Живая шкатулка

Kate Wilkinson

EDIE AND THE BOX OF FLITS

Text copyright © Kate Wilkinson, 2021

Illustrations copyright © Joe Berger 2021

Originally published in the English language in the UK by Piccadilly Press, an imprint of Bonnier Books UK Limited.

The moral rights of the Author have been asserted

© Смирнова М.В., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Моей маме, которая с невероятным терпением поощряла мои ранние попытки рассказывать истории (часто в моменты, когда я прыгала на её кровати) и которая привила мне и моим братьям любовь к книгам

Поезд готов к отправлению. Двери закрываются, пожалуйста, будьте осторожны

Крики и верещание дюжины птиц отражались от стен тоннеля. Семейство мчалось зигзагами, едва избегая ударов их острых клювов.

– Быстрее, – выговорил самый старший мальчик, нёсшийся первым. Его голова была не больше, чем головка спички, а крылышки трепетали, словно крылья крошечной ветряной мельницы в бурю.

Впереди тоннель разделялся надвое.

– Сворачиваем влево! – воскликнула сестра мальчика, летевшая следом за ним.

Они метнулись влево и скрылись за поворотом. Спустя несколько секунд крики начали стихать. Стало понятно, что их преследователи выбрали другой путь.

– Давайте остановимся, – прохрипел самый младший. – Всего на минуту.

Они опустились на электрораспределительную коробку рядом с рельсовыми путями. Самый младший быстро пересчитал всех.

– А где флюма? – спросил он, и в голосе его прорезалась паника. Всего несколько минут назад она летела следом за ними.

– Флю-у-ума! – крикнул он в темноту тоннеля. Ответом была тишина. Флюма исчезла.

Глава первая

От Кенсал-Грин до «Слон и Замок»

Найдено: три зонтика, один шарф, электрическая гитара (фиолетовая), пара сапог и деревянная шкатулка (запертая)

Был час пик. Поезд гудел и грохотал, проезжая по тоннелю глубоко под Лондоном. Воздух пах лежалыми чипсами и мокрыми плащами, пассажиры сидели лицом друг к другу, направляясь домой с работы или из школы, а может быть, они собирались по пути пройтись по магазинам.

Эди Уинтер смотрела на парня, сидящего прямо напротив неё.

У парня были рыжие волосы, такие же, как у неё, только у него они были смазаны гелем и торчали отдельными пиками, а у неё были заплетены в две толстые косы. Из кармана его пиджака торчал смятый школьный галстук, он согнул ноги в коленях и скрестил так, что они напоминали огромные ножницы. Большим пальцем он водил туда-сюда по экрану своего смартфона, а за окном позади него одна за другой проскальзывали мимо станции лондонской подземки.

По тому, как он небрежно сунул галстук в карман, Эди могла точно сказать, что он проучился в средней школе уже несколько лет. В её новой школе было много таких парней, как этот. Девочки из её класса часто болтали о девятиклассниках, которые вот так же укладывали волосы гелем. Она посмотрела на свою школьную форму. Пиджак был ей слишком велик, так что из рукавов выглядывали только самые кончики пальцев, а воротник рубашки впивался в шею. Папа, сидящий рядом с ней, настаивал на том, чтобы она затягивала школьный галстук потуже.

– Даже буря не сумеет сорвать этот узел, – говорил он, гладя Эди по голове.

«С тем же успехом я могла бы ходить с надписью на лбу «Новенькая в седьмом классе», – думала Эди.

По крайней мере, уже были каникулы. Целая неделя без необходимости носить галстук или бесцельно слоняться во время перемены вокруг игровой площадки, глядя, как Наз и Линни громко разговаривают со своими новыми подружками.

Заскрипели тормоза – поезд прибыл на станцию «Марилебон». Двери вагона открылись, выпустив порыв тёплого душного воздуха, и парень схватил свой рюкзак и выпрыгнул на перрон.

Эди видела, что он делал так постоянно. Лондонская подземка не пугала его и не сбивала с толку. Он чётко знал путь через лабиринт станций и путей, простирающийся под всем городом.

Так же, как и она.

Благодаря отцу она выучила названия каждой линии и каждой станции во всей подземке. Он работал в Бюро потерянных вещей Лондонского транспортного управления, и потому поезда метро стали для Эди почти вторым домом. Она даже могла выговорить «Пикадилли», ни разу не переводя дыхание. Ей было интересно, может ли так сделать тот парень. «Пи-ка-дил-ли – четыре слога, три «и» и два «л»!» – повторяла она про себя, когда двери со стуком закрылись за ним.

Потом лицо парня появилось в окне вагона. Он прижался к стеклу, пытаясь снаружи рассмотреть сиденье, с которого он только что встал.

И тогда Эди заметила шкатулку.

Она стояла там, где только что сидел парень. Это была деревянная шкатулка с крышкой, размером приблизительно с большую коробку для обуви, а рядом с ней лежал пакет с надписью «Разное» и парой старых сапог внутри. Должно быть, парень забыл всё это – но было уже слишком поздно. Поезд тронулся с места, набирая скорость, и лицо парня исчезло из окна – он остался позади, на пустой платформе.

Поезд прогрохотал ещё через пять станций; Эди с отцом ехали на юг, на конечную станцию ветки, где нужно было забрать несколько забытых зонтиков и электрогитару. Эди любила такие путешествия, во время которых они с папой собирали странные предметы, брошенные или забытые в суете лондонской жизни, – а потом помогали этим предметам воссоединиться со своими владельцами.

Шкатулка и сапоги так и стояли на сиденье. Другие пассажиры не замечали их, уткнувшись в свои смартфоны или читая бесплатные газеты, которые пачками лежали у входа на каждую станцию. Наконец, когда поезд проехал «Ламбет Норт», Эди толкнула отца локтем в бок.

– Кажется, кое-кто оставил вон ту шкатулку на сиденье. Это был парень, постарше меня. Он вышел некоторое время назад.

Папа оторвался от газеты и посмотрел на сиденье напротив. Поезд притормозил, въехал на станцию «Слон и Замок», и вагон начал пустеть.

– Давно она там стоит?

– Девять станций, – ответила Эди. – Я считала их.

– Лучше взять её с собой, – решил отец.

Последние находки сегодняшнего дня ждали их наверху, в билетной кассе. После этого нужно будет отвезти всё это в офис Бюро потерянных вещей на Бейкер-стрит.

– Можно, я её понесу? – спросила Эди.

– Думаю, да, – сказал отец.

Он встал и повесил пакет с сапогами на локоть. Затолкал поглубже в карман красный шарф, который нашёл на скамейке на станции «Кенсал-Грин». Эди взяла шкатулку, обхватив её обеими руками. Шкатулка оказалась легче, чем ожидала девочка. Дерево было старое и немного пыльное, оно пахло землёй, но на ощупь оказалось гладким, как будто множество рук открывали и закрывали крышку за долгие годы.

– Не отставай, – поторопил папа, быстрым шагом направляясь вдоль платформы.

Когда они добрались до офиса Бюро потерянных вещей на Бейкер-стрит, за стойкой в приёмной сидел Бенедикт. Ему было девятнадцать лет, и он только недавно устроился сюда на работу. Чёлка свисала ему на глаза, он носил облегающие чёрные джинсы и футболки с разными надписями. Сегодня девиз на его футболке гласил: «Всегда будь собой, если только не можешь быть единорогом».

Когда Эди с папой вошли, Бенедикт подпрыгнул.

– Та-да! – протянул он, словно приветствуя их пением фанфар.

– Нужно зарегистрировать ещё несколько предметов, Бенедикт, – сказал ему папа, протягивая свою коллекцию забытых вещей.

Эди крепко сжала в руках шкатулку.

– Папа, можно я загляну внутрь? Пожалуйста!

Она подёргала крышку, но та была крепко закрыта. Заперта.

– Некогда, Эди. Бенедикт рассортирует это всё и передаст сведения Вере.

– Я могу помочь, – предложила Эди. – Я знаю, что делать.

– Нет, Эди. Уже поздно, и нам пора домой, – возразил папа. – Может быть, тот парень вспомнит, что оставил шкатулку в поезде, и придёт сюда, чтобы забрать её.

Бенедикт уже начал надписывать ярлык крупным округлым почерком: «Деревянная шкатулка, одна штука. Заперта (ключа нет). Найдена на сиденье вагона по линии «Бейкерлоо»…»

– Идём, Эди. Не забывай, что сейчас час пик, – сказал папа, направляясь к двери.

Эди не слушала его. Она могла поклясться, что когда она протянула шкатулку Бенедикту, то ощутила, как внутри что-то трепещет.

Глава вторая

От Финсбери-парк до Бейкер-стрит

Найдено: сорок девять зонтиков, три дождевика и вставные челюсти

Целых два дня прошло с тех пор, как Эди заметила в вагоне метро шкатулку, но теперь, по крайней мере, был понедельник.

Каникулярный понедельник – и никакой школы. Папа согласился на то, чтобы она сегодня помогала в Бюро потерянных вещей.

– Первая задача – сделать ярлыки для всех этих предметов, – сказал он, отведя её на первый этаж, где стоял широкий и длинный стол.

Из-за дождя на выходных на столе образовалась груда почти из пятидесяти забытых зонтиков. Эди была неугомонна, ноги у неё зудели от того, что она почти всё утро просидела за столом. Она постучала ими по полу и прилепила ещё один ярлык со штрихкодом на мокрый зонтик. За окном по водосточным трубам стекали капли дождя.

Эди ждала, пока придёт Бенедикт – скоро должна была начаться его смена.

Всё, чего она хотела – узнать, что случилось со шкатулкой. Приходил ли кто-нибудь, чтобы забрать её? Действительно ли в этой шкатулке что-то трепетало?

– Фу-у! – произнесла Эди, стирая клей с пальцев.

Телефон в другом конце комнаты зазвонил, и папа снял трубку.

– Да… конечно… о боже… это ужасно. – Он положил трубку. – Бедняга Бенедикт споткнулся и повредил запястье. Он сегодня придёт позже.

Эди снова повернулась к куче зонтиков, чувствуя злость и нетерпение. Почему именно сегодня Бенедикту понадобилось опоздать?

Пока она ждала его, в голове у неё теснились мысли о новой школе. Эди училась там всего несколько месяцев и уже ненавидела её. Синяя муха сердито жужжала у окна рядом с Эди, металась туда и сюда, пытаясь найти выход на волю. Эди смотрела, как муха кружится и бьётся о стекло. Крошечный комочек ярости.

То же самое жужжание Эди ощущала внутри себя – как будто тоже пыталась сбежать. Она встала, открыла окно и несильно взмахнула рукой – муха, подхваченная воздушным потоком, вылетела наружу. Эди заметила, что на карнизе рядом с приоткрытой оконной створкой сидит небольшая птица, внимательно наблюдая за девочкой. У птицы был острый оранжевый клюв и бутылочно-зелёное оперенье, она ничуть не походила на застенчивых дроздов или поползней с мягкими перьями, которых Эди видела в саду у дома. Эта птица была храброй и решительной. Эди протянула палец, приглашая птицу прыгнуть на него, но та посмотрела с подозрением и не шевельнулась. Девочка разглядывала птицу, отмечая, что клюв её кажется слишком длинным по сравнению с размерами головы; на кончике клюв загибался вверх, и край у него был зазубренный.

Птица выглядела почти так, словно улыбалась – или ухмылялась? На миг она напомнила Эди маленького крокодила.

Девочка повернулась, чтобы закрыть окно, но за миг до этого птица влетела в приоткрытую створку и метнулась к столу. Менее чем за секунду она выхватила из пустой чашки серебряную ложку и упорхнула вверх по узкому лестничному проёму за спиной у Эди.

Глава третья

Бейкер-стрит

Лестница вела в кабинет Веры Крич. Он был тесным, немногим больше чулана, с маленьким окном, а рядом с ним, прямо возле верхней ступеньки, располагалась дверь, ведущая на пожарную лестницу. Эди проверила эту дверь – на тот случай, если птица вылетела через неё, – но та была крепко заперта.

Вера сидела за своим столом перед большим компьютерным монитором. Она сидела очень прямо, и её пальцы шустро порхали по клавиатуре. Её работа заключалась в том, чтобы отслеживать все утерянные вещи, прибывающие на Бейкер-стрит, и отмечать их как «найденные», если кто-то предъявлял на них обоснованные права. Вера делала это посредством большого списка в офисной компьютерной системе, которую все называли «Шерлок». Сегодня она вводила описание забытых кем-то вставных челюстей.

На столе у неё стояла подаренная папой Эди картонная табличка с надписью «Быть потерянным и найденным – это суть жизни». Эди знала, что это папин девиз и что папа подарил эту табличку Вере в знак приветствия, когда она несколько недель назад пришла сюда работать. Эди считала Веру немного странной. Она была не то чтобы холодной, но редко улыбалась и не очень любила с кем-либо говорить.

Эди остановилась в дверях, глядя на потолок.

– Вы не видели птицу, влетевшую сюда?

Вера перестала печатать и подняла взгляд. У неё была странная несимметричная причёска: с одной стороны волосы были коротко срезаны и заправлены за ухо, с другой – свисали вниз, расходясь, словно складчатая юбка. В них виднелась прядь странного синего цвета.

– Здесь, наверху? – сухо спросила Вера. – Нет, я её не видела.

Эди протиснулась в комнату, стараясь не таращиться на Верины волосы.

Она знала, что Вера любит птиц. С открытого окна её кабинета свисала сетка с орехами, а иногда на карниз садился большой ворон, ожидая, пока Вера покормит его крошками. Но сегодня его не было.

Вера снова начала печатать на клавиатуре, вводя описание гитары, которую папа Эди забрал со станции «Слон и Замок». На шее у неё висело увеличительное стекло, похожее на монокль. Оно выглядело старинным – такое мог бы использовать Шерлок Холмс, чтобы изучить место преступления.

– Пока я работала, в окно влетела птица и украла ложечку, – пояснила Эди.

– Вот как? – отозвалась Вера. – Что ж, здесь я её не видела.

– Она была очень странная, – продолжила Эди. – У неё были зелёные перья. – Она кивнула на сетку с орехами. – Наверное, она хотела есть. – Она выглянула наружу и могла бы поклясться, что заметила промельк чего-то зелёного на ветке платана, росшего за окном. – Может, она вылетела в ваше окно?

– Ты уверена, что тебе не почудилось? – с лёгким нетерпением спросила Вера.

Эди посмотрела в сторону двери, но там ничего не было, и она начала сомневаться: действительно ли она вообще видела эту птицу? Может быть, она задремала и это пригрезилось ей на границе яви и сна? Эди решила переключиться на другой вопрос, вертевшийся у неё в голове.

– А никто пока не затребовал деревянную шкатулку? Ту, которую нашли на линии «Бейкерлоо»?

– А кто хочет это узнать? – спросила Вера.

– Ну… я хочу. Это я нашла её вечером в пятницу вместе с папой… я хотела сказать, с мистером Уинтером.

Вера помедлила и набрала что-то на клавиатуре.

– Просто… мне показалось, что там внутри было что-то живое, – добавила Эди и сразу же пожалела об этом.

Вера резко подняла голову.

– Понятно. – Потом снова посмотрела на экран и секунду спустя сообщила: – Нет. Пока числится невостребованной.

Глава четвёртая

Бейкер-стрит

Найдено: пять мобильных телефонов, куча непарных перчаток и будильник в форме кролика

– Пап, можно я пойду посмотрю на склад в конце коридора?

Эди спустилась к отцу, который в этот момент работал в подвале. Дневной «улов» потерянных вещей уже был расфасован в мешки и спущен по синим транспортировочным желобам, которые тянулись с первого этажа до подвала, словно спиральные горки в парке аттракционов. Теперь эти мешки были разложены на тележке, готовые к сортировке. На стене над тележкой висел плакат с огромной красной надписью: «Мы возвращаем то, что вы потеряли!»

– Ладно, но не торчи там целыми часами, – ответил папа.

Эди любила склад в дальнем конце коридора первого этажа. Это был последний из трёх складов, и туда обычно попадали странные, ни на что не похожие вещи.

Если, как сказала Вера, шкатулка не была востребована, она обязательно должна оказаться там.

– Сложи все предметы, помеченные как «невостребованные», в одну кучу, – продолжил папа. – Пора отправить их в магазин благотворительных распродаж. Большинство из этого – просто старый хлам. Ты можешь найти место на полке вот для этого? – Он протянул ей только что доставленный в Бюро будильник в форме кролика.

– Мне нравится этот старый хлам, – ответила Эди. – Ты помнишь ту накидку, пап?

Когда Эди ещё училась в начальной школе, в Бюро потерянных вещей поступила расшитая блёстками накидка. Она была сшита из переливчатой люминесцентной ткани, которая светилась в темноте.

– Помню. Её нашли на линии «Виктория», – ответил папа. – Что-то жутковатое было в этой накидке.

Он позволил Эди забрать накидку после того, как за три месяца её никто не затребовал, и Эди целую неделю надевала её перед сном. Лёжа в темноте и завернувшись в сияющую зелёным светом ткань, Эди представляла, как бежит по тоннелям линии «Виктория», и накидка развевается у неё за плечами, подобно крыльям лунного существа. Когда она показала своим лучшим школьным подругам, Наз и Линни, как накидка светится в темноте, они были потрясены.

Направляясь по коридору к складскому помещению, Эди вновь и вновь пыталась отогнать мысли о своей новой средней школе. С первой же недели Наз и Линни словно бы стали совсем другими. Они смеялись над её новой формой. Они жутковатым хриплым шёпотом обсуждали её мешковатый джемпер и слишком большие школьные туфли. Они никогда прежде не делали из неё посмешище, но теперь, когда они были в седьмом классе, похоже, внешний вид значил для них больше всего.

– Почему ты до сих пор та-а-акая маленькая? – как-то раз спросила Наз во время обеденной перемены. Сама она уже была почти на голову выше Эди.

– Ты думаешь, что большие туфли заставят тебя подрасти? – произнесла Линни странным певучим голосом. Она склонилась к Наз, чтобы показать ей в Snapchat фотографию девочек, которые смеются и корчат рожи, встав кружком.

Эди открыла было рот, чтобы заговорить, но не смогла ничего сказать. Она чувствовала себя так, как будто кто-то с силой толкнул её, и теперь она падает спиной вперёд с высокой стены, на которой сидела столько лет. Она потеребила кончик своей косы и произнесла:

– Я всё равно бегаю быстрее всех.

Наз и Линни посмотрели на неё, словно на назойливую младшую сестрёнку.

– Нет, в этих туфлях ты вообще не сможешь бегать! – возразила Линни, и после этого они вообще перестали обращать на неё внимание. Они даже не спросили, что она будет делать во время каникул.

Эди решила тоже не заговаривать ни с ними, ни с их кошмарными новыми подружками, и теперь её школьные дни были почти до края заполнены молчанием.

Коридор сузился, и Эди остановилась перед Последним cкладом. Она откинула засов и навалилась на тяжёлую металлическую дверь, вдыхая знакомый запах старого печенья. Зажглись жужжащие люминесцентные лампы-трубки. В складском помещении не было окон, вдоль всех стен, от пола до потолка, тянулись полки, а пол был застелен старым персидским ковром, который нашли скатанным в рулон на станции «Ватерлоо» почти три года назад. Никто не затребовал его, но папа решил его сохранить – он сказал, что этот ковёр создаёт на складе домашнюю атмосферу.

Эди прошла вдоль первой полки, вытаскивая все вещи, отмеченные красным ярлычком «Не востребовано». Куча росла: сначала детский рюкзак с изображением покемонов, потом копилка в виде Микки-Мауса, флаг футбольной команды «Арсенал» и венчик для взбивания яиц. Она быстро окинула взглядом остальные полки, пытаясь обнаружить шкатулку, но нигде её не увидела.

Эди отвлеклась на новые поступления. Она нажала кнопку звонка на будильнике-кролике, отчего тот зашевелил ушами, и стала искать для него место на полке, попутно дёрнув струны фиолетовой электрической гитары. Она как раз собиралась взять с полки странный меч средневекового вида, когда услышала стук – резкий и настойчивый. Он раздражал, словно постукивание ветки по стеклу в ветреную ночь.

Эди остановилась и прислушалась.

И снова услышала это – тук-тук-тук.

Звук доносился откуда-то сверху.

Она придвинула стул с другого конца комнаты и взгромоздилась на него, так что её макушка оказалась вровень с краем верхней полки. Эди провела руками по поверхности, нащупывая предметы. Под правую ладонь попалась ковбойская шляпа из мягкого бурого фетра. Эди стащила её с полки и запустила через комнату, словно летающую тарелку.

Двигаясь дальше, девочка нащупала перья – это оказалось чучело большой птицы. Эди отдёрнула руку, на миг вспомнив про птицу с крокодильей ухмылкой, – однако лапы чучела были крепко приклеены к деревянной подставке.

Она снова помедлила, вслушиваясь. Стук раздавался где-то вверху и слева.

Эди слезла на пол, передвинула стул вдоль полки и попыталась ещё раз. Совсем рядом с чучелом птицы её пальцы нащупали твёрдые углы деревянной шкатулки.

Она знала точно: это та самая шкатулка. Её шкатулка. Та, которую она нашла на линии «Бейкерлоо».

Эди вцепилась в шкатулку и потянула на себя, чувствуя, как на лбу выступает пот. Шкатулка соскользнула с полки прямо ей в руки. Да, на ощупь дерево было точно таким же, и Эди увидела коричневый ярлык, прилепленный сбоку – надпись на нём была сделана неровным почерком Бенедикта. Но теперь девочка видела также по две маленьких стеклянных вставки на каждой стороне шкатулки – и стук доносился откуда-то оттуда.

Эди ощутила страх и восторг. Она не ошиблась, она действительно чувствовала внутри что-то живое и трепещущее, когда передавала шкатулку Бенедикту, и это живое действительно там было! Может быть, это был хомяк с маленьким колесом, в котором он мог бегать? Если оно было живое, оно, наверное, ужасно проголодалось.

Эди попыталась оценить, что она чувствует сейчас. В школе она могла быть застенчивой и робкой, но всю жизнь внутри у неё, словно спичка, горело любопытство. Крепко прижимая к груди шкатулку, девочка слезла со стула.

Стук сделался громче и отчаяннее. Эди приподняла шкатулку так, чтобы стеклянная вставка оказалась напротив её глаз. Сначала она видела только слабое жёлтое мерцание, но оно казалось расплывчатым, словно кто-то смазал стекло жиром.

Потом её глаза медленно приспособились. Какое-то крошечное существо колотило по стеклу кулаками.

Оно было размером примерно с большой палец Эди. Его крылышки яростно трепетали, волосы на голове топорщились, словно шерсть на кончике кошачьего хвоста.

Существо перестало стучать и яростно замахало руками, привлекая внимание Эди. Затем начали формироваться слова – отчётливые, словно звон крошечного колокольчика:

– Я хочу выйти отсюда СИЮ ЖЕ МИНУТУ!

Глава пятая

Бейкер-стрит

Эди смотрела на маленькое стеклянное окошко, широко открыв рот. Ей пришлось бороться с желанием бросить шкатулку на пол и убежать по коридору в безопасный кабинет.

Существо снова замахало обеими руками, как будто пыталось привлечь внимание лётчика, пролетающего на самолёте над ним.

– Ты меня слышишь? – спросило оно.

Эди наконец ответила хриплым шёпотом:

– Да. Да… слышу. – Она чувствовала, как сердце неистово колотится о рёбра.

– Наконец-то, – произнесло существо.

– Ты какое-то насекомое? – спросила Эди медленно и тихо. – Как бабочка?

– БАБОЧКА! – донёсся из шкатулки возмущённый голосок. – Скажешь тоже! У бабочек огромные неуклюжие крылья. Нет, нет. Мы флиты. Лично я – флитта, по-вашему – девочка.

– Яс… но, – отозвалась Эди, пытаясь произнести это так, как будто встречала флитов постоянно.

– Меня зовут Импи, – сказала флитта. – А тебя?

– Эди, – почти беззвучно прошептала девочка. Недели молчания в школе, казалось, заставили её голос съёжиться.

– Говори громче!

– ЭДИ. Эди Уинтер.

Импи пристально посмотрела на Эди.

– Ты поможешь нам, Эди Уинтер?

– Я… я пока не знаю, – созналась Эди.

– Мы прятались в садовом сарае, и Чарли помогал нам, – продолжила Импи.

– Чарли? – переспросила Эди. – Ты имеешь в виду того рыжего парня, который забыл вас в метро?

Импи раздражённо фыркнула:

– Не-е-ет… это был Айвен. Его глупый старший брат. Мать Чарли решила прибраться в сарае, и Айвен должен был отвезти эту шкатулку в благотворительный магазин. – Импи прижала ко лбу крошечную руку. – Он забыл про нас и оставил нас в поезде, и в итоге мы торчали в этой комнате целых два дня. Целых два дня! Торчали на полке между ковбойской шляпой и дурацким чучелом совы.

– О… – только и могла ответить Эди на эту речь. Как мог Айвен… забыть про них? Знакомство с флиттой было самым восхитительным, что с нею когда-либо случалось.

– Это мы с папой спасли вас, – сказала Эди. – Это Бюро забытых вещей.