20 великих людей, изменивших мир

Леонардо да Винчи

Художник, учёный и изобретатель

Анкиано, Флорентийская республика, 1452 г. – Амбуаз, Франция, 1519 г.

Моё происхождение необычно: отец вырос в обеспеченной семье и работал нотариусом, а мать, о которой я почти ничего не помню, была простой крестьянской девушкой. Возможно, она была родом с Ближнего Востока.

Я провёл детские годы в городке Винчи под присмотром дедушки, бабушки, дяди и священника, крестившего меня. Они были моими первыми учителями, но это «образование» давали мне бессистемно и неорганизованно. Когда выяснилось, что я левша, никто не пытался меня переучивать, но при этом родственники подчас хмурились, наблюдая, как я пишу левой рукой, – тогда это было редкостью.

«Плохо обдуманное решение ведёт к большим ошибкам».

Однажды на такое беспорядочное образование попытался повлиять мой отец Пьеро, начав обучать меня математике в надежде, что это поможет мне остепениться. Признаюсь, успехи мои были скромными. Я задавал так много вопросов, причём самых разных, что вскоре у моего учителя голова пошла кругом.

В детстве я был рассеянным, но очень любопытным. Меня влекли самые разные сферы. Бывало, я брался за одно – то, что интересовало на тот момент больше всего, затем бросал и хватался за что-то совершенно другое. Единственной постоянной страстью было рисование: вот где я давал волю своей наблюдательности и воображению. И у меня получалось неплохо!

В конце концов отец свыкся с мыслью, что я никогда не стану юристом, как он мечтал, и попросил Андреа дель Верроккьо, известного художника из Флоренции, взять меня к себе в подмастерья. В его мастерской, работая вместе с другими учениками, я познакомился с живописью и со многими другими видами искусства – от скульптуры до механики и архитектуры. Так я начал осваивать разные техники. И через некоторое время мои друзья стали говорить, что я превзошёл своего учителя. Повзрослев, я решил открыть собственную мастерскую и понял, что они были правы.

Мои первые работы имели огромный успех в равной степени благодаря сюжетам и технике исполнения. Весь свой интерес к природе я вложил в искусство: мне хорошо удавалось не только передать человеческую анатомию в портретах, но и изобразить растения, животных, природу. Как говорили ценители моих картин (а их становилось всё больше и больше), мои пейзажи отличались невиданным до тех пор реализмом. Мне было приятно слышать такие комплименты, но я не спешил торжествовать.

Хочешь стать как Леонардо? Что бы ни привлекло твоё внимание – тут же пытайся это нарисовать!

По натуре я был всегда добродушен и хорошо относился к людям, поэтому все меня любили, и врагов у меня не было. Вот только слава моя не соответствовала вознаграждениям: у меня никогда не хватало духу запросить у заказчиков должную цену, и сколько бы я ни зарабатывал, деньги очень быстро заканчивались. Так что постоянно приходилось искать важных клиентов, таких как Лоренцо Медичи по прозванию Великолепный, очень влиятельный и богатый флорентийский аристократ, любивший окружать себя художниками. Я организовывал для его гостей изысканные представления и вечера.

Позже меня вызвали ко двору воинственного Лодовико Сфорца по прозванию Моро, миланского герцога. Чтобы создать хорошее впечатление, я заранее написал длинное письмо, где обрисовал, чем могу быть ему полезен – не только как скульптор и художник, но и преимущественно как инженер. На встречу с ним я отправился, захватив рисунки всех своих изобретений. Там были самые современные военные устройства, такие как гигантские арбалеты, передвижные мосты, разнообразные пушки и даже прототип танка – первого в истории! Я далеко опередил своё время. Мои идеи – например, о летающих аппаратах – представлялись в то время всего лишь фантазиями. А главное, осуществление этих замыслов требовало больших затрат. Из всех изобретений не удалось воплотить почти ничего, кроме разве что машин для сцены, в том числе механического льва. Он был предшественником спецэффектов!

С другой стороны, моя живопись, например «Портрет дамы с горностаем», стала невероятно популярна. В Милане мне удалось написать свои самые известные работы. Так, для священников церкви Санта-Мария-делле-Грацие я сделал роспись «Тайная вечеря», в которой применил новые технологии. Благодаря им краски выглядели удивительно яркими, хотя и оказались хрупкими и нестойкими к воздействию влажности.

Всегда будучи в поисках новых заказов, я покинул Милан и отправился в Венецию, затем вернулся во Флоренцию. И сделал это как раз вовремя, чтобы написать портрет дамы, Моны Лизы, по просьбе её мужа, торговца Франческо дель Джокондо. В эту картину я вложил весь свой опыт в рисовании, все свои знания об игре света и оттенках цветов и работал с такой тщательностью и старанием, что у меня ушли годы, чтобы её закончить. И всё-таки это было хорошее время, ведь та картина стала самой знаменитой из моих работ!

Альберт Эйнштейн

Математик и физик

Ульм, Германская империя, 1879 г. – Принстон, США, 1955 г.

Ребёнком я мог часами сидеть перед игрушками, ничего не делая, заблудившись в своих грёзах. Или же тихо повторял одно и то же слово тысячи раз, заворожённый самим звуком. «Что ты говоришь, дурачок? – однажды в шутку спросила горничная. – Я тебя не понимаю. Когда уже ты научишься разговаривать как положено?» С того момента дома меня стали считать дурачком. А сегодня, если сказать кому-то: «Да ты просто Эйнштейн!» – это всё равно что назвать его гением. Впрочем, во времена моего детства никто и представить не мог, что такой ребёнок, как я, – медлительный, склонный к грёзам наяву – может стать учёным с мировым именем.

«Логика доставит тебя из точки А в точку Б, а воображение – куда угодно».

У моего отца был магазин электрических приборов. Когда мне исполнилось 5 лет, он подарил мне компас. А мама вручила в подарок скрипку. Эти вещи открыли передо мной удивительный мир. Стрелка компаса, всегда указывающая на север, была тайной, нуждающейся в разгадке, а во время скрипичных уроков я так научился сосредотачиваться, что годы спустя признался: «Музыка так чиста и прекрасна, что она представляется мне отражением Вселенной».

Хотите знать, как я учился в школе? Не буду отрицать, оценки у меня были хорошие, особенно по физике и математике. Но, с другой стороны, я не был дисциплинированным и не любил, когда мне навязывали какие-либо правила. Учителям не нравились такие, как я, – ученики, которые задают много вопросов, они говорили: «Альберт, ты можешь посидеть тихо и не срывать урок?»

Позже друг нашей семьи дал мне несколько детских книжек о чудесах природы, так что я в конце концов смог удовлетворить свою тягу к знаниям. Когда наша семья переехала в Италию – страну, залитую солнцем, меня невероятно заинтересовало, как свет преодолевает пространство. Я представлял себя верхом на луче света, а потом пытался ответить себе на вопрос: если бы я и вправду мог сидеть на таком луче, как бы выглядел свет?

В 15 лет я написал свою первую научную работу, а в 21 год окончил Высшее техническое училище (Политехникум) в Цюрихе по специальности «физика». Плавая под парусом по городскому озеру, я размышлял и над другими увлекательными вопросами: на чём основаны законы строения Вселенной? Действуют ли на отдалённых звёздах те же силы притяжения и существуют ли там те же измерения времени и пространства, что и на Земле?

Впрочем, после окончания учёбы я стал искать работу. Отец умер, и я должен был позаботиться о матери и сестре, а также о своей жене и сыне. Мне нужны были деньги, причём срочно! Вот почему я принял должность в Патентном бюро в Берне: это была довольно скучная работа, но она оставляла мне много времени на размышления. В 1905-м я опубликовал статью, где представил свою теорию: «В космосе лишь одна физическая величина остаётся постоянной, и её невозможно превысить – это скорость света. Пространство же и время, наоборот, не всегда постоянны: если скорость увеличивается, то время замедляется, а пространство сжимается». Другими словами, представьте себе двух братьев-близнецов. Первый отправляется на далёкую звезду в космическом корабле, летя со скоростью света, другой остаётся ждать его на Земле. Когда брат-путешественник вернётся, он будет младше того, кто оставался дома, потому что при такой скорости время для него будет идти гораздо медленнее. Вскоре после этого я вывел и опубликовал уравнение, ставшее знаменитым:

Е = mc2

Оно стало предвестником моей теории, в корне перевернувшей законы физики, известные на то время: плотная материя может быть превращена в неосязаемую энергию, и наоборот! В будущем этот закон привёл к созданию атомной бомбы. Я, однако, относился к войне как к серьёзной болезни и всегда выступал против любого применения таких орудий разрушения.