– Ну, все – так все,– Мишка обнял за плечи Катюшу.– Ты пояс-то посвободнее сделай.
– Да куда ж еще? Все!
– Заскочим на четвертый уровень, женщинам подберем обувь. Я размеры не знал, поэтому здесь только для мужчин, – уточнил маршрут предстоящей экскурсии Мишка.
На четвертом уровне, пока он гонял "прапора" за ботинками для дам и Федора Леонидовича, Петр Павлович сбегал в бокс напротив и притащил супруге, как и обещал, гранату. Молча подошел и сунул ей колотуху с ручкой в накладной карман брюк. Весила граната видимо прилично и от неожиданности Нину Андреевну перекосило.
– Ты что это, старый дурень, суешь эдакую тяжесть, не предупредив? У меня ноги подкосились. Самая большая это что ли? – возмутилась она.
– Самая. Нравится?
– Нина Андреевна с трудом вытащила гранату из кармана и поставила ее на пол.
– Килограммов пять. Эта… Для чего же предназначена? И как ее включать?
– Это тебе не газовая плита, чтобы включать,
– проворчал Петр Павлович.– Откуда я знаю, как и для чего? Может, чтобы сработала, нужно поставить на пол?
– Нина Андреевна поспешно схватила гранату обеими руками и прижала к груди.
– А может нужно двумя руками сжать перед собой и зубами поклацать над ней, вот как ты сейчас?
– продолжал издеваться над женой полковник.
– Ну, Петька,– рассердилась Нина Андреевна.
– Издеваешься над слабой женщиной? На-ка вот, держи свою железяку, швырнула она мужу болванку и тот, уклонившись, весело расхохотался. А болванка загремела о стеллажи, приводя в панику, выскочившего "прапора".
– Господа, господа, ну я же просил. Собственность казенная, инвентарная. Срок службы не истек. Осторожнее ради всего святого! – запричитал он голосом Федора Леонидовича.
Все кроме Академика покатились со смеху, а тот растерянно озираясь, спросил у хохочущей Катюши:
– Я что-то пропустил? Чего это все развеселились?
– Так, служивый, же вашим голосом заговорил, Федор Леонидович, – захохотала еще заливистей Катюша.
– Да-а? Это что у меня такой голос? – улыбнулся недоверчиво Академик. Развеселив компанию этим вопросом еще больше. Даже стеллажи задребезжали.
– Отставить смех!– рявкнул голосом Петра Павловича "прапор" и укоризненным голосом Тихоновны добавил.– Как детишки сопливые, Господи помилуй,– тут уж и Федор Леонидович проникся и залился веселым смехом, тыкая пальцем в паука. А тот, схватив гранату, уволок ее в дверной проем и, вернувшись, доложил смеющемуся Петру Павловичу:
– Муляж, индекс/******/, возвращен на экспозиционное место в соответствии с реестром,
– и тот махнул рукой.
– Свободен, боец. Ну, Серега!!!
– Муляж, значит?– возмутилась Нина Андреевна.– Это, значит, я как дура таскалась бы с этой железякой бесполезной? Ну, Петька, держись,
– Нина Андреевна хлопнула в ладошки, активируя "Завесу".– Сейчас я научу тебя, твое благородие, светским манерам.
– Нинок, ну не надо так переживать, не нервничай. Виноват, признаю. Сними эту хрень. Для здоровья вредно, – попятился от нее по проходу Петр Павлович.
– Для твоего, она сейчас вреднее, – наступала на него Нина Андреевна.
– Так я и говорю про свое, – согласился Петр Павлович, пятясь.– Мишка, угомони мать. Рискуешь иначе осиротеть.
– Ма-а-а,– заорал Мишка.– О внуках подумай, как они без деда расти-то будут?
– Вот, вот! Слышишь, что молодежь говорит, Нинуль?– Петр Павлович расцвел в улыбке.– Мир?
– Мир. Только ради внуков. Ох, Петруша, веревки вьешь ты из меня слабой и беззащитной. Погоди, вот внуки появятся, вырастут и тогда уж отольются тебе котяре мои слезки. Отомстят.
– Это как так? Мои внуки? Мне? – опешил Петр Павлович.
– Тебе, тебе. Пока ты в тирах этих на тигров электрических охотишься, я их воспитаю как нужно.
– Вот, значит, какая ты коварная? Четверть века прожили, и не подозревал!– изумился Петр Павлович.
– Матушка, простите батюшку. Он хороший!
– присоединилась к Мишке Катюша.
Нина Андреевна похлопала в ладоши. И засмеялась:
– Испугался? Ладно уж, кто старое вспомянет – тому глаз вон, а кто забудет – оба.
– Вот и славно, – обрадовался Мишка.– Идемте что ли?
– Давай, Светозарный Обул-Факт, веди в свои хоромы,
– Серега вытер слезы выступившие на глазах от смеха и ткнул пальцем в кучу спичечных коробков, прибранных "прапором" аккуратно в углу.– Твоя работа?– Мишка молча кивнул.
– А Павлович говорил, что размером с шифоньер.
– А он его потом разобрал на мелкие коробки,
– объяснил Петр Павлович.
– Как это разобрал? – не понял Серега.
– А вот так,
– Мишка махнул ладонью в сторону спичечной горы и она спрессовалась в один здоровенный короб. Мишка снова махнул и "шифоньер" рассыпался опять на мелкие коробки.
– Ну вот, опять собирать,– недовольно проворчал, вынырнувший из-под стеллажа паук.– Собирал, собирал… И опять!
– Извини, служивый,
