– Все понятно! – гневно воскликнул Хальтрекарок. – Светоносный! Только их клинки оставляют такие следы! Бессмысленная агрессия Сальвана! Свет Солары снова забирает тех, кого я люблю! Мой отец!.. Мой брат!.. Теперь еще и моя любимая жена!..
– Мне подать официальный протест, господин? – выкатился из-под его ног пушистый рыжий шарик.
– Нет, Совнар, – зло ответил Хальтрекарок. – Не в этот раз. Я снесу это оскорбление, стисну зубы и перетерплю… но я его не забуду. И однажды, когда они меньше всего будут ожидать…
Лахджа чуть не поперхнулась. Об этой стороне вопроса она не подумала, и ей стало перед Кийталаной… не то чтобы совестно, но как-то неудобно.
К тому же это еще одно слабое место – если они с Хальтрекароком побеседуют, концы с концами не сойдутся. Конечно, на нее там ничто не укажет, но… почему бы им не заподозрить ближайшего к Хальтрекароку метаморфа, у которого еще и был мотив?
И все-таки оно того стоило.
Когда Лахджа сидела в детской и смотрела на Астрид, спящую в обнимку с набивным дракончиком, к ней неслышно подошел Совнар. Рыжий кот уселся рядом и некоторое время они просто молчали, не глядя друг на друга.
Других взрослых тут не было, а все дети крепко спали. Совнар покосился на ребенка Лаиссалны и тихо спросил:
– Дочка Бхульха?.. Лахджа, ты специально мне пакостишь?
Лахджа немного опешила. Она, конечно, говорила Бхульху, что Совнар ее заругает, но не всерьез же. Она не думала, что он на самом деле из-за этого рассердится.
– Извини, – пожала плечами она. – Ме привело меня вслепую, я не думала…
– А ты думай в следующий раз. Думай перед тем, как делать. С Бхульхом же не Ме за тебя разговаривало.
– Извини, – повторила Лахджа. – Но в чем проблема-то? Дочка Бхульха тебе опасна чем-то, что ли?
– Она – нет. А вот ее отец, который бухгалтер самого Корграхадраэда… Лахджа, ты понимаешь, что все банкиры друг другу… лучшие друзья? Мы так обожаем друг друга, что готовы задушить в объятиях.
– Ну и вот уж беда, – пожала плечами Лахджа. – Тебе же лучше – присаживайся к ней на уши и топи в дезинформации.
– Не получится. Она дочка бушука. Она мне верить не будет.
– Ну и все равно. К твоей бухгалтерии у нее доступа нет. В сокровищницу доступа нет. Чем она тебе навредит?
– Тем, что она дочь Бхульха. Дело не в том, что она может узнать – дело в том, что она может сказать. У нее будет доступ к ушам Хальтрекарока! Насколько легко на него влиять, ты сама давно поняла! С этим справляются даже абсолютные дуры вроде Абхилагаши или…
– …Или?..
– Или других жен. А уж дочь банкира, выросшая в семье главы клана, с младенчества впитывающая…
– Знаешь, учитывая размеры ваших семей и то, как вы стремитесь обзаводиться связями… я даже удивлена, что у Хальтрекарока нет в гареме ни одной полубушучки, – перебила Лахджа. – Из твоего клана в первую очередь. У тебя что, нет дочерей?
– Лахджа, все мои дети – чистокровные бушуки. Я не ксенофил, как некоторые. Нет, когда-то у меня была одна случайно прижитая дочь-вайли… знаменитая художница, кстати… но ее давно нет с нами. К тому же я умею разделять работу и личную жизнь. Ты бы хотела, чтобы твоя дочь стала женой Хальтрекарока?
– Э… это был бы инцест.
– Другая дочь, гипотетическая, от кого-то другого! Хотела бы?
– Ну… нет.
– Тогда почему ты думаешь, что я хочу?
– Ну… еще раз извини. Я тебе сильно навредила?
– Не очень, – проворчал Совнар. – Собственно, это мелочь. А вот что не мелочь…
Лахджа напряглась. Она ожидала этого разговора и боялась его. Когда Совнар начал нудить про дочку Бхульха, она решила, что легко отделалась, но оказывается, он просто начал с менее серьезной претензии.
– Это ты убила Ассантею? – очень тихо спросил Совнар. – И не лги.
– Ассантею убила неспособность вовремя остановиться, – пробурчала Лахджа.
– Возможно, то же самое однажды убьет и тебя, – предупредил Совнар. – Я понимаю, ты защищала свои интересы…
– И свою жизнь.
– Даже так.
– Даже так. Ты не выяснил, почему Кошленнахтум хочет меня убить?
– Выяснил кое-что. Судя по всему, он не хотел убить конкретно тебя. Он хотел убить вас всех.
– Жен Хальтрекарока?.. – вскинула брови Лахджа.
– Фархерримов.
– Моя дочь не фархеррим. Она вайли.
– Я пока не знаю, почему Кошленнахтум ополчился на фархерримов и их потомство, – покачал головой Совнар. – И Пропрос тоже не знает… или не хочет говорить. Я надеялся что-то узнать от Ассантеи, когда она вернется… но стоило ей вернуться, как ты сразу обрубила эту ниточку.
– Она сама ничего не знала, – с сожалением сказала Лахджа. – Я… я долго с ней работала. Ее просто купили. Очень много условок и обещание хорошей должности. Личного эмиссара Кошленнахтума для особых поручений.
– Жадность всегда была главным недостатком Ассантеи, – вздохнул Совнар. – Жадность и недальновидность. Во всем была отличная работница, но вот… всегда пыталась съесть больше, чем помещалось во рту… Из-за этого попала в Хиард, из-за этого и… эх. Рано или поздно одна из вас убила бы другую… и я, честно говоря, рад, что победила ты. Но жаль все-таки. Кем мне ее теперь заменить – твоей храчкой?!
Спящая Астрид перевернулась на другой бок, втянула в рот простыню, привычно поперхнулась и выплюнула. Лахджа поправила ей подушку и сказала:
– Если ты во мне еще не полностью разочаровался – пока я заменю. А потом… вот Астрид скоро подрастет. Она тоже вайли.
Совнар приподнялся над колыбелью и впервые с интересом посмотрел на спящую девочку.
– Сколько ей? – спросил рыжий кот.
– Почти годик. Подождешь еще лет пятнадцать?
– Эх… почему бы и нет, – вздохнул Совнар. – Только прими добрый совет, Лахджа. Постарайся больше не раздражать Хальтрекарока. Если он узнает, кто на самом деле убил Ассантею – никакие прежние заслуги тебя не спасут.
Интерлюдия
– Ну вот Лахджа и проявила свою истинную натуру, – довольно крякнул Бельзедор. – Что, Дегатти, не жалеешь, что с ней сошелся?
