Моя принцесса. Рассказы из жизни и о жизни

© Галина Хэндус, 2022

ISBN 978-5-0055-9739-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поездка

Меня как опытного журналиста послали в очередную срочную командировку. Материал ожидался сенсационный или просто интересный – предстояло узнать на месте. В связи с предстоящим заданием что-то такое крутилось в голове, но что именно – поймать я пока не мог. И потом, предстояло решить, когда ехать. Хотелось бы поскорей. Для журналиста, ожидающего новое задание, важно быстрее в него вникнуть, поэтому нужно ещё сегодня успеть за билетами на вокзал.

Зайдя в большой светлый зал недавно отстроенного железнодорожного вокзала, я подошёл к кассе дальнего следования. Впереди стояли две девушки, по виду студентки. Они назвали кассирше место следования, тут же получили билеты и отошли, довольно переговариваясь. Моя очередь. Я наклонился к окошечку:

– Пожалуйста, билет до Свибурга на завтра.

Кассирша при слове Свибург как-то странно вздрогнула. Она медленно сняла очки с затемнёнными стёклами, чтобы взглянуть на меня попристальнее. Мне это показалось странным. Впрочем, каких только странностей не бывает на свете!

– Если вы едете в направлении Свибурга, нужно заранее прибыть на вокзал, – она вновь надела очки и стала набирать данные поезда на компьютере, чтобы проверить наличие свободных мест.

– У вас что, как в аэропорту, регистрация билетов за два часа? – веселое приподнятое настроение не отпускало меня. Радость, что можно немного пошутить, усиливалась предстоящим путешествием: я вообще по натуре человек скорее веселый, чем грустный или серьёзный.

– У нас нет регистрации билетов, – со вздохом произнесла кассирша. Она серьезно глянула на меня поверх очков, будто удивляясь, что пассажир не понимает таких простых вещей. – Попробуйте опоздать – вас будут ожидать большие проблемы. Ко всему в жизни нужно готовиться заранее, но не все это понимают. Многие абсолютно несерьёзно относятся к настоящему, а потом об этом горько сожалеют.

– Не понял, – улыбка медленно сползла с моего лица, потому что я действительно не понял, что сказала кассирша. Что-то пошло не так. Прочитав имя, написанное на красивой табличке, приколотой к её фирменному жакету, я попробовал разъяснить ситуацию: – Таня, извините, но я ничего не понял. Объясните ещё раз, что всё это значит?

– Что вы не поняли, Олег? Разве я непонятно объяснила? Как дети, честное слово!

– Откуда вы знаете моё имя? – В душе зашевелились смутные опасения. Они наверняка выступили глупым выражением на лице.

– У вас на лбу написано, – без улыбки ответила кассирша и уставилась на экран компьютера.

Ответ настолько выбил меня из колеи, что машинально я потрогал лоб, будто желая убедиться в правильности услышанного. Радостное настроение окончательно пропало. На его место пришли раздумья.

– Не ломайте голову, пассажир! Лучше внимательно послушайте ещё раз, что я скажу, – кассирша опять сняла очки. Её взгляд был серьёзным, не строгим, а каким-то сочувствующим. Всем своим видом она хотела донести желание чем-то помочь, чего делать по инструкции совсем не обязана: – Попробуйте не опоздать на поезд – это очень важно. Если вы сегодня сделаете эту ошибку, то завтра её будет трудно исправить. Ошибки, совершённые нами сегодня, завтра исправить очень трудно, а подчас невозможно. Поезд увезёт их с собой. Вам никогда не догнать и не исправить то, что вы прохлопали по собственной невнимательности. Никогда и никуда постарайтесь не опаздывать, будьте предельно внимательны ко всем мелочам. Любая мелочь – это не мелочь, как кажется многим, а важнейшая часть настоящего, без которого никогда не будет будущего. Запомните, а лучше запишите!

– Почему вы говорите только обо мне? Разве вас это не касается? Разве у вас нет будущего? – вопросы вылетели против моей воли. Я уже перестал что-то понимать.

– Будущее есть у всех, кто этого захочет. Но иногда люди строят себе такое будущее, которое даже пасхальный заяц иметь не захочет, не то что нормальный человек. В этом легко убедиться…

– Простите, какой заяц? При чём здесь вообще заяц? – я машинально приложил руку ко лбу, чтобы убедиться в отсутствии температуры. Ирреальность диалога придавила меня к полу и вызвала легкий озноб. Как при начинающейся простуде. Лоб был слегка влажный, но не горячий.

– Заяц обычный, пасхально-католический. Он ищет яйца и складывает их в корзину. Вы что, никогда не ищите с ним яйца? Это довольно интересно.

– Простите, а какие яйца я должен искать с зайцем? Заячьи? – иллюзорность происходящего продолжала давить на меня всё сильнее.

– Олег, сегодня не ваш день – это очевидно. Не ломайте себе голову по каждому поводу. Если вы не собираете на Пасху яйца, ничего страшного. Вообще-то я не слышала, чтобы зайцы откладывали яйца, разве что в виде исключения. Какие-нибудь генно-модифицированные… Нормальные люди ищут нормальные, самые обыкновенные, куриные яйца. Сваренные вкрутую и раскрашенные во все цвета радуги. Это игра для детей. Старая католическая традиция. Если вас в детстве этому не научили, то это вина родителей. Они опоздали на свой поезд, он ушёл без них, в итоге ребёнок оказался в дурацком положении и без радостного пасхального времяпровождения. Теперь понимаете, как важно никуда не опаздывать?

Я не стал ей говорить, что сам не католик, что родители мои не католики и вообще в родне нет католиков. Что понял про разноцветные куриные яйца. И что вообще ничего не понял – при чем здесь зайцы-католики. Голова кружилась от непоняток. Видок у меня, думаю, был самый дурацкий. А хотел-то ведь всего купить билет на поезд…

Кассирша Таня протянула в окошечко билет:

– Ваш поезд отходит ровно в двадцать два сорок пять. Перед тем как ехать на вокзал, проверьте, всё ли взяли с собой, что понадобится в дороге. Если что-нибудь забудете дома, не сможете сделать вашу работу так, как надо, и будете корить себя всю жизнь, поэтому будьте очень внимательны. Желаю приятной поездки и отлично выполненной работы. Помните, каждый сегодняшний шаг приближает вас к будущему, а в какую сторону вы его построите, зависит только от вас сегодняшнего. Прощайте.

С последними словами она захлопнула окошечко, поставила перед ней табличку «Обед с 12 до 12.45» и ушла, слегка покачивая полноватыми бёдрами, обтянутыми форменной полосатой юбкой.

Совсем обалдевший, я неровной походкой отошел от окошка. В руке лежал сунутый кассиршей Таней билет. Поднеся его к глазам, я прочёл услышанное пять минут назад: «Поезд Иваново – Свибург, отправление 10.08.2019 в 22.45, прибытие 11.08.2019 в 08.45».

«Так ведь я завтра родился! – осенило меня. – У меня завтра день рождения! И точно в 8.45 – вот это совпадение. Как же я смог забыть такую дату?» Тут же пришла другая мысль: «Но ведь я просил дать билет на завтра, а она дала на сегодня. Завтра мы хотели с приятелями посидеть в кафе, оттуда я собирался на вокзал. Заморочила меня эта тётка разговорами. Вот попался, так попался! Нужно обязательно поменять билет. Не в моих правилах так быстро менять планы».

Поблуждав бесцельно по вокзалу и дождавшись, когда у кассирши закончится обед, ровно в 12.45 я стоял у знакомого окошечка. Вопреки ожиданиям, окошко открыла другая женщина. Я растерянно протянул ей билет:

– А где Таня, которая работала до обеда?

– Таня ушла в декретный отпуск, – весело ответила женщина помоложе и доверительно сообщила совершенно не нужную информацию: – Она тройню ждёт, вот весело-то будет, когда они родятся! А что вы хотели? Что-то с билетом не в порядке?

– С билетом… – растерянно протянул я. Новость оказалась более, чем неожиданной. Большого живота, указывающего на тройню, час назад я не заметил… – Ах, да, с билетом. Я просил билет на завтра, а Таня продала на сегодня. У меня завтра день рождения. Желательно поменять билет на завтра – у нас встреча с друзьями.

– С билетом всё в порядке, – сообщила новая кассирша, которую звали, согласно фирменной табличке, Лидой. Она озорно взглянула на меня через прозрачное стекло, готовая разъяснить недоразумение. – Это последний поезд, завтра поезда в Свибург нет по расписанию.

– А когда следующий? Может быть, послезавтра? – надежда не покидала меня. Встречу в друзьями отменять не хотелось.

– Следующий, следующий… – послышалось бормотание за окном. Лида выискивала нужную информацию на мониторе компьютера. Наконец она сообщила с лучезарной улыбкой: – Следующий пойдёт только после Нового года, в январе.

– Как в январе? С какой стати? – очумело переспросил я и с трудом выдавил: – До января совсем поездов нет?

– Сейчас посмотрим, что у нас тут есть… – охотно откликнулась приветливая Лида и уткнулась в экран компьютера. – Так-так… Поезда есть, но только с пересадками. Вы же не поедете с пересадками?

– Конечно, поеду, – ответ прозвучал несколько озлобленно. История с билетами начала раздражать и казалась совсем не смешной. – Сообщите, сколько будет пересадок, где и сколько времени я на них потеряю. И, пожалуйста, побыстрее. Я торчу здесь уже второй час!

– Конечно-конечно, – торопливо ответила кассирша Лида. Её наманикюренные пальчики быстро забегали по клавиатуре, глаза впились в экран. Наконец она стукнула по последней клавише. Из принтера вылезла бумага с ответами на вопросы. – Так, если с одной пересадкой, то едете через Москву…

– Как через Москву? – удивился я. – До Москвы отсюда в два раза дальше, чем до Свибурга. Там нет никакой ошибки?

– Мы не делаем ошибок, – почему-то обиделась Лида и поджала красиво очерченную губу. – У нас все пересадки – через Москву. Как можно не понимать простых вещей? Москва – столица нашего государства, каждый должен об этом помнить!

– Хорошо, хорошо, уже запомнил, – примирительно сказал я. Надежда на правильно разруленную ситуацию с билетами не оставляла меня. – Есть ещё какие-то варианты?

– У нас всегда есть альтернативные варианты! Мы работаем согласно высоким технологиям. Посмотрите, у нас есть даже сертификат качества! – Она гордо ткнула пальчиком куда-то себе за спину. Опустив глаза к списку и прочтя следующую строчку, она подняла на меня глаза. В них читалась непонятная мне вина и грусть: – Не думаю, что второй вариант вам больше понравится. Может быть, через Москву?

– Давайте-давайте второй вариант, – нетерпение отчетливо зазвучало в моем голосе, – не тяните.

– Как скажете. Из Иваново вы едете в Москву, потом в Варшаву, а оттуда без остановок прямо до Свибурга.

– А Варшава – это что, уже Польша? – мне показалось, что я тупой, как пробка. Знания школьной программы показались мне вмиг устаревшими.

– Да, Варшава – столица Польши, – ответила, гордая познаниями географии Лида и тут же повеселевшим голосом добавила: – Не беспокойтесь, как транзитный пассажир вы получите ваучер на проезд по Польше. Транзитная виза не нужна, но выходить из поезда с ваучером не разрешается. Варшаву можно и так увидеть из окна – очень красивый город. Вам точно понравится.

Из предшокового состояния меня вывел громко заданный вопрос:

– Какой маршрут выбираете, пассажир? Через Варшаву?

– Сколько ехать с пересадками? – слюна во рту показалась горькой до неприличия. Хоть бы не обморок…

– Так, посмотрим… Одиннадцатого августа выезжаете, четырнадцатого приезжаете – всего около шестидесяти часов. Радуйтесь, что поезд скорый и идёт очень быстро. На обычном неделю ехать бы пришлось.

– Лида, спасибо большое за информацию. Я, пожалуй, поеду сегодня. С одной пересадкой…

– Правильное решение. Зачем тратить шестьдесят часов? Отсюда до Свибурга всего-то триста пятьдесят километров. Только не опоздайте на поезд, положите в чемодан все, что необходимо в дороге. Вам моя коллега Таня все правильно объяснила. Не забудьте!

Поблагодарив девушку, я отошёл от окошка. Билет лежал глубоко во внутреннем кармане пиджака. Шок от пержитого понемногу отходил, но ирреальность все равно кружила голову. Так или иначе, пора возвращаться в реальность. Дел предстоит немало: нужно заехать в редакцию оформить командировку, созвониться с друзьями, извиниться за отложенный день рождения, заехать домой за чемоданом, который еще предстояло собрать…

***

Вечером, заказав по телефону такси, я спустился вниз. В ожидании машины прислонился к дереву, растущему около подъезда. После дневной жары повеял легкий ветерок, обещая перемену погоды. Душа после посещения вокзала и суеты с билетами успокоилась. Было тепло и спокойно. Такси появилось из-за угла и подъехало так тихо, что я не обратил на него внимания.

– Это вам на вокзал? – прогрохотало над ухом.

Вздрогнув от неожиданности, я недовольно проворчал:

– Незачем так громко кричать, весь дом взбаламутите. Я не глухой.

– Зато я глухой – меня в Афгане контузило. В посленее время слышать стал плохо.

– Ну извините, не знал.

– Ничего, мужик, не ты первый, – весело грохнуло рядом. Таксист громко захлопнул дверцу. Прежде чем завести машину, он посмотрел на меня и озабоченно, как школьника, спросил: – Ты в чемодан всё уложил, путешественник? Ничего не забыл?

– В чемодане лежит всё, что необходимо, – стараясь не выйти из себя, процедил я сквозь зубы. Такая заботливость вначале кассирш на вокзале, а теперь и таксиста, показалась навязчивой. Эпизод с билетами и боль из-за отложенной на неопределенное время вечеринки хотелось забыть как можно скорее.

– Не злись, я ведь просто так спросил. Может, у тебя день плохой был и ты что-то забыл. Бывает, по себе знаю. Ну, если ничего не забыл, тогда молодец.

Машина тронулась, поехала в сторону вокзала. По поведению таксиста чувствовалось, что ему хочется поговорить, но он не решается, боится нарушить установившееся между нами равновесие. Наконец он не выдержал:

– Вот ты скажи, почему такая несправедливость на Земле: слепым можно за рулём сидеть, а глухим нет?

– Как это – слепым можно?! – удивился я так, что совсем забыл про его громкий голос. Новость оказалась неожиданной.

– А вот так. Почитай в дорожных правилах: если на нос колёса, то есть очки, наденешь, пусть у них хоть самые толстые стёкла будут – можешь ехать в любую сторону. А вот если тест по слуху не прошёл – всё, отдавай права. Где же справедливость? У меня дружок без очков ничего не видит. Крот, одним словом. Так я его домой вёз, когда у него стекло треснуло, а у меня права хотят забрать – говорят, что слышу плохо.

– Ну не знаю…

– Слушай, мужик, а ты бы поехал со мной, если бы я на вокзал тебя на велосипеде повёз? Велосипедистам ведь на права не нужно сдавать. Хоть ты слепой, хоть глухой – езди везде, главное, чтобы ноги с руками целые были.

– Н-н-не знаю.

– И никто не знает – вот в чем проблема. Да и велосипеда у меня вообще-то нет. Приехали, выходи.

Рассчитавшись с таксистом, я подхватил чемодан и неожиданно услышал за спиной:

– Ты смотри, не опоздай, а то плохо будет.

– Не опоздаю, у меня тридцать минут в запасе, – успокоил я его и махнул на прощание рукой. Таксист, хоть и громогласный, рассуждал трезво.

В здании вокзала взгляд прежде всего уперся в огромное табло. Нужный размер для пассажиров с любой остротой зрения. Зрение у меня хорошее, но узать, на на какой путь прибывает поезд, не лишее. Дойдя до строчки Иваново – Свибург, путь 6, я взглянул на часы: в запасе оставалось около получаса. Тут перед глазами неожиданно мелькнула утренняя кассирша Таню, внезапно исчезнувшая днём. Рука, помимо воли, поднялась в приветственном жесте. Она, приняв невольный взмах за приглашение, двинулась в мою сторону. Странно, никаких признаков беременности у неё заметно не было.

– Мне сказали, вы ушли в декретный отпуск…

– Я как раз туда иду, – Таня весело смотрела на меня, – до завтра, наверное, дойду. А вы в командировку?

– Да.

– Что ж вы через Варшаву не поехали? В дальних поездах хорошо думается и пишется. Время много для творчества. Вы же писатель?

– Нет, журналист. Через Варшаву меня начальство не отпустило. – Пришлось подлаживаться под предложенный ритм разговора. Небольшая ложь в ответ на зайца-католика с непонятными яйцами.

– Вы начальство и не спрашивали. Почему только мужчины постоянно врут? Можно меня обмануть, но себя-то не обманешь.

– У меня мало времени, нужно закончить большую статью, а тут это внеочередное задание… – промямлил я. Не люблю оправдываться, но молодая женщина сбила ритм общения. Неожиданно для меня.

– Так за работой и о себе подумать некогда, бедненький вы, бедненький, – Таня с сочувствием взглянула на меня. – Так и жизнь провороните, а как умирать станете, вспомните, что и не жили толком.

– Таня, извините, мне на поезд пора. Прощайте. – Намек на скоротечность моей жизни явно преувеличен. Пора действительно прощаться. Хорошо бы, навсегда.

– Прощайте, Олег. Будьте счастливы и внимательны, а то не увидите главного в жизни.

Я развернулся и зашагал к выходу на перрон. Впереди меня ждало долгое путешествие. Взглянув на висящие вокзальные часы, я с ужасом увидел, что до отхода поезда осталось две минуты.

«Мы ведь разговаривали от силы минуты три. Неужели мои часы опять отстали?» – мысли лихорадочно крутились в голове, пока я выходил на открытый перрон. Дорога на шестой путь лежала через мост. Взлетев через ступеньку наверх, я побежал вперёд, глядя на мелькающие справа таблички: два, четыре, девять, восемь, десять. Добежав до двенадцатого пути, я остановился: дальше путей не было.

– А где же мой поезд?! – вопрос прозвучал непривычно громко. Тут я увидел мужчину в железнодорожной форме, шагающего навстречу. В голос ворвалась нота истерики: – Скажите, где здесь шестой путь?

– Где ж ему быть – на месте стоит. Вы его пробежали, не заметили в спешке. Там под цифрой девять написано, что это шестой путь, не девятый. Просто табличка всё время падает и вместо шестёрки девятка выскакивает. Мы уж и на бумаге писали, и на дереве, и гвоздями прибивали. Никто читать не хочет, что мелким шрифтом написано, – вот и попадаются. Внимательным нужно быть, очень внимательным. Тогда жизнь правильно проживёшь, ничего не потеряешь и никуда не опоздаешь…

Мужчина всё говорил, слова летели вслед, отдаваясь в голове эхом: «Никто читать не хочет… Внимательным быть, внимательным…»

Страх, что я опоздал, вдруг схватил за горло.

Появилось чувство, что вся моя прошлая жизнь закончилась в одно мгновение, не успев начаться, и я пропустил что-то самое важное – то, что пропускать ни в коем случае нельзя. Перед самым носом захлопнулись двери, мой поезд тронулся и начал медленно, как бы нехотя, набирать скорость. Мимо проплывали ярко освещённые окна. За ними мелькали весёлые лица людей, вовремя нашедших правильный путь, севших в свой вагон и на своё, только им предназначенное место. Эти люди знали, куда и зачем ехали, когда и куда приедут. В их чемоданах аккуратными стопочками лежали вещи, тщательно отобранные накануне поездки. Пассажиры радовались, что хорошо спланировали путешествие, внимательно отнеслись к небольшим мелочам, которые указали им место в поезде. Те же, кто остался на улице, наблюдали за этим праздником правильно выбранного пути и думали, что на этот поезд они безнадёжно опоздали. Ни задержать, ни остановить уходящий поезд уже нельзя.

Билет, лежащий в кармане, вдруг начал царапать и жечь грудь. «Что такое?» – вяло подумал я, пытаясь достать из кармана то, что мешало. Поднеся к глазам ладонь и разжав ее, я увидел сидящую на ней симпатичную синичку. Она смотрела на меня, не мигая и не выказывая никакого страха.

– Лети! – крикнул я и отбросил синицу далеко от себя. Тут же в груди сжалось сердце, прыгнуло вверх и больно ухнуло вниз. Как будто с живым комочком я отбросил от себя часть своей лучшей, ещё не прожитой жизни. Когда птичка скрылась из глаз, я повернул голову и посмотрел на исчезающую вдали светящуюся точку последнего вагона.

Мой поезд ушёл без меня.

Своё счастье я выпустил из рук сам, не дав труда подумать об этом.

Непросто это – быть внимательным ко всему, что тебя окружает. Жизнь, оказывается, совсем не мелочь, хоть и состоит из одних только мелочей.

Женское счастье

Тоня готовилась к приёму дорогой гостьи. В пятницу вечером к ней прилетала единственная сестра Таня. Они были погодками, росли вместе и всё всегда делили поровну. Около двадцати лет назад их пути неожиданно разошлись. А началось всё так незаметно…

***

Тане исполнилось тогда девятнадцать лет. Встретив на свадьбе подруги Гришу Белых, она тут же влюбилась окончательно и бесповоротно, и уже не представляла жизни без него. Её избранником оказался высокий стройный симпатичный парень. На него постоянно заглядывались девушки с разными желаниями и целями. Многих из них привлекали не столько внешние данные парня, сколько его семья. А она резко выделялась на фоне других среднестатистических семей города.

Отец Гриши занимал высокое положение в военно-политической структуре города. Об этом предпочитали громко не говорить, но его должность являлась для определенного круга жителей города секретом Полишинеля. Мать всю жизнь работала в сети общественного питания. Занимала место то директора, то заведующей – смотря по тому, была это столовая, кафе или ресторан. Места работы Клавдия Петровна – так звали маму Гриши – меняла не добровольно, а в силу обстоятельств. Быстрая и удачная военная карьера мужа, Фёдора Ивановича, предполагала частые переезды, смену должностей и, соответственно, мест работы.

В семье, кроме Гриши, росла младшая сестра Инга. Дети, не избалованные вниманием родителей, вечно занятых каждый на своей должности, были часто предоставлены сами себе. Не испытывая материальных трудностей, подрастающее поколение Белых недополучало душевного тепла. С годами стало очевидно: дети выросли скорее потребителями, чем созидателями. Нельзя сказать, что они были чёрствыми и эгоистичными. Просто на мир смотрели глазами людей, избалованных изобилием. Семья много лет прожила за границей и привезла оттуда не только вещи и посуду, но и вкус к сытой, удобной жизни.

Именно достаток семьи привлекал многих молоденьких девушек. Каждой из них хотелось приобщиться к красивой обеспеченной жизни, не особо напрягаясь. Нужно признаться, Таня не была исключением из ряда соискательниц на руку и сердце молодого человека. В отличие от других, она безумно любила в Грише прежде всего его самого. Он это сразу почувствовал и оценил.

Тане удалось за короткое время очаровать, влюбить в себя и в конце концов выйти замуж за избранника. Через год у них родился сын Алёша. После рождения ребёнка молодая мама не стала продолжать учёбу в текстильном институте, а решила посвятить себя мужу и ребёнку. Гриша не был против ее решения. Он обеспечивал семью и гордился, что они живут по старинным традициям, когда жена могла не работать, а растить детей, следить за хозяйством, быть для мужа всегда весёлой и красивой очаровательницей.

Время шло, Алёша подрастал.

Таню стал тяготить статус домашней хозяйки. Отдав ребёнка в детский сад, она, чтобы не скучать, начала понемногу вникать в коммерческие дела мужа. Бизнес Гриши заключался в том, что он по одному ему известным каналам и, конечно, не без больших связей отца, доставал импортную технику, бывшую во время начавшейся перестройки в большом дефиците, и предлагал желающим купить с приличной наценкой. В бывшем Советском Союзе такая деятельность называлась спекуляцией. Союз перестроечно разваливался, опасное слово спекуляция сменилось на модное слово коммерция.

В приоткрывающиеся всё шире двери свободы начали проникать и ласкать слух такие слова, как Тошиба, Грюндиг, Сименс, Бош. Их можно было без боязни прочесть на сверкающих лаком, металлом и западным качеством ранее не виданных технических новинках. Телевизоры, холодильники, стиральные машины, всевозможную кухонную, необходимую для комфортной жизни технику теперь при желании и без особых хлопот можно было купить в семейной фирме Белых.

Таня за пять лет совместной работы успела стать незаменимой помощницей мужу. Вместе они хорошо зарабатывали, денег не считали, жили в своё удовольствие. До тех пор, пока не случилось несчастье: скоропостижно умер глава их дружного клана – Фёдор Иванович. Сердце не выдержало напряженной работы и обильных возлияний. Его насиженное за долгие годы место тут же заняли другие люди. На волнах новой свободной жизни конкуренты начали активно строить свои пирамиды. Гриша как-то хорохорился, но старые связи без отца работать переставали. Неожиданно появились новые нахрапистые соперники. Они медленно, но верно занимали когда-то легко и быстро завоёванный семьёй Белых плацдарм безбедного существования.

Почва стала уходить из-под ног.

Гриша, никогда не отказывающийся от бокала хорошего вина или бутылочки-другой пивка, стал потреблять напитки в неограниченных количествах. Скоро вино заменила водка, бутылочное пиво уступило место трёхлитровым банкам пенистого напитка. Отношения между супругами стали быстро ухудшаться.