Стихотворения (сборник)

Роберт Бернс

На чужбине

Я сердцем не здесь, я в шотландских горах,Я мчусь, забывая опасность и страх,За диким оленем, за ланью лесной, –Где б ни был я – сердцем в отчизне родной.Шотландия! смелых борцов колыбель,Стремлений моих неизменная цель,С тобой я расстался, но в каждом краюЛюблю я и помню отчизну мою!Простите, вершины скалистые гор,Долин изумрудных цветущих простор!Простите, поляны и рощи мои,Простите, потоков шумящих струи!..Я сердцем в родимых шотландских горах;Я мчусь, забывая опасность и страх,За диким оленем, за ланью лесной, –Где б ни был я – сердцем в отчизне родной!1796,Перевод О. Чюминой

Довольство судьбой

Свободен и весел, я малым доволен;Мир божий мне кажется чудно приволен;Я радуюсь солнцу, я радуюсь дню,И призрак заботы я песней гоню.Взгрустнется ль, порой, под ударом судьбы –Я вспомню, что жизнь нам дана для борьбы.Веселье равняется звонкой монете,Свобода же – сан высочайший на свете,И этого сана лишить не моглиВеликие мужи ничтожных земли!Мой путь не без терний, но раз уж пройден,Кто вспомнит, – как труден был путнику он?Фортуну слепую мы часто поносим,Но как бы ее ни звалися дары:Песнь, наслажденье, работа, пиры, –На все отвечаю я: – милости просим!1796,Перевод О. Чюминой

В поле

Дженни платье разорвала;Прицепился колос;За собой она слыхалаВ поле чей-то голос.Дженни бедная бежалаВсе по бездорожью,Дженни платье разорвала,Пробираясь рожью.Если кто встречал кого-тоВ поле знойным летом,Что кому-то за охотаТолковать об этом…Если кто во ржи кого-тоЦеловал случайно –Не для нас о том заботаИ не наша тайна.1796,Перевод О. Чюминой

Песня

Я женат, и не для света, –Для меня жена моя.За душой одна монета,Но ее не занял я.В долг ничем я не ссужаюИз соседей никого,Но и сам не занимаюУ соседей ничего.Не бывал я господиномИ слугой ни для кого, –Но с мечом моим стариннымНе страшусь я ничего.Пусть мой голос мало значит,Пусть живу я бедняком –Обо мне никто не плачет,Я не плачу ни о ком!1796,Перевод О. Чюминой

Сельский субботний вечер в Шотландии

Была пора – луч ясный в ней сиял,Я сердцем жил, я радостью дышал,И жизнь моя играючи летела.Те дни прошли; одета черной мглой,В моих очах природа потемнела;Кругом гроза; но ты была со мной,Моя судьба душой твоей светлела;Мне заменил твой дружеский приветОбман надежд и блеск (веселых лет;Забылось всё. – Как пленники к неволе,Привыкнул я к моей угрюмой доле;Она – окажу ль – мне сделалась мила:Меня с тобой она, мой друг, свела,И, может быть, недаром мы узнали,Как много есть прекрасного в печали!Теперь с тобой надолго разлучен;Но дружбою, но памятью твоеюКак воздухом душистым окружен;Я чувствовать и думать не умел,Чтоб чувств и дум с тобой не разделять.Стеснен ли дух от мрачных впечатлений,Горит ли он в порывах вдохновений –Могу ль тебя, могу ль не вспоминать?В уме моем ты мыслию высокой,Ты в нежности и тайной, и глубокойДушевных чувств, и ты ж в моих очахКак яркая звезда на темных небесах.Я ждал ее, я мчался к ней душою,Я для нее сквозь слезы песни пел,Я пел, – она… была уж не земною;Звук томных струн, он к ней не долетел;Тиха ее далекая могила;Душа светла в надзвездной стороне;Но сердце тех, кого она любила…Святая тень! молися обо мне…1Ноябрь шумит; в полях метель и вьюга;Ненастный день стал меркнуть за горой;Уж отпряжен усталый бык от плуга,И весь в пыли он тащится домой.Поселянин скорей спешит с работы;С неделею окончены заботы;Его соха, и лом, и борона,И сбруя вся в порядке убрана;Он веселит свое воображенье,Что радостно начнется воскресенье;И чрез лесок в уютный домик свойИдет к семье на отдых и покой.2И на холме, дубами осененный,Уж видит он приют уединенный;Уже детьми он шумно окружен –Обнять отца бегут со всех сторон.Приветен вид его родимой сени;Манят к себе трескучий огонек;Как чисто всё, плита и очажок!Залепетав, сын младший на колениК нему вскочил, и, с важностью скромна,Подсела к ним радушная жена;Кругом себя бросая взор веселый,Покоен, рад, забыл он труд тяжелый.3Меж тем пошла забота у детей:Кто прячет плуг, кто стадо загоняет;Обдумав всё, один из них скорейВ соседнее местечко посылаетТихонько весть – и Дженни к ним бежит,Надежда их, уж девушка большая,Мила, свежа, как роза полевая,У ней в очах любовь так и горит.Смеется мать, отец не наглядится;Как рада их к груди она прижать,И рада им наряд свой показать,И деньгами готова поделиться:У той швеи, к которой отдана,Своим трудом достала их она.4Родные все друг о друге приветноХотят узнать; семейный сладкий часВеселье мчит в беседах незаметно:То спор, то смех, и каждый свой рассказО том, где был, что видел, начинает;Один начнет, другой перебивает;А муж с женой-с детей не сводят глаз,И речь начать, и дать совет готовы.Хозяйка-мать, взяв ножницы с иглой,Из лоскутков малюткам шьет обновы;Отец молчит, но, помня долг святой,Уж занят он их будущей судьбой.Что мать с отцом велят повиноваться,Радушно жить и помнить божий страх,От нужд искать убежища в трудах,И день и ночь порочных дум чуждаться,Правдиву быть на деле и в речах –Он вкоренял от детства в их умах;Он говорил: «К прекрасному дорогаУ всех одна – творца о всем молить,Не делать зла, добро всегда творить;С тем будет бог, кто сердцем ищет бога».6Но кто стучит тихонько у ворот?Дивятся все, а Дженни узнает;Дрожит как лист, едва промолвит слово:«То, верно, сын соседа городского;Его отец в село к нам посылал,И он меня чрез поле провожал».В раздумье мать; как делу быть, не знает,Глядит на дочь и молча замечает,Как вдруг любовь зажглась в ее глазахИ вспыхнула румянцем на щеках;И мать спросить у дочери робеет,Кто новый гость; а та дохнуть не смеет.Но страх прошел; ответ был не худой:Не из бродяг сосед их молодой.7И юноша красивый, статный входит,И взор родных на гостя устремлен,И Дженни к ним, стыдясь, его подводит,И любо ей, что дружно принят он.С ним речь завел хозяин говорливый,Каков посев, о стаде, о конях.Надежды луч горит в младых сердцах;Но милый гость застенчив: торопливый,Не знает он, что делать, что сказать.Смекнула всё догадливая мать:Нет, видно, дочь себя не уронила;Девичью спесь, как должно, сохранила.8Любовь, любовь! живой восторг сердец,Твой чистый жар всем радостям венец.Уже давно я, путник неизвестный,Чрез скучный мир печально прохожу;Но долг велит, и правду я скажу;В долине слез отрадою небеснойОдна любовь; нет радости другой!Вот наших дней минуты золотые:Когда одни, вечернею порой,Стыдливые, любовники младые,В тени дерев, сидят рука с рукой;Их взор горит весельем и тоской,На их устах привет и ропот нежный;А вкруг цветет шиповник белоснежный,И тихо к ним склоняется кусток,И веет им душисты! ветерок.9И где же, где найдется тот несчастный,Злодей без чувств, кто б Дженни изменил,В холодный яд обманом превратилМечту души невинной и прекрасной!Как нарушать святое на земли,Любовь и мир доверчивой семьи!Взгляните там – вот жертва обольщенья:Она не ждет, не хочет утешенья;Таясь от всех, уныла и бледна,Во цвете лет рассудка лишена,Как меж могил огни осенней ночи,Так мрачные ее сверкают очи;Рыдает мать, зачем она в живых;Отец клянет позор власов седых…10Но ужин ждет – похлебка, дичь готовы,Принесены творог и молоко,Обычный дар любимой их коровы,Да и сама она недалеко,Пришла с двора – и голову с рогамиПросунула тихонько меж досками,И сена клок заботливо жует.Хозяйка-мать то сядет, то уйдет,О юноше хлопочет прихотливо,И сочный сыр пред ним уже стоит,И пенится некупленное пиво;Он хвалит всё, за всё благодарит,Узнав о том с подробностью большою,Как делан сыр хозяйкою самоюИ что ему тогда лишь минет год,Как желтый лен в полях цвести начнет.11Довольны все. От добрых слов вкуснее,Уже дошел их ужин до конца,И старец встал; кругом огня теснееСадятся все, но тише и важнее,И Библия покойного отца,Бесценное наследство родовое,Положена пред старцем на столе;Он обнажил чело полвековое,И волосы, рядами на челеПриглажены к вискам его, белели;И те стихи заметил он в псалмах,Которые хотел, чтоб дети пели;Потом сказал с слезами на очах:«Помолимся подателю всех благ!»12Они поют. Сердечные, простые,В один напев слилися голоса;И звуки те шотландских гор родные,И вера их несет на небеса.В святую брань так мученики пели,И, может быть, стремясь к высокой цели,Наш Джон Граам и смелый лорд ЭльджинСлыхали их в рядах своих дружин,Когда сердца огнем небес горели,Когда, в руках молитвенник и меч,Их рать неслась грозой народных сечИ пряталась под бронею верига.Но снова вдруг возникла тишина;У всех душа святынею полна –Разогнута божественная книга.13Отец семьи, душой священник сам,Читает в ней паденье человека,Как богу был угоден Авраам,Как Моисей гнал племя Амалека,Иль страх и плач державного певцаПод грозною десницею творца,Иль Иова и жалобы, и муки,Иль дивных арф пророческие звуки,Когда Исай, восторгами крушим,Пылал и пел, как тайный серафим.14Иль чтенье то Евангелья святое,Как божий сын снисшел и жил меж нас,За грешных кровь безгрешного лилась,На небесах он имя нес второе,А на земле ему и места нетГлавы склонить. Иль как его заветМеж градов, сел, народов отдаленных,Везде проник в посланьях вдохновенных,Как, заточен, возлюбленный ХристомВ Патмосе жил, и ангела с мечомОн в солнце зрел, внимая от СионаИ гнев, и суд на гибель Вавилона,15Супруг, отец, угодник пред тобой,Небесный царь, колено преклоняет,И к небесам торжественно стрелойС надеждою молитва возлетает:«Да вместе их творец благословит,Да в жизни той опять соединит;И там, в лучах бессмертного сиянья,Не будет где ни слез, ни воздыханья,Друг другу мы час от часу милей,Мы станем петь хвалу любви твоей,А время течь своей стезею вечнойКругом миров под властью бесконечной!»16Стремленье дум покорных и святых,Сей набожный восторг людей простых –Его не тмят обряд и блеск служенья,Ни тонкий вкус пленительного пенья:Кто зрит сердца, тот в благости своейРавно царю и нищему внимает,Под бедный кров от пышных алтарейОн в хижину к молящим низлетает,И благодать по вере им дана,И вписаны на небе имена.17Час тихий сна меж тем уж приближалсяИ все идут на сладостный покой;Простясь, вздохнул счастливец молодой;Отец один с хозяйкою остался,И долго он еще наединеМолил творца в умильной тишине,Чтоб тот, кто птиц и греет и питает,Кто в нежный блеск лилею одевает,Чтоб он, господь, во всем с семьей егоВсегда творил свою святую волю,Как хочет сам, благословил их долю;Лишь он просить дерзает одного,Чтоб все они закон его хранили,Всевышнего боялись и любили.18Так сельский бард своих родных полейОставил нам семейное преданье.Цари творят богатых и князей, –Муж праведный есть лучшее созданьеТворца миров; и память старины,Любовь семейств, отцовские уставы,Блаженство, честь той дикой стороныЕще хранят в ней доблестные нравы.О, как певцу Шотландия мила!Как молит он, чтоб родина цвела,Да благодать небес над нею льется,Сынов ее парок да не коснется,Да в их груди течет Валлиса кровь,И дух его, и к родине любовьПылают в них, и ангелом незримымДа веет он над островом любимым!..19А я к тебе, к тебе взываю я,Святая Русь, о наша мать-земля!Цвети, цвети, страна моя родная!Меж царств земных, как пальма молодая,Цвети во всем, и в доле золотойСчастлива будь, и счастье лей рекой!Страна сердец, и дум, и дел высоких!О, как гремят везде в краях далекихТвоих дружин и флотов чудесаИ русских дев стыдливая краса!Верна царям и верою хранима,Врагу страшна, сама неустрашима,Да будут честь и нравов простотаИ совести народной чистотаВсегда твоей и славой, и отрадой,И огненной кругом тебя оградой,И пред тобой исчезнет тень вековПри звуке струн восторженных певцов!1796Перевод И. И. Козлова (1829)

К полевой маргаритке, которую Роберт Бернс, обрабатывая свое поле, нечаянно срезал железом сохи в апреле 1786 г.

Цветок пунцовый, полевой!Ты, бедный, встретился со мнойНе в добрый час: тебя в красеПодрезал я.Жемчуг долин, не можно мнеСпасти тебя!Не пестрый, резвый мотылекТеперь твой нежный стебелекНа дерн, увлаженный росой,Порхая, гнет;К тебе румяною зарейОн не прильнет.В холодном поле ветр шумел,И дождик лил, и гром гремел;Но туча мрачная прошла,Меж тем в глушиТы нежно, тихо расцвела,Цветок любви.Сады дают цветам своимПриют и тень – и любо им;Но сироту, красу полян,Кто сбережет?От зноя туча, иль курганОт непогод?Из-под травы едва видна,Цвела ты, прелести полна,И солнца луч с тобой играл;Но тайный рокЖелезо острое наслал –Погиб цветок…Таков удел, Мальвина, твой,Когда невинною душойТы ловишь нежные мечты;Любовь страшна:Как мой цветок, увянешь тыВ тоске, одна.Певцу удел такой же дан:Бушует жизни океан,Не видно звезд, а он плывет,Надежда мчит;Он прост душой, он счастья ждет…Челнок разбит.И добрый, злыми утеснен,Тому ж уделу обречен:Никто ничем не упрекнет,А жил в слезах;Приюта нет; он отдохнет…На небесах!И я горюю о цветке;А может быть, невдалекеМой черный день; и как узнать,Что Бог велел?Не о себе ли гореватьИ мой удел?..1796Перевод И. И. Козлова (1829)

Джон ячменное зерно

Когда-то сильных три царяЦарили заодно –И порешили: сгинь ты, ДжонЯчменное Зерно!Могилу вырыли сохой,И был засыпан онСырой землею, и цариРешили: сгинул Джон!Пришла весна, тепла, ясна,Снега с полей сошли.Вдруг Джон Ячменное ЗерноВыходит из земли.И стал он полон, бодр и свежС приходом летних дней;Вся в острых иглах голова –И тронуть не посмей!Но осень томная идет…И начал Джон хиреть,И головой поник – совсемСобрался умереть.Слабей, желтее с каждым днем,Все ниже гнется он…И поднялись его враги…«Теперь-то наш ты, Джон!»Они пришли к нему с косой,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги

Авторизация