Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Рецензенты:

Э.Г Задорожнюк, доктор исторических наук, зав. Отделом современной истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы Института славяноведения РАН (Российская Федерация)

А.А. Пригарин, доктор исторических наук, профессор Одесского Национального университета им. И.И. Мечникова (Украина)

ТВ. Зайковская, кандидат филологических наук, доцент, вед. научн. сотр. сектора «Этнология русских» Центра этнологии Института культурного наследия (Республика Молдова)

Д.Е. Никогло, кандидат исторических наук, доцент, ст. научн. сотр. НИЦ Гагаузии им. М.В. Маруневич (Республика Молдова, АТО Гагаузия)

Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований по проекту № 19-09-00374

The monograph is dedicated to studies of various sides of life in Bessarabia in the late 18th – early 20th centuries. Attention is focused on the eventful moments in he life of the polyethnic Bessarabian society. The reader may make sure about considerable social distance between national Mildavian intellectuals who often did not differentiate the over-Prut and Bessarabian Moldavians, and poorly literate, mostly rural Moldavian population more influenced by the Russian legislation and the Lord’s good word. The book analyzes the process of forming of the qualitatively new structure of the Bessarabian population during the 19th century, which lets us speak about appearance of such polyethnic phenomenon as Bessarabianism close to the end of the said century. The 19th – the early 20th century is the epoch of dynamics of nationalism in Bessarabia, development and consolidation of the Moldavian national self-conscience in the Russian cultural sphere. The monograph is offered to the attention of statespersons, journalists, social scientists, graduate and undergraduate students, and everyone interested in the hard destiny of Bessarabia and its inhabitants in the late 18th – early 20th centuries. The echo of that era, as well as subsequent events of the 20th century, are still affecting the modem ethno-social processes in the Republic of Moldova, Ukraine, and Eastern Europe as a whole.

© Ф.М. Мухаметшин, В.П. Степанов, текст, 2021

© И.В.Орлова, оформление, 2021

© Прогресс-Традиция, 2021

Введение

Быстро и неумолимо бежит время, еще три десятилетия назад мобильный телефон или компьютер в офисе выглядели как нечто космическое, а сегодня мы не можем представить свое существование без них. Век технического переоснащения человечества приходится на XIX столетие – время технического перевооружения цивилизации, осмысления ее сверхвозможностей. Этот период, который принято считать классикой капиталистических отношений, характеризуется также столкновением ценностей традиционализма с эволюционными и инновационными процессами развития, поиском его демократических путей, научным прогрессом и индустриальным всплеском.

Забегая вперед, необходимо подчеркнуть, что названные процессы протекали в Европе и Америке различными темпами и пути их внедрения также были разными.

Россия XIX в. представляла собой империю, консервативную, но далеко не дремучую, как ее часто любят представлять. Это была страна, способная победить одну из сильнейших армий в мире – армаду Наполеона Бонапарта, неоднократно она вступала в баталии со стареющей Османской империей. Россия проявила себя тогда как государство, постоянно борющееся за расширение своих сфер влияния и приращение территорий1.

История имеет своеобразное проявление, многие исследователи советского времени обвиняли Россию в имперских амбициях, называли душителем свободы и «жандармом Европы»2. Но здесь следует сделать небольшую оговорку3. Грубейшей ошибкой является перенос приоритетов, свойственных другому времени, на современность. Сегодня, когда в мире разработаны нормы международного права, распространены ценности соблюдения прав человека, многие события прошлого выглядят чудовищно.

В XII–XIV вв. на Руси широко применялась практика устранения конкурентов на престол среди близких родственников. Понятно, что это явление трудно себе представить сегодня, но зато претензии из-за территорий до сих пор имеют место в государственных спорах. Напомним яркий пример с «японскими островами», которые не позволяют заключить мир между Россией и Японией после Второй мировой войны.

Не менее уникальным явлением в истории является Бессарабия, которую обычно рассматривают в качестве исторической территории между реками Дунай, Прут и Днестр, протекавшими по Молдавскому княжеству. Сегодня эти водные артерии продолжают оставаться знаковыми для молдавского государства. Выражаясь поэтическим языком, можно сказать, что характер рек в определенном смысле характеризует политические настроения, которые царят в элите молдавского государства сегодня. Река Прут (кстати, раньше в верхней своей части даже судоходная) в настоящее время представляет собой небольшую, в жаркие времена года мелеющую водную артерию, являющуюся пограничной и разделяющую два близкокультурных государства – Румынию и Молдову, а если быть более точным – разделяющую земли ранее единого Молдавского княжества, часть которого входит в состав современного румынского государства. Неспокойная и норовистая река Днестр разделила современную Молдову на две неравные части – правобережные районы, контролируемые официальным Кишиневом (это и есть земли Бессарабии, но не целиком, к ее границам мы еще вернемся на страницах книги) и левобережье Днестра (Приднестровье, в ряде источников – Транснистрия) – в настоящее время самопровозглашенную Приднестровскую Молдавскую Республику.

Бессарабия отошла к России в 1812 г., по итогам войны между двумя империями – Османской и Российской. Данное территориальное приобретение российской короны было далеко не единственным в насыщенном событиями XIX столетии.

В последние годы интерес к событиям 1812 г. резко возрос в связи с исполнением круглой даты – 200-летия – с того времени. Этому было посвящено немало научных и общественных мероприятий, публикаций. Особенно широкое их проявление получило распространение в Яссах, Кишиневе и Тирасполе. В среде политиков, журналистов и ученых, как в самой Молдове, так и за ее пределами, взгляды на 1812 г. диаметрально противоположны – от восторженных4 до критических5. Что, собственно, объяснимо процессами, во многом продолжающими резонировать в современном молдавском пространстве и за его пределами – в геополитическом измерении.

Как уже отмечалось, черно-белый взгляд на столь деликатную проблему чреват массой неточностей и недоговорок, чем во многом грешат прорумынские и пророссийские труды, в силу своей ангажированности так или иначе затрагивающие этногражданские струны современности.

Историков вполне справедливо относят к глашатаям тех или иных интерпретаций прошлого, сказывающихся в настоящем. Хочется быть правильно понятыми. Когда заходит речь о Бессарабии, равно как и о другой исторически спорной территории, всегда появляется часть обвинителей России и не менее активное сообщество ее защитников. В принципе подобный расклад вполне понятен. Как-то уже приходилось утверждать, что история – «дама» с характером.

На субъективный «вкус» авторов данной работы из массы вышедших в последние годы работ по рассматриваемой проблематике заслуживают внимания несколько серьезных монографий – В.Я. Гросула6, И.Ф. Грека и Н.Д. Руссева7, а также исследователей из России, Молдовы и Канады А. Кушко, В. Таки, при участии О. Грома8. Конечно, существуют десятки книг и сотни статей по бессарабиане, но здесь для краткости были названы три, причем концептуально очень разные работы. Книга В.Я. Гросула, аксакала молдовенизма, представителя классической советской, плавно перетекающей, благодаря основным концептам, в консервативно-государственную историографическую школу современной российской историографии. Исследование И.Ф. Грека и Н.Д. Руссева – яркий пример историко-патриотического концепта молдавских историков, регионалистов-молдовенистов – патриотов современной молдавской государственности. И наконец, книга молодых исследователей А. Кушко, В. Таки и О. Грома, пытающихся подняться над границами и идеологиями государств, вокруг которых переплелись интересы бессарабского вопроса, но так или иначе тяготеющих в сторону концепции официальной румынской историографии. К слову, у них есть немало единомышленников в научных кругах России.

Для полноты картины здесь можно назвать еще одну обобщающую работу – «Молдаване» Ч. Кинга. Эта книга, кстати, является весьма серьезной с точки зрения сделанных обобщений, зачастую рассматривается современными молдовенистами в выгодных для их концепций позициях. Впрочем, по ходу изложения материала у нас еще будет возможность обращаться к анализу отдельных положений названных работ и трудов других авторов…

Однако, заметим, во всех названных книгах и сотнях не указанных здесь камнем преткновения выступают молдаване и румыны, их язык и право на существование молдавской независимости. При этом из проблемы, как правило, вообще выпадают другие, многочисленные жители края: украинцы, русские, болгары, гагаузы, евреи, ромы, поляки, армяне и др., о которых, как правило, пишут только их «нацио-налменьшинственные» исследователи. Таким образом, происходит не совсем корректное, искусственное разделение населения, в том числе современной Молдовы, а в исторических трудах – и более ранних ее периодов на титульных представителей края или страны и его нацменьшинств, о которых, еще раз повторимся, как правило, повествуется в отдельных трудах.

Возвращаясь в этом контексте к Бессарабии, хотелось бы выразить концептуальную позицию авторов настоящей книги: рассмотреть основные события, этнографию и культуру края в ее комплексном многокультурном и поликонфессиональном проявлениях. Говоря о полиэтничном населении Бессарабии XIX в., необходимо подчеркнуть, что ее население, даже превалирующее молдавское, имеющее ряд льгот и преференций со стороны российской короны, в плане сохранения местного законодательства, языковых послаблений и т. п., все равно находились в подконтрольном и зависимом положении от русского правительства. Причем эти льготы в ходе интеграции края (осуществляемой сверху) в общероссийское пространство постепенно сокращались и были практически сведены на нет к 1873 г., когда Бессарабская область стала одной из губерний России. Но еще меньше прав у молдаван было до событий 1812 г., при османском протекторате. Тогда практически все население края испытывало многоуровневую зависимость от своего непосредственного помещика, правителя – ставленника султана и самого султана. Если еще вспомнить об османских райя, о политике внутри Молдовы, о чем так убедительно пишет В.Я. Гросул в своей свежей работе «Бессарабия в международных отношениях нового времени» (2018), становится понятно, сколь многоуровневой была эксплуатация населения Молдавского княжества.

Переход Бессарабии в состав России характеризуется ее активной переселенческой политикой, которая привела к концу XIX столетия к тому, что Бессарабская губерния стала занимать третье место по плотности населения, согласно результатам первой Всероссийской переписи населения 1897 г.

Переселенческая политика осуществлялась двумя путями. Одним из них был спланированный – государственный. Речь идет о переселении задунайских, немецких, швейцарских колонистов и др. Это направление можно обозначить как переселенческую политику из-за пределов Российской империи. Но была и внутренняя переселенческая политика, тоже направленная на укрепление демографических и статистических показателей в крае. Наряду с этими официально регламентированными властями России процессами, осуществлялась бесконтрольная миграция населения из-за Дуная и из центральных регионов России и Украины. О них мы тоже будем говорить в книге. Эти процессы носили маятниковый характер. В первое время после 1812 г. многие семьи бессарабцев переходили в турецкие земли, по причине неурожайных лет и опасений распространения рекрутской повинности на них. Потом имел место и обратный процесс. В книге обо всем говорится подробнее.

Миграции усиливались в ходе русско-турецких войн, особенно в годы и после военных стокновений: 1806–1812; 1828–1829; 1853–1856; 1877–1878 гг.

В Бессарабии XIX в. благодаря искусственной и естественной миграции значительно обновился этнокультурный состав и начала формироваться новая этносоциальная общность бессарабцев, к слову сказать, так окончательно и не сложившаяся в силу последовавших после 1812 г. неоднократных изменений границ и «опекунов» данной территории. Так, по результатам Парижского мира 1856 г. Южная Бессарабия и дельта Дуная были переданы Молдавии. Через двадцать два года, по результатам Сан-Стефанского мирного договора и Берлинского конгресса, Южная Бессарабия была возвращена России. Но, с 1918 по 1940 г. земли между Прутом и Днестром оказались в составе Румынии, ас 1941 по 1944 г. их контролировали немецко-румынские власти. Последующие события в истории Советской Молдавии уже не выделяли Бессарабию и бессарабцев в качестве отдельной территории и общности, наоборот – южные и северные районы вместе с населением были переданы в юрисдикцию соседней Украины.

Сразу заметим, что, в силу хронологических рамок, авторы не рассматривают феномен постсоветского бессарабизма – это тема для отдельного дискурса.

Итак, по сути, XIX в. привел к появлению новых разнородных этносоциальных сообществ; дети и внуки их представителей стали называть (и по праву) Бессарабию своей родиной. Кстати, их потомки продолжают так поступать и в настоящее время, и они тоже имеют на это все основания.

Конечно, эти народы необходимо было изучать. Изучать прежде всего на предмет их лояльности к власти, добрососедству, их конфес-сиональности. Потом, во второй половине XIX столетия, с развитием этнографии и фольклористики и целого ряда других дисциплин, появились и научные задачи и интересы, дополняющие и расширяющие общие сведения о крае, которыми оперировали власти. Благодаря этому возник интерес властей к научным изысканиям в крае. Появились даже, выражаясь современным языком, государственные проекты вроде той же «Литературной экспедиции» или «Записок офицеров Генерального штаба».

Сразу необходимо подчеркнуть, что уже имеется немало работ, посвященных истории развития той же этнографической науки в крае. Среди них нужно обозначить труды О.С. Лукьянец9, В.П. Степанова10, С.Г. Суляка11, В.Н. Стати12, Е. Паскарь13 и многих других авторов. Мы здесь перечислили только книги, касающиеся истории этнографического изучения молдаван, украинцев, русинов (руснаков). Это важное и нужное направление в этнологической и исторической науках. Но при исследовании названных народов, а также активизации изучения болгар, гагаузов, ромов, немцев и других этносоциальных сообществ, проживавших в «русской Бессарабии», еще не было попытки обобщить имеющуюся в источниках информацию русских исследователей о жителях края под одной обложкой. Собственно, эта цель и стояла в качестве одной из основных в ходе работы над данными очерками.

На протяжении XIX – начала XX в. Бессарабия и ее население становились объектами внимания чиновников, военных, ученых и писателей из России. Освещению жизни и быта народов Бессарабии, субъективной реакции на них со стороны пишущих, которая влияла на общественное мнение, и посвящена основная часть разделов настоящей книги.

Хотелось бы обратить внимание на еще одну сторону подачи материала. Практически в каждом разделе, посвященном отдельному этносоциальному сообществу, авторы старались представить народные образы, транслируемые писателями того времени. Литературное слово эмоционально, оно способно сформировать устойчивые стереотипы и представления, которые могут передаваться из поколения в поколение. В качестве примера достаточно вспомнить «Цыган» А.С. Пушкина. Поэтому, на взгляд авторов, привлечение художественных текстов к анализу не только расширяет многогранность образа изучаемого народа, но и способствует дальнейшей научной междисциплинарной интеграции.

Есть еще одна сторона раскрываемой темы – это так называемое дыхание времени, столь поэтически можно охарактеризовать каждую эпоху… В данном случае авторы очерков затрагивают «русское время Бессарабии», представляют исследователей и литераторов и их взгляды, демонстрируют их ум и эрудицию, продолжая поражаться, вместе с читателями, удивительной способности бессарабцев пребывать в условиях многокультурного общежития14.

1 В XIX в. Российская империя осуществила следующие территориальные приобретения: Александр I (1801–1825): Имеретинское царство (1810), Мегрельское (1803) и Гурийское (1804) княжества, Гянджинское (1804), Карабахское (1805), Шекинское (1805), Ширванское (1805), Бакинское (1806), Кубинское (1806), Дербентское (1806), северная часть Талышского (1809) ханства, Белостокский округ Пруссии, Тарнопольский округ Австрии, Финляндия, включая Аландские острова, Абхазское княжество, Бессарабия, Форт-Росс, Илисуйский султанат, Табасаранское майсумство, Кайтагское уцмийство, Аварское, Казикумухское, Кюринское, Мехтулинское ханства и др., Привислинский край, Краков и окрестности, Средний и Старший жузы Казахского ханства. Николай I (1825–1855): часть Фэлледсдистрикта (Общего района), Балкария и Дигория, Карачай, Черкесия, Абазиния, Эриванское и Нахичеванское ханства, Черноморское побережье Кавказа от устья Кубани до крепости св. Николая (северной границы Аджарии), а также города Ахалцых и Ахалкалаки с окрестностями, дельта Дуная, Змеиный остров, Княжество Самос, Княжество Сванетия, Заилийский край (Семиречье), Чуйская долина, Ак-Мечеть, Сахалин. Александр II (1855–1881): Амурский край, Приморье, Бухарский эмират, Илийский султанат, Хивинское (Хорезмское) ханство, Кокандское ханство, Княжество Болгария, Восточная Румелия, Адрианопольский санджак, Баязетский (Догубаязитский) санджак, Аджарский и Карсско-Чилдырский санджаки. Александр III (1881–1894): Закаспийская область, концессия в Ханькоу (Ухань). Николай II (1894–1917): Бадахшан, Маньчжурская железная дорога (КВЖД) и её полоса отчуждения, Квантунский полуостров, Концессия в Тяньцзине, Северный Иран, Земля Франца-Иосифа (1873), Земля Императора Николая II (1913), Новосибирские острова (1770), Урянхайский край, Восточная Галиция, Буковина, вилайеты Турции: Битлис, Диярбекир, Эрзурум, Мамурет-уль-Азиз, Сивас, Трабзон, Ван.

2 «Жандармом Европы» стали именовать Россию за ее преследования революционных выступлений в Европе 1848–1849 гг., в частности после вмешательства в революционные события в Венгрии.

3 Вместе с тем нельзя забывать, что это была страна, отличающаяся своим консерватизмом. То же самое крепостное право было ею отменено только во второй половине XIX столетия, хотя процессы его ликвидации осуществлялись с императорского соизволения еще с последней четверти XVIII столетия. Их воплощению помешала череда внутренних и внешних процессов (русско-турецкие войны конца XVIII – начала и середины XIX в., Отечественная война 1812 г., восстание декабристов, субъективный фактор – противостояние крупных землевладельцев и др.).

4 Гросул В.Я. Бессарабия в международных отношениях нового времени. Кишинев: Б. и., 2018. 475 с.; Сафонов А.М. Бессарабия – 1812: от мрака к свету. Бендеры: Полиграфист, 2012. 75 с.; Бабилунга Н.В. Бессарабия под русским правлением: История края в жизнеописании его губернаторов в XIX – начале XX вв. Научный редактор: В.Я. Гросул; Институт социально-политических исследований и регионального развития, Тираспольское отделение Международной славянской академии наук, образования, искусств и культуры, Ассоциация историков и политологов «ProMoldova». Тирасполь: Б. и., 2020. 244 с.; Эксперты: Присоединение Бессарабии к России в 1812 г. сохранило молдавскую государственность // https://regnum.ru/news/polit/1532381.html (дата обращения: 04.07.20); Бойко П. Юг Бессарабии в составе Румынии//Русин, № 1(27). Кишинев, 2012. С. 89–100 и др.

5 Rusnac М. Basarabia sub stăpânirea rusească (1812–1914) IIhttps://istoria-basarabiei.wordpress.com/2009/09/20/mircea-rusnac-basarabia-sub-stapa-nirea-ruseasca-1812-1914/ (дата обращения: 01.07.20); Vasilos V. Marile puteri și anexarea Basarabiei la 1812 // https://utm.md/meridian/2012/ MI_3_2012/14_Art_Vasilos_Anexarea_Basarabiei_la_1812.pdf (дата обращения: 05.08.20); Pădurean В. Pagina de istorie: Anexarea Basarabiei, о tragedie pentru români (дата информации: 16 mai 2017)// https://www.rfi.ro/politica-95174-accent-pe-istorie-anexare-basarabia-rusia-tragedie-romani (дата обращения: 05.08.20).

6 Гросул В.Я. Молдавское движение до и после образования Румынии (1821–1866 гг.). Кишинев, Б. и., 2014; он же. Бессарабия в международных отношениях нового времени. Государственный институт международных отношений Молдовы, Ассоциация историков и политологов «ProMoldova», Молдавское историко-географическое общество. Кишинев: Б. и., 2018. 475 с.

7 Грек И.Ф., Руссев Н.Д. 1812 – поворотный год в истории Буджака и «задунайских переселенцев». Кишинев, 2011.

8 Кушко А., Таки В. Бессарабия в составе Российской империи (1812–1917). М.: Новое литературное обозрение, 2012. 400 с.

9 Лукъянец О.С. Русские исследователи и молдавская этнографическая наука в XIX – начале XX в. Кишинев: Штиинца, 1986. 114 с.; она же. 1Аз истории молдавской этнографии (XVII–XVIII века). Кишинев: Б. и., 2014. 128 с.; она же. Путешествие в этнологию. Кишинев: Б. и., 2015. Ч. 2. 180 с.

10 Степанов В.П. Труды по этнографии населения Бессарабии XIX начала XX вв. (Очерки истории этнографического изучения бессарабских украинцев). Под науч. ред. И.А. Анцупова и В.Ф. Горленко. Кишинев: Pontos, 2001. 264 с. и др.

11 Суляк С.Г. Осколки Святой Руси. Кишинев: Татьяна, 2004. 242 с.

12 Стати В.Н. Молдаване: историческое и этнополитическое исследование. Кишинев: Б. и., 2008. 488 с.; он же. Moldovenii din Ucraina. Chișinău: S. n., 2007. 484 p. и др.

13 Паскарь E. Неизвестная Молдавия: Европейские книгопечатные источники XV–XVI вв. о древнейшей и современной истории Молдавии. Одесса: ВМВ, 2014. 384 с.

14 В качестве исключений можно только обозначить еврейские погромы 1903 и 1905 гг., инспирированные сверху.

Глава I

Жители Бессарабии в трудах русских авторов XIX – начала ХХ в. К вопросу об этнорегиональных идентичностях