«Когда Н. С. Гумилева арестовали, никто в петербургских литературных кругах не мог угадать, что сей сон означает. Потому что, казалось, не было в них писателя более далекого от политики, чем этот цельный и самый выразительный жрец „искусства для искусства“. Я не верил и продолжаю не верить в причастность его к тому заговору, за мнимую связь, с которым он расстрелян, – к так называемому „таганцевскому“. Здесь он был ни при чем – я имею к этому утверждению вполне определенные основания, – как ни при чем было и большинство из 61 расстрелянных по этому плачевному делу, если только вообще был в нем кто-либо при чем, начиная с самого Таганцева…»


публицистическая литература

биографии и мемуары

зарубежная публицистика

публицистика

Часовой чести

М. А. Бакунин

О воспоминаниях, вечной любви и пр. и пр.

Н. С. Гумилев

А. И. Суворина

Алексей Александрович Остроумов

Из записной книжки

Господа Обмановы

Чудодей