– Может быть, именно от алкоголя всё и случилось? – выдвинул встречный аргумент Гуолианг.
Я хмыкнул. Перевёл взгляд на Дэйю.
– Что? – с вызовом откликнулась та. – Мне сбегать за бутылкой?
Я нехотя отвернулся. Пожалуй, сейчас я готов был действительно на всё, лишь бы не упустить тот стальной трос, что мне достался.
– Ладно, ждём, – сказал я.
– Ждём, – подтвердил Гуолианг каким-то странным голосом, будто не своим, будто пытался кому-то подражать. – Недолго осталось. Ты получишь Шужуань, а мне достанется Лей. Вот только…
Гуолианг открыл глаза и рывком сел, вперив в меня невидящий взгляд. Дэйю вскочила с табуретки. Я напрягся. Началось…
Возможно, воображение сделало своё дело, но я был точно уверен, что узнаю? этот голос. Не столько голос, сколько интонации, манеру речи. Гуолианг говорил так же, как Кианг, которого я встретил в холодильной камере, начинённой нитроглицерином. Мои руки сами собой сжались в кулаки, я заскрипел зубами. Тяжких усилий стоило не броситься на Гуолианга, лицо которого изуродовала такая знакомая снисходительная печальная улыбка.
А что, если это он? Что, если всё это время Кианг был Гуолиангом? Лгал мне, заманивал куда-то, находился совсем рядом, готовился нанести удар? Никто ведь так и не знает, как на самом деле он выглядит!
Я с силой тряхнул головой. Хватит. Остановить безумие! Веду себя не лучше дикаря, готового швырнуть копьё в бизона на экране кинотеатра.
– Гуолианг? – тихо спросил я, заставляя пальцы разжаться. – Что ты видишь? Где ты?
Гуолианг продолжал таращить на меня глаза. Но как только я задал вопрос, он опустил веки.
– Комната. – Теперь Гуолианг говорил своим голосом, хриплым, знакомым. – Большая комната богатого человека.
– Дом Кианга? – предположил я. – Детали, подробности. Что-нибудь!
Гуолианг молчал, жуя губами. Дэйю приблизилась ко мне, встала рядом, тоже не сводя глаз со старика, лежащего на кровати. Я с трудом усмирял клокочущее внутри нетерпение. Что же он молчит? Ну скажи ты хоть что-нибудь! Ничего не видишь – так и скажи: «Ничего не вижу!». Отрицательный результат – это тоже, мать его, результат!
– Ирония? – выплюнул Гуолианг слово, опять изменённым голосом. – О какой иронии ты говоришь?.. – Он зашипел сквозь зубы, как радиоприёмник, потерявший устойчивый сигнал. – …делает…ываешь, какова моя цель. Просто так… подобраться… даже без техник…
Я лихорадочно запоминал слова, матеря себя на чём свет стоит за то, что не додумался взять ручку и блокнот. Но вдруг заметил, что стоящая рядом Дэйю держит в руке смартфон. На экране отображался интерфейс приложения-диктофона. Смартфон записывал всё. Вот почему она подошла ближе, а вовсе не ради того, чтобы оказаться рядом в жутковатой ситуации. Вряд ли Дэйю могла вообще чего-то испугаться.
– Нет, ничего, стакан воды, пожалуйста, – сказал Гуолианг «без помех». – Эти перелёты так на меня влияют… – И шёпотом, с совершенно дикой гримасой: – Мелкий паршивец… – Потом снова заговорил громко и спокойно, обращаясь к невидимому собеседнику: – Я могу подобраться к нему в любой момент. Но я его слишком хорошо знаю, чтобы оставить хоть единственный шанс. Он уже дважды выбирался с того света. Другого выхода я не вижу. Нужны Пятеро. Ты, я… Есть ещё несколько человек, которых я готов предложить, и думаю, ты не будешь против. Но пока – без имён. В другой раз. Я… Я должен уйти.
Гуолианг дёрнулся раз, другой и вдруг словно бы обмяк. Как будто некий дополнительный скелет исчез из его тела. Кожа на лице обвисла, кровь отхлынула от лица. Он открыл глаза и часто задышал. Дэйю выключила запись, поднесла старику стакан воды.
– С… Спасибо, – прохрипел Гуолианг и приложился к стакану. Рука у него тряслась, добрая половина воды оказалась на одежде и на постели.
– Ты как? – спросил я, стараясь придать тону сочувственный окрас.
– Хуже не сделалось, – отмахнулся Гуолианг дрожащей рукой. – Не паршивее, чем всегда. Что я наговорил? Как в тумане…
– Ну, судя по всему, Кианг хочет меня убить, – медленно произнёс я, мысленно анализируя услышанное. – Это, в общем-то, не новость. Настораживает его уверенность в том, что он может подобраться ко мне в любой момент.
– Не факт, что разговор в принципе шёл о тебе, – возразила Дэйю.
Она забрала у Гуолианга стакан и поставила его на стол, сложила руки на груди.
– Он назвал моё имя в самом начале. Ты слышала.
– Слышала. Но потом была долгая пауза, и часть слов пропала. Кроме того, мы не слышали ответов. Мало ли, о ком они могли говорить.
– Гуолианг, ты слышал ответы? – спросил я.
– Ну… Как сквозь вату, – нахмурился старик. – Слов не слышал. И голос не узнаю.
– А видел его? – с надеждой спросила Дэйю. – Собеседника?
– Нет… Сначала мелькнул силуэт. Но потом этот сукин сын отвернул башку и смотрел на чудовище.
– Какое ещё чудовище? – удивился я.
– Какое-то чудовище в большой стеклянной банке. Огромное. Плавает туда-сюда. И рожа такая, будто оно меня презирает. Кажется, мне оно нравилось. Ему оно нравилось.
Мы с Дэйю переглянулись. Я втайне надеялся, что из описаний ей что-то покажется знакомым, но – увы. Дэйю недоумевала, как и я.
– В большой стеклянной банке? – переспросил я. – Насколько большой?
Гуолианг раздвинул руки, как рыбак, хвастающий уловом. Одну руку он поднять не сумел – она так и лежала на кровати, и Гуолианг отодвинулся от неё, чтобы продемонстрировать максимальный размах. Эта аналогия с рыбалкой навела меня на светлую мысль:
– Постой. Аквариум? Ты видел аквариум?
– Наверное, – не стал спорить Гуолианг.
– И какую-то рыбу?
– Чудовище! – Тут Гуолианг был непреклонен. – Не может у рыбы быть такой морды. И вся она – как отполированная, металлическая. Тьфу!
– Что-нибудь ещё? – поинтересовался я.
– Нет. Он сидел и смотрел на эту тварь, не отрываясь.
– И отказался называть имена, – кивнул я. – Кажется, Кианг нас засёк.
– Что? – вытаращился на меня Гуолианг. – Как такое возможно?
– Не забывай. Этот человек был чернокнижником. Что он умеет – большой вопрос.
Гуолиангу этого хватило, он опустил голову, задумавшись. А вот Дэйю вцепилась в меня взглядом.
– Что за «чернокнижники»? – спросила она. – Ты их уже упоминал.
Пришлось объяснять. Хотя трудно объяснить то, о чём сам ничего толком не знаешь. Орден чернокнижников умел хранить секреты, которые однажды, в совсем небольшом количестве, просочились наружу. Это были буквально капли, но их хватило, чтобы мир вздрогнул.
Пожалуй, самое определённое, что можно было сказать о чернокнижниках – они существуют. Всё остальное в той или иной степени было домыслами и фантазиями. Орден не стремился что-либо объяснять. Информацию слила, как водится, одна «паршивая овца», которая быстро перестала существовать. Лет сто назад тем бы всё и закончилось, но в эпоху интернета то, что однажды где-то мелькнуло, обретало вечную жизнь.
Обстоятельства смерти разговорившегося гражданина вызвали ужас и недоумение у всех, кто был к ним причастен. Он признался в нескольких нераскрытых убийствах (как потом предполагали – специально, чтобы его взяли под стражу) и оказался в одиночной камере под строгой охраной. Там он провёл ровно одну ночь. А утром надзиратель открыл дверь, и его немедленно вырвало. Мистические знаки на полу и стенах, кровь, чёрные свечи, и то, что осталось от предателя – не так уж много.
