Мишка созвонился с Рукой и «забив стрелку», бросил на Лерку и Верку салон, распорядившись Кирюху выпустить, а клиентов гнать вежливо в шею:
– Девочки, у меня срочное дело и я на вас рассчитываю. Приберите здесь все. Буду к концу дня. Если зайдет Федор Леонидович – Академик, угостите чаем и пусть сидит, сколько захочет с Кирюшей. Приема сегодня не будет,– Лерка с Веркой хлопали ресницами.
Слежку заметил Мишка сразу, как только вырулил со двора. Особенно и не скрываясь, к нему прицепилась бежевая девятка, а на следующем перекрестке еще и Тайота вишневая повисла. Перли следом, чуть ли в бампер не стучась. Похоже, что демонстрировали специально присутствие.
Наверняка уже маячками обвешали джип и в салон жуков насовали, так что могли бы вообще не светиться. Однако светятся и это худший из вариантов. Давят.
Рука ждал его, как и договорились – на набережной. У ног его вертелась шавка непонятной породы. Рука гордо держал поводок и сюсюкал над своим питомцем.
– Леопольдик, дай лапу дяде Мише. Это Леопольд. Стоит бабла, как тачка. Купил по случаю. Австрийский короткошерстный Пинчер-Ландсир. Редкая порода,– Рука потрепал Леопольда за ухом.
Мишке, ничего не понимающему в собачьих породах, псина эта показалась обычной дворнягой. Особенно хвост крючком на эту мысль наводил и он сто раз бы подумал, прежде чем выплачивать за эту образину деньги, как за автомобиль. «Напарил», похоже, кто то «чистодела». А тот, увидев сомнение в его глазах, принялся уверять, что порода на сто процентов та и что документы имеются подтверждающие, и не липовые, а настоящие. И что он уже в клубе собаководческом у кинологов зарегистрировался.
– Ну, ладно, убедил. Пусть будет Ландсир. Давай лапу, Лео. Будем корешами,– пес лапу дал и хвостом вильнув, Мишку склонившегося к нему, в лицо лизнул.– Ну, вот и закорешились. Извини, Лео, у меня к твоему хозяину разговор есть срочный.
– Выкладывай, чего дернул? Опять кому-то приколоться захотелось? Парни готовы. Им нравится такая работа. Особенно последний заказ до сих пор вспоминают. Это каким идиотом нужно быть, чтобы заказать врагу три арбуза на бошку в течение одного дня и все случайные как бы. Ну, когда первый с подоконника упал, то это еще не так прикольно было. Башня у мужика крепкой оказалась. А вот когда третий арбуз на его бошку рухнул… Хо-хо-хо,– оживился Рука.
– Нет, не прикол сегодня мне нужен. Мне информация нужна – конфидициальная.
– Какая, какая? На феню переведи. Я не понял. Где ты слов этих нахватался?– Рука осуждающе уставился на Мишку.– Жук, я тебя не узнаю, век воли не видать. Приличный пацан, а елозишь фуфлом по ушам.
Заныканная от моргал. Если по фене. Чел у меня один прорезался мутный. Заказ со «скрежетом зубовным» сунул, а я попался и теперь отмазаться хочу, вчистую соскочить. На хрен мне мокруха нужна?-
Мишка достал из кармана фото партнера Ивана Никифоровича.– Я звонил тебе уже насчет одного кренделя. Так вот он и замутил тему эту. Полное разводилово. Подстава. А вот заказанный – Хомяков Семен Валерьевич. Генеральный директор фирмы. Хотелось бы узнать кто, что, чем дышит? Места тусовок обозначены. Вот места выпаса и лежбищ постоянных. Пробить бы подробнее по обеим рожам. Что за типусы. Поподробнее. Понимаешь? Я бы и к «папе» зашел в гости ежели что, да отрывать по пустякам не хочу,– Мишка вздохнул: – Поздно я его просек суку. Видать готовились и заранее все просчитали. Думал, пугну его цифирью, он и засохнет. А он… Короче, Рука, плачу по тройному тарифу. Бизнес мой потому что, может медным тазом накрыться, как бы бегать не пришлось и на дно ложиться, на долго. А не хочется сейчас. Только ведь раскрутился. Нормальные бабки пошли и без хлопот особых. Этот фраер про Маринку-Провидицу лязгал что-то, типа, что к ней его подельник – вот это рыло, – Мишка ткнул в фото,– обращался за услугами. Может и не свистел. Хотя я уже во всем сомневаюсь. Но то, что вот этот крендель точно существует и именно вот с этими ФИО – это точно. Ну, как?
– Да-а-а. Круто, однако, кто-то горбатого лепит. Я не обещаю ничего, но по своим каналам пробью. Это вон те две телеги – не тебя ли выпасают?– Рука скосил глаза влево на припарковавшиеся метрах в двадцати от них машины слежения.
– Ну, глаз у тебя… – мрачно кивнул Мишка.
– Старого каторжанина хрен на баланде пустой разведешь. Да они особенно и не прячутся. Давить видать на пузырь, команду получили от начальничков. Попал ты, Жук. Не позавидуешь. Сплошное мочилово может получиться и ты в самом центре замеса… При любом раскладе. Как-бы не пришлось Папу подключать, в самом деле. Ох, не нравятся мне эти пляски.
– Не нагнетай. И так тошно. И еще… Ребята эти, похоже, обвешали меня всякими современными электронными цацками, может и сейчас пишут. Есть, говорят, и такие прибамбасы. Со стекла снимают звук и на расстоянии запросто. Понимаешь? Когда что-то надыбаешь, звякни, но по трубе ничего не базарь по теме. Пересечемся опять где-нибудь. Время пока есть. Думаю, что первую неделю они трогать меня не будут. Подождут, понаблюдают.
– Заметано, Жук. Денька два мне потребуется. Звякну. Разбежались?– Рука закурил и, выпустив дым в сторону наблюдающих за ними мужчин в авто, приветственно помахал им рукой.
– Давай. Жду. А вот клешней ты зря им машешь,– поморщился Мишка.– Пока, Лео,– Леопольд радостно завилял хвостом.
– Быстро ты с ним закорешился,– удивился Рука.– А вообще-то он не особенно спешит в стаю принимать всех подряд. Чутье у него на двуногих тварей. Может у сволоты и запах сволочной? А, Жук, как думаешь?
– Понятно – сволочной. А какой же еще? Просто у собак нюх лучше. Ну, пока, держи краба. Все ушел. Жду,– Мишка пожал протянутую ему руку приятеля и, вздохнув, подумал: «Когда не знаешь что делать – прыгай. Бл-и-и-и-н!»
В салоне его дожидался Федор Леонидович с Кирюшей на плече, а не состоявшиеся путаны доложили, что во время его отсутствия никаких происшествий не случилось – за исключением того, что заходили телефонисты в количестве двух мужланов и потребовали предъявить счета на оплату их услуг. Потом проверку профилактическую проводки сделали и ушли: «Обкладывают сволочи. Совсем за придурка держат. Козлы. Ну, что ж, посмотрим, что там дальше будет».– думал Мишка, слушая трескотню девочек-уборщиц и озабоченно хмурясь.
– Минут двадцать назад ушли – хамы. Михаил Петрович, можно мы сегодня пораньше уйдем, раз все равно салон не работает? Или как?– Вера, наиболее активная из двух «соратниц» по салону заискивающе улыбнулась, продемонстрировав перламутровые зубки.
– Идите. До завтра,– разрешил Мишка и поприветствовал Федора Леонидовича.
– Как самочувствие, Федор Леонидович?– Мишка пожал протянутую стариком руку.
– Да я то, Слава Богу. А вот у вас, вижу, неприятности по работе или что-то в личной жизни не заладилось?– Академик присел обратно в кресло. Кирюха, сидящий у него на плече, скрежетнул: – Кирюша хороший.
– Да хороший, хороший. Кирюха, извини, погорячился. Я его сегодня в клетке днем запер, Федор Леонидович, вот он и качает права. А дела? Да нормально все. Так – мелкие неурядицы. Вы давно здесь? Девчонки хоть чайку вам предложили?
– Да, спасибо, Михаил Петрович. Предложили. Я думал, что уже и не дождусь вас. Уходить собирался. А тут еще эти два молодых человека проводку проверять стали и совсем неуместным себя почувствовал. Вижу, что мешаю,– Федор Леонидович сконфуженно замолчал.
– Они что же, вас выйти из помещения попросили, когда проводку проверяли?
– Нет, но я же чувствую, что мешаю своим присутствием людям. И им неловко, и мне не по себе. Странные молодые люди. Не похожи на телефонистов. С такими габаритами в гвардии самое место.
– Ну-у, Федор Леонидович, гвардии нынче нет. Вот и идут люди с габаритами в телефонисты,– Мишка подмигнул Академику.– Давайте мы с вами еще по чайку вдарим. Я по пути таких пряников купил, пальчики оближете. С начинкой малиновой.
– Ну, что ж, не откажусь,– улыбнулся в ответ Академик.
За чаем беседовали на отвлеченные темы. Говорил в основном Федор Леонидович. Ему, видимо, необходим был слушатель и в лице Мишки он обрел такового:
– Я ведь, Михаил Петрович, один сейчас живу. Дочь замуж за военного вышла и уехала с ним, с лейтенантиком тогда еще. Теперь-то он уже в чинах. Генеральские звезды. В Москве живут. А вот детишек не завели и без внучат меня оставили. Что там у них? Какие причины? Звонит, конечно, регулярно и заезжают пару раз в год… А здесь у меня еще племянница есть, но она тоже и семьей обременена и возраст у нее уже пенсионный, так что навещает не часто. И детишек ей тоже Бог не дал. Может быть, проклятье какое-то на роду нашем?
– Как же вы живете? А уборка, стирка? Покушать, опять же, приготовить… Неужто сами все?– Мишка, впервые услышавший о бытовых условиях жизни старика, удивился.
– Домработница приходящая есть – Екатерина Тимофеевна. Душевная женщина. Когда супруга моя – Марфуша еще жива была, но уже недомогала, мы ее пригласили. Знакомые порекомендовали. Тогда, с академического-то жалованья, я вполне себе мог это позволить. Ну, а когда Марфуши не стало… Екатерина Тимофеевна осталась уже меня старика обихаживать. Я уж и оплату достойную ей предложить не могу, а она из человеколюбия продолжает за мной присматривать. Приходит дважды в неделю. Обстирает, уберется и сварит на три дня что-нибудь. Чаще-то она тоже не может. Свое семейство есть. Что-то я сегодня разнюнился. Хорошо все. Слава Богу. Вот только в последнее время сосед по площадке стал донимать. Знаете, из новых он, из «скоробогатых». Поселился недавно в нашем доме. Купил квартиру и въехал. Только маловата она ему… Вот и взбрело ему в голову, что если ее объединить с моей, то будет в самый раз. И теперь не дает проходу. Золотые горы сулит. Перевезти обещает за свой кошт и квартирку со всеми удобствами в новом районе предлагает. Доводов моих не слышит. Я ведь родился в этой квартире. Детство и отрочество в ней прошло. Да и молодость. Тюрьма, война – конечно, вырывали на время. Вся жизнь моя в этой квартире. Каждый гвоздок – память. Вот умру – тогда пусть с дочкой договаривается. Так ему и объяснил. Но ведь не слышит. Все уговаривает и даже дерзить начал. Вот не далее как вчера «пеньком замшелым» назвал. Я конечно пенек уже замшелый, но ведь есть и какие-то приличия, в конце концов. Я ведь его «скотом тупоголовым» не называю, хоть и очень хочется, поверьте мне на слово, Михаил Петрович. Скотина преизряднейшая,
– Академик вздохнул печально.– Студенты мои бывшие, заходят навестить, но у них ведь жизнь наполнена своими заботами, так что я не в претензии. Скучно им со мной стариком. Вижу, что тяготятся, на часы поглядывают. Коллеги бывшие тоже не забывают. И звонят, и заходят. Вот так и живу.
– Что же вы мне про соседа раньше-то не сказали? Я бы этот вопрос урегулировал.
– Так, а что же говорить? Он, до вчерашнего дня, вел себя вполне прилично. Не хамил и музыку громко после 23-х часов не включает. Не нравится он мне, эта настойчивость его? Да, но ведь это не основание, чтобы жаловаться на него. Не так ли? А квартиру мою хочет купить, так и это не противозаконно. Хочет и хочет. Его личное дело. Хамить, вот теперь, начал, так это, конечно же, от недостатка воспитанности. От неудовлетворенности желаний. Он хочет, а я ему препятствую. Вот и серчает. Он ведь, как амеба прозрачен и понятен. Впрочем, амеба не столь проста, как кажется. Вот и он – так же не прост.
– Я вас сегодня подвезу и побеседую с этим «скоробогатеем», попробую в чувство привести борзоту,– Мишка нахмурился.– Уж со скотами-то я получше вашего разговаривать научился. Вращаюсь в основном среди таких.
– Что вы, что вы, Михаил Петрович. Ни к чему беспокоиться. Оставьте это, полноте. Он ведь проходу мне не даст потом. По поговорке простонародной – «Не трож дерьмо – вонять не будет». Пусть его,– замахал протестующе реками Федор Леонидович.
– Обязательно поговорю с хамом. Знаю я эту категорию людишек. Не успокоится он. Увидит, что хамство его ему спускаете и никто не заступается за вас, оборзеет еще пуще. И музыку будет включать, и стекла в окнах на зиму глядя, пацанов отмороженных наймет перебить. В могилу чтобы загнать поскорее и квартирку потом прибрать, у дочки вашей.
– Вот этот вариант, развития наших с ним отношений, я не рассматривал. А ведь вполне может оказаться, что правы вы, голубчик. Ну, что ж, переговорите. Втолкуйте ему, что недолго мне осталось. Уйду скоро к Марфуше. Пусть потерпит уж,– Федор Леонидович опять вздохнул печально.
– А что если я соседу вашему, вашим внуком представлюсь? Ну, двоюродным там или троюродным и дам ему понять, что квартиру вашу продавать не намерян. А намерян, поселиться в ней со временем. Чтобы он слюной жабьей подавился. А дочь вашу я уговорю не продавать ему квартиру и сколько нужно, ей заплачу. Я и сейчас готов это сделать, если хотите. Живите хоть 200-и лет еще там,– предложил Мишка.
– Спасибо, голубчик. Если Алена согласится, то я не вижу других препятствий. А без ее слова я не могу распорядиться квартирой. Она ведь тоже в ней родилась. И детство ее тоже в ней прошло. Я ведь ее школьные тетрадки все до сих пор храню. Пусть она решает,– согласился Федор Леонидович.
– Договорились. Она давно ли вас навещала последний раз?
– Давненько не была. Звонит очень часто, но вот в это лето, что-то со здоровьем у нее не заладилось. Она ведь сердечница. Инсульт один уже был. Переживаю я за нее. Сегодня же созвонюсь. Раньше-то мы с ней ежедневно по телефону общались. А вот, как Марфуша ушла… Реже стали общаться. Больно обоим… Очень Алена привязана к матери была. Больше чем ко мне… Я ведь в университете с утра до ночи. Сами понимаете,
– Федор Леонидович помрачнел и сделал вид, что пьет чай, чтобы спрятать заблестевшие слезами глаза.
Глава 4
В этот вечер Мишке впервые довелось побывать в квартире Академика. Вообще-то он частенько его подвозил, но вот как-то зайти в гости не удосужился ни разу. Думал, что там домочадцев видимо – не видимо и все заносчивые, да высокомерные, вот и отказывался от приглашений. А оказывается – старик-то одинок. А ведь впервые пожаловался на одиночество:
