Ты выбрал ее

Глава 1

Оля

– Русь, доброе утро, – позвонила мужу. Он ночью был на дежурстве. Точнее, на срочном вызове. Сложный случай. Муж нейрохирург, этим все сказано: режим работы абсолютно не нормирован. Утром я на работу уехала, не дождалась. – Ты там живой?

– Живой, – проговорил устало, слышно было, как глоток сделал. – Кофе пью.

– Ты когда домой?

– Да к вечеру только. У меня полная запись. И зачем всем нужен главный врач.

– Ясно, – улыбнулась, хоть муж и не видел. – Я сегодня пораньше буду: приготовлю ужин и буду тебя ждать.

– Угу, – услышала и обреченно закатила глаза. Наверняка, истории болезней просматривал.

– Я люблю тебя.

– И я.

Вздохнула и отложила телефон. Последние три недели какие-то жутко напряженные у мужа. Вроде и дочку к бабушке в Подольск отвезли: погуляет на участке у них, затем в Турцию на моря. А там и школа не за горами, второй класс, лето заканчивалось. Столько возможностей побыть вместе, даже в отпуск сгонять вдвоем, но Руслан слишком занят в клинике, плюс докторскую защищать скоро, еще в министерстве дела. Все навалилось, мы и не видимся почти.

Позвонила Соне, дочке. Странно, не берет. Свекровь тоже. Наверное, завтракают. Не буду отвлекать. Да и мне работать нужно, урок через пять минут.

Я работала в детском коррекционной центре адаптации и развития детей с ОВЗ. Закончила московский педагогический. Если откровенно, то поступила туда от безысходности. Приехала в Москву из Ростова, хотела в МГУ на бюджет – не вышло. А в пед получилось, плюс общежитие давали, так и зацепилась в столице. А оказалось, что это мое призвание: дети тянулись ко мне, а я к ним. Даже особенные, необычные дети.

В два я обычно уже свободна. Очень удобно, конечно: из школы Соню забирала и домой вместе, папу нашего ждать.

Для ужина поехала в магазин покупать продукты. Решила сделать каре ягненка с овощами. Руслан любил. Мужчина, здоровый, сильный, работает много и ест соответственно. Он у нас добытчик: жирного мамонта приносил регулярно. Лучший нейрохирург Москвы, кандидат наук, с хорошими перспективами в министерстве здравоохранения. Я очень гордилась мужем. Девочка из провинции и мечтать о таком не могла.

Я загрузила в свой Рендж Ровер – подарок Руслана на пятилетнюю годовщину – пакеты с продуктами. Уже собиралась уходить, когда через дорогу заметила машину мужа. Странно, он вроде в больнице. Я перешла по зебре и оказалась в Ильинском сквере. Это не наш район. Я и сама случайно оказалась здесь – каре ягненка искала.

Не знаю, почему не позвонила сразу и не спросила, что здесь делает, просто зашла в парк. Погода хорошая, вокруг зелень, пушистые деревья, дети гуляют, на лавочках студенты, на газонах пикники. За одну семейную пару глаз зацепился…

– Что же это… – одними губами прошептала. Клетчатый плед, плетеная корзина, пара подушек и… мой муж, моя дочь и какая-то женщина.

Соня делала колесо на траве. Брюнетка с длинными ногами и волосами с густыми завитыми локонами, в коротком сарафане и на шпильках, хлопала ей. Руслан стоял рядом, совсем близко. Он не смотрел на дочь, только на женщину. Когда Соня пропала из поля зрения, он как магнитом потянулся к брюнетке и поцеловал. Короткий, но чувственный поцелуй. Господи, как же штырит, раз не боится ни людей, ни дочери, а вдруг увидят?!

Мой муж, всегда сдержанный, в чем-то холодный (рассудок, а не эмоции), рациональный и рассудительный, разве это он? Я не узнавала его! Разве что в широком развороте плеч, высокой статной фигуре, в сильных руках с закатанными руками, так свободно, так по-летнему.

Я собиралась шагнуть к ним и потребовать объяснений. Что происходит и как в этом оказалась Соня? Но женщина обернулась, и я вспомнила ее. Неужели…

Я спряталась за дерево, нервно достала из сумочки телефон. Это она. Она вернулась. Бывшая жена моего мужа. Биологическая мать моей дочери. Ее родная мама…

– Руслан, – набрала мужа, хотела услышать его голос. Понять, что он чувствует. Неужели ничего не дрогнет. Ведь он ответил, не сбросил звонок, – я Соне не могу дозвониться. Мама твоя не выходила на связь? Ничего не говорила? – как же фальшиво спокойно звучал мой голос.

– Они вроде бы в аквапарк собирались, – наврал, не моргнув глазом.

– А ты в клинике? – спросила ровно.

– Да. Извини, Оль, у меня работа. До вечера.

– Я тебя люблю, – обычно говорила на автомате, как само собой разумеющееся, а сейчас произнесла, чтобы понять самой и услышать его.

– Угу, – и отключился. Сколько раз он отвечал: угу, ага, и я тебя, я тоже. А когда последний раз говорил первый: я тебя люблю. Не помню. Совсем.

Выглянула из-за дерева. Семейная идиллия: Соня ела любимый бутерброд с нутеллой, Руслан яблоко и смотрел на НЕЕ. Она пила что-то золотистое из настоящего бокала, не из стаканчика.

Злости или ненависти я сейчас не ощущала, только боль и опустошение. Наверное, еще придет, но не сразу. На дрожавших ногах, обхватив себя за плечи как в лихорадке, пошла к машине. Если бы они были вдвоем – не ушла бы так тихо, но там Соня. Я ведь педагог: нас учили думать о детях. В первую очередь о них.

Наша квартира встретила мягкой тишиной с едва гудящим очистителем воздуха в гостиной и компрессором в солидном аквариуме. Наша. Наша ли? Я ведь пришла сюда. Пришла молоденькой девочкой в дом к мужчине с ребенком и с его прошлым. Никогда не чувствовала себя здесь лишней, а сейчас каждый шаг как по битому стеклу.

Бросила пакеты прямо в прихожей и стремительно направилась в кладовку. Я видела. Она была где-то там. Коробка со старыми вещами лежала под кучей хлама, вроде полезного, но никто давно не пользовался: мои старые ролики, мешок с поломанными коньками Руслана и Сони, елочные игрушки и сдутая зимняя ватрушка.

Открыла коробку, вот он. Альбом с фотографиями. Свадебный, где он и она. Я видела молодую красивую женщину в шикарном белом платье, с яркой внешностью и хитрым взглядом. Руслан смотрел на нее с большой любовью. Так же, как и сегодня. Роскошная женщина, роскошный мужчина, роскошная свадьба.

У нас такой не было. Мы просто расписались, а потом Руслан уехал на срочную операцию. На следующий день улетели к морю вдвоем на целую неделю. Для мужа это целый подвиг! Целых семь дней отдыха!

Я смотрела на нее. Алиса. Я помнила ее имя. Красивая женщина. Я тоже хороша, но совсем другая: миловидная блондинка, худенькая, гибкая, невысокая. Внешне мы полные противоположности. Внутренне тоже: я никогда бы не бросила своего ребенка.

Руслан рассказывал про мать Сони. Скупо и сухо, но все же. Встретились, влюбились, завертелось. Они поженились, Алиса быстро забеременела. Когда дочери было всего полгода, поняла, что устала, что не готова. Слишком молода для пеленок и подгузников. Отказалась от дочери, оставив на мужа, и уехала заграницу. Руслан стал отцом-одиночкой. Трудоголик и мрачный сухарь. Именно таким показался мне в первое время. Вспомнилось, как я встретилась с этой семьей. Так неожиданно и судьбоносно.

Я шла по тихому коридору приемного покоя в НМИЦ имени Бурденко. Одногруппница с парнем попали в аварию на мотоцикле: тяжелая операция, выживет или нет – прогнозов не давали. Меня отправили навестить от группы. Бедная Марина, два месяца до выпускного. Мы не были близкими подругами, но слезы все равно набежали. Взмах ресниц и скатились по щекам. Я всегда была гиперчувствительной к чужому горю.

– Ой! – что-то влетело мне прямо в ноги. Я изумленно опустила глаза: девочка, совсем малышка, годика два, не больше. Огромные синие глаза и темные густые кудряшки. Она упала на попу и захлопала глазками, с интересом меня рассматривая. Серьезная такая! Я присела и ласково погладила по волосам. Какая красивая, просто куколка, а какой осмысленный взгляд!

– Мамя, – неожиданно уверенно произнесла и, забавно поднявшись, как мишка, обняла меня за шею. Я опешила. Голову вскинула и встретила взгляд пытливых синих глаз, совсем как у девочки. Белый халат, суровое лицо, холодная жесткая непримиримость в сложенных на груди руках. Взрослый, статный, высокий. Я не могла вымолвить ни одного слова, просто смотрела и обнимала девочку, а он нависал над нами грозной тучей.

– Папя, этя мя. Наса мя, – и обняла меня очень крепко. Такая маленькая и такая сильная.

Мужчина, которого девочка назвала папой, разорвал нашу игру в гляделки и перевел взгляд на дочь. Они похожи, не сильно, но уловимо. Скупая улыбка скользнула по тонким губам. Он красивый, самый красивый из всех виденных мною мужчин. Когда на дочь смотрел, лед трескался и виднелся живой человек, а не каменная глыба.

– Нашли, Сонечка, – и протянул мне руку. Я встала с его дочерью на руках. Так началась наша история.

Да, так и вышло. Сначала Руслан предложил мне работу няни. Я была ошеломлена, а Соня категорически не хотела меня отпускать. Из общаги перебралась в большую двухуровневую квартиру совсем рядом с центром Москвы. Я сдавала крайнюю сессию и заботилась о Соне. Ее отец мне щедро платил. Сначала это была хорошая подработка, но не заметно для меня самой привязалась к девочки и влюбилась в ее серьезного сурового папу. Наш первый раз с Русланом Игоревичем, именно так звала его тогда, случился, когда пришел ночью, злой, усталый, молчаливый. Я встречала его, поговорить хотела, но когда увидела, поняла, что не сегодня – у него что-то случилось. Руслан не сказал и слова: не плакался, не делился, у него всегда и все в себе, но он неожиданно прижал меня к стене и начал целовать. Тогда я в первый раз ощутила себя настоящей женщиной, чувственной и отзывчивой в любви. Через три месяца мы поженились.

Шесть лет в браке. Я мамой для Сони стала. Единственной. Сначала она была маленькой, чтобы узнать, кто ее родная мать, потом Руслан махнул рукой. Бывшая много лет в его жизни не появлялась и дочерью не интересовалась. Смысл травмировать ребенка не нужной правдой?

Почему-то я не боялась, что внезапно объявится Алиса. Муж никогда не вспоминал бывшую и с тоской не просматривал общие снимки, а Соня слишком моя, мамина дочка, чтобы разлюбить… А сейчас она с ними… Неужели заодно? Нет, не верю! Она добрая и нежная девочка, чтобы играть в привязанность. Она меня любит.

Я тяжело поднялась, спрятала коробку под толстый слой хлама и спустилась вниз. Да, я въехала в эту квартиру: не покупала, не строила вместе с Русланом, но уют создавала, быт вела, домом холодные стены и дубовые полы сделала.

Выжитая морально все же разобрала пакеты, но готовить не стала. Дочь ведь у бабушки – ну да, ну да. А муж… Думаю, он не голодный.

Я не стала звонить Соне. Боялась, что начнет врать мне. Подговоренная своим отцом или биологической матерью. Как больно знать, что невинную девочку втянули в грязную историю обмана. Не верю, что она в этом отвратительном фарсе полноценный игрок.

Налила бокал ледяного белого полусухого и села за уютный кухонный островок, размышляя о превратностях судьбы. Мой муж мне изменял. Моя дочь, по сути, больше не моя. Я ее не удочеряла, если что, меня легко можно убрать или заменить. Моя жизнь – то ли настоящая, то ли черновик. Я черновик. Для мужа точно.

Входная дверь тихо клацнула. Вернулся. Девять вечера. Вероятно, на ночь с бывшей не стал оставаться.

– Оль, привет… – Руслан увидел меня в темноте и с бокалом. Подошел, остановился в паре шагов. Я молчала, просто смотрела.

– Ты меня любишь, Руслан?

Глава 2

Оля

– Все нормально? – Руслан почему-то хмурился. Наверное, вопрос слишком сложный. Нет, муж у меня умный, кандидат наук, сорок лет – самый расцвет сил и остроты ума: ни много ни мало. Только некоторые ответы сердцем давались, а оно у него всегда инеем припорошено было. Мой снежный король. А с ней пламенный рыцарь. Вот так…

– Ты выпила? – осмотрел меня, бокал и наше одиночество. Оно мурашками по коже ползло. Никогда так остро не ощущала себя не нужной. Даже, когда осталась в этом мире совсем одна.

– Немного.

– Что отмечаешь?

Похороны своей любви. Они же с Соней – моя единственная семья, нет больше никого.

– Устала на работе. Расслабляюсь.

Мы молча гипнотизировали друг друга в сгоревших августовских сумерках.

– Ты не ответил на вопрос? – шепнула в пустоту. Как странно. Как быстро. Как больно. Жизнь, оказывается, обращалась в пепел с одной спички.

– Почему ты вдруг спросила? – тяжелым взглядом сканировал.

– Ты давно не говорил.

Руслан прикоснулся к ножке бокала, едва касаясь моих пальцев. Я убрала руку. Он выпил залпом, не отводя от меня взгляда, и ровно произнес:

– Конечно, я люблю тебя.

Да же так. Я не верила ему. Руслан тоже не верил самому себе. Слишком пристально смотрел. Нажимал каждой буквой. Никакой легкости, никакой свободы. Неужели муж заставлял себя меня любить… Шесть лет заставлял.

– Покормишь меня? – осмотрел девственно пустую плиту. Да, я не приготовила ни-че-го.

– А ты голодный? – вздернула бровь. Руслан повесил на спинку высокого стула пиджак, до того лежавший на локте. Я рассматривала его руки. Сильные, жилистые, с заметной сеткой вен на смуглой от природы коже. Нейрохирургу нужны сильные руки. Этими руками он обнимал меня ночью, по-доброму, породному. Этими руками притягивал к себе бывшую, страстно, чувственно. У меня был штамп в паспорте, а у нее его сердце. Моя сегодняшняя горькая реальность.

Я встала, провела пальцами по щетинистому подбородку, царапая нежные подушечки, смотрела, запомнить пыталась суровую красоту, запах, энергию и близость своего потерянного мужа. Ничего больше не будет прежним.

– Ужины после девяти… – демонстративно покачала головой. – Ты же врач, Гордеев. Беречь себя нужно, – и, поднявшись, вышла из кухни. Руслан смотрел. Я всегда чувствовала его взгляд. Я его всегда чувствовала. Потому что я любила. Только я и любила…

Поднялась на второй этаж, в спальне спряталась, плотно закрывая дверь. Не хотела слышать, как поднимается, идет в ванную, мерный звук воды. Я села на нашу супружескую постель и тупо уставилась в стену.

Руслан уже три недели не прикасался ко мне. Дочки не было, можно было не стесняться: стонать громче, не торопиться, не бояться в ванную бежать. Ничего этого не было. Устал, вымотался или занят… Я понимала и принимала отказы в близости. Сама порой падала в постель и засыпала измученная морально. Моя работа требовала огромной отдачи и забирала энергетический ресурс. Но таких длительных перерывов в интиме у нас никогда не было.

Как и детей. Мне уже двадцать восемь, шесть лет я замужем. Я очень люблю Соню, она для меня родная, но часики тикали, и я хотела бы родить сама. Подарить мужу общего ребенка, а дочери братика или сестричку. Руслан не хотел. Не то чтобы в открытую заявил, что детей у нас не будет, но… Сначала Соня была маленькая и не до еще одного малыша. Потом говорил, что только окончательно закончились подгузники, давай поживем в тишине. Да и вообще я слишком молода, куда торопиться.

Сейчас все виделось в другом свете. Дети связывают людей, скрепляют брак, делают пару ближе: можно не быть мужем и женой, но родителями останетесь навсегда. Руслан не хотел со мной навсегда. Он ее ждал. У нас, по сути, официально общего только штамп в паспорте. Меня легко можно стереть ластиком с семейной фотографии или заменить на другую. Что мой муж удачно делал. И дочь. Если от мужчины можно ожидать такого предательства, даже от самого любимого, то ребенок – это двойной удар в самую сердцевину моей материнской любви. Не хочу в это верить. Больно. Сонечке всего восемь, она не могла так просто принять другую женщину в качестве матери. Не младенец ведь.

Я услышала глухие шаги и забралась под одеяло, прикрывая глаза. Не могу смотреть на него, говорить, дышать одним воздухом. Но и начать разговор нет сил. Я должна понять, что Руслан задумал. Что происходит. Как мне действовать. Куда идти.

Я изучила каждое его движение, каждый следующий шаг, действие и маневр. Смотреть не нужно, чтобы знать: Руслан в одном полотенце, на плечах капельки воды, через мгновение небрежно скинет его на пол и наденет боксеры. Ему через месяц сорок, но он поддерживал форму – ни качок с бицепсами и кубиками пресса, но с широкой спиной, мощными плечами и длинными ногами, без пивного животика и дряблого второго подбородка.

– Оль… – лег рядом, забираясь под теплое одеяло. Рука опустилась мне на талию, а напряженный пах впечатался в мои ягодицы. Я замерла. Я не хотела мужа. Больше нет. Но даже пошевелиться не могла. Окаменела. – Спишь… – чмокнул в макушку и отодвинулся, только рука по-хозяйски обнимала меня.

Я не спала. Он тоже. Мы оба притворялись. Только я это понимала, а он думал о своем. Слишком громко: в глухой тишине его мысли казались кричащими, как и телефонная трель.

– Что-то случилось? – услышала мужа. Я затаила дыхание. – Я же просил не звонить, когда дома, – едва слышно. – Зачем?

Не знаю, что ему говорили, но Руслан обреченно вздохнул, сдаваясь.

– Хорошо. Буду… – и контрольный выстрел в мое сердце. – Лиса…

Я сжала кулаки до кровавых борозд, когда через пять минут шебаршения в гардеробной, муж сжал мое плечо.

– Оль. Оля… Мне ехать нужно. Срочный вызов, – и поцеловал в лоб.

Когда постель остыла от его присутствия, я села в ней и посмотрела на свои руки. Меня трясло и лихорадило. Он уехал к ней. Мой муж и его бывшая жена снова вместе… Я обняла себя и горько заплакала. Это конец. Вот теперь точно конец. Я не прощу. Но самое болючее, что Руслану и не нужно мое прощение. Он выбрал ее…

Глава 3

Руслан

Я ненавидел себя за то, что делал. Я всегда за рациональность, рассудительность, практичность. Разум на первом месте; эмоции, чувства, гормоны только после четкого анализа. Ехать в ночи в отель к женщине, которой стоило поманить пальчиком – вообще не про меня. Как огурец зеленый, ей-богу! Я все это понимал, и тем не менее тянулся к ней. К Алисе. Оправдывал себя тем, что она не просто какая-то баба. Она моя бывшая жена. Мать моей дочери. Не чужая, любовь моя шальная, первая, сильная. Нас многое связывало. В том числе страсть. С первого взгляда.

Так было тогда, когда меня тридцатилетнего, сурового, надменно хладнокровного сухаря покорила двадцатилетняя яркая бабочка. Студентка МГУ, дочка главного врача Москвы, принцесса вечера. Я никогда не влюблялся до нее. Предпочитал физиологическую составляющую химико-физической зависимости. Скинул напряжение и работать. Я врач. Это не просто профессия. Это моя жизнь. Моя любовница, соратница и верная подруга. Все остальное – потом. С Алисой я потерял эмоциональную девственность. Она забеременела, и мы быстро поженились. Когда родилась Соня, понял, что любовь теперь неотъемлемая часть меня. Наша доченька неуловимо похожа на нас обоих. Только Алиса оказалась не готова. Ее хватило на полгода материнства.

Когда она ушла, мое сердце закрылось для женщин. Я не ненавидел ее. Просто понял, что любовь мужчины и женщины конечна. Окунулся в работу, дочь растил. Спасибо маме, помогала.

Оля случилась в нашей с дочерью жизни случайно. Молодая, красивая, добрая и открытая. Полная противоположность бывшей жены. Да я и не рассматривал ее как замену. Мне нужна была няня. Но Оля смогла стать матерью моей дочерью. Соня так привязалась, и я видел, как наша няня на меня смотрела. Влюбилась в холодного сухаря. Я тоже реагировал на юную красавицу. Голубоглазая, тонкая и звонкая девочка. Красивая, нежная, добрая. Закрутилось быстро. Нам хорошо было вместе. Шесть лет в браке. Это долго. Дольше, чем с первой женой. Я полюбил Олю. Но…

Вернулась Алиса. Да, страсть нас всегда связывала. Так было и в этот раз. Как увидел ее, яркую и соблазнительную, возле моей машины, внутри ухнуло все и в пропасть улетело. Я думал отболело, прошло все, что контролирую себя.

Прости…

Она сказала только это, потом мы уже занимались любовью прямо в автомобиле. Нахлынуло так, что не смог сдержаться, потом в отель поехали. Всю ночь оторваться от нее не мог. Первый раз Оле соврал, что дежурство.

Похмелье наступило на утро. Сорвался, не удержался, предал женщину, которая этого совершенно не заслуживала. Домой приходил, в постель к ней ложился, хотел жену – на либидо никогда не жаловался, но всегда умел держать в узде – не смел прикоснуться к ней. Грязным себя чувствовал: и телом, и мыслями. Осквернить жену не хотел. Мне нужно было разобраться в себе и своих женщинах. Я и так уже виноват перед семьей безбожно. Никогда не был лжецом и подлецом. Стал. Сейчас я именно такой. Понимал и все равно парковал машину возле отеля в центре Москвы. На меньшее Алиса не согласна. Она всегда была с большими ожиданиями от мужчин. Папа приучил. Полгода назад Валерий Борисович умер. Я вращался в министерских кругах. Не скажу, что с бывшим тестем поддерживал какие-то теплые отношения, но уважал за прошлые заслуги в нашей больнице. Я ведь у него когда-то ординатуру проходил. Лет через десять мне прочили место главного врача Москвы и области. Возможно. Я был давно и прочно влюблен в медицину, а подковерная возня не мое. Правда, в Бурденко пришлось стать и.о. главврача. Думал, временно, но так и остался…

Я вошел в роскошный холл отеля. Сразу направился к лифтам. Сам удивлялся, насколько спокоен и хладнокровен. Голова работала четко, мысли ясные, совесть, правда, вяло пищала прямо в виски.

Я виноват перед Олей, но не только потому, что поддался гормонам. Больше беспокоила ситуация вокруг дочери. Алиса слезно умоляла познакомить ее с Соней. Она ведь мать и в своем праве. Говорила, что любит: меня и дочь. Что ошиблась, молодая была, глупая. И я решился. Мать свою втянул в обман. Она ругалась, но слишком любила меня. Послушала моих рациональных доводов. Да, мне они казались именно такими. Рано или поздно это могло случиться. Алиса обозначила свои намерения, значит, нужно максимально не травмирующе объяснить ситуацию дочери и познакомить с матерью. Если бы меня не тянуло к бывшей так сильно, если бы не брал ее так яростно в первую встречу после долгого расставания, если бы сердце не билось в сумасшедшем ритме рядом с ней… Тогда с Олей вместе решали бы, как быть. И с дочерью и нам с ней. А так…

Редкие встречи, осторожное знакомство. Три недели прошло, но я пока не говорил, что красивая тетя – родная мама. Готовил. Дочь очень привязана к Ольге. Но вроде бы и Алиса, наша с бабушкой якобы подруга, ей понравилась. Подарки, улыбки, совместный досуг. Я пытался подружить ее с биологической матерью. Нет, не заменить одну женщину на другую для Сони. Но ввести в ее жизнь и Алису, мать ведь, родная кровь.

Еще две недели, и заберу дочь обратно в Москву. И Оля узнает. Моей матери с трудом удавалось сводить их разговоры по видео-связи к минимуму, чтобы Соня не проболталась. По возвращении этого, конечно, не избежать. К этому моменту я должен определиться, как мы все будем жить дальше.

– Рус… – Алиса открыла дверь и томно прошлась языком по полным губы. В одном кружеве белья, на каблуках, с призывной улыбкой, манящей и чарующей. Меня скрутило изнутри, разум отступил, эмоции взъярились, гормоны ударили в голову, а тело отозвалось болезненным напряжением. Каждая клетка тянулась взять, сжать, получить. Алиса всегда на меня так действовала. Голая страсть. С ней я напрочь терял возможность думать связно.

Я захлопнул дверь, отсекая нас от реальности. Алиса обняла меня, целовать начала, прижиматься пышными формами. Стройная, но с сочным изгибами.

– Мне нужно решить, как будет, – поймал руку на ширинке, – с Олей поговорить.

– Ты ведь любишь меня, Рус. Всегда любил… – хотела на колени опуститься, я не позволил. Меня трясло как охота, чтобы ублажила меня; белье зубами на ней разорвать, но так нельзя. Я все еще цеплялся за остатки принципов.

– Ты жесток, Рус, – надула губы, но отошла. Перестала испытывать мою выдержку. – Очень благородно, что решил не изменять ей. А мне? – впилась острым ревнивым взглядом. – Ты же и с этой не спишь сейчас, м?

– Она моя жена. Не «эта».

Алиса равнодушно махнула рукой. Олю она не считала соперницей. Моя вина, конечно. Я слишком ярко дал понять, как отношусь к самой Алисе.

– Она занимает мое место. Она была нянькой для нашей дочери. Ты ведь поэтому женился? – приподнял бровь иронично.

– Нет, – ответил ровно, а внутри запульсировало: частично да, именно так.

Алиса отошла к окну, освещенная только тусклым нижним светом и фонарями с улицы. Очень выгодный ракурс; загадочная, таинственная, раскаявшаяся грешница.

– Ты же знаешь, что так будет лучше, – мягко произнесла. – Соня моя и ты мой. Я была дурой, но я так жалею! – добавила голосу яростного пыла. – Рус, я хочу все исправить. Сонечке пора сказать, кто ее настоящая мама.

– Ей нужно к тебе привыкнуть, подружиться, – продолжал стоять на своем. Алиса умело соблазняла и давила на эмоции даже такого прожженного эмоционального импотента, как я.