охранника, поэтому я держу свои грязные лапы подальше от хозяйской дочки… Обычно. Но вот сегодня дал сбой. Не могу видеть её расстроенной, а тут – вижу, настоящее горе. Ни разу за пять лет она не подняла на меня руки, хотя порой ругала изрядно. А вот тут вдруг побила. И пусть я извращенец, но это страшно возбуждало. До тех пор, пока она не начала унижать меня словами. Плевал бы я на те слова, даже не заметил, если б такое сказал кто другой, но только не она. Я знаю, что она никогда не станет моей, но слышать об этом от неё невыносимо. Что я раб, что я ниже неё, что об меня только ноги вытирать можно – больше я ни на что не годен. А я ведь всю душу ей отдал… Только уйдя к себе, остыв и перебрав весь разговор (если можно эту истерику так назвать), я понял, что она имела в виду. Что я сам себя унижаю, обращаясь к ней таким образом. Если бы она только знала истинный смысл этих слов для меня!

То есть, нет, ей, конечно, лучше не знать, но кажется, уже поздно. Она знает. Она всё поняла. Я сдал себя с потрохами.

Одному Господу известно, как мне хотелось её поцеловать. Эти сладко-солёные, горячие, опухшие от слёз губы… Самые прекрасные губы на свете! И глаза, и волосы… Я бы полжизни отдал ради того, чтобы иметь возможность одну ночь целовать и гладить это всё без ограничений…

Нужно было хорошенько обдумать ситуацию. Моя госпожа запретила мне убивать горе-жениха, и я не мог ослушаться, хотя убил бы легко. Застрелил, зарезал или задушил своими руками, и эти руки бы не дрогнули. Потому что ни одна дрянь на свете не имеет права мучить мою девочку, мою Марьям. Его счастье, что он не собирается трогать её своими вонючими лапами. Что эти лапы предпочитают трогать мужиков (фу, какая мерзость!). Но всё равно, конечно, я не дам ему испортить ей жизнь, хотя пока и не знаю, как. Он, разумеется, станет строго следить, чтобы она хранила ему верность – это же так важно для фасада. Но как молодая женщина может прожить целую жизнь без любви, пусть и в золотой клетке?!

Мысль о возможных любовниках Марьям отдавалась невыносимой болью глубоко внутри меня. Конечно, у неё будут любовники. Это просто утопия – думать, что она сможет в 21 год похоронить себя как женщину раз и навсегда.

Я умыл лицо, чтобы выбросить из головы эти мучительные мысли, и лёг на застеленную кровать. Сейчас мне нужно придумать план. А потом его реализовать. А потом уйти и забыть её. Навсегда.

Но, как назло, вместо умных мыслей, в голову лезли одни дурацкие воспоминания.

Однажды – ей было лет 17 – мы поехали в город у моря. Марьям – совсем юная и восторженная, как ребёнок, не могла насмотреться на бесконечную сверкающую синюю гладь воды. Ходила и ходила по набережной туда и обратно, я – следом. Честно признаться, я и сам видел такую красоту только на фото или картинках, и они не передают и половины величия стихии. Вот и засмотрелся и не поймал свою маленькую госпожу, когда она споткнулась и полетела носом вниз.

Помню, как мазал антисептиком из аптечки, которую всегда ношу с собой, тощую разодранную коленку и скручивал маленький жгутик из ваты, чтобы засунуть в нос моей глупенькой неуклюжей подопечной, а она смотрела на меня своими огромными глазищами и держалась за мою большую жилистую руку, как за спасательный круг.

Помню, как меня отчитали и лишили премии за этот недосмотр. Как же, принцесса не виновата, что у неё ноги заплетаются! Виноват паж, что подушечки не подложил.

Помню, как Марьям пришла ко мне в комнату с виноватым личиком, попросила прощения за своих родителей и высыпала мне на кровать все свои сбережения – несколько монет и скомканных купюр.

– Вот. Это твоя премия, – пробормотала она. – В этом месяце мало, у меня больше нет… Но я обещаю впредь лучше смотреть под ноги, чтобы не подводить тебя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.