Хроники ICA

Лондон, Великобритания

23 октября 2017года

14:55

Сизый дымок поднимался к белоснежному, облицованному белыми квадратами пенопласта, потолку, причудливо закручиваясь и выписывая затейливые узоры. Я курил уже Бог знает какую сигарету за день, хотя по понедельникам (а сегодня был понедельник) решал бросать, и трудился над отчетом. То бишь, занимался самым противным и ненавистным, что может быть в работе агента – бюрократической волокитой. Я помню, во времена MI6 бюрократии было куда меньше, но и возможностей тоже меньше. За все приходится платить, так что я не в обиде. Да и трудился – сильно сказано. Я сидел на мягком вертящемся стуле, закинув ноги на стол, и мирно смолил обожаемый «Лаки Страйк», наговаривая компьютеру то, что я потом обзову отчетом. А умная машинка преобразовывала голос в строчки на экране.

Короче, занимался я этим с самого утра, а так как писатель из меня аховый, то провозюкался бы еще и до пятницы, но меня спас сигнал зуммера и мерцание красной лампочки, вмонтированной в крышку стола. Это означало срочный вызов к начальству.

Я чертыхнулся, сохранил свои потуги в написании отчета, накинул черный форменный китель с тремя серебряными полосочками, знаками отличая моего звания, на отворотах плотно пригнанного к шее воротника, и включил кондиционер, ибо курение в кабинетах строго наказывалось, перед тем как покинуть помещение и пойти к лифту. Всю дорогу с третьего подземного до четвертого нормального этажа я придумывал себе оправдание за просроченные бумаги.

Так ничего и не родив, я предстал перед очами своего непосредственного шефа – командующего разведслужбой сэра Дональда Хаббарда, грузного мужчины лет 55-57, практически лысого и с заметным брюшком, которое бывает у всех любителей хорошо поесть и хлебнуть пивка.

– Полковник Дарен Блейк прибыл по вашему вызову, – отрапортовал я.

– Прекрасно, мистер Блейк, – Хаббард встал и протер свои очки в роговой оправе, и, подойдя к противоположной стене кабинета, спросил, -Вы догадываетесь, зачем я вас вызвал?

Меня крайне раздражала его привычка во время разговора ходить по кабинету и вести совершенно ненужный диалог с подчиненными, но начальство есть начальство.

– Никак нет, сэр, – я давно заметил, что со стариком невредно иногда «включать дурачка», тогда он меньше злился, да и у меня появлялись лишние секунды на размышления.

– Тогда скажу сам. У меня для вас новое задание.

– Сэр, я только сегодня…

– Да, да, полковник, я помню. Ранены в Корее во время ареста и ликвидации банды торговцев биологическим оружием полторы недели назад. Только утром сбежали из больницы. Задание очень важное. Кроме вас некому.

– А отчет заканчивать надо? – некстати ляпнул я.

– Нет, не надо.

– Тогда я весь во внимании.

– Итак. Вы отправитесь в Россию в Санкт-Петербург, там встретитесь с нашим агентом Виком Шелтоном, от него и получите дальнейшие указания. Поторопитесь, вам забронирован билет на шестнадцатичасовой рейс.

– А суть-то в чем? Или я поеду, не зная зачем?

– Пока да, что касается вашего будущего, агент Шелтон вам все скажет. Все. Можете быть свободны.

– Сэр, позвольте обратиться, – и, не дождавшись разрешения, я продолжил, – Когда будет рассмотрено мое последнее прошение об отставке, которое я подал два месяца назад?

– Полагаю, что после выполнения этого задания ваша просьба будет рассмотрена.

Я решил, что разговор окончен и собрался выйти, но Хаббард задержал меня вопросом:

– Дарен, какого черта ты собрался уйти, я никак не могу понять, – он вновь перешел на тон заботливого папочки, упрекающего лодыря-сына, что меня так бесило в начале службы. – Ты служишь в 7 отделе…

Тут сделаю небольшое лирическое отступление, на случай если мои каракули будет читать кто-либо посторонний лет через много. В составе разведслужбы было 8 отделов, каждый со своими функциями. 1 отдел занимался сплошь бюрократией, мы даже дали им особое название – клерки, вместо громкого агенты 1 отдела… Далее 2. Там сидели наши мозги, если у агента возникали какие-либо вопросы, он обращался к ребятам из этих отделов. Негласно эти преимущественно очкарики именовались аналитиками. 3-разведчики, что называется, на местах. Если 2 отдел были нашими мозгами, то 4 – глаза, уши и носы, ибо занимались сбором информации, могущей понадобиться агенту на задании. А теперь пошли уже сами полевые агенты: 5 отдел – непосредственно шпионаж, 6 – диверсии и тому подобное, а мы, 7, хоть с противником и мало контактировали, но делали не менее важное дело: контршпионаж, контрдиверсии и еще много всяких контр. И 8 – штатные асассины. «Укротители» на профессиональном жаргоне. Закрывали рты особенно болтливым агентам. Итак, отступление закончилось, вернусь к нашему барану.

– …притом считаешься одним из лучших агентов. У тебя все шансы в 29 лет подняться до коммандера! А такое случается редко. Обычно такие как ты доживают максимум до полковника. Семьей ты не обзавелся, хотя почти в каждом городе мира у тебя по подружке облегченного поведения. Деньги ты не тратишь на алкоголь, травку или кокаин, как многие, не топишь память обо всех ужасах, что ты видел, в вине и наркотиках, а приумножаешь капитал, вкладываешь в бизнес, на бирже играешь. Так какого дьявола ты собрался на гражданку!?

Ну как объяснить этому твердолобому служаке, что я просто не могу больше служить в разведке? Не могу убивать людей, разрушать судьбы, видеть все низменное и гадкое, что только есть в мире. Порой мне кажется, что прохожие на улице шарахаются от меня, опасаясь подхватить какую-либо мерзость, что с рук ручьями стекает кровь всех, кого мне пришлось ликвидировать «для блага человечества» (на мой взгляд, мифического). Вот почему многие мои коллеги, естественно те, кто выживал после заданий, спивались, становились наркоманами, кончали жизнь самоубийством, влачили нищенское существование, перечисляя все на благотворительность. Мой предел уже наступил. Я больше не мог работать, а ведь мне было всего 29 лет, и служил я 8 с хвостиком. Выразить свои чувства словами я не мог, и поэтому просто отдал честь и вышел.

Санкт-Петербург, Россия

Тот же день. 22.45

Встреча с Виктором Шелтоном, для своих просто Виком, была назначена на 23:00 в неплохом баре с видом на Неву. Я, как всегда, явился пораньше, взял себе рюмку ликера и принялся ждать. Ровно в 23 часа в бар вошел Шелтон, повесил свое серое пальто рядом с моим плащом и бросил на столик пачку «Голуаза», довольно приличных французских сигарет.

– Еле успел. Такие пробки, просто ужас.

– Езди на метро. Дешево и пробок не бывает.

– Все еще остришь. Ладно-ладно. Рад тебя видеть, старик.

Со стороны можно было подумать, что два старинных приятеля, что, собственно, так и было, встретились в баре и трепались о жизни, но на самом деле мы говорили несколько о другом:

– Ладно, Вик, что за ерунда случилась. Мне даже отчет закончить не дали. Хаббард говорит, езжай, мол, и баста.

– Поступили сведения об утечке крайне важной и секретной информации.

– Какого сорта?

– Ядерное оружие. Сведения поступили из небольшой базы смешанного контингента под шифром П-513-44-37, расположенной в глубинке, в городке, название которого тебе все равно ни о чем не скажет. Достопримечательность этой базы в том, что не далеко от нее находится хранилище снятых с вооружения, но еще не утилизованных ядерных боеголовок и патронов с обедненным ураном.

– А я при чем? Что, нет никого из 3R, кто мог бы скататься на эту базу.

– В том-то и дело. Утечка происходит на самом высоком уровне, тем более что пропавшая информация может угрожать всему миру.

– А что пропало-то?

– Выяснишь на месте. Русские никого из ICA не допустили к расследованию, засекретили материалы и проводят собственное следствие. Аналитики лишь предполагают, что дело касается этого самого хранилища. А поскольку оно принадлежит России, а не Альянсу, то русские и забегали.

– Тогда какого черта эти сведения были на нашей базе?

– Часть ракет была передана нам, но русское руководство подложило американским переговорщикам, которые выбили эти ракеты, большую свинью. У ракет на следующий же день кончился срок эксплуатации. Наши договорились о доутилизационном хранении в обмен на охрану хранилища.

– Ситуация ясна. Теперь мелочи. От кого поступили сведения об утечке.

– От некого капитана Александера Эйдэна, исполняющего обязанности коменданта той базы. Он, кстати, в курсе твоего присутствия на базе и твоего задания.

– Супер! Какие еще сюрпризы будут?

– Много каких. Подозреваются все, кроме Эйдэна. Даже аналитики признали его идеально положительным. Потом ты будешь работать под «легендой» реального человека. Вот.

Он положил на стол пластиковую карточку-удостоверение личности. Я сразу взглянул на фото. Вроде действительно похож. Зеленые близко посаженые глаза, крючковатый нос, вытянутое лицо, длинные, до плеч, темно-русые волосы, собранные сзади в конский хвост, короче, вылитый полковник Дарен Блейк. Мысленно применив к директору разведслужбы все известные человечеству ругательства, я вновь стал слушать Вика:

– Ты – администратор третьего ранга капитан Дэниэл Конорс, гражданин США, служил руководителем корпуса в Нью-Йорке. Подготовка стандартная, в спецподразделениях не числился.

– А если этот Конорс явится в город?

– Не явится, он погиб несколько дней назад, естественно, информация об этом только в нашем компьютере под тройной степенью защиты, так, что даже свои не просчитают. Такую дурацкую легенду тебе дают из-за важности миссии. Тут все должно быть идеально, чтоб комар носа не подточил. Так что расслабься

Немного успокоившись после этих слов, я подозвал официанта, уже минут десять крутившегося около нашего столика, и заказал коктейль, Вик взял то же самое. Осушив бокалы, мы двинулись к выходу.

Уже на улице Вик выдал последний сюрприз:

– Кстати, Дарен, там уже погибло трое агентов, так что будь осторожен.

Оставшиеся два дня до отправления в П-513-44-37, я провел в гостинице за зазубриванием биографии покойного капитана Конорса, и изучением русского языка. Можно, конечно было этого и не делать, но мне спокойнее, когда кроме «Береты» я еще вооружен и знанием языка. В положенное время я сел на поезд и помчался на встречу пугающей неизвестности.

***

Город П-513-44-37, Россия

30 октября 2017 года

7:46

До этого задания я не разу не был в России. Проведя некоторое время в Санкт-Петербурге, я буквально влюбился в эту страну, но лишь я сошел с поезда, мнение мое резко изменилось. П-513-44-37 встретил меня грязными улицами, исписанными похабщиной стенами домов и молча курившими стайками подростков со взглядами волков. Часто попадались наркоманы, ширявшиеся прямо на улицах, а потом валявшиеся в состоянии наркотической нирваны на тротуаре, усеянном окурками. Проходя по городу, я не мог сдержать чувства брезгливости, и молил бога, чтоб моя дорогая одежда не приглянулся какому-либо нарколыге, ищущем денег на следующий уход от всего этого безобразия.

Созерцая, сей пейзаж и поминутно перепрыгивая через кучи отходов человеческого общества, представленных мне как в виде опустившихся до полу-животного уровня людей, так и в виде естественных и неестественных отходов, я добрался до штаб-квартиры местного отделения ICA. Два невзрачных серых здания, обнесенных железным забором. Это и был пункт моего назначения.

Найдя ворота, я попытался войти в здание, но собравшаяся перед входом толпа не дала мне этого сделать. Один из грязных, бедно одетых субъектов отпихнул меня, а потом схватил за лацканы натурального кашемирового пальто, стоившего мне на Бонд-стрит целое состояние.

– Куда прешь, чмо?!– заорал субъект с непередаваемым запахом сивухи изо рта. Такого я стерпеть не мог. Оглядевшись и убедившись в том, что на нас никто не смотрит, я нанес алконавту едва заметный удар в горло. После такого и более тренированные люди отключаются, так что алкаш рухнул, задыхаясь, на землю, как мешок с навозом. Вообще-то, я без причины на людей не бросаюсь, но этот алконавт мне реально мешал. Да и ему же лучше, что с часок проваляется: глядишь, и в какую-либо потасовку не ввяжется

Растолкав толпу локтями, мне удалось, протиснутся к воротам, но новое препятствие перегородило мне дорогу. Охранник, окруженный парнями из местной милиции в потертых шинелях мышиного цвета, направил на меня электрошокер. Не дожидаясь, пока он пустит в ход свою игрушку, я сунул охраннику под нос свою карточку.

– Простите, сэр – извинился цербер, глянув на пластиковый прямоугольник. – Вам в административное здание.

Получив необходимые указания от охранника в самом административном здании, я поднялся на второй этаж трехэтажного здания, свернул в левое крыло, и наткнулся на ряд дверей. На одной из них висела табличка «Капитан Д. Конорс». Толкнув эту дверь, я оказался в светлой и довольно просторной комнате.

За столом с аналогичной табличкой восседал какой-то человек, вскочивший при моем появлении.

Это был мужчина моих лет, но, в отличие от меня, с моим невеликим ростом немногим более 180 сантиметров, он чуть-чуть не дотягивал до двух метров, да и ширина плеч у него ненамного отличалась от роста. Весил он, наверное, за сотню, причем солидная доля веса приходилась все же не на жир, а на мышцы. От рукопожатия этого гиганта я едва не присел, а тот, как ни в чем ни бывало начал монолог:

– Добрый день, я – капитан Александер Эйдэн, можно просто Алекс. А вы и есть агент? – и, не дождавшись ответа, продолжил – Признаться, я представлял вас немного повыше. Да и не похоже, что вы обвешаны оружием и всякими прибамбасами, как шпионы в кино.

– Во-первых, – прервал я его,– не распространяйтесь о том кто я, во-вторых, настоящие агенты вооружены только своими мозгами и пистолетом. Еще вопросы будут?

– Нет, ключи от вашей квартиры на столе, табельное оружие в сейфе, бутылка и шифр к сейфу в столе.

– Прекрасно, вы хорошо постарались. Мне надо поговорить с вами.

– Во-первых, перейдем на ты, нам ведь еще черт знает сколько времени работать вместе, во-вторых, присядем, и откроем бутылочку, если не жалко.

Мне было не жалко. Надо было расположить этого Геркулеса. Тем более, беседуя в непринужденной обстановке, какую создает бутылка ''Джек Дэниелс'' я мог получить самое точное представление об Алексе. Хоть Вик и клялся, что Эйдэн не такой человек, чтобы предать, но я предпочитал проверить все самому. Минут с 40 мы трепались о положении вещей на базе. Во время беседы я неотрывно наблюдал за собеседником и убедился, что Алексу доверять можно и даже нужно. Работать в паре я не любил, но без помощника, владеющего знаниями о местности, обойтись было невозможно. Затем я изменил разговор:

– Для начала, кто те люди за оградой?

– Местное население, но не думай, что это акция протеста, скорее наоборот.

Да он просто читал мои мысли, именно об этом я и думал, когда проталкивался сквозь толпу.

– Не понял, поясни. – Попросил я

– Ты знаешь, каков уровень жизни в России? – помолчав, спросил Алекс, и, не дожидаясь моего ответа, ответил сам – Ниже среднеевропейского. У них средняя зарплата 4-5 тысяч. Рублей, Дэн, рублей, а не евро. Это примерно 100-110 евро за месяц каторжной работы.

– А что им тогда надо от нас?

– Здесь хорошо живут две категории граждан: олигархи, разворовывающие собственную страну, и служащие ICA. Поэтому, кстати в действующих частях преобладают русские. Они в километровые очереди выстраиваются, чтоб завербоваться, ни в одной другой стране во всем мире ты такого больше не увидишь.

– С этим все ясно. Теперь персонал корпуса. Что о них?

– Есть тут один хмырь. Майор Трондхейм, администратор четвертого ранга, да и тот не заслужено. Семь раз сдавал, пока комиссию не достал окончательно. В восьмой раз, когда явился, ему с порога: «Четвертый ранг, и чтоб вас больше не видели». А ему этого и надо, из действующей части перешел сюда. Ты бы, кстати, видел, как он мимо казармы проходит. Бочком-бочком, чтоб не заметили, а то его солдаты сильно не любили. Так вот он частенько в архивах сидит, документы читает, но не знаю, к полочкам «X» лезет или нет. Доступа-то у него нет, но они с архивариусом большие друзья.

Мысленно я сделал помету в воображаемом блокноте. Какая-никакая, а зацепка появилась.

– Кого еще могла интересовать пропавшая информация?

– Я, как и ты, не в курсе, что пропало, но предположу, что архивом «X» могла заинтересоваться журналистка местного отделения «Counter-Strike». Ее зовут Диана Дорф, девушка англо-немецкого производства. Часто тут крутиться. Кроме нее только те, кто мог беспрепятственно войти в архив: я, но я этого не делал, и без архива работы навалом, ныне покойная полковник Мако, застреленная три недели назад, кстати, именно ее смерть и послужила причиной к разбирательствам, до этого никто даже и не думал, что среди нас может быть двойной агент. Ну и старший лейтенант Мишель Эдель, мой зам. Но я в нем уверен. Его перевели сюда из Франции уже после того, как выяснили про утечку информации, да и сам он нормальный человек, даже от занятий Мак-Канта не увиливает. Вот и все.

– Не богато. Но так даже лучше, быстрей раскрою предателя и отправлюсь домой. Там добьюсь отставки и поселюсь где-нибудь подальше от всей этой суматохи. – Размечтался я. Но мечты мои были довольно далеки от истины.

За бутылкой виски время пролетело почти незаметно. Но вскоре бутылка опустела. Алекс отправился в свой кабинет, и оттуда донеслись звуки опустошаемого желудка. Я же, в свою очередь, уже спустя четверть часа приступил к своим прямым обязанностям. Миловидная курьерша буквально завалила мой стол бумагами, многие из которых были датированы еще прошлым месяцем, видимо здесь мало внимания уделяли бюрократическим проволочкам, просто игнорируя их. Стрелка часов уже подбиралась к обеденному часу, а кипа бумаг все не уменьшалась. Скрип двери отвлек меня от изучения здоровенного свода директив, требующего немедленного рассмотрения и отправки в региональную канцелярию на подпись.

– Дэн, ты здесь, отзовись, Дэн! – орал Алекс на пределе своих могучих легких.

– Да здесь я, здесь. Что так орать, я пока не глухой? – отозвался я

– Ну обложился, аж не видно, – Алексу явно не следовало пить виски, оно плохо влияло на его зрение, да и на слух тоже, судя по крику, от которого стекла в окне мелко завибрировали, – Вставай, надо идти.

– Куда? У меня еще работы по горло, – Показал я на бумажный Эверест на столе.

Ответом мне был взрыв безудержного хохоту. Наконец просмеявшись, Алекс предупредил, что меня ждет в спортзале инструктор военно-полевой подготовки Дункан Мак-Кант. Ранее я слышал от Алекса, что занятия Мак-Канта можно и пропустить, поэтому решил наплевать на военно-полевую подготовку, и без нее, могу поспорить, я умел гораздо больше, чем любой на этой базе.

Вновь углубившись в работу, я не услышал тихого скрипа двери, не услышал приглушенного постукивания тонких каблуков по полу. Я почувствовал чужого, и инстинктивно скатился со стула на пол и выдернул из наплечной кобуры табельную «Берету», снять пистолет с предохранителя, прицелиться, выстрелить, все это займет какую-то долю секунды, и чужак рухнет с простреленной грудью, но я не выстрелил. Передо мной стояла девушка на пару лет моложе меня, длинные белокурые волосы, без малейшего изъяна лицо, длинные ноги, обтянутые простыми джинсами. Это было само совершенство. Мне трудно было даже подумать, что она могла сейчас лежать на полу с кровавой раной на тонкой зеленой кофточке.

– Простите, я, наверное, не вовремя. – Попыталась пошутить девушка, косясь на ствол пистолета. Голос у нее очень приятный, хоть и чуть ниже чем у девушек ее комплекции, да и выдержке позавидует любой мужчина, согласитесь, не каждый может шутить, глядя в девятимиллиметровую дверь к смерти.

– Нет, что вы. Просто вы так тихо подошли.

Она улыбнулась и, вдруг, рухнула без чувств на пол. Я выругался. Ну вот, до чего доводит служба в разведке. Уже за оружие хватаешься без причин. Того и гляди, в психушку загремишь. С паранойей.

Я поднял свою нежданную посетительницу на руки и перенес на стоящий в глубине кабинета диван, не переставая восхищаться ангельской красотой девушки. К сожалению, искусственного дыхания делать не пришлось, она сама очнулась у меня на руках, но милостиво разрешила положить себя на диван.

– Вы всегда так встречаете гостей? – полушутливо-полусерьезно осведомилась она.

– Нет, только таких же прекрасных, как вы, – Ответил я ей в том же тоне.

Улыбка не сходила с ее лица, делая его еще прекраснее.

– Кстати, меня зовут Диана, – Представилась она, протягивая руку, которую я, сам того не желая, поцеловал. – А вы умеете найти подход к женщине, галантный незнакомец.

– Я – капитан Дэниэл Конорс, для вас просто Дэн.

– Значит вы мне и нужны. Я искала вас у Мак-Канта, потом поднялась сюда. Я журналистка, моя фамилия Дорф.

Так это и была журналистка Дорф! Хоть и чертовски хороша, но может оказаться преступником. Я напрягся и дал себе обет не клеиться к девушкам, прежде чем не проверю их.

– Какое дело могло заставить вас искать меня?

– Хотела побеседовать. Может получиться интервью.

Всех будущих агентов, в свое время, предупреждали об опасности, которую таят в себе журналисты и советовали не иметь с ними дел, ибо писаки – народ дотошный, проверяют каждый нюанс и могут повредить заданию. Я же сейчас был вооружен настоящей биографией, к тому же интервью – лучший способ проверить ее. И я согласился.

Порывшись в сумочке, Диана вооружилась блокнотом, ручкой и приготовилась записывать, так как согласия на диктофонную запись я не давал, сославшись на недоверие к современной технике.

– Итак, ваше имя, и немного из биографии.

– Дэниэл Виктор Конорс. Администратор третьего ранга. Родился в Вашингтоне, прошел подготовку в Куантико, степень магистра права Йельского университета, руководил корпусом в Нью-Йорке, – Вспоминал я биографию Конорса.

– Каковы будут ваши основные мероприятия на базе?

Вопрос, несмотря на кажущуюся простоту, таил в себе опасность: она как бы проверяла, идиот я или нет, ляпну что-либо о недозволенном, или нет. Я себя идиотом не выставил к чести своих учителей, своей гордости и ее разочарованию.

– В первый день на новом месте такие вопросы не обсуждаются. Как войду в курс всего, что тут творится, тогда и отвечу.

– Прошли слухи о…хм…диверсиях на базе. Можете прокомментировать, или еще не в курсе?

Интервью мягко переместилось в область моего задания. Я вперил взор в ее глаза.

«Знает или нет? Проверяет осведомленность, чтоб сделать выводы или действительно слухи? Надо порыться в ее досье.»

– Видите ли, мисс Дорф, ни о каких диверсиях мне не докладывали. Да и это просто невозможно. Что интересного может быть в такой глуши?

– А разве капитан Конорс не знает, что наша база – место хранения стратегически важных и секретных документов?

Я едва не подавился слюной. Встал, дошел до стола и закурил. Журналистка поморщилась.

– Ничего такого нет. Откуда у вас столь нелепая информация?

Не зря нам говорили, в свое время, держаться от журналистов подальше. Она или открыто признавалась в тяжком преступлении, за которое расстреливали, или по неведению сама впуталась в лоно шпионских разборок.

– Простите, мисс Дорф, но на сегодня интервью окончено. Я хочу поработать с бумагами и сходить к Мак-Канту размяться.