Светка смотрела сквозь слёзы на младшего брата, слушала детские рассуждения, а на душе её скребли кошки.
Неужели она и впрямь собралась сбежать из дома? Вот так… Прямо сейчас? В глазах вновь расплескалась горячая влага.
А что она ожидала, что мама обрадуется?
Да, скажет, конечно, дочь, мы с папой так рады, что ты любишь подругу и совсем равнодушна к парням… Хм…
Нет, конечно… Но и к бурным истерикам с домашним арестом она не была готова.
Утерев злые слёзы, Света быстро захлопнула сумку и, чмокнув брата в макушку, ловко выпорхнула в окно.
Тот ещё долго смотрел в раскрытые створки, не в силах осознать импульсивного поступка сестры так же, как и представить непоправимые последствия столь опрометчивого рокового шага.
А затем началась череда суматошных дней. Вереница суровых военных в Светиной комнате. Боль и страх в глазах матери. Растерянность на всегда строгом лице вмиг постаревшего бати. Причитания, объятия, рыдания.
Он честно всем рассказал о своём разговоре с сестрой. Повторял и сам верил, что Света вернётся. Ловил луч надежды в поблёкших глазах сдавшей матери. Нежно брал её за руку, заглядывал робко в глаза.
Но сестра не вернулась. Ни тогда, ни сейчас.
Лишь испуг в глазах стриженой хрупкой девчонки, в один из дней появившейся на пороге их дома, заставил мальчишку наконец-то принять горькую правду. Надежды разбились о скалы реальности. Сестра покинула их навсегда.
***
1 год назад
В закрытом городе свои правила, устои, законы. И раз оступившись, останешься навеки замаранным, отринутым обществом отщепенцем.
Сокрытый в Уральской тайге Североуральск-19 – секретный военный объект, собравший за своими глухими стенами весь цвет Советской науки… Ещё со времён СССР за ним закреплён был порядковый номер, и никакие нововведения и расформирования не коснулись стратегически важного для страны научного поселения, окружённого высокой бетонкой.
Немало воды утекло с тех времён, город разросся, стал обособленным и самодостаточным мегаполисом. Обзавёлся собственной инфраструктурой, заводами, учебными заведениями, жилыми и научными комплексами, где люди продолжали жить, работать, влюбляться, жениться, рожать детей и приоткрывать завесу над загадочными тайнами мироздания.
В одном из таких секретных ведомств и трудился майор Кирилл Ступин. До тех самых пор, пока тишину не разрезал пронзительный телефонный звонок.
Звонила Анна, и голос её звенел от восторга. Они с маленьким Ромкой сегодня пошли на открытие нового аквапарка, и переполнявшие жену эмоции буквально хлестали из трубки.
Слушая голос любимой, Кирилл улыбался. В который раз благодарил он Создателя за тихую радость в их семейном мирке, за красавицу Анну и задорного сына.
А уже через час вся заботливо взлелеянная идиллия превратилась в труху.
Глава 2
Наши дни
Даже в этих сибирских широтах август выдался на редкость засушливым. Редкий ветерок лениво теребил чахлую травку на каменистой обочине, то ероша колючий сушняк, то порывисто пригибая к земле.
Частный сектор на окраине города тянулся грядой ровных домиков, раскиданных абы как, точно неумелой рукой заигравшегося карапуза. Город остался далеко позади вместе со встревоженным лицом мужа и взволнованным голосом матери.
– Вот мы и приехали. Как ты, малыш? – припарковав пыльный автомобиль у небольшого домишки, женщина обернулась к ребёнку. Тот тихонько сидел на заднем сиденье, вцепившись птичьими пальчиками в спинку водительского кресла, и не сводил глаз с ветрового окна. В расширенных зрачках его отражался чужой, неизведанный мир.
– Почему мы не можем жить дома, мам? Мне не нравится здесь, – голос мальчика дрогнул, а взгляд заблестел, наполняясь слезами.
У женщины сжалось сердце, но, затолкав жалость поглубже, на самое дно истерзанной жизнью души, она заставила себя улыбнуться.
– Солнышко, давай не будем об этом. Ты у меня уже вон какой взрослый и сам должен понять. Мы не можем больше жить с папой. Только не после того, что он сделал… – в горле пересохло, и женщина, поперхнувшись, закашлялась. Мальчик насупился.
– Но я простил его, ма, – пискнул он, испуганно втягивая голову в плечи. Вопреки ожиданиям, женщина не взорвалась ругательствами и не разрыдалась с отчаянными криками, а лишь стиснула крепче руль побелевшими пальцами и устало прикрыла глаза.
– Милый, это хорошо, что ты простил папу, но я не могу. Пока не могу, – откинулась она на мягкую спинку, следя за сынишкой сквозь бахрому ресниц в зеркало заднего вида. Боль в душе прогорела, оставив там пепелище отринутых чувств и незаживающие раны вырванных с корнем желаний. Сейчас она жила лишь для сына, дышала ради него, держалась, сжимала разбитое сердце в кулак, собирая осколки расхристанного нутра в единую стойкую личность.
– Так, а что это мы сидим? – хлопнула она по рулю вспотевшими ладонями. – Ты только глянь, как нас встречает тут солнышко? Это тебе не в городе, где негде вздохнуть. Давай-ка, малыш, выбирайся.
Нацепив маску непринуждённой весёлости, она вылезла из машины и, распахнув сыну дверь, с наслаждением потянулась.
Узкие джинсы, прилипшие к влажной коже за время езды, наконец-то отклеились, и юркнувший под плотную ткань ветерок приятно остудил пот. Лёгкая блузка задралась, выставляя напоказ исхудавший живот. Но она сейчас была счастлива. Никому и в голову не придёт искать её здесь, а укрывшая беглянку мать ни за что не признается.
Отцовский Москвич придётся как-нибудь спрятать, но это потом, а сейчас…
– Ну что же ты, Ромашка, иди сюда, скорее, – потянулась она к сыну, а задорный солнечный лучик, отскочив от стекла, назойливо скользнул по лицу.
Женщина сморщила нос, зажмурилась и рассмеялась, крепко стискивая тонкие запястья мальчонки. Она не увидела, как слепящий забияка прыгнул к ребёнку и безнадёжно увяз в синем мареве его глаз.
– Давай, давай, непоседа! Что-то ты сегодня ленивый, – потянула она из машины сынишку и ласково подхватила на руки. В свои полные семь хрупкий мальчонка едва ли тянул на пятилетку и весил соответственно.
Уткнувшись лицом в мягкие волосы, женщина с жадностью втянула в себя аромат счастья и закружила в объятиях тщедушное тельце. Бледные губы ребёнка чуть дрогнули, и, обхватив шею матери тонкими ручками, Ромочка улыбнулся. Он любил свою маму и очень хотел ей помочь. Если для этого ему придётся пожить чуть-чуть здесь, что ж… Он попробует.
Глава 3
– Мам, можно я тут посижу? Ты иди, не волнуйся, – юркнул мальчик обратно в салон, не сводя глаз с приземистого дома.
Женщина растерянно застыла.
Дверца машины хлопнула в унисон со скрипом входной двери, и на пороге показался тучный лысеющий тип. Маленькие глазки хитрым прищуром буравили гостью, а поджатые губы стянулись в ровную линию.
– Здравствуйте. Я Анна, вам звонили по объявлению насчёт дома? – под пристальным взглядом сконфузилась женщина.
Занавеска на окне дрогнула, и в окне показалась взъерошенная седая голова. Смуглое лицо старушки походило на сморщенное яблоко, и, если бы не очки, разглядеть глаза было б и вовсе невозможно.
– Вы Анна? Вы, что, не одна? По телефону шла речь лишь о женщине? – взгляд острым лезвием резанул по машине и вновь впился в женщину.
– Да, то есть нет. Мой сын, он в машине. Надеюсь, это не станет проблемой? Уверяю вас, он очень тихий и не доставит хлопот. Ребёнок очень устал с дороги. Можно мне получить ключ? – голос Анны дрогнул: он испугалась, что ей откажут, и от волнения закусила губу. Но тем не менее Анна шагнула к мужчине. Тот, почесав макушку, пробурчал себе под нос что-то нелестное в адрес растерянной гостьи и скрылся за дверью. Старушечья голова также юркнула внутрь.
Анна застыла у высоких ступеней, не зная, что делать. По телефону с неприятным хозяином договаривалась мать, и было сложно убедить его сдать жильё беглянке без документов. Где мать нашла эту пару, для Анны так и осталось загадкой. Она повернулась к машине и ободряюще улыбнулась сыну. Тот настороженно оглядывал дом и почему-то хмурился.
Дверь снова скрипнула, и неприятный тип шагнул на ступени. Теперь взгляд его подёрнулся масленой поволокой, и, передавая Анне ключ, толстяк как бы случайно коснулся её руки. Анна поёжилась и поспешила отдёрнуть кисть. Вежливо растянув губы в улыбке, она повернулась к машине, брезгливо вытирая о штаны руку, всё ещё хранящую на коже омерзение от чужого касания.
Хриплый смешок догнал Анну уже в салоне, а невежливое постукивание в окно заставило непроизвольно поморщиться. Тем не менее она опустила стекло и, состроив, как ей казалось, вежливую мину, взглянула на толстячка.
– Вы забыли спросить за дом, леди, – жирные сардельки губ растянулись в ухмылке. – Разве вы не для этого здесь, – хищным взглядом он окинул салон и в удивлении вскинул брови, – с ребёнком…
