Система Романова

Больше чем введение

В дни студенческой юности я записался в стройотряд, который направлялся далеко на восток СССР строить сарай и коровник. Мы не задавались тогда вопросом, почему нужны студенты из Минска, чтобы строить сарай на берегах Тихого океана? Чем дальше ехать – тем интересней. Но я не смог полететь со всеми до Владивостока, поэтому добирался самостоятельно, причем часть пути – на поезде.

На одной из станций вышло все мое купе. Я наслаждался тишиной после двух суток постоянных разговоров с попутчиками, которые узнав куда и зачем я еду, сразу начинали рассказывать, чем они занимались в годы своей юности. Тогда это меня раздражало, хотя прямо сейчас я занимаюсь тем же самым, рассказывая об удивительных людях, с которыми познакомился тем летом.

Через несколько часов я заскучал и начал читать Библию, которую кто-то забыл на багажной полке. В советские времена эта книга не являлась обычным чтением студентов. Я ее лишь однажды пролистал, когда гостил у бабушки. Причем, по той же причине – больше нечего было читать.

Когда я дошел до слов “ … и раскаялся господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своём”, в купе вошел мой новый попутчик. Я положил Библию на столик и стыдливо отодвинул ее от себя, давая понять, что она не моя. Вошедший был молодым парнем лет 30, который тогда, впрочем, показался мне очень взрослым.

После знакомства и разговора о той станции, которую проехали, Сергей, так звали попутчика, тоже пролистал Библию и к моему удивлению прочитал вслух фразу, на которой я остановился. На тот момент я очень скептически относился к религиям, поэтому, чтобы лучше передать мое восприятие получаемой тогда информации, религиозные термины буду писать с маленькой буквы, кроме имен собственных.

Так вот, Сергей спросил, как господь может иметь сердце? Я предположил, что это образное наименование чувств. Но тогда мой собеседник прочитал другую фразу: “и сказал господь в сердце своем”. Я не смог прокомментировать, а Сергей заявил, что под сердцем в Старом и Новом заветах чаще всего имеется ввиду “то, что внутри”, сердцевина, а не орган тела или чувства и эмоции.

Сергей продолжал листать Библию и зачитывать из нее фразы: “способность учить других вложил в сердце его”, “он исполнил сердце их мудростью”; “и сказал отец молодой женщины зятю своему: подкрепи сердце твое куском хлеба, и потом пойдете”; “и как Анна говорила в сердце своем, а уста ее только двигались, и не было слышно голоса ее.” .

Сердце – то, что внутри человека. Это и чувства, и мысли, и даже хлеб, если его перед этим съесть. А также в Библии под сердцем часто имеется в виду центр, сердцевина, основа, а иногда , действительно, орган тела, но гораздо реже. Затем Сергей с пафосом прочитал: “тогда покорится необрезанное сердце”. Мы оба рассмеялись и отложили книгу, которой и так уже порядком досталось.

У меня возникло ощущение, что я давно знаю своего попутчика. Интересы наши во многом совпадали. Сергей показал мне копию книги по тайцзицюань, которую вез с собой, а я тогда начал интересоваться восточными боевыми искусствами. Потом мы немного обсудили дзен буддизм, который я считал не религией, а набором психо-практик, таких как размышление над парадоксальными высказываниями, коанами, самый знаменитый из которых: хлопок одной ладонью.

Сергей сказал, что практикует некую систему Романова, которая является, можно сказать, внутренним стилем. О таких стилях я до этого ничего не слышал, и мой новый знакомый объяснил, что это стили, совмещающие боевые приемы с практикой накопления внутренней энергии, и приносящие ощутимую пользу здоровью.

Я проявил интерес, а Сергей пообещал познакомить меня с Романом Романовичем Романовым, поскольку он жил в том же селе, в который я направлялся. Потом мой попутчик также неожиданно исчез, как и появился, а все купе было занято новыми и довольно шумными пассажирами. И уже через час я слушал истории об их молодости.

Прибыв на место, я почти забыл про этот разговор в суматохе встречи со своими товарищами студентами и хлопотами по расселению. Но вечером ко мне улыбаясь подошел Сергей и отвел к Романову, к которому я затем ходил два месяца, обучаясь его системе.

Кстати сказать, самого Романа Романовича выполняющего свои упражнения я никогда не видел. Им меня научили его ученики, которые впрочем так себя не называли. Соседка Софья и водитель дальнобойщик Сергей много общались с Романовым, и в основном от них я узнал о его системе, которую он, впрочем, никогда не называл своей.

Местные жители любили спрашивать у приезжих, сколько на их взгляд Романову лет. И приезжие, конечно, ошибались. Несмотря на свой преклонный возраст, Роман Романович выглядел достаточно молодо и был очень силен.

Ходили разные слухи о его похождениях и разные гипотезы о его феноменальной силе. Но никто не считал его учителем, преподающим ученикам свою систему. Хотя к нему часто захаживали односельчане или водители дальнобойщики, а среди молодежи была популярна разновидность боя стенка на стенку, которую здесь называли романовской.

В дальнейшем, присутствуя при многих беседах Романа Романовича с другими людьми, я понял, что с каждым из них он обсуждал тот аспект упражнений, который интересовал собеседника.

Он мог обсуждать как религиозные вопросы, так и пользу того или иного упражнения на здоровье определенного органа. Водителей в упражнениях привлекала их польза для позвоночника. А вот соседке Софье они помогли справиться с последствиями туберкулеза, после чего она стала учить им и других людей.

Когда я ближе познакомился с философскими и религиозными аспектами системы, то спросил Романа Романовича, почему он не возражает, когда многие считают его упражнения обычной гимнастикой. Он ответил, что в нашем мире нет ничего обычного.

Поначалу я относился к Деду, как называли Романа Романовича на селе, только как к интересному рассказчику с очень любопытной судьбой. О его системе я узнавал постепенно, в основном от Сергея и Софьи. Оба они производили впечатление людей сильных и здоровых, с идеальной осанкой, благодаря которой Сергей походил на военного, а Софья на балерину.

Когда я им об этом сказал, они посмеялись, а Сергей, склонный к философствованию, заметил, что офицер и балерина, возможно, есть российские архетипы мужчины и женщины. Я тогда даже слово “архетип” не знал, но постеснялся переспрашивать.

Судя по историям о жизни и похождениях Деда, он не получал другого образования, кроме как в церковно-приходской школе, где его научили читать и считать. Однако он был человеком начитанным и по-своему образованным. А в месте, который односельчане называли сортир-читальня, потому что это и был большой туалет за домом Романова, на книжных полках стояло множество книг, в том числе и очень редких.

Тогда я и пристрастился по-настоящему к чтению философской и религиозной литературы, хотя интерес к ней проснулся несколько раньше. В целом же, за два месяца я научился комплексу с полотенцем, романовской ходьбе и романовскому же обливанию. И даже один раз поучаствовал в состязаниях стенка на стенку. И да, мы построили коровник.

Сердцевина

Через несколько дней после прибытия в село меня сильно продуло на холодном ветру. Начался жар. Меня привели в дом Романова, уложили на кровать, и как только я коснулся головой подушки – ни то заснул, ни то потерял сознание. Очнувшись, увидел Софью, которая протирала мне лоб, как потом оказалось, перекисью водорода. Я сразу испытал облегчение и одновременно перестал беспокоиться по поводу того, что со мной делают эти люди. Даже когда Софья задрала мне рубашку, я не испытал смущения. А она растерла перекисью водорода область чуть ниже пупка круговыми движениями ладони.

Роман Романович увидел мой крестик, который я носил скорее по привычке, для бабушки, и коснулся его. Говоря обо мне в третьем лице он упомянул о причастии. И я уже было подумал, что мои дела совсем плохи, потому что для меня причастие и отпевание тогда означали почти одно и то же. К тому же, несмотря на спокойствие и отсутствие боли, у меня возникло ощущение, что я теряю связь с реальностью.

Я опять отключился, а когда очнулся, трое моих знакомых сидели вокруг какого-то сундука у кровати и, используя его в качестве столика, пили чай. Внезапно я расхохотался, потому что их поза поразительно напоминала икону Рублева Святая троица. Позже я весьма опрометчиво рассказал им о причине своего смеха, что послужило предметом множества шуток в мой адрес.

Софья, скорее по привычке, поинтересовалась, как я себя чувствую. Я тоже не задумываясь ответил, мол, хорошо, положив руку на живот. В том месте, где она растирала, сначала чувствовалось странное стягивание, а затем словно вывернули наизнанку носок – все что я видел вокруг оказалось внутри той небольшой, поначалу, области внизу живота, на которой я задержал внимание. Локализация вообще перестала иметь какой-то смысл, все было во всем и светилось тусклым светом. Я понимал, что это галлюцинация, вызванная моим болезненным состоянием, но был очарован ею.

– Продолжай сохранять внимание на этой области, – раздался, словно во всем теле, голос Романова. – И будь благодарен Софье за то невероятное, что сейчас созерцаешь.

– Ты говорил, что эта область раньше называлась сердце, – поддержал разговор Сергей, но этот диалог явно предназначался для меня.

– Да, сердце – это сердцевина, центр. – подтвердил Роман Романович.

– А сейчас почему так не называют?

– За животом дурная слава, а вот сердце, только по той причине, что оно сильнее качает кровь от страха и вожделения, превратилось в благородный образ вместилища чувств, – ответил Роман Романович. – Но весь этот ливер не имеет значения. Речь идет о сердце, как сердцевине всего и в том числе тела, и то, что в этой области у человека обычно находится нижняя часть живота – совпадение. Концентрировать внимание нужно не на животе, как таковом, а именно на центре всего.

Я задумался над сказанным и на мгновение перестал удерживать внимание в центре. Носок вывернулся обратно. Вернулось обычное восприятие, и все мои попытки вернуть сияние и необыкновенные ощущения ни к чему не приводили. Осталось только слушать.

– Православных византийских монахов, которые практиковали концентрацию на сердцевине, их противники стали называть пуповушниками, – продолжал Роман Романович. – А затем и официальная церковь стала стесняться этого направления своего же монашества.

– Ты сейчас рассказываешь про исихазм? – спросила Софья.

– Да, затем, когда под сердцем стали понимать не центр, а именно орган качающий кровь, стали концентрироваться именно на нем, что затруднило практику, но не сделало ее невозможной, – ответил Романов. – Главное – перевести внимание с внешнего мира внутрь себя, в сердце, и оно само найдет место в центре ощущаемого мира – в сердцевине.

– А в Евангелиях что говорится об этом? – спросил Сергей.

– Иисус дал самую наглядную инструкцию, назвав божественную энергию божьим хлебом, а вино и хлеб причастия – своей кровью и плотью, – ответил Романов. – Поэтому если хочешь концентрировать внимание на божественном – собери внимание в своем животе.

– А если я не православная? – спросила Софья.

– Сердцевину тогда нужно ассоциировать с чем-то, что имеет большую ценность, чем внешний мир, как я понимаю, – произнес Сергей.

– Да, – подтвердил Роман Романович, – с любым религиозным чувством, даже с очень странным.

После последних слов мужчины засмеялись, глядя на Софью, над которой явно подтрунивали. Они говорили довольно долго или, возможно, я потерял контроль за временем.

– Вульгарное представление о сердце, как вместилище высоких чувств, привело к тому, что везде или заменили упоминание чрева, как сердца/сердцевины тела, или придумали странные объяснения. – продолжал говорить Роман Романович.

– Еще более странные, чем твои? – спросила Софья, ополаскивая руки в рукомойнике.

– Да. Например утверждают, что Иисус, произнося слова: “Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой”, словом чрево назвал сердце в переносном смысле, – все трое рассмеялись.

– А в писании и вправду это сказано, – спросил Сергей.

– Кто ж его знает теперь? Столько лет оттуда потихоньку вытесняли слово чрево, если обсуждалось божественное, – почесал в затылке Роман Романович. – Например, в строке из псалтыря: “и исполнить волю твою, боже мой, Я восхотел, и закон твой – посреди чрева моего”, в современном варианте “посреди чрева” заменили на “сердце”.

– Романыч, а с чего ты взял, что именно ты прав, – спросила Софья, присаживаясь к столу-сундуку.

– А тут и гадать особо не нужно, – улыбнулся Романов. – Сказано Иисусом, что царство божье внутри, сказано, что он сам дверь в это царство, и что в причастии пускаем мы Иисуса внутрь себя как еду и питье.

– Нужно буквально воспринимать таинство причастия?! – наигранно воскликнул Сергей.

– Вот именно, а не в переносном смысле, – рассмеялся Роман Романович.

Дальнейший разговор я уже не слышал, потому что крепко заснул. А проснувшись утром, совершенно здоровым, сначала не мог понять где нахожусь. Вспомнил, что был болен и меня здесь лечили, и видимо успешно. Пока одевался вспомнил и услышанный разговор. А вошедшая в комнату Софья сказала, что мое обучение началось вчера, и что сегодня вечером я должен прийти в дом Романова – она мне покажет комплекс с полотенцем.

Затем вошел Сергей и вызвался проводить меня до барака, в котором жил наш стройотряд. По дороге он сказал, что главное в системе Романова – постоянная концентрация на сердцевине, и что я должен ее практиковать с первых же минут пробуждения и целый день. Я спросил, должен ли я что-то представлять при этом. Сергей сказал, что я должен размещать в центре безОбразное представление о некоем высшем мире. Это может быть любое религиозное представление. Но поскольку меня крестили, то будет проще, если в соответствии с учением Иисуса, в сердцевине будет располагаться божье царство и вся святая троица. Впрочем, насильно их запихивать туда тоже не нужно, достаточно просто иметь это ввиду.

Можно вообще ни о чем не думать, добавил тогда Сергей, достаточно просто концентрироваться на внутреннем, на сердцевине. На внешний мир станет тратиться меньше энергии, которая сразу начнет накапливаться. Это и есть та самая внутренняя энергия, энергия ци или хлеб божий. “Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру”, – процитировал Сергей Евангелие, открывая дверь барака.

Я, как и почти все советские студенты, был далек от философии и эзотерики, но что-то во мне, без всяких толчков извне тянулось к этим знаниям. И не имея ни одного знакомого с подобными интересами, я после первой же сессии пошел и взял в институтской библиотеке книгу об индийской философии, немало удивив товарищей по комнате. И вот, испытав совершенно необычное для меня ощущение прикосновения к чему-то иррациональному, я хотел повторить этот опыт, и вечером без колебаний направился к дому Романа Романовича. Так началось мое обучения, которое в основном сводилось к выполнению комплекса с полотенцем. но попутно меня познакомили и с другими упражнениями системы.

Комплекс с полотенцем

Первое движение

Как и перед началом почти любой гимнастики, нужно встать. И как намекает название комплекса, нужно взять в руки либо полотенце, либо любую подходящую тряпку. Расстояние между кистями рук около 20 см, но точнее вы определите в процессе практики сами.

Сконцентрируйтесь на сердцевине.

Сергей сказал, что за первый свой опыт ощущения непостижимого я должен благодарить Софью, которая передала мне часть своей энергии. Но на мои дальнейшие расспросы он отвечал уклончиво, заявив, что большая детализация невозможна. И даже когда говорят о передаче энергии, то это лишь способ сказать, что Софья каким-то образом помогла мне ощутить непознаваемое. Но, с другой стороны, понятие энергии, благодаря своей общности и универсальности, очень хорошо подходит для описания того, что и описать то толком нельзя. И нужно отдать должное последовательности Сергея, все его дальнейшие объяснения того, чего нельзя объяснить, были основаны на понятии энергии.

Первым движением сделайте шаг назад правой ногой, и поверните голову вправо почти до предела. Все тело тоже поворачивается вправо. Руки с силой растягивают полотенце. Не забывайте, что концентрация на сердцевине должна быть в приоритете. Наблюдайте за своими действиями словно со стороны.

Софья была парторгом совхоза. Мне это казалось удивительным, потому что молва приписывала ей разные сверхъестественные способности. Однако если они и были результатом веры, то веры в более справедливый мир – мир победившего коммунизма. Как ни странно, но ее идейность не давала ей продвигаться по партийной линии. Однопартийцы, вступившие в партию ради карьеры, рядом с ней чувствовали некоторое угрызение совести и старались сделать так, чтобы реже ее видеть. И место парторга в отдаленном совхозе отлично для этого подходило. Участь всех истинно верующих – раздражать чуть менее верующих, и быть в конце концов изгнанными.

В сортире-читальне Романова к туалету был пристроен просторный сруб с множеством полок и небольшой печкой. Здесь без всякой системы хранились и книги, и перепечатанные копии. Однажды, когда мы там находились с Сергеем, зашел сосед и подозрительно смутился, увидев меня. Сергея он словно и не заметил вовсе. Что-то пробормотав сосед спешно удалился. А я, вспомнив как Софья говорила о постоянной краже книг, стал громко возмущаться таким поведением односельчан.

Сергей посмеялся над моей горячностью и напомнил христианский принцип “не осуждать”. Но на этот счет у меня были свои сомнения. Если сказано “не укради”, значит красть – плохо. А если кто-то крадет, значит мы можем заключить, что он плохо поступает. А это заключение – и есть осуждение. Сергей же сказал, что “не укради” – не моральная оценка, не плод с древа добра и зла, а один из принципов позволяющих меньше думать о своих действиях. Просто не кради – и все, и не думай об этом.

Когда Софья показывала движения комплекса, то называла мышцы, которые следовало напрягать. Чувствовалось ее медицинское образование. В этом движении, говорила она, необходимо напрячь дельты и трапециевидные мышцы.

Про напряжение мышц вопросов не возникало, но поначалу мне было непонятно требование удерживать внимание внизу живота, в сердцевине. Что я там должен чувствовать? Роман Романович отвечал, что все и ничего одновременно. А Сергей добавлял, что поскольку я должен почувствовать невыразимое, то лучше по этому поводу помалкивать, просто удерживая внимание в этой области. И в этом молчании, утверждали они оба, содержится главный секрет. И в этом месте объяснения они, как правило, замолкали.

Сергей, говорил, что это движение поворота всего тела и шеи вправо не только, благоприятно для позвоночника, но и является способом пассивной защиты от удара в голову. Сила удара сводится на нет, и кулак противника проходит мимо лица, лишь задевая его.

Я понял. Но однажды, Роман Романович посмотрев на мое исполнение этого движения, сказал, что не видит готовности остановиться и принять удар. Он и не мог этого увидеть, потому что я тренировал уход от атаки, а не принятие побоев. Дед только посмеялся над моим растерянным видом, но с того момента стал больше со мной общаться, и больше объяснять.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.