Вихрь. День, когда разорвался мир

ANNA BENNING

VORTEX.

DER TAG, AN DEM

DIE WELT ZERRISS

Перевод с немецкого Н. Г. Черепановой

Originally published as «Vortex – Der Tag, an dem die Welt zerriss»

© 2020 Fischer Kinder- und Jugendbuchverlag GmbH, Frankfurt am Main

© Черепанова Н.Г., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке. ООО Группа Компаний «РИПОЛ Классик», 2020

RipolBookClub

t. me/ripolbookclub

В этой книге есть всё, чтобы войти в топ молодёжной фантастики. Она вихрем уносит в свой мир. События развиваются стремительно: только что ты вместе с героиней участвовала в гонке – а тут ты уже спасаешь мир.

И это действительно классная книга! Захватывающее начало новой многообещающей истории!

Это было увлекательнейшее приключение!

Вихрь в названии, вихрем закрученный сюжет и вихри эмоций в душе во время чтения! Прекрасные живые персонажи со своим характером, яркие описания нового мироустройства, вихрей и путешествий по ним, зарождающаяся дружба и романтическая линия до мурашек – все это есть в книге. И это заставит искренне влюбиться в историю.

С нетерпением буду ждать продолжения.

Не зря книга называется «Вихрь». Как вихри перемещают наших бегунов в пространстве, так и сама история закручивает читателя мощным потоком воздуха в свои приключения, тайны, секреты, перемещения во времени. История заставляет в себя влюбиться. Как итог, с удовольствием буду ждать продолжение!

История настолько затягивает, что я вихрем пронеслась сквозь страницы, впитывая каждую строчку. Герои живые, им веришь, за них переживаешь и ощущаешь все их эмоции, будто идёшь с ними бок о бок.

Продуманный мир – это отдельная любовь. Автор скрупулёзно подошла к его созданию. Постепенно по ходу сюжета нам открываются новые факты о мире, его законах и жителях. Мы видим расизм, геноцид, создание резерваций под предлогом безопасности, угнетение целых народов только потому, что они отличаются от людей, ложь правительства ради исполнения своих замыслов. К сожалению, это всё вполне реально. И я очень надеюсь, что героям удастся создать мир, где все смогут сосуществовать на равных.

Продолжение теперь будет для меня самой ожидаемой книгой.

Книгу читала с содроганием, потому что несмотря на фантастичность мира, тема в ней поднята очень серьезная, которая последнее время заботит меня всё больше. Почему одни люди считают себя выше других, почему жизни одних людей ценятся больше жизней других. Что или кто даёт право одним считать себя выше других?

С нетерпением жду продолжения истории, потому что уверена: героям ещё предстоит много испытаний.

Книга, которая зацепила не только своей историей, но и героями.

Первые страницы поразили меня своей динамичностью и интересным миром. Здесь живут сплиты разных видов, бегуны, участвующие в вихревых гонках, и обычные люди, верные своему кураториуму.

Книга также приятно удивила разносторонними и яркими героями. Поначалу меня зацепил сюжет, а потом я начала испытывать симпатию к персонажам.

С нетерпением жду продолжения, и встречу с уже полюбившимися героями.

Герои здесь живые и яркие, мир интересный, призыв к толерантности достаточно четкий, но не слишком топорный. В общем, от книги не оторваться, хочется побыстрее узнать, что же будет дальше.

Отличный дебютный роман, который не хочется выпускать из рук. Книга многократно превосходит ожидания и порождает бурю эмоций. История захватывающая, многогранная и невероятно крутая! Сюжетные вихри затягивают с головой и стремительно несут по жизням героев.

Первая часть трилогии однозначно удалась! С нетерпением жду продолжения.

Один прыжок изменит мир.

Многообещающая фраза. Она не относится к парашютистам, которые делают шаг в небо. Не относится она и к дайверам, которые с борта окунаются в морскую пучину. Прыжок вихревого бегуна – вот что будет модно в этом сезоне!

Часть 1

Новый лондон

Наша способность достичь единства при существующем разнообразии будет прекрасным испытанием для нашей цивилизации.

ПАРАГРАФ II, ПУНКТ 3 ЗАКОНА О ВИХРЯХ

Деятельность внутри кураториума

После пяти лет обучения руководители соответствующего учебного заведения приглашают всех кандидатов, сдавших заключительные экзамены, на вихревые гонки. Все кандидаты должны быть на линии старта ровно в назначенное время. Сам кандидат, равно как и его наставники, отвечает за правильную экипировку; заболевшие автоматически исключаются из соревновательного процесса. Во время гонки кандидат сам отвечает за свою безопасность.

– Мы опоздаем! – крикнула я через плечо, продолжая рыться в личном ящике Лукаса, который он, очевидно, в последний раз разбирал лет пять назад.

Футболки, джинсы, школьные тетрадки, журналы и комиксы, игровые консоли трех поколений, полупустые упаковки с фруктовыми мармеладками, униформа серебристого цвета, стоптанные кеды… И никакого детектора.

Да где же он мог быть?

– Не опоздаем, – послышалось из-под кровати, откуда торчали две ноги в дырявых носках.

Наткнувшись на липкую жвачку под одним из комиксов, я с отвращением вытащила свои руки из ящика. Удивительно, как среди этого хлама до сих пор не завелась какая-нибудь живность. Я выпрямилась, растерянно оглядывая комнату. Жилища кандидатов были оснащены очень просто и понятно. У каждого из нас были кровать, одно отделение в шкафу, ночной столик и ящик для вещей общего пользования. Потерять что-либо среди всего этого было, следовательно, достаточно сложно. По крайней мере, для тех, кого звали не Лука Вудроу.

Шесть двухэтажных кроватей в комнате сверкали чистотой и были идеально заправлены – все-таки сегодня был последний день, когда мы должны были здесь ночевать. На моей кровати также было пусто. Покрытая серыми простынями, с серыми подушками, она отличалась от того, что находилось в комнате, разве что тем, что над ней не висело никаких постеров, открыток, не лежало никаких плюшевых зверей и всякого рода безделушек.

– Как ты мог потерять свой детектор? – спросила я с нарастающим отчаянием в голосе. – Это твоя самая важная вещь. Ты же знаешь, что без него тебя не пустят на старт ни в коем случае!

Я увидела рыжую голову Лукаса, вылезшего наружу из-под кровати. Ему еще хватало наглости закатывать глаза, хотя он был в двух шагах от того, чтобы разрушить нашу жизнь.

– Я его не потерял, – произнес он, нагло ухмыляясь. – Я его переложил. А это существенная разница.

– Никакой разницы нет, если мы его не найдем, – вздохнула я и уже в сотый раз взглянула на свой собственный детектор.

Круглый прибор на моем запястье уже горел красным цветом, что означало только одно: моя жизнь неумолимо и безвозвратно двигалась в сторону глубокой, темной пропасти.

8:44. Между прочим, до сигнала на старт оставалось шестнадцать минут. Речь главы кураториума мы так и так давно уже пропустили. В отличие от нас Варус Хоторн был, вообще-то, всегда пунктуален.

Пожалуй, я дам Лукасу еще одну минуту. Не больше. Пять минут потребуется для того, чтобы спуститься и избежать дисквалификации. В этот решающий для всей моей будущей жизни день я не должна опаздывать ни в коем случае. Даже если мой лучший друг – это самый большой разгильдяй на земле, который собирается погубить свою жизнь.

Я готовилась к этой гонке несколько месяцев. Это был последний, заключительный экзамен, который предстояло сдать нам, кандидатам, а также самая великая честь, какая только могла быть оказана человеку, живущему на Земле. Каждый день я пробегала десяток километров, выполняла упражнения на выносливость и даже посещала занятия по ментальности миссис Пембертон. Почему «даже»? Да потому, что если в этом мире и существовали какие-то абсолютно бессмысленные вещи, то это были занятия по Концентрированной фокусировке и Управлению мыслями у старой карги миссис Пембертон.

Наконец-то мы действительно прыгнем через вихревой поток, а не будем снова и снова отрабатывать технику правильных прыжков на симуляторах. Мы сможем показать, чему научились за последние годы, а также выяснить, кто из нас способен стать настоящим бегуном.

– Нашел! – воскликнул Лука, как только я приняла решение, как действовать дальше.

С сияющим видом он вытащил детектор из корзины с грязным бельем, стоявшей около двери.

Я растерянно наблюдала за тем, как он стащил носок с прибора, похожего на наручные часы, и решила, что не стоит сейчас спрашивать его о том, каким образом самый важный предмет, какой только мог быть у кандидата, оказался в грязном белье.

Вместо этого с моих губ сорвался такой тяжелый вздох, который наверняка можно было услышать далеко за пределами Нового Лондона. На мгновение я облегченно закрыла глаза.

– Элли, ну пошли же! – крикнул Лука.

Он уже натянул свои кеды и держал открытой дверь, чтобы я могла выйти.

Мы выскочили в коридор, который вел к выходу вниз. Сейчас мы мчались мимо учебных классов и помещений для тренировок, в которых провели последние пять лет. Трудно было даже представить, что после сегодняшнего дня я не буду больше каждое утро в восемь часов сидеть на своем месте во втором ряду. Что Лука не будет больше гримасничать, пока на него не смотрят преподаватели. И что мне не придется больше пялиться в спину Хольдена Хоторна, самого талантливого юноши нашего курса, в тихой надежде на то, что он когда-нибудь ко мне повернется.

Но теперь все осталось позади. С завтрашнего дня наша учеба закончится навсегда. С завтрашнего дня каждый кандидат займет свое место в кураториуме. А сегодня мы узнаем, каким именно будет это место.

Мы помчались дальше, и наше торопливое дыхание становилось все громче и громче с каждой секундой. Коридоры институтского здания казались бесконечными и пугающими, они были обшиты металлическими пластинами.

Я до сих пор хорошо помню тот момент, когда впервые вошла в кураториум. Мне как раз только-только исполнилось двенадцать, и тетя Лис вместе со своим мужем Гилбертом сопровождала меня во время моего первого визита в качестве кандидата. Они оба работали в кураториуме: тетя была юристом в администрации, а ее муж – главным штурманом нашего института – самого важного учреждения, которое подчинялось непосредственно руководителю. И хотя оба много раз рассказывали мне об огромном вестибюле, специально построенным так, чтобы каждый входящий сразу же чувствовал себя мелким и жалким, я все же остановилась как вкопанная, сделав всего пару шагов.

Кураториум был… невероятно красивым, будто пришедшим не из нашего мира. Это был один из самых высоких небоскребов во всем Новом Лондоне. Будто тонкий вихревой поток он устремлялся вверх на высоту почти триста метров, а все помещения в нем выглядели так, словно постоянно находились в движении. По стенам и по полу тянулись волнообразные, филигранные линии, распознать которые можно было, лишь внимательно приглядевшись, – казалось, что металлическая обшивка плавно утекала вдаль. Коридоры были похожи на вихри, закручивающиеся по ходу движения вверх и в середину, поэтому, когда вы проходили через входные ворота, вас словно подхватывало мягкое течение.

Каждое движение происходит во времени и имеет свою цель, эта надпись большими буквами красовалась над входом в кураториум. Это была старая цитата какого-то философа и заодно девиз всех кураториумов в мире.

Здание института замышлялось как огромный живой вихревой поток – так объяснял мне в свое время Гилберт. И чем дальше кому-либо было позволено продвигаться в глубь этого потока, тем большего признания он добивался в глазах кураториума. На нижних этажах располагались административные помещения, в среднем кольце обучались мы и остальные пять курсов кандидатов. Затем следовали жилые помещения штурманов и охранников зон. И совсем наверху, прямо под шпилем здания, были квартиры вихревых бегунов, расположенные словно защитный круг вокруг бюро руководителя.

Вот туда-то я и хотела попасть после сегодняшней гонки.

Как только мы оказались в конце коридора внизу, я толкнула дверь, ведущую в большой внутренний двор. Яркое солнце слепило глаза, но это меня не остановило.

Двор размером с два футбольных поля был украшен бесчисленными серыми и голубыми мозаичными камнями, расположенными спиралью так, что они образовывали круговорот. Статуи, стоявшие слева и справа возле старых стен кураториума, изображали руководителей института, которые работали в офисах по всему миру. Их было десять. Ровно столько будет сегодня и тех, кто сможет осуществить свою мечту.

Пара человек с удивлением обернулись, увидев, что мы с Лукой несемся по вихреподобному пути, но большинство, словно завороженные, продолжали смотреть перед собой.

«Да здесь несколько сотен человек!» – подумала я. Сегодня перед гонками собрался, наверное, весь кураториум: все преподаватели, все сотрудники администрации, большая часть штурманов, которые стояли за кафедрой в одном ряду, возглавляемые Гилбертом. Тот, в свою очередь, находился ближе всех к стартовой линии.

Экзамен для всех кандидатов в каждом институте проходил всего один раз в год. Но не у всех одновременно: для каждого института определялся какой-то один месяц. Сейчас, в феврале была очередь кураториума в Новом Лондоне. Затем наступала очередь Москвы, Каира и Нью-Йорка. И так как прямые репортажи с гонок на протяжении вот уже нескольких лет транслировались во всем мире на все десять территорий, на которых располагались кураториумы, то это было, что называется, гвоздем программы каждого года. Повсюду были дроны с камерами – никто, абсолютно никто не хотел пропустить такое шоу.

Единственными, кто не участвовал в этих торжествах, были вихревые бегуны. Но они, собственно говоря, не присутствовали на экзаменах кандидатов никогда.

Их задача была намного важнее всех торжественных мероприятий.

Как я и ожидала, Варус Хоторн уже заканчивал свою речь. Гилберт однажды сказал, что тот из принципа не пользовался микрофоном. Мол, кто хочет его слушать, тот должен быть крайне внимательным. Поэтому я смогла расслышать то, о чем он говорил, только когда мы пересекли половину двора.

– И только десять из вас будут приняты в почетные ряды бегунов, – прозвучало над внутренним двором. – Десять из вас в будущем будут защищать наш любимый город от тех, кто захочет атаковать его, подобно саранче. Поэтому, кандидаты, бегите быстро, но будьте при этом максимально сконцентрированны. Вы знаете: любое неправильно принятое решение может означать, что этот экзамен для вас закончится раньше времени. У вас есть только один шанс! Так пусть выиграют самые лучшие, те, кто станут величайшими бегунами всех десяти территорий!

Раздались шумные овации. Голос Хоторна был таким же впечатляющим, как и его внешность. Он походил на какого-нибудь древнеримского героя. У него были волевой подбородок, прямой нос и высокий лоб с круглой линией волос. Губы его были сжаты и постоянно как будто немного опущены вниз. Седые, слегка волнистые волосы обрамляли его лицо. Он был красивым и серьезным мужчиной… В такие моменты он до боли напоминал мне своего сына.

Хоторн отошел на шаг от подиума и молча встал рядом с Гилбертом и остальными штурманами возле стартовой линии. Я не сомневалась в том, что оба заметили наше опоздание. В то время как Хоторн никак на это не отреагировал, лицо Гилберта приняло то напряженное выражение, от которого между бровями образовывалась глубокая складка, спускавшаяся к носу. Обычно она появлялась только тогда, когда он хотел устроить нагоняй нам с Лукой, но по каким-то причинам этого не делал.

Гилберт откашлялся и вместе с Хоторном посмотрел на прибор в своих руках.

Детектор главного штурмана выглядел как более крупная версия тех детекторов, которые каждый из нас носил на запястье. Это были, по сути, переносные сонарные устройства, состоящие из телефона, телевизора и компьютера, а их техническое оснащение, по словам нашего учителя по Вихревой энергии и Антигравитации, было невероятно сложным, о чем он неоднократно упоминал на занятиях. Иначе как такое незаметное устройство могло бы предсказать, где и когда возникнет вихрь?

Мысленным взором я увидела секунды, безжалостно и беспощадно отсчитываемые детектором Гилберта, и пулей пролетела последний отрезок пути до стартовой линии.

Все кандидаты, кроме нас, уже стояли на своих позициях. Парни и девушки, всего сорок четыре человека, выдержавших экзамены, которые длились на протяжении нескольких недель. Некоторые приехали из небольших центров для кандидатов, располагавшихся в Шотландии, Германии или Франции. Некоторые, как Лука и я, например, получали образование непосредственно в кураториуме. Изначально нас было больше двухсот человек, но многие из них уже ушли и смогут продолжить свою карьеру только в административных отделах кураториума.

И лишь немногим суждено было стать бегунами.

Я обязательно должна была стать одной из них.

Большинство кандидатов я знала только по учебе. Дружба была не так важна для меня. Что, в конце концов, может дать мне хороший друг, если я одиннадцатой пересеку линию финиша?

Запыхавшись, я добежала до старта и приготовилась к гонке. Холодный весенний воздух рывками проникал в мои легкие, я ощущала запах тщательно стриженного газона и нервных тинейджеров. Это заставило меня успокоиться. Сегодня тот самый день, сказала я сама себе. Несмотря на то что Лука с его рассеянностью чуть не лишил меня моего места на старте.

Сосредоточься, Элейн. Направь все свое внимание на дыхание. Будь спокойна, как скала.

То, что именно сейчас я услышала голос мисс Пембертон, было, вероятно, признаком того, что я в любой момент могу свалиться от напряжения.

– Невообразимо, что вы, бездари, даже сегодня опаздываете, – донесся до меня резкий голос.

Я покосилась в сторону и наткнулась на пару красивых голубых глаз и насмешливую улыбку.

– Что на этот раз? Твой возлюбленный снова спалил свои шмотки, Коллинз?

– Лука не мой возлюбленный, – прошипела я в ответ и потом добавила тихо: – А с пуловером тогда все вышло совершенно случайно.

Кроме того, со времени последнего приступа Лукаса прошло уже несколько недель. Он вполне контролировал свое состояние. Лука не относился к той саранче, о которой говорил Хоторн. Вернее, не совсем. То, что его кровь отличалась от нашей, могло играть роль только для такой зазнайки, как Мия Розе. Но не для меня.

– Случайно? Скорее ненормально. То, что господин Вудроу вообще притащил его сюда, это позор для всего института. А ты приукрашивай и дальше, если можешь.

На лице Мии Розе промелькнула победная улыбка.

– После сегодняшнего дня вы перестанете быть моей проблемой. Ни у тебя, ни у твоего чокнутого нет ни единого шанса.

– Это мы еще посмотрим, – ответила я в надежде, что она наконец оставит меня в покое.

Мне бесконечно надоело брызганье желчью этой Мии. Ее отец производил униформу для кураториума, что в итоге сделало его семью безумно богатой и влиятельной. Однако это влияние было не таким большим, как у главного штурмана Гилберта, бывшего после Варуса Хоторна самым могущественным человеком на всей территории.

На иерархической лестнице семья Мии располагалась прямо под моей. И поэтому она страстно ненавидела Луку и меня.

То, что я оказалась на стартовой линии рядом с Мией, было, вероятно, не самым лучшим знаком, но я не стала нервничать по этому поводу. Вместо этого я оглядела других кандидатов, стоявших поблизости.

Многие сосредоточенно смотрели вперед, у некоторых отчетливо тряслись колени. Кроме Мии Розе на меня внимательно смотрел еще один человек. С темно-русыми волосами, золотисто-карими глазами и серьезным выражением лица, он и сегодня был очень похож на своего отца.

Признаюсь, часть меня хотела просто широко улыбнуться, потому что сам Хольден Хоторн подарил мне свое внимание, но я заставила себя ограничиться непринужденным кивком. Сейчас не место для глупых фантазий.

Уголки губ Хольдена на мгновение дрогнули, после этого он отклонился назад. Я была уверена, что он давно уже забыл про меня.

Девочка со второго ряда. Вторая в классе по успеваемости. Такой я была и в наш последний учебный день.

Я вздохнула. Ну и ладно. Сегодня на первом месте была гонка. Сегодня я наконец докажу всем, что смогу стать бегуном.

Я была готова.

Я медленно вдохнула и выдохнула. Солнце между тем стояло высоко в небе, и я представила себе, что все мы, одетые в серебристые костюмы, с напряженным выражением лиц, выглядели как яростные оловянные солдатики.

И тут зрители вокруг нас начали аплодировать и ликовать так, словно уже выбрали своих победителей. Я пробежалась взглядом по публике и почувствовала большое облегчение, когда слева на боковой линии увидела свою тетю Лис. Было совсем несложно обнаружить в толпе ее кудрявую шевелюру. Она единственная осталась сидеть на своей скамье, в то время как остальные вскочили на ноги. Ей явно было не до ликования. Напротив, она выглядела ужасно обеспокоенной, но в этом не было ничего нового.

Лис всегда не нравилось то, что я хотела стать бегуном. В то время как другие родители делали все для того, чтобы их дети оказались сегодня на этой стартовой линии, Лис постоянно читала мне лекции. Ты знала, что средняя продолжительность жизни у бегуна составляет сорок два года? Сорок два, Элейн! Одно то, что она была сегодня здесь, на гонке, было больше того, на что я могла надеяться.

Я робко улыбнулась ей, и, когда Лис обхватила себя руками и ободряюще улыбнулась мне в ответ, я почувствовала, что наконец успокоилась.

– Из-за тебя у меня уже нет сил, а мы еще даже не начали гонку, – прошептала я Луке, занимая исходную позицию.

Лука усмехнулся. Своей типично беспечной ухмылкой, которая сразу же настраивала меня на всепрощающий лад, хотела я того или нет.

– Ты справишься, – сказал он. – Они еще будут глотать пыль, догоняя тебя.

Я кивнула, так как знала, что должна справиться, и сфокусировала свой взгляд на стене перед нами.

Для непосвященных наша «гоночная трасса» выглядела абсолютно абсурдной. Все участники выстроились в ряд вдоль линии старта, но, вместо того чтобы, как предполагается, пройти свою дистанцию по открытой местности, мы все смотрели прямо в стену.

Конечно же я знала, что ожидает меня через несколько секунд. Еще продолжали мигать гравитационные сенсоры, эти шарики размером с ноготь, находившиеся повсюду в институте. Они день и ночь заботились о том, чтобы вихри не возникали внутри кураториума. Несмотря на небольшой размер, они обладали неимоверной силой. И только сегодня Гилберт деактивирует их на какое-то мгновение.

Я не знала, какие опасности ожидали меня. Вихревая гонка по праву была последним этапом на пути к нашей общей судьбе. Кандидаты постоянно травмировали себя, когда впервые запрыгивали в настоящий вихревой поток. Многие слишком близко приближались к опасным энергиям, вращающимся внутри вихрей, другие просто терялись во время прохождения дистанции. Как правило, чуть позже их собирали бегуны, выделенные специально для таких чрезвычайных ситуаций. Но каждый понимал, что для некоторых из нас эта помощь может прийти слишком поздно.

Смертельные случаи на вихревых гонках случались нередко. В последнем месяце гоночная трасса проходила через США в Канаду вплоть до Гренландии, и незадолго до последнего этапа один юноша прыгнул через вихревой поток прямо в замерзшее озеро, откуда никогда больше не выбрался.

– Кандидаты! – Над внутренним двором прогремел низкий голос Хоторна.

Дроны-камеры вокруг нас загудели по очереди, фокусируя и приближая лицо каждого кандидата. Изображения передавались на экраны, расположенные вокруг, и на весь мир. После сегодняшнего дня каждый человек на земле будет знать наши имена, и я старалась смотреть вперед максимально смело и решительно.

Взгляд Хоторна, напротив, был устремлен на своего сына, и от того ожидания, которое вспыхнуло в его глазах, мне стало не по себе.