Там, где живет солнечный свет

Мэтт

Мэтт и я должны были встретиться. Не было никакого шанса избежать этого. Я просто не знала, как в этой жизни он (или она!) будет выглядеть, в какой стране жить, на каком языке разговаривать. Да и вообще, когда мы встретились, я мало что знала о нашем прошлом, просто, увидев эти глаза, я никогда и ни за что не хотела отводить взгляд. Я влюбилась мгновенно, он еще не успел сказать и слова. Только потом я поняла, что его язык английский, не мой родной, а я говорю на шести языках. По имени и фамилии я ожидала услышать другой, но не важно, английский, так английский. Почувствовал ли он что-то в этот самый момент, я никогда так и не узнала. Хотя потом говорил, что я ему понравилась. Понравилась, представляете? Но, скорее всего, так и было. Просто понравилась, он же не чувствует всех этих энергий, предопределения, судьбы. А у меня случился нокаут, умопомрачение, и я тогда подумала, что ничего себе, я, оказывается, могу вот так влюбиться, хотя последние лет пять или семь мне никто не нравился даже. Я чувствовала что-то подобное, только познакомившись с моим первым мужем, мне тогда было 17 лет, ему 28. Я девчонка, он – взрослый мужчина с очень молодыми, светло-зелеными, почти прозрачными глазами и темными прямыми ресницами. И вот, увидев почти такие же глаза у Мэтта, только еще более светлые, аквамариновые, я пропала.

Я оставалась одна последние годы, не размениваясь, не страдая, не грустя. Хотя, наверное, пару раз за все эти годы одиночества мне точно было печально, хотелось делить с кем-то настоящим эмоции, закаты и восходы, новые страны, моря, полеты, постель, тишину, радость. Вот чего никогда не хотелось делить, так это трудности и печали, но их и в принципе было мало. Я сильная, успешная и красивая. Я всегда двигалась стремительно по жизни, у меня получалось учиться, делать карьеру, одновременно заниматься спортом, и мне казалось важным успеть как можно больше. У меня почти все задуманное получалось раньше или позже. Только в последние годы я стала открывать для себя идею того, что, может быть, успевать не надо, бороться не надо, бежать не надо. А надо останавливаться, замедляться, и тогда ты увидишь поток и то, что мир сам хочет тебе сказать и принести. Открыть себя для более легкое движение, для принятия, а не для сражения. Развивать больше свои внутренние качества и осознания, то, что может давать спокойствие, изобилие, радость. И это не цифры на твоем банковском счете или название твоей должности. Любовь и творчество – это то, что может сделать тебя по-настоящему счастливым, это то, что имеет смысл.

Путь первый

Я не хотела переезжать в другую страну. Не то чтобы у меня не было опыта жизни в разных странах мира – может, как раз именно потому, что он был. Я не опасалась всяких вопросов, касающихся языка, жилья, налогов, местных привычек и обычаев. Я точно знала, как со всем этим справиться без напряжения. Я просто не хотела почему-то, рассказывая себе и другим историю о том, что из средиземноморского уклада жизни мне нравится только еда. Остальное не нравится – жарко, медленно, лениво, слишком много эмоционального, но мало организованности и технологий, слишком много сельского хозяйства и мало культурных и архитектурных шедевров и так далее. Прожив много лет в европейских столицах, ты невольно становишься рабом достигаторства и бешеного ритма жизни, пробок на дорогах, грязи на улицах, а то и чего похлеще – флера неблагополучных районов, куда ты никогда не заходишь, как, собственно, и в подземку. Зато, просто выглянув утром из окна и раздвинув тяжелые портьеры, ты увидишь шпили, купола, крыши старого города, дымок из каминных труб зимой, и любой музей или опера у тебя в шаговой доступности. Да и в принципе каждая улица или здание в центре являются уникальными произведениями искусства. Этот ритм порабощает, ты думаешь, что по-другому невозможно, и глупы те люди, которые не бегут, упускают возможности, не проживают каждый день такое количество событий. Но потом, с течением жизни что-то неуловимо меняется, и ты начинаешь подозревать, что что-то не так. Ты бежишь, и сам бег занимает твое время, ты просто пробегаешь по жизни, часто не успевая насладиться моментами, потому что у тебя график и цейтнот и дедлайн. И в какой-то момент, стоя в очередной пробке, ты вдруг с удивлением осознаешь, сколько часов в день ты наблюдаешь стоп-сигналы впереди стоящих автомобилей, а никак не полотна великих мастеров.

И все-таки я переехала. Офис спортивной редакции, одной из немногих, с которыми я сотрудничала как обозреватель, находился здесь. Надо сказать, что это очередная моя карьера, раньше я была финансовым аналитиком и кризис-менеджером. Я была как рыба в воде в этом деле, все у меня получалось, я прекрасно зарабатывала, но эта бесконечная гонка и жизнь в большом бизнесе меня вычерпали настолько, что я сказала себе: все, хватит. Денег у меня достаточно для безбедной жизни на годы вперед. Я всегда любила спорт, даже когда-то в детстве был выбор – идти ли дальше по пути профессионального спортсмена или учиться. Я выбрала второе, я искренне любила учиться, читать, мой ум не позволял мне замкнуться в жизни, полной тренировок и соревнований. Я ни разу не пожалела о выборе. Но когда я просто загналась, я сменила профессию. Я окончила факультет журналистики одного из европейских университетов уже после 30 лет, параллельно увлеклась спортивной психологией, меня всегда интересовало, почему одни становятся великими чемпионами, а другие нет. И это при сопоставимых физических данных и усилиях. Я чувствовала, что это выбор личности, если можно так сказать, а не просто набор физических качеств. Я изучила биографии многих чемпионов, я наблюдала за детьми, которые только начинали карьеру, и их тренерами, я анализировала их жизнь в годы побед и поражений. Я интервьюировала многих, кто достиг чего-то значимого, и тех, кто не смог. Я нашла свое понимание и ключи к тому, как и почему они стали чемпионами. Ответы есть и во внешнем мире, и в судьбе, и в выборе души. Я искренне люблю то, что я делаю, это позволяет мне путешествовать, писать, встречаться с замечательными людьми.

Я долго колебалась, хотя, вообще, мне это не свойственно – долго принимать решения. Но у меня никак не получалось услышать внутри себя правильный ответ. Моя интуиция теперь работает почти безотказно, я сразу знаю ответ почти на любой вопрос, чего бы это ни касалось. Она и всегда работала так, просто я ей не доверяла. Проверяя каждое душевное движение логикой и обоснованиями, как будто рассказывая себе, почему это так, как будто без логического обоснования и анализа фактов знанию взяться неоткуда. Всерьез не допускала такую возможность и не давала себе разрешение просто знать, не пытаясь доказывать. В особенности про других людей и ситуации. С собой бывает сложнее. Как будто бы ты можешь выбрать оба варианта, и оба будут для тебя приемлемы, неплохими как минимум, поэтому здесь нет однозначного да или нет. Просто пути и события будут разными. Но я не пророк, я не вижу будущее в том смысле, что могу использовать постоянно дар предвидения. Я могу видеть будущее очень редко, какую-то важную или переломную ситуацию как картинку. Нет, не так. Как мини-видеоролик. И ощутить четкое знание, что вот это будет так. Даже если это кажется фантастикой, и ничто не предвещает такого поворота.

Последний раз я видела и знала будущее в период расставания со своим последним мужем. Я сидела в салоне красоты и пила кофе в баре, дожидаясь своего мастера. Телевизор был включен, и я увидела рекламу. Вечером на документальном канале собирались показать фильм о периоде жизни и творчества одного из музыкальных кумиров давних лет. Исполнитель мне был интересен, я любила его музыку. И я подумала, что было бы здорово посмотреть этот фильм. Причем посмотреть в одиночестве, не параллельно с ужином или разговорами с мужем. В тишине, чтобы погрузиться в то время, вспомнить свой период жизни, ведь какие-то яркие эмоции были связаны в этой музыкой. Я тут же подумала, что это, скорее всего, не получится, поскольку на вечер у нас было запланировано какое-то домашнее дело или обсуждение, я точно не помню уже, что именно.

Вдруг я выпадаю из пространства и времени, я вижу себя сидящей на диване напротив телевизора, я одна, рядом куча использованных бумажных салфеток, я плачу и смотрю этот фильм. Я одна в квартире, я расстроена. И не тем, что кино вызвало во мне ностальгические эмоции от моих воспоминаний или судьбы певца. А чем-то другим. Картинка была такой ясной, я ощущала обстановку, все свои эмоции, только не понимала, с чем они связаны. Я вернулась в сейчас и подумала, что это нереальное видение, вечером мы будем заниматься своими делами и будет не до фильма. Такого быть не может…

Вечером все пошло наперекосяк, мы поссорились с мужем. Ну как поссорились, мы не кричали и не злились, не ломали копья по поводу разных мнений, мы не раздражались из-за какой-то мелочевки. Мы приняли с мужем решение о расставании. Мы, которые были стабильной и обеспеченной парой, которые находили много общего в жизни и работе, у нас был неплохой секс и так далее. У нас новая огромная квартира, ремонт и в которой закончен пару месяцев назад, дизайном занималась я лично, но почему-то она не стала Домом, не получилось в ней тепла и уюта, хотя было красиво, и все наши друзья восхищались. А мне все время было там холодно, видимо, дом – это действительно не место, а человек, который с тобой рядом. Неплохое у нас было все. Неплохое – ключевое слово. Мы не были счастливы вместе. И это решение, возможно, не было запланировано именно на сегодня, просто какая-то фраза или событие явились спусковым крючком. То недовольство, что зрело в глубинах подсознания, вдруг взорвалось и вышло наружу. И мне от этого больно. Я понимаю, что это закономерно и не подлежит изменению, решение окончательное. Я, с одной стороны, расстроена и обескуражена, с другой, испытываю какое-то странное облегчение. Расстройства от момента, однако, больше. Я включила телевизор, когда муж уехал в старую квартиру, чтобы дать нам возможность побыть по отдельности после всего. И я смотрю этот фильм, переживая одновременно прошлое, настоящее, мне жаль того, что не сбылось. Я думаю о том, что, видимо, когда-то ранее я все-таки предала себя, согласившись на этот брак, хотя чувствовала уже тогда, что это не тот человек, которого я принимаю и люблю всем сердцем. В итоге несколько неплохих лет, но без глубокого погружения и проживания любви.

И потом, когда я успокоилась через несколько недель, на удивление быстро, я испытала чувство благодарности к нему, потому что он чувствовал, видимо, то же самое и первым решился на разрыв, чтобы сохранить для себя и меня возможность стать счастливыми с другими. Для этого поступка нужно мужество, это как бы принятие вины на себя. Ведь часто люди не могут так открыто поступить, они провоцируют ссоры, недовольство, создают ситуации, когда партнер не выдержит такой жизни и сам решится на расставание. А он сделал все честно, не изменял, не устраивал скандалов, просто решил и сделал. Хирургическим путем, больно, быстро, но без рваных ран, которые, в отличие от такого чистого разреза, будут заживать очень долго и мучительно.

Детство

Мне было около 6–7 лет, когда я узнала, что вижу, чувствую и думаю не так, как другие люди. Мне казалось, что так у всех, но тогда почему люди поступают так, как поступают, почему завидуют, злятся, обманывают.

Лето, я с родителями в гостях у их друзей в другом городе, долгие жаркие дни, речка, сосны, песок в волосах, жизнь прекрасна. После обеда все расходятся по дому, чтобы найти тихую, тенистую комнату, и вздремнуть. Вечером будут сидеть на террасе с вином и играть в преферанс или шахматы. Болтать допоздна. Мне немного скучно, я не хочу спать, энергии много, я прочитала уже все, что смогла найти в библиотеке этого дома, но на улице жара и не хочу гулять. Я стою в гостиной и, отодвинув немного штору, смотрю во двор. Вижу несколько соседских домов со своими двориками и рассеянно придумываю и разгадываю фигуры, которые тени от лип рисуют на земле.

К соседям кто-то приехал. Машина спортивная, яркая, я бы сказала, даже пламенеющая, хищная, породистая. И я внезапно откуда-то знаю, что у меня скоро будет такая же – не папина, не мамина, не мужа, а моя собственная. Я буду наслаждаться ездой, скоростью и очень себе (и другим, конечно) нравиться, когда буду грациозно выходить из нее. Понимание, убежденность в том, что именно так и будет, никак не может быть по-другому, было настолько сильным, что я всем рассказывала за ужином, что я скоро приеду на такой машине в гости. Взрослые шутили и не зло посмеивались надо мной. А мне было все равно, я-то точно знала, что так и будет.

Конечно, все это исполнилось. Я научилась водить лет в 16 и еще год или два ждала, когда мне выдадут права. Я сдала экзамены блестяще, и вскоре у меня появилась первая своя машина. Она была не совсем новой, но прекраснее для меня ничего не было. Я придумывала себе дела и поездки, я готова была жить в этой машине, так мне нравилось гонять. Я не понимала, как можно выпить бокал вина и потом поехать на такси, ведь можно же не пить и ехать самой. Тогда же я поняла, что совсем не могу ездить на пассажирском сидении, не говоря уже о том, чтобы сидеть сзади. Водитель (любой: профессионал, муж, друг) все делает не так, он медленный, он не предвидит ситуации, он не может чувствовать ритм движения и потока. Мучительно. Только много лет спустя мне понравилось ездить на заднем сидении солидного автомобиля, где можно вытянуть ноги, заниматься своими делами, просто расслабляться и слушать музыку в наушниках, мечтать и смотреть, как чужая жизнь проплывает мимо тебя.

В этот же период, в возрасте около 7 лет, я начала запоминать наизусть большие тексты, почти фотографически, могла бы, наверное, и так, но мне это было скучно, я торопилась жить, поглощать впечатления. Мне было легко учиться в школе, ведь все, что прочитала даже бегло, я запоминала. Если мне было интересен сам предмет, то помнила долго, если нет, то быстро стиралось, или я стирала сама, не знаю.

Вот там, в школе, и было первое серьезное испытание реальностью. Я ведь росла в любящей семье, родители не кричали, не врали, любили и поддерживали друг друга, умели работать и веселиться, обожали меня. Самое странное, что меня начали травить не дети, а преподаватели. Как будто чувствовали мою инаковость, свободу не промолчать, показывать эмоции. А основной эмоцией была радость от всего – от того, что задача интересная, оттого, что снег за окном, что у соседки по парте красиво заплетены косички. Они бы простили мне негатив, но не радость. Она просто была красной тряпкой, стекленели глаза, сжимались губы, голос срывался на визг. Почти все преподаватели искали способы наказать меня или унизить при всех, занижали оценки, хотя с моей памятью и способностями это было на грани, но поставить чуть меньше высшего балла всегда могли. Они сравнивали детей друг с другом, стравливали, сеяли ревность и вражду. Я тогда часто плакала дома, рассказывая об этом маме и бабушке, злилась на несправедливость.

Вообще, «справедливость» – это мое кредо. Я ее чувствую, я не могу предать ее, я не могу пройти мимо творящегося не по ее воле. И еще я становлюсь воином, когда защищаю справедливость, нет страха, нет сомнений, нет другого пути для меня. Страшно всегда от другого: во мне поднимается такая неконтролируемая ярость, белое пламя, которое сжигает все, в том числе и мою нервную систему в моменте. Я не знаю, могу ли я убить, но ударить – точно, сколько раз я это делала… Конечно, много позже я поняла, что мои учителя были просто по-своему несчастными людьми, что не злиться на них надо было, а жалеть или не обращать внимания. Не говоря уже о том, что можно было помогать, но я не умела тогда. И потому что я не могла увидеть это, я стала вести себя в школе как хулиганка: я уходила посреди урока, я принципиально не посещала часы некоторых преподавателей, я дерзила и дралась иногда. Из девочки с белоснежным кружевным воротничком я превращалась в пацанку.

Я принимаю свою темную сторону, не сразу это получилось. Гораздо приятнее думать, что ты осознанный, открытый, нашел зону своего спокойствия, равновесия. На самом деле это не так, во мне подчас бушуют страсти, мне хочется ярких эмоций, движения, порой ветра и шторма. Нет пока покоя в моей душе. И кажется даже иногда, что покой – это смерть. Мое кредо – действие и движение. Я точно знаю, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Мои крылья не белые, они пестрые, есть черные и яркие белые, даже серебряные перья. Раньше было много серого, невнятного, но теперь вижу, что черное и белое. И надеюсь, что серебра становится больше с каждым годом.