Не просто слово

«Убийство чести» – убийство члена семьи, чаще всего (но не обязательно) женского пола, совершённое родственниками за навлечение на семью «бесчестия». Материал из Википедии.

Под «бесчестием», пятнающим репутацию семьи, обычно подразумеваются запретные в данной культуре действия сексуального характера, вероотступничество, отказ от брака по договоренности, позднее возвращение домой…

Дзыньк, мелодично звякнула пряжка потертого кожаного ремешка, стягивающая ружейный чехол. Дзыньк, звякнула в ответ ее подружка. Видавший виды чехол темно-вишневого, местами черного от масла цвета, толстого, старого, как и само ружье, брезента. Не манерный кожаный с ровными строчками, не современный пластиковый кейс, в котором ружье возлежит на мягком поролоне как персидский шах из детской сказки, а самый обычный, купленный, вероятнее всего, вместе с самим ружьем в том же магазине, и также вероятно один из самых дешевых, если не самый дешевый, но от этого совсем не проигрывающий своим более дорогим собратьям. Потому что с самим ружьем они как братья, оба недорогие, но качественные, на все сто выполняющие свою основную задачу, чехол – хранить, ружье – убивать. Как модель одноствольная – с одного выстрела, наповал.

Развернув на столе чехол, Ибрагим Александрович долго смотрел на его содержимое. Как и в детстве, когда ружье принадлежало отцу, так и сейчас, перед ним находился приклад, вырезанный из березы и покрытый темно-красным лаком, цевье такого же цвета и материала, и ствол шестнадцатого калибра. Не самый крупный, но и с таким охотиться в горах практически не на кого, ну разве что на бурого медведя. Все три части охотничьего ружья были вставлены в глубокие кармашки, исключающие удары друг по другу при транспортировке, и торчали оттуда совсем немного, только чтобы было удобно вытаскивать. Патронов в чехле не было, патроны хранились отдельно в распечатанной пачке на той же полке под потолком, где и ружье. Это было неправильно, при проверке Ибрагима Александровича могли оштрафовать, но никто никогда не проверял условия хранения оружия в его селе, по крайней мере за последние тридцать лет он такого припомнить не мог. Да и какая разница как хранить, если найдут ружье воры, найдут и патроны, городить огород из-за такой ерунды было глупо, все это понимали, а чтобы дети оружием не баловались, их надо правильно воспитывать, с уважением и к оружию, и к словам взрослых.

Последний раз Ибрагим Александрович открывал чехол лет пять назад. Нет, он знал, что чистить даже не использующееся ружье необходимо регулярно, лучше раз в месяц, но не чистил и чехол не открывал. Лежит и лежит себе, есть, как говорится, не просит. Не был он охотником, и любителем пострелять особенным тоже не был. Мужчиной он был, и когда пять лет назад в соседнем селе произошло убийство, он решительно собрал оружие, набил патронташ картечью и вместе с односельчанами отправился прочесывать местность, выделенную для поиска преступника его селу. Он знал как им пользоваться, но охотиться на дичь, в то время как любое мясо можно купить в магазине, не хотел. А стрелять по банкам считал расточительством и баловством недостойным взрослого мужчины. Старинная масленка с веретенным маслом, по-простому с веретенкой, стояла слева, чтобы не мешала при манипуляциях со сборкой и разборкой и не полетела, незамеченная, на пол. Так было во времена его детства, так было и сейчас. Рядом с масленкой лежала чистая ветошь для протирки, шомпол, ершик, вишер и другие принадлежности для сборки-разборки и чистки.

Сегодня ершик был не нужен, Ибрагим Александрович покрутил его в руках и отложил на место. Ружье не стреляло, значит налета свинца и порохового нагара нет, и ершиком чистить не за чем. Последний раз он стрелял лет десять назад, когда старый друг позвал на охоту на зайца. Не очень-то он и хотел этой охоты, но друг из дальнего села пригласил впервые за много лет, встретил как дорогого гостя, и не принять предложение поохотиться Ибрагим Александрович не мог. А если уж принял, то стрелять мимо и делать вид, подыгрывать, он не стал, счел ниже своего достоинства. Сказал «да», значит «да». Убил зайца с первого же выстрела, к нескрываемой зависти друга – с предельной дистанции, посчитал обязательство выполненным и больше не стрелял. Он не боялся промазать, он знал что попадет всегда, помня слова отца, очень хорошего стрелка, что дело не в ружье, не в заряде пороха, не в освещенности или силе ветра, дело в уверенности в себе. В том, что не глаз направляет пулю, а дух, и если дух чист и неколебим сомнениями, то и промаха не будет. В тот раз он долго чистил ружье, и ершиком от возможного нагара, сперва капнув в ствол керосина, и пыжами, и чистой ветошью. Почистил, смазал и убрал. Сын примет по наследству, он будет чистить или как хочет, или как научили, а пока так.

Взяв ствол, Ибрагим Александрович посмотрел сквозь него на свет, идущий от окна. Ствол был покрыт тонким слоем масла, за годы ставшего почти незаметным, и тускло светился. Было десять часов солнечного субботнего утра, сегодня из интерната приедут дочь и сын. В маленьком селе нет такого количества взрослых детей, чтобы работала полноценная школа, поэтому начиная с седьмого класса все ребятишки учатся в школе-интернате в райцентре, и домой приезжают только на выходные. Последние пять лет приезд детей был самым радостным событием, но только не сегодня, сегодня от него веяло холодом, и если бы можно было сделать так, чтобы дети не приехали, то Ибрагим Александрович сделал бы так, не задумываясь о цене. Десять, значит скоро они будут здесь.

Навинтив на шомпол вишер и вставив в его отверстие кусочек ветоши, Ибрагим Александрович взял ствол в левую руку и не спеша стал водить шомполом по всей длине ствола, равномерно, от дульного среза до патронника и обратно, много раз повторяя одни и те же движения. Вытащив шомпол и убедившись, что ветошь испачкана в старой смазке, он сменил ее и продолжил. Механическая работа позволяла думать, это было сродни трансу, да что там говорить, трансом это и было, даже чистка патронника с другой стороны ствола не прервала ход его мыслей. В четверг у него был гость. Такой гость, про которого говорят, что незваный гость хуже татарина. И такой, от которого «жди от гостей всяких вестей». И пожелание могло бы быть такому гостю: «откуда пришел, туда б и ушел». Ну а результат этого визита – и вовсе «гость на двор – и беда на двор». Народ знал, о чем говорил. Да, большинство поговорок благоволят гостю, приманивают его и счастье с достатком в дом вместе с ним, но не все, не все. Незваным гостем был двоюродный брат по отцовской линии, живущий в соседнем селе, и с которым виделись нечасто, причем не жалея об этом. Поборник нравов, замечающий то, что нормальные люди не видят, даже если и специально указать. Новость, принесенная Муслимом, была совсем не новостью, точнее новостью, но не для Ибрагима Александровича. Отчество «Александрович» приклеилось к нему в школе, где почти тридцать человек учеников уважительно называли так своего любимого учителя, и родители, не желая ронять его авторитет, продолжали традицию, и в селе со временем не осталось людей, которые называли бы его просто по имени, Ибрагим, как это было раньше, до того, как он из автомеханика превратился в учителя. Его дочь видели идущей за руку с мужчиной. И все. Это позор, который семья должна смыть кровью. Ни много, ни мало. Может, и обошлось бы срезанием волос и измазыванием головы зеленкой, но нет, не обошлось. Поборник нравов сразу заявил, что не обойдется, что слух уже ходит, и что люди ждут самого строгого наказания. Родственники должны совершить убийство чести.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.