Перевозчик душ

– Ты думаешь, если бы людям дали возможность исправить что-то в своей жизни, мир стал бы лучше? Ни черта! – Кравин весело усмехнулся, дыхнул на специальную тряпочку и потер ей темное пятнышко на большом антикварном зеркале. Коллекционер артефактов, это зеркало он купил в Брюсселе за двести двадцать тысяч и считал шедевром искусства. Игнат знал точную стоимость, поскольку сам занимался оформлением покупки ценного груза полгода назад. – Люди только себя жалеют. Упущенные возможности наверстывают. А жалость к себе часто оборачивается безжалостностью к другим!

– Что ж ты так людей недооцениваешь? – Игнат увидел в зеркале отражение своей гладковыбритой классической физиономии в обрамлении длинной темно-русой челки и устало откинулся на спинку мягкого кожаного кресла: смотреть на свое отражение в кабинете начальника ему не нравилось. Тайком потыкал пальцем бархатистую черепашку на дубовом столе Кравина. Давно хотел узнать: настоящая она или так искусно изготовлена? Ощупывание не дало никаких выводов. В кабинете с приглушенным светом черепашек было 13 по периметру, но поздним вечером они таяли где-то в тени за спинами.

Кравин фыркнул.

– Уж я-то точно знаю, что говорю, поверь… Но я не за этим тебя звал. – Он положил тряпочку, полюбовался своей чистой работой, уселся на свое кресло и внимательно уставился на Игната. – Ну что же, наш Маленький Братец оказался Большим Пронырой? – хохотнул начальник. – Наивный ангелочек превратился в опытную крыску?

Игнат напрягся. Похоже, Кравин что-то подозревает.

– В… какую крыску?

– В беленькую такую, пушистую крыску.

Игнат молча обдумывал, как ему поступить дальше: отнекиваться не было ни малейшего смысла.

– Да я не против, не грузись! – Кравин снисходительно хлопнул Игната по плечу. – Крысам требуется больше корма, чем ангелам, я понимаю. В одном только ты переборщил, – он вопросительно взглянул на Игната: догадается тот, о чем речь, или нет? Игнат не догадывался. Кравин снова встал, будто сидеть ему было тошно, и начал ходить по кабинету.

– Я не доделал одну работу. А работа была стоящая. Поэтому теперь тебе придется доделать ее за меня. Ты помешал мне! Ты забрал у меня то, без чего работа не будет завершена!

Игнат с готовностью кивнул. Все-таки Кравин для него – не последний человек…

– Я верну. Не все, но верну, сколько тебе требуется для завершения дела.

Кравин захохотал, заходил мимо зеркала зад-назад, как безумный. Игнат чувствовал, как его волнение, будто по невидимым ниточкам, передается и ему самому.

– Сколько тебе нужно? Десять миллионов? Сто? Двести?

Кравин остановился.

– Ты забрал у меня то, что вернуть не сможешь! – заорал он.

– Да что такое, кроме денег, я забрал у тебя?! – вскочил Игнат.

– Ты забрал у меня жизнь, кретин! Жизнь! А значит, теперь ТЫ будешь перевозчиком душ!

Игнат еще пытался осмыслить, что такое несет Кравин, как вдруг увидел отражение босса в темном зеркале.

Это был не Кравин. Это был жуткий старик. Черный балахон закрывал мрачное лицо, а рука держала старое деревянное весло.

Игнат рефлекторно отпрыгнул и похолодел.

– Черт, что это?

Внезапно он вспомнил. Кравин уже мертв, 9 дней как мертв! Он, Игнашка, сам был на похоронах, видел восковое лицо начальника, уже бывшего, и кидал горсть земли на гроб в яме… Тогда какого черта Кравин с ним сейчас разговаривает? Игнат попятился и услышал, как в коридоре офиса раздался топот берцев. Дверь с ноги распахнулась, и в кабинет ворвался омон.

– Морду на пол! – раздался чей-то крик, кто-то больно схватил оцепеневшего Игната, чтобы увести, но тот успел совершенно точно увидеть, как другой омоновец вскинул автомат и очередью расстрелял Кравина, несколько раз проведя дулом и вдоль, и поперек. Двухсоттысячное зеркало за спиной начальника оглушительно разлеталось на сотни осколков. Кравин корчился, рухнул на пол кабинета и пополз в сторону Игнашки в наполняющейся луже крови.

– Ты! – зашипел он, сглатывая красные слюни. – Теперь ты – Перевозчик душ!

***

Игнат вздрогнул и открыл глаза. Напротив – старый шкаф с незакрывающейся дверкой. Дурацкие цветы на обоях съемной квартиры. С улицы по советскому паркету льется лунный свет, в который попадают упавшие со стула штаны. Господи, это всего лишь сон.

Игнат выдохнул и перевернулся на другой бок. Ну, то, что Кравин поручил ему перевозить души – это ведь ничего не значит, да? Мало ли, какими играми развлекается разум, пока человек в отключке сном. Говорят, на человека не ляжет никакая миссия, если он сам не согласится. На всякий случай Игнат мысленно трижды произнес: «Я не согласен быть перевозчиком душ и никогда не выражу такого намерения». И успокоился.

Перевозчик душ – это Харон, что ли? В детстве Игнат читал о нем в мифах и легендах Древней Греции. Странная миссия у этого мрачного старикашки в балахоне: перевозить души умерших по ледяным водам подземной реки Стикс в царство мертвых. Правда, за это каждый попутчик платит ему. Какой-никакой, а заработок. Может, в древности это был прибыльный бизнес? Отсюда и обычай, который существовал у предков, – класть каждому умершему в могилу монету, чтобы у покойника была возможность оплатить услуги Харона и оказаться в лучших мирах.

Сверху, на шестом этаже, опять не спали соседи. Кто там жил, Игнат понятия не имел и знакомиться не собирался. Но такое ощущение, что как только наступала ночь, они незамедлительно приступали к ремонту. Двигали столы и стулья, падали с дивана и очень громко выясняли, кто из них не прав.

– Наташ, ты Ярослава все время жалеешь! Он из тебя веревки вьет – а ты и рада, нюни распускаешь!

– Да что я должна была сделать?! Он плакал, говорил, что воспиталка его заставляет кашу есть!.. Ярик, уйди из-под ног! Видишь, у меня коробка тяжелая… Ну посидел один день дома, завтра в садик пойдет!

– Ага, конечно… Завтра какие-нибудь сопли у вас начнутся. Или еще что-нибудь придумаете, лишь бы в садик не ходить! Прекрати поддаваться на его манипуляции!

– Сам прекрати мне дебильные советы давать! Я же мать, а не ты!

Вот изначально ему эта «трешка» не нравилась! Советский интерьер, плита газовая. А теперь еще это. Зря схватил первую попавшуюся, но выбирать не приходилось. Агент сказала, что только в эту квартиру можно заехать в день обращения, а ему ой как нужно было отсидеться, укрывшись от всех, именно в тот день.

Игнат хотел перейти в соседнюю комнату – там меньше слышно соседей, – но представил этот жуткий старый диван, на котором явно кто-то когда-то помер, просто не мог не помереть, и передумал.

Включил айфон: 01:24. Сумасшедшие какие-то. Какая разница, пошел их Ярик в садик – не пошел их Ярик в садик… Откровенно больные: выясняют это среди ночи. Хотелось постучать по батарее и крикнуть: «Отстаньте от Ярика, вы оба фиговые родители, раз у вас ребенок в час ночи не спит! Ненормальные!»

Хотя, конечно, кто бы говорил о нормальности… Сам-то недалеко от них ушел: помнится, еще пять минут назад он категорически отказывался быть перевозчиком душ. Игнат усмехнулся собственной глупости, положил подушку на голову и уснул.

***

Утром за завтраком вспомнил: сегодня ж девятый день Кравину, вот он и приснился. Надо б сходить в церковь, свечку поставить… А может, и не надо. В конце концов, Кравин сам знал, что этим дело кончится. А он, Игнат, не виноват ни в чем лично. Просто так сложились обстоятельства. Да, он не виноват. Посидит неделю-другую в этой убогой квартирке, потом расконсервирует счет, купит себе черный кроссовер и укатит куда-нибудь подальше, на Урал или Алтай. Может, найдет себе нормальную работу в банке. А может, попробует по старой схеме. Там видно будет.

У соседей было тихо, как у кроватки младенца. Вот гады. Всю ночь проорали, а теперь отсыпаются. Пойти позвонить им в домофон, что ли? Ладно, пусть живут… В эту квартиру Игнат въехал всего пару дней назад и совсем их не знает. Может, у них сейчас какие-то особые обстоятельства, а вообще они люди смирные?

А ближе к двум часам ночи «смирные люди» опять его разбудили. Гребаные соседи! Они когда-нибудь спят? Ну, допустим, им утром никуда не надо, зачем тогда они своего Ярика в садик пихают? Оставили бы дома, да и вопрос закрыли.

– Ты достал меня, скотина! Всю жизнь мне испортил! – визжала Наташа. – Надо было развестись с тобой сразу после свадьбы!

– Мама, мама, не надо! – ревел Ярик.

– Да заткнись уже, что ты визжишь при ребенке, как свинья резаная?

Игнат слушал «радиопередачу без заявок» и размышлял. А, ясно. Сегодня у них другая тема на повестке дня. Испорченные лучшие годы Наташи. Почему в этих домах такая ужасная слышимость? Ну, допустим, в Советском Союзе, когда их строили, развлечений было мало. Единственный свет в оконце – хоть узнать, что у соседей в жизни происходит. А если я, чисто гипотетически, не хочу слышать, что они обсуждают?.. Интересно, а мужика как зовут? Его по имени никто не называет. Подняться, что ли, спросить лично?

Маленький братец нетерпеливо поворочался с боку на бок. Хлобысь! – об его потолок грохнулось что-то не меньше шкафа. Игнат подскочил, сбросил одеяло, воткнул ноги в сланцы. Посидел пару минут. Немного остыл. Ладно, это их личное дело. Сбросил сланцы и снова улегся.

***

На другой день все же сходил в церковь, поставил свечку Кравину. Да, тот сам виноват во всем, но все-таки был не последним человеком для Игната… Когда «маленький братец» замаячил в Нижнем, не зная, куда податься и где «поднять бабла», Кравин пригрел его под своим крылышком. Стал наставником, научил тонкостям профессии. Конечно, Игнат и без Кравина – айтишник от бога. И банковский сотрудник неплохой. Но все же без Кравина его карьера сложилась бы не так успешно.

По пути в свою съемную квартиру зашел в автосалон. Выбрал черного друга. Вот он, сразу видно: с широкой мордой, с глянцевым носом. Салон натуральной кожей пахнет. Руки сами начали набирать на айфоне пароль от счета – хотел было сразу купить, пока никто другой не забрал. Потом одумался: да кто его заберет? Времена сейчас нелегкие, денег у людей мало. Подождет недельку. Так будет безопаснее.

На лестничной клетке, забегая в закрывающийся лифт, чуть не сшиб старуху. Судя по нажатой в лифте кнопке седьмого этажа, она жила над вечно орущими соседями.

– Так вы моя коллега по несчастью? – обрадовался Игнат. – Тоже ночами не спите, концерты слушаете?

Старуха с непониманием посмотрела на щетину Игната и, сурово нахохлившись, ничего не ответила. Можно было бы пожать плечами и замолчать, но Игнату захотелось объясниться.

– Я имею в виду Ваших соседей снизу. Они постоянно кричат ночами, делают ремонт, шумят, ведут себя… отвратительно. Неужели к ним еще никто из подъезда не ходил, не делал замечания?

Взгляд старухи стал еще более выразительным.

– Да ведь квартира уже вторую неделю пустая стоит! – заскрипела старуха. – Чего ж Вам еще нужно? Постеснялись бы, молодой человек… Хоть в память об усопших. – Двери лифта открылись на этаже Игната, но он не смог выйти. Он еще не разобрался. Двери, не дождавшись, снова закрылись и старый подъемник покатил к старухе на седьмой этаж.

– Каких усопших? – ничего не понял Игнат.

– Наташеньки с Витюшей… И Ярика… – старуха всхлипнула и проявила человеческие эмоции.

– А что с ними случилось? – опешил Игнат. Лифт остановился, и старуха вышла на свой этаж.

– Как что! Разбились неделю назад! Все четверо…

Вытирая глаза, старуха отправилась восвояси. Двери вновь закрылись, и Игнат остался соображать в недвижимом лифте.

***

Ложиться спать сегодня было как-то не по себе. Конечно, старуха не в разуме – деменция оставляет мало шансов отмирающим клеткам мозга, но все же…

До часа ночи Игнат проворочался с боку на бок, пытаясь заснуть. Размышлял, как начнет новую жизнь. Какую оплетку купит на руль нового кроссовера. Какую квартиру снимет на Урале – уж точно не в старом фонде. Постарается найти с толстыми стенами и потолками. Чтоб никаких больше Наташ и подробностей их непростой жизни… Постепенно оплетка слилась с потолком, и Игнат провалился в сон.

Хлобысь! – где-то над головой грохнулось что-то тяжелое. Игнат мгновенно выпал из сна и сел в кровати, прислушиваясь.

– Витя, я все поняла! Зачем стульями кидаться! – орала Наташа.

Игнат содрогнулся и посмотрел на часы. Третий час ночи.

– Истеричка! Ты и меня психом сделала! Знал бы, какая ты – никогда бы не женился!

Игнат ощутил нестерпимую потребность расставить все точки над i. Ему было плевать, что сейчас, кажется, Витя прибьет эту орастую бабу. Просто нестерпимо хотелось спать. Поспать дайте! Игнат встал, надел штаны и отправился на верхний этаж.

Перед ним предстала дорогая металлическая дверь. Красивая резная ручка, маленький изысканный звоночек. Было очевидно, что по своему социальному статусу эта квартирка сильно отличается от его, советской. Игнат решительно нажал на кнопку. Было слышно, как где-то в утробе квартиры раздалась и быстро завершилась мелодичная песенка. Игнат прислушивался, но больше никаких звуков не было. Подъезд спал, и было так тихо, что звук шарканья его сланцев было слышно, наверное, и на первом этаже. Игнат подождал и нажал снова. К нему никто не торопился. Ясно, решили не открывать. Что за люди?! Чтобы сделать им хоть какую-то гадость, Игнат нажал на кнопку и не отпускал несколько минут. Потом спустился и несколько раз набрал в домофон номер их квартиры. Убедившись, что никто не открывает, отправился спать.

Когда вернулось солнце, решил подловить врага в то время, когда он не ждет нападения: позвонил в домофон проклятой квартиры среди белого дня. Потом повторил процедуру уже непосредственно с кнопочкой у двери. Никто не открывал. Вместо этого из соседней двери высунулась голова женщины средних лет.

– Вам кого, молодой человек?

– Здравствуйте, я новый сосед снизу, с пятого этажа, хотел познакомиться.

– Вы опоздали, увы. В этой квартире никто не живет.

– Извините за бестактность… А почему? Квартира продается?

– Да нет пока… Там вообще очень печальная история.

– Расскажите?

– Ну… – женщина помедлила. – Там жила молодая семья. Очень приличная. Она – искусствовед, он – айтишник. Всегда такие дружные, приветливые. Всегда вежливые, постоянно здоровались, даже ребенок. Всегда у них тихо, никогда отношений не выясняли. Все так интеллигентно… А какая она была мать примерная, вы не представляете! Успевала и в музыкальную школу ребенка водить, и в спортивную секцию. И везде у него такие успехи были, такой перспективный мальчик! – глаза женщины мгновенно увлажнились.

– Так что с ними случилось? – напомнил новый сосед.

– Поехали на майские праздники в гости в другой город – они все трое и брат мужа – и разбились. Так жалко их, так жалко! Им бы жить да жить еще… Извините, не могу… – Не в силах больше удерживать слезы, соседка закрыла дверь.

***

Игнат сидел на кухонной табуретке и ждал. Листал в беззвучном режиме айфона ленту с видео, чтобы ненароком не заснуть. Стрелки часов, висящих на стене, медленно продвигались к часу ночи. Сегодня его не застанут врасплох, не разбудят внезапно. На всякий случай свет на кухне парень не гасил.

Сначала было тихо. Минутная стрелка пересекла уже двадцатое деление после часа и напряжение Игната достигло апогея. Обычно примерно в это время он просыпался от того, что наверху что-то падало. Палец его все еще листал ленту, но глаза ничего не видели. Весь он был один сплошной напряженный слух.

И вот он услышал. Кто-то наверху тихонечко передвинул табуретку. Палец Игната застыл в воздухе. Пару минут было тихо, потом послышались четкие шаги. Кто-то зашел из комнаты на кухню над его головой. Сначала нерешительно, а потом все громче и громче загремел посудой. И вот, наконец, разрывая ночную тишину, послышался голос Ярика:

– Мам, ты сваришь мне манную кашу? Ну только без комочков….

Преодолевая жуткий страх, Игнат поднялся и, пройдя по коридору, вышел на балкон: оттуда было видно кухонное окно соседей сверху. Света в их квартире не было. Игнат медленно вернулся на свою табуретку.

– Ярослав, ты домашку по сольфеджио сделал? – спрашивал Виктор сына в полном мраке.

– Я не доделал еще.

– Сейчас кашу доешь – и сразу уроки делать! Никаких телефонов!

Игнат почувствовал, как мелкой дрожью затряслась его левая рука.

Что за чертовщина здесь творится? Он явственно слышит голоса людей, которых уже несколько дней нет в живых. И это точно не сон.

Он попытался успокоиться и проанализировать ситуацию, но единственный вывод, который выдавал сейчас мозг – нужно побежать в комнату и спрятаться под одеяло. Но он, взрослый мужик, не может позволить себе детские страхи. Надо выдохнуть и подумать, подумать…

Сверху донеслись негромкие звуки пианино. Ярик слабой рукой пытался наиграть какую-то мелодию, долго думал перед тем как нажать очередную клавишу, и мелодия затухала и рождалась заново.

Он вдруг понял. Это все нечестные деньги. 8 миллионов на одном счету, и еще на трех – суммы куда крупнее… Грязные деньги, и кто-то «сверху» решил, что Игнат, раздобывший их, достоин наказания. Всевидящее око, от него не утаишь ничего… Оно знает, как пару лет назад Игнат устроился на «испытательный срок» к Кравину. И работенка-то была плевая – нужно было звонить или писать сообщения людям из базы данных и убеждать их сообщить номера личных банковских карт и пароли к ним. Потом переводить с их счетов деньги на один из счетов Кравина – и всего-то. Быстро заслужив доверие, Игнат получил повышение. Теперь ему самому нужно было пополнять базу данных. Это было легко, пользуясь наработками с прежнего места службы – когда-то, совсем недавно, он был айтишником в одном из федеральных банков. А у Кравина зарплата молодого сотрудника была на порядок выше… По результатам успешной работы Игнат получил повышение до руководителя «офиса». У Кравина было много «офисов», и такой Игнат, конечно, был не один. Но далеко не каждый из игнатов мог раздобыть информацию из личных переписок граждан, прослушать телефонные разговоры с их родственниками и с помощью нейросети подделать их голоса так, что мать родная не отличала. Схемы, проведенные Игнатом, действовали в 100% случаев и не давали осечек.

После с блеском пройденного испытательного срока Кравин взял Игнашку под свое крыло, в «основной офис» – собственно, для этого его и переманивали из банка. Теперь можно было пользоваться старыми каналами и связями в банковской службе, чтобы вычислять наиболее «вкусных» жертв, и предлагать им схемы совсем другого уровня. Уважаемому клиенту предлагалось поиграть на бирже криптовалют, вкладывая кровные на протяжении нескольких месяцев. Специально для него создавался собственный «сайт» и предлагались условия, подогнанные под его жизнь, информация о которой трепетно собиралась заранее. Чтобы рыбка заглотила наживку получше, клиенту выплачивались первые проценты. Такой пассивный доход чрезвычайно радовал, и на радостях жертва вносила все большие и большие суммы. Через несколько внесенных миллионов однажды утром клиент почему-то не мог зайти в свой личный кабинет на сайте и озабоченно звонил в офис компании, где никто не брал трубку. Еще через несколько дней приходило медленное осознание, что больше он не уважаемый клиент, а обычный лох, ничем не отличающийся от «разведенной» на деньги бабки на лавочке. «Каждого человека можно прогнуть под собственные интересы, – говаривал Кравин. – Надо просто быть на шаг впереди. Быть умнее умного и хитрее хитрого».

Хорошие доходы компании Кравина приносили кредитозаемщики. И это были не только частные лица, обмотавшиеся кредитами с головы до ног, и готовые за погашение ипотеки продать душу дьяволу. Гораздо более привлекательными были целые конторы, обмануть службу безопасности которых еще нужно было потрудиться. Но Игнашка любил задачки «со звездочкой». Кравин был в восторге от его работы и ценил «талантливого мальчишку», стараясь держать где-то рядом. Иногда, чтобы сделать Инашке приятное, называл его при подчиненных своим «замом» и «маленьким братцем».

«Офисы» компании Кравина имелись во многих городах страны. Свое детище, свою империю Кравин выстраивал много лет. Это была не просто мошенническая шайка, а паучья сеть околозаконных, а если честно, откровенно воровских организаций, имеющих общие управление и «крышу». Крышу надо было кормить, и Кравин не мелочился в откатах. Все, кто имел с ним дела, всегда оставались довольны. За исключением «клиентов», конечно…

Да, периодически Кравину приходилось делиться выручкой с другими структурами, которые смотрели на дела «фирмы» сквозь пальцы и делали вид, что ничего не видят. В тот день, когда представители этой структуры пришли выяснить, почему положенный им процент в этом месяце не поступил, Кравин был уверен, что всё уже оплачено. С недоумением он набрал номер того, кто должен был перевести деньги, своей любимой правой руки – Игнашки. Но маленький братец уже поменял номер телефона. Он сидел в отеле с ноутом и любовался своими округлившимися банковскими счетами.

Заглянув в свои счета, Кравин, в свою очередь, с удивлением обнаружил, что некоторые из них опустели. Товарищи из смежных структур не стали ждать, когда Кравин разберется. Не особо располагая логикой, они были уверены, что тот решил их кинуть, и стали говорить всякие неприятные вещи. Но Кравин был тертый калач. Он позвал на помощь других своих товарищей. Тогда его первые друзья, которые считали себя единственными, обиделись и застрелили Кравина.

Игнашка не думал, что так получится. Он не хотел смерти наставника. Он просто хотел немного больше денег. Он ни в чем не виноват.

Каждый раз, думая о произошедшем, он пытался проанализировать, мог ли он предвидеть такой финал. И каждый раз, не слушая никакие аргументы, совесть упорно твердила: да мог, ну конечно, мог! Фантазия тут же дорисовывала картину, как парни в балаклавах врываются в кабинет Кравина, и тот в ужасе убегает к окну своей офисной «пальмы», но быстрая пуля его догоняет, и наставник медленно и живописно опускается на колени. Да, Игнат знает, что все было не так, но мозг упорно подбрасывал сцену, где Кравин долго и мучительно ползет по полу в луже крови и шепчет: «Игнашка… Убью…»

Парни в балаклавах тоже не были ни в чем виноваты, они просто хотели свой «законный» процент. И сумма-то была пустяковая – 8 миллионов, но Игнату, выросшему в трущобах Ленинского района, и она показалась не лишней. Так-то на какой-никакой кроссовер хватает…

Игнат стряхнул видение и ощутил почти физическую потребность избавиться от этих денег. Выкинуть? Нет, этого мало. Надо сделать что-то настолько чудовищно хорошее и благородное, что вышестоящие над человечеством организации умилятся и мгновенно даруют ему амнистию. Ничего более благородного, чем пожертвовать нечестные деньги другому существу голова Игната не придумывала.

Кому?

Игнат мысленно перебрал в уме знакомых из бедной жизни, но вовремя смекнул, что эти 8 миллионов станут для каждого из них роковыми. Вряд ли приближенные Кравина, которые сейчас разыскивают Игната, поймут, что это всего лишь акция благотворительности.

С другой стороны, его новых паспортных данных, счетов, телефонов и прочих документально-материальных привязок не знает никто – ни те, кто ЗА Кравина, ни те, кто ПРОТИВ. Соответственно, если скинуть деньги на любой частный счет, человек, которому он принадлежит, останется в безопасности и сырых от счастья штанах.

Игнат достал ноут и, зайдя в программу, набрал первые попавшиеся цифры счета адресата. Ввел сумму: 8 000 000. Пару секунд помедлил, но палец, который немного потряхивало от происходящего наверху, сам нажал кнопку «перевести». Игнашка с тоской представил, как его черный кроссовер уезжает в гараж к неизвестному лысому мужику, но почувствовал облегчение.

***

Утро началось с раскаяния. Какого черта он перевел свои кровные, почти честно заработанные 8 лямов неизвестному человеку? Как он мог поддаться мимолетному ночному страху? Он же не малолетний ребенок! Сейчас, когда ярко светило солнце и наверху было тихо, ночной поступок казался откровенной глупостью. Сгрызаемый самокритикой, Игнат раздумывал, не пойти ли в банк с заявлением об ошибочном переводе, как вдруг зазвонил телефон. Звонок с неизвестного номера. Игнат молча принял вызов.

– Здрасьте! – пропищал женский голос. Игнашка хотел привычно сбросить спам, но это «здрасьте» обескуражило. Обычно спамовцы стараются продемонстрировать профессиональную речь. Уж кто-кто, а он-то точно это знал. – Вы слышите меня? Аллё!

– Да-да?

– Вы мне сегодня деньги перевели по ошибке. Точнее, вчера, ну не суть… Я вообще туда попала?

О как. На ловца и зверь бежит.

– Да-да!! Я действительно ошибся в одной цифре, перевел не на тот счет.