На том конце провода глухо рассмеялись:
– Уже там. Можно у тебя перекантоваться пару тройку дней?
– Нет.
Ответ сорвался быстрее, чем успел себя окоротить. Пустить такое же чудовище, как он, к Алене?! Никогда. За себя Варг мог ручаться, но Данте… в его белобрысой башке тараканы хлеще будут.
– Нет, – повторил, сжимая мобильник. – Я найду тебе нормальное логово, но в Стаю не суйся.
Данте замолк. Нехорошо так, многообещающе.
– Понял. Перезвони, как дело решишь. Неделя на все про все.
И сбросил вызов.
А Варг от души выматерился. Никаких дел больше. Сегодня же возвращается в Питер. Тем более разборки с верхушкой Аукциона все равно состоятся там.
***
Первый день на новом месте Алена запомнила плохо. Точнее – не запомнила совсем. Дотащила себя до кровати, упала ничком в золотисто-медовый ворох подушек и… выключилась.
Сознание расщедрилось на передышку, подарив сон без сновидений, но платой стало пробуждение среди ночи. Из комнаты выйти побоялась, так и лежала до самого утра.
Ну а потом… Потом ничего не было. Завтрак Михей принес, спросил, не нужно ли чего, разрешил погулять, но предупредил дальше забора не соваться.
Алена гулять не стала. Пытаясь отвлечь себя от гнетущих мыслей, принялась за чтение, но текст словно плыл мимо. Память беспощадно подкидывал ей картинки ночи с оборотнем, и от стыда хотелось раствориться в воздухе. Как она могла… да ещё и с женатым!
Потом опять Михей с едой и опять попытка вытащить ее из золотой клетки, но гулять все равно не хотелось.
Алена вздохнула и закрыла книжку. Второй день близился к завершению. Дом стоял на возвышенности, и виды открывались изумительные, а на сердце до того тошно – хоть в петлю лезь.
Может, все-таки зря сидит в добровольном заключении? Осмотреться надо, обстановку разведать… А страшно, до трясущихся поджилок! Вот сейчас как встретит жену или дочь Леммана… И все, порвут омегу на лоскуты. Кому же охота бок о бок с соперницей жить?
Ее невеселые мысли прервал, традиционно, Михей со своей американской улыбкой:
– Салют, принцесса, ужин готов! Все читаешь?
Не интересно ему, спрашивает лишь для вежливости, но за два дня молчания Алена готова была с отражением беседы вести.
– Да, Цвейг… Красивые у него новеллы.
– Не читал, – равнодушно отозвался мужчина, расставляя на столе еду. – Вся эта, – покрутил рукой в воздухе, – литературная кухня не по мне. Я из рогаток стрелял. Очень удачно.
Ну конечно! Лемман бы за красивые глаза себе в охрану не взял и к омеге не приставил!
– Прям-таки удачно, – пробормотала, стараясь угадать, что под крышкой в этот раз.
Кормили ее, конечно, на убой. Мраморная говядина, рагу, нежное рыбное филе, салаты самые разные и всегда вкусный десерт. Наверняка оборотень любил девушек объемнее, вот и пытался нагнать омеге вес.
– В монету на спор десять из десяти попадал, – отозвался Михей. – Ешь, красавица. Я пока в гараж.
И ушел.
А она осталась один на один мясным рулетом и отсутствием аппетита.
Нет, не выдержит больше! Через силу запихнув в себя несколько кусочков, Алена встала и решительно схватилась за тарелку. Хоть на кухню отнесет!
Если вообще сумеет ее найти… По крайней мере, это удачный предлог разведать обстановку.
За порог выходила, как будто по минному полю решила прогуляться – с оглядкой и осторожничая. Вроде бы тихо… Вазы по своим местам стоят, картины на стене, паркет сияет – ни одной пылинки! Все чистенько, светленько, стерильненько…
– Куда намылилась? – рявкнули за спиной.
Алена чуть поднос не выронила.
– Ты чего крадешься?! – шикнула на появившуюся из-за спины волчицу. Ту самую девочку – дочь Леммана. – Боже… – пробормотала, поправляя стакан на подносе.
Если бы не прежний опыт официанткой – не удержала бы.
Девочка оскалила клыки, и Алена поежилась – так маленькая волчица ещё больше походила на Варга. Те же аристократически правильные черты, высокий разлет скул, тонкий нос и смоляные волосы, рваными прядями спадавшие на лоб. Только глаза не оранжевые, а голубые с желтыми прожилками. Как у обычных оборотней.
– Че пялишься? Сходство ищешь? – вздернула подбородок девочка. – Похожи, ага!
Алена незаметно вздохнула – волчица искала повод для нападения. Пока только словестного, но разве это важно? Ребенок имел право ненавидеть невесть откуда взявшуюся помеху. То есть омегу. Даже истинные пары разбегались, если между ними вклинивалась такое препятствие.
– Очень похожи, – согласилась тихо и попыталась уйти.
Но девочка бросилась вперёд, отзеркаливая ее движение.
Шаг в другую строну, и волчица опять перегородила дорогу. На вызывающе-подкрашенных губах мелькнула издевательская улыбка.
– Пусти, пожалуйста, – снова попыталась обойти.
– А то что?
Да ничего. Что она может сделать дочери Леммана?
Алена спокойно развернулась, но не успела сделать шаг, как из-под руки вынырнула девочка и плечом сшибла поднос.
Фарфоровые тарелки полетели на пол. Алена с ужасом смотрела на изгвазданный пол, а волчица нарочно наступила ногой на осколки, размазывая пятна ещё больше.
– Нет! – Алена бросилась поднимать остатки. – Ты что?!
Девочка не ответила. Потянула вдруг носом и рванула прочь – только юбка черная мелькнула.
Да и пусть бежит! Куда больше Алёну волновали брызги соуса вперемешку с осколками. Ее прибьют! Натыкают носом, как нашкодившую псину, а потом… потом, наверное, сообщат альфе! Вдоль позвоночника продал озноб и перед глазами потемнело. Острый край осколка впился кожу, но Алена не остановилась. Надо собрать. Быстрее!
– Оставь.
