Настоящая сказка

Иллюстратор Дарья Краснова

© Елена Алексеевна Попова, 2024

© Дарья Краснова, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0065-0549-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Настоящая сказка

Глава 1 Дорога

Маша ехала в машине и размышляла: «Почему дождь несладкий? Вот был бы он разных вкусов, как бы все радовались. Здесь льёт малиновый, а через два шага абрикосовый. А ещё интересно, почему говорят, что солнце «закатывается» за горизонт? Кто его толкает? Может какой-то грозный великан или царь неба рассердился и решил убрать солнце с небосклона. За что интересно он на него рассердился? А может, солнце вовсе не катается, а просто уплывает за горизонт. Тогда небо – река, а куда она течёт эта река? Вот бы взять и поплыть по ней на большой лодке. Одной страшновато. Позову с собой Костю! «Девочка оторвала взгляд от проплывающих пейзажей за окном машины, в которой они всей семьёй ехали на дачу, и посмотрела на старшего брата Костю. Костя сидел рядом и тоже смотрел в своё окно, не обращая никакого внимания на сестру.

«Нет, пожалуй, не позову», – насупилась Маша и снова повернулась к окошку. «Не позову! Пусть потом завидует, что это я первая открыла небесную дорогу. Вечно меня обыгрывает во всём. Здесь буду первой! А ещё лучше попрошу маму взять котёнка, или щеночка. Нет, лучше котёнка. Нет, лучше сестрёнку, а то Костя вечно не хочет со мной играть!» – Маша тяжело вздохнула и снова перевела взгляд на брата. Ей было скучно.

– Кость, ну, Костя!

– Что? – брат нехотя ответил, даже не отрываясь от своего окна.

– Что ты делаешь?

– 268, 269… Машины считаю, не мешай!

– А ты какие считаешь? Синие или красные? А давай, кто больше насчитает? Я тоже буду считать с тобой наперегонки, только давай сначала начнём.

Костя не отвечал и только что-то бормотал себе под нос. Маша заёрзала в кресле от нетерпения.

– Ну, Костя – протянула Маша.

– 281, 282, 283… Что пристала? Тебе что, заняться нечем?

– Нечем! Поиграй со мной!

Она дотянулась и резко дёрнула брата за рукав.

– Не тяни меня! Что тебе надо?

Костя пытался выдернуть рукав кофты из цепких пальцев сестрицы.

– Отдай! Нет! Стой! Погоди! – он повернулся к окну снова и увидел, как мимо пронеслась целая вереница машин, которых он просто не успел посчитать.

– Я из-за тебя машины пропустил! Сколько там было? 238 или 382? Мам, какую цифру я просил тебя запомнить?

Мама обернулась назад и сказала, внимательно посмотрев на всё происходящее:

– 250 последний раз. Что у вас опять случилось? Опять дерётесь?

– Она ко мне лезет!

– Нет, он ко мне лезет!

– Я не лезу, ты мне мешаешь!

– Нет, ты лезешь! Да ты! Ты со мной играть не хочешь!

– Отдай рукав, ты кофту растянешь.

– Маша, достань из своего рюкзака кукол или журнал посмотри, – попыталась найти занятие для Маши мама.

– Скучно! – состроила страдальческое лицо Маша.

– Всё испортила! Вечно ты…

– А ты не лучше!

– Ну, будет вам ругаться, мы на дачу едем, сколько приключений вас ждёт и дел разных, – попробовала отвлечь детей мама.

– Не хочу я с ней играть!

– А тебя никто и не просит!

– Ты сама просила.

– Я не просила!

– Просила! Мама, скажи.

– Маша, Костя, хватит уже! Давайте лучше…

– Просила, а теперь не хочу, всё уже, поезд ушёл!

– Чего тебе вечно от меня надо?

– Не надо!

Вдруг машина резко остановилась.

– Петя, что случилось? – забеспокоилась мама, глядя на то, как папа покраснел и упёрся вытянутыми руками в руль. Со стороны папа был похож на разгорячённый чайник, который через минуту-другую закипит, а через уши или ноздри вот-вот повалит пар.

– Всё приехали! Перекур! – папа через зеркало метнул грозный взгляд сначала на одного участника перепалки, а потом на другого и вышел из машины.

– Привал! – скомандовала мама и поспешила за папой.

– Ну, довольна?

– А что опять я? Вообще-то, мама говорит, что всегда в ссоре виноваты оба.

– Ну, знаешь! – Костя отстегнул ремень безопасности и вылез из машины.

Они остановились на обочине грунтовой дороги. По папиным расчётам до дачи оставалось ровно половина пути. Светило яркое солнце. Начало июня. Погода стояла тёплая. Деревья и кусты казалось, как актёры большой сцены – после примерки зелёных костюмов в мае, уже отгладили их, надели пышные подъюбники и вышли на большую сцену во всей своей красе. В воздухе плавно сменялись ароматы цветов сирени и яблони, летали в поисках нектара пчёлы, свежая нежная трава колыхалась под ветром мягким и пушистым ковром, пели птицы. Где-то в глубине леса слышалась кукушка. Всё вокруг было в радостном движении. Начиналось лето.

Маша тоже хотела последовать за всеми, но отстегнуть ремень безопасности у неё не получалось.

– Костя, помоги! Ну, помоги, пожалуйста! – стучала по стеклу Маша. – Ну, Костичка!

Костя показал сначала язык сестре, потом подумал, что Машка просто так не отцепится, и со вздохом открыл дверь машины. Он наклонился через сиденье и полез отстёгивать ремень, бормоча себе под нос голосом Маши:

– «Не хочу, не надо», «это ты во всём виноват»! А когда до дела доходит, так сразу – «ну, Костя, Костичка».

Наконец, Маша освободилась, выпрыгнула из машины, и не успел Костя даже опомниться, быстро зашагала к лесу.

– Хоть бы спасибо сказала, – уже вслед крикнул брат.

– Спасибо, – на бегу ответила Маша, затем обернулась и отдала долг – тоже показала Косте язык.

– Выбрались уже? – спросила мама, показавшись из кустов сирени, растущей на обочине. – И чего вас мир не берёт?

Мама пожала плечами и села на придорожный камень. Костя примостился рядом.

– Мам, прости! Мы честно, не специально. Это Машка во всём виновата, вредная! Это она!

Мама обняла Костю и потрепала его по волосам:

– Она, он, она, он! «Это он, это он – ленинградский почтальон».

Из леса вышел папа взъерошенный и уже не такой красный.

– Ну, что, бандиты? Я выдохнул, можно ехать дальше, но если опять устроите перепалку, поедите в багажнике!

– Кстати, а где Маша? – стала оглядываться по сторонам мама.

– Мария! – звал папа.

– Маша! Машенька! – звала мама.

– Машка, выходи немедленно, – звал Костя и тихо добавлял: – Зараза!

Все двинулись в лес.

– Здесь же вроде была! Аня, – обратился папа к маме, – я скоро поседею с вами!

– Петя, успокойся, они же дети. Ты просто давно не был в отпуске…

– И не хочу! Теперь вспомнил, почему не хочу. Как ты умудряешься работать, с ними дела делать, и ещё с ума не сойти?! – удивлялся Пётр Сергеевич.

– Сейчас отдохнёшь от своего офиса, постоянных звонков и компьютера, – продолжала мама, не услышав папиных ремарок, – и будешь весел и здоров! – закончила она фразу.

– Маша!

– Я здесь! – донеслось откуда-то сверху.

Мама, папа и Костя подняли головы наверх и увидели сидящую на берёзе Машу.

– Ты что там делаешь? Слезай немедленно!

– Не могу.

– Это ещё почему? – удивился папа.

– Я зацепилась.

Папа полез на обломленное дерево. Плечи Петра Сергеевича оказались как раз под ногами Маши, она оперлась ногами и привстала – сняла себя с ветки, за которую зацепилась кофтой.

– Горе луковое! – резюмировал папа.

– Петя, не «горе луковое», а «счастье чесночное»! – улыбнулась мама и уже обращалась к Маше:

– Поцарапалась?

– Нет!

– А на дерево зачем полезла? – спросил Костя.

– Я хотела подняться повыше, чтобы посмотреть дорогу к даче, но ветка сломалась, и я повисла на другой.

– Испугалась?

– Немножко, – Маша вытерла рукавом нос.

– А надо было «множко», чтобы желание лазить куда вздумается, отбилось, – отряхивал руки папа. – Ты хоть бы за младшей сестрой следил, – обратился папа к Косте.

– А что опять я?! Я вообще никого не трогал, ехал машины считал….

– Всё хорошо, что хорошо заканчивается, – перебила всех мама. – Поехали, а то обедать скоро, а мы и место ещё не видели.

Глава 2 С чего нужно было начать

Семья Архиповых жила в небольшом городе. На улице Солнечная стоял обычный многоэтажный дом. На девятом этаже располагалась уютная квартира семейства. Папа – Пётр Сергеевич – работает в строительной компании. Днями и ночами пропадает на стройке и в офисе. Иногда дома в своём кабинете он засиживается допоздна – тогда утром просыпается раздражительным и неразговорчивым. В такие дни мама старается смягчить его состояние. В дело идёт всё – от вкусной выпечки до лишнего часа сна. Но бывают и другие дни – успешной сдачи проекта. Тогда папа подпрыгивает, кружится в танце по комнатам, обнимает и целует маму и зовёт всех гулять в парк к озеру.

Пётр Сергеевич добрый и деятельный, не любит бездельничать и другим не даёт, но и после тяжёлой работы любит хорошо отдохнуть. «Золотые руки» у нашего папы!» – говорит мама, когда Пётр Сергеевич что-нибудь чинит, ремонтирует или собирает очередной шкафчик на кухню.

Зарядки, пробежки были не для папы. Пётр Сергеевич считал, что держит себя в форме благодаря тренировкам по футболу и бассейну, которые посещал нерегулярно, так как попробуй-ка, после бессонной рабочей ночи играть в футбол?! Того и гляди забьёшь в свои ворота. «Какая же тут форма?» – спросите вы. Да вот и получается, что никакой. Не поешь, не поспишь, понервничаешь – похудеешь, а потом успокоишься, поешь, расслабишься – и снова поправишься. Мама ворчала на папу за такой график, а папа торжественно и ответственно заявлял, что больше так не будет… до следующего строительного проекта. Пётр Сергеевич был крепким, высоким, кареглазым и «одет в усы» как сказал ещё маленький Костя. Папа любит играть на гитаре, которую бережно хранит в кожаном футляре. А ещё у Петра Сергеевича была целая коллекция губных гармошек, собранных благодаря коллегам. Гармошки летели из разных уголков света, как магнитики из отпусков.

Мама – Анна Николаевна – работала в большом выставочном центре организатором выставок современного искусства. Она то и дело что-то согласовывала, о чём-то договаривалась, созванивалась, ездила, что-то доставала, заключала договора. Дома её рабочий стол был постоянно завален иллюстрациями, рекламными проспектами, плакатами и бесконечными записями имён и телефонов деятелей искусства. У мамы был такой характер, что она всегда могла успокоить и найти нужные слова, чтобы поддержать и подбодрить. С ней можно было просто помолчать рядом. От этого становилось светло и легко. По работе маме приходилось работать и общаться с разными людьми и все они были эмоциональны, импульсивны, но маме это не мешало. Анна Николаевна, как море, смывала волны бурлящей раздражительности одним взглядом своих зелёных глаз. «Мама Аня», как иногда называл её Пётр Сергеевич, очень любила, когда дома раздаётся детский смех, и пахнет вкусной едой. Домашних она часто баловала разными вкусностями и блюдами, что успокаивало папу в его нелёгкие рабочие периоды.

Анна Николаевна уважает хорошую музыку и часто дома включает проигрыватель с виниловыми пластинками. Здесь и рок-оперы, и музыкальные спектакли, и мюзиклы, и даже выступления симфонического оркестра. Тонкая и хрупкая Анна Николаевна не носит обувь на каблуке, отдавая предпочтение удобным балеткам или кедам. На выставках она блистает в строгих, но элегантных платьях, макияж, аксессуары и каблуки, а в обычной жизни её любимая причёска – забранные в высокий хвост рыжие волосы, минимум косметики и удобная для прогулок и передвижения одежда.

Костя – старший сын Архиповых. Ему исполнилось восемь лет. Второй класс школы был позади. У Кости такие же, как у папы карие глаза, нормального телосложения, но довольно высокий для своего возраста. Костя унаследовал мамин характер и курносый папин нос. Спокойный и любознательный он очень любит читать и рассматривать книги, узнавать что-то новое. Будут ли это динозавры или пираты, океанские глубины или египетские пирамиды, тайны Бермудского треугольника или устройство электрических приборов. За такой интерес и рвение к знаниям ещё в садике воспитатель называла Костю по имени-отчеству или просто «профессором». Например, садятся ребята обедать, а Костя космический корабль изучает в энциклопедии для дальнейшей его постройки из конструктора. Тогда воспитатель улыбнётся и позовёт: «Константин Петрович, пора обедать». Костя не обижался, а иногда и подыгрывал, отмечая, что его оторвали от важных дел.

Костя любит порядок, поэтому если что-то берёт, то можно быть уверенным, что эта вещь обязательно вернётся на своё место. Чего не скажешь о его младшей сестре – Маше.

Маша – младшая Архипова. Ей шесть лет, этим летом исполнится семь. У Маши зелёные, как у мамы, глаза и тоже рыжие волосы, но на этом сходства, пожалуй, закончены. Характером Маша пошла в папу. Настойчивая и требовательная Маша не любит сидеть на месте, как вечный двигатель, никогда не устаёт. Активная, шустрая и громкая девчушка с большой копной рыжих непослушных волос и веснушками на лице. Сестра Кости, как «Огневушка-поскакушка» из сказа Павла Петровича Бажова. Маша любит наряжаться в мамины платья и красоваться перед зеркалом, любит петь, любит чтобы на неё обращали внимание и хвалили, и чтобы мама с папой и братом Костей ей гордились, а ещё чтобы мороженое есть ложкой, любит единорогов и танцы, скакалку и подвижные игры, чтобы украшения яркие и розовые, а ещё любит быть первой, а ещё… а ещё… Если говорить о Машиных желаниях, то можно, пожалуй, потратить две, а то и три главы. Так что мы на этом, пожалуй, остановимся.

Со своей непоседливостью Маша часто попадает в разные приключения-неприятности, но надо отдать ей должное, из них выходит с гордо поднятой головой, пусть и проигравшей.

Маша с Костей общаются всегда по-разному. В один день они могут играть до глубокой ночи и не поссорится, а в другой день их мир совсем не берёт. Тогда дом наполняется криками, слезами и обоюдными обвинениями. Чем старше становится Маша, тем чаще дней «разъединения» становится больше, ведь Маша ни в чём не хочет уступать старшему брату. Стремится брата догнать, а лучше перегнать. Такие гонки и вызывают недовольство Кости, который считает Машу «мелкой врединой» и «выскочкой». Иногда Костя нарочно изводит сестру своим нежеланием с ней играть. А Маша, в силу своего характера, будет добиваться до последнего своего, пока Костя не сдастся, ну, или дело не дойдёт до потасовки. Мамины организаторские способности работают хорошо только до тех пор, пока Маша окончательно не доведёт до закипания Костю. Если рубеж перейдён, то жди беды.

Папа же не церемонился. Поругались, подрались – оба наказаны до осознания своего неправильного поведения.

Когда мама узнала о папином отпуске, да ещё и о садовом участке, который папе выделили на работе, то была несказанно рада. Смена обстановки всем пойдёт на пользу, а совместные трудности укрепляют, ведь когда семья вместе – любые вопросы можно решить мирным путём. Так считала Анна Николаевна, а вот подтвердится ли её гипотеза, нам ещё предстоит выяснить.

Глава 3 Участок №25

Машина Архиповых подъехала к воротам, над которыми были приварены железные буквы. Надпись гласила: «Садовое товарищество Весна». В салоне машины была полная тишина – Маша решила притихнуть на время, чтобы родители, а точнее, папа, поскорее забыли обо всём, что произошло. Увидев незнакомую машину, из-за ворот выбежал мужчина, по-видимому, сторож. Одет он был в клетчатую рубаху с закатанными рукавами и в выцветшие залатанные брюки, в руках держал лопату.

– Чьих будешь? – выкрикнул садовый охранник, вскинул лопату, как ружьё, и сощурил левый глаз, словно собирался стрелять.

Папа вышел из машины и поднял руки вверх, принимая игру:

– Мы ничьих, мы своих. Мы новые владельцы… – начал объяснять папа, но старик слушать не стал:

– Не знаю я таких владельцев! Ты со мной не шути! Я ведь и шугануть могу так, что мало не покажется! – не сдавал позиции сторож.

– Вы не поняли!

– Нет, это ты не понял. Убирай свою таратайку и проваливай в город! Я враньё за версту чую! Никуда мы съезжать не будем, земля не продаётся! У нас здесь считай крепостное право. Мы за энтой землёй закреплены.

– Крепостное право отменили в 1861 году, – зря вставил папа, – да дело не в этом. Подождите, я объяснить хочу, – пытался растолковать Петр Сергеевич.

– Себе объясни, – не унимался старик, – ничего мы продавать не будем! Сад стоял, сад стоит, сад будет стоять! Я сейчас собаку спущу!

Из машины вышла мама:

– Дедушка, здравствуйте! Что же вы новых товарищей своих не пускаете? Мы новые участники садового товарищества, приехали знакомиться, а вы «лопату», «собаку», ещё и ругаетесь. У нас дети в машине.

Старик опустил «ствол» лопаты и присел, чтобы разглядеть пассажиров. Маша и Костя натянули на лицо улыбки и помахали сторожу руками. Дедушка вытащил из кармана очки, похожие на две большие лупы, надел их и поморгал увеличенными глазами.

– А что же вы молчите, когда вас добрые люди спрашивают?! Какой участок?

– Двадцать пятый, – хором ответили родители.

– Ну, так и проезжайте, чего зря народ баламутить?! – сторож стал открывать ворота, – Понаедут и молчат, я что – рентген всех понимать и просвечивать?!

Машина наконец-то въехала на территорию «Весны» и двинулась вперед в поисках двадцать пятого участка.

Участок был большой, но полный масштаб мешали оценить высокие заросли сорняка.

– Ничего, – ничуть не удивился папа и полез в багажник, – мы сейчас быстро расчистим тропинку.

Показалась длинная рукоять газонокосилки и через минуту вся семья уже продвигалась вглубь участка, там, где виднелась тёмная крыша деревянного дома. Минут через пятнадцать дом предстал перед Архиповыми в полной своей красе: потемневшие брёвна, облезлые с облупившейся краской наличники на окнах, а сами окна изнутри были заклеены не то старыми газетами, не то старыми обоями. Большое крыльцо и терраса уныло приветствовали гостей скрипом на разные лады. Дом на два этажа с чердаком казался серым и грустным, а плющ, тянувшийся до самого конька крыши, прочно обвивал и душил здание в своих объятиях.

Первой нарушила молчание мама:

– Ну, с приездом.

– М-да, – протянул Костя.

– Давайте попробуем войти, – предложил папа.

– Ты первый, – пискнула Маша и спряталась за мамой.

Пётр Сергеевич достал ключи и поднялся по певучим ступеням. Дверь поддалась не сразу, но всё-таки была отворена, семья Архиповых попала в темноту.

– Костя, а ну, посвети, – попросил папа и прошёл вперёд, широко водя руками перед собой.

Костя достал фонарик, прицепленный на карабин к джинсам, и направил луч света на папу.

– Подождите, я сейчас, – сказала мама и попыталась отцепить от себя Машу, которая крепко за неё держалась.

– Постой тут, держись за Костю.

– Вот ещё! – фыркнула Маша

– Уэээээ! – Костя подсветил своё лицо снизу, изобразив страшную гримасу.

– А-а-а! – закричала от испуга Маша.

Папа, оставшийся без света, тут же на что-то налетел и с грохотом рухнул на деревянный пол. Всё стихло.

Мама оторвала от ближнего окна газету, и в доме стало светлее. С каждым освобождённым окном становилась понятнее обстановка, показывались детали убранства дома. По центру гостиной стоял круглый стол с битыми чашками и старыми книгами. Грязный самовар возвышался над всем этим великолепием. В одной комнате несколько кроватей, стулья в чехлах, на стенах иллюстрации из детских сказок, акварели с видами закатов и полей. Небольшая кухня с беленной печкой, устланная поеденными молью половиками, была вся заставлена старой и ржавой посудой, а груда чугунных котелков красовалась как неприступная гора в углу за печкой. В другой комнате стоял старый деревянный комод, тахта, заваленная сеном и буфет с резными дверцами.

Папа поднялся, отряхнул руки, пару раз чихнул и сказал:

– Не всё так плохо, правда?

Мама сняла со стены картину. На ней было изображено настежь отворенное окно. Мама примерила картину на одно из реальных окон и толкнула закрытую фрамугу. Яркое солнце резко хлынуло в дом, наполняя все красками дневного зноя. Пейзаж был прекрасен: сразу за домом виднелся покатый склон, покрытый жёлтыми цветами зверобоя, речка и совсем кажущиеся игрушечными маленькие деревянные домики.

– Сходится? – спросил Пётр Сергеевич, заглядывая к маме через плечо.

– Сходится! – одобрительно кивнула Анна Николаевна.

Костя увидел лестницу на второй этаж:

– Маш, пойдём посмотрим?

– Пойдём, только я за тобой.

– Трусиха, – вполголоса проговорил Костя, но Маша этого не услышала.

На втором этаже было несколько дверей. Мама поочерёдно заглядывала за каждую из них и уже по-хозяйски произносила:

– Здесь детскую можно сделать. Помоем, почистим, будет чудесно! Сюда как раз две кровати влезут, шкаф и стол. Повесим шторы, половики постелить надо. Тут рама неплохая, ошкурить и покрыть белой краской, а этот половик только на тряпки. А здесь – смотрите, ребята, кто-то туалет хотел сделать и даже трубу протянул, но недоделал. Папа всё починит, а я красоту и чистоту наведу.

– Мам, а на чердаке что? – спросил Костя и постучал по крутой лестнице, ведущей на чердак.

– Давай я посмотрю! – осмелела Маша

– Давай сначала я, – ответила мама.

– Давайте всё-таки я, – ответил внезапно возникший папа.

Лестница на чердак заканчивалась люком с железной ручкой. Папа навалился плечом, люк стал медленно поддаваться. Послышался звук отодвигающейся мебели.

– Интересно, кто его мог задвинуть сверху, если в доме давно никто не живёт?! – вслух подумала мама и пожала плечами.

Дверца люка ударилась о пол чердака и подняла в воздух столбы серой пыли. Наученный мамой, папа добрался до мансардного окна и отодвинул доски и другой хлам. Теперь можно было рассмотреть всё то, что творилось на чердаке. Здесь стояли большие деревянные сундуки с железными петлями. Краска от времени тоже облупилась, но кое-где виднелись остатки витиеватой старинной растительной росписи. В углу виднелась кровать с панцирной сеткой без матраса с кучей тряпья сверху. Деревянные ящики и картонные короба, брошенные птичьи и осиные гнёзда добавляли колорит чердаку. В самом тёмном углу Костя нашел швейную машинку с ромбовидной металлической эмблемой «1856 Zinger».

– Эти машины, – сказала мама, поглаживая и оттирая машинку от пыли, – очень дорого стоили и далеко не все могли их себе позволить. Моей прапрабабушке подобную машинку подарила польская княжна, которая остановилась у них в селе после долгой дороги. Княжна затребовала к себе швею, так как весь багаж со всеми нарядами был утерян при сложном переезде. Привели на смотрины мою прапрабабушку, молоденькую девушку. Ни писать, ни читать она не умела, но ткала и шила чудесно. И тогда-то после полученных готовых платьев, от которых княжна была в восторге, бабушке была дарована швейная машинка. На той машинке еще моя мама училась шить.

– Может, и на этой кто-то шил шикарные платья, – сказала Маша и, схватив лежавшее на сундуке полотно, стала кружиться по чердаку в воображаемом вальсе.

– Так себе из тебя княжна, Машка, – Костя наступил на край волочившейся по полу тряпицы, – на привидение больше похожа.

– Фу, противный, отдай! – попыталась выдернуть мнимое платье из-под ноги брата Маша.

– Дети! – крикнули и папа, и мама вместе.

– А я что? Я ничего!

– Всё из-за него!

Внезапно на кровати что-то зашуршало, и все замерли.

– Петя, – шёпотом позвала мама папу, – кажется, это мыши. Всем стоять, вдруг они кусаются.

Папа медленно приблизился к кровати и палкой от зонтика, которая валялась тут же на полу, пошевелил тряпьё, лежавшее на ней. Что-то маленькое и серое резко шлёпнулось на пол, а потом юркнуло в самый дальний и тёмный угол. Маша завизжала и, роняя всё на своём пути, бросилась к люку. Обиды и платье были моментально забыты.

Глава 4 Новые знакомые

После посещения чердака на семейном совете были приняты важные решения. Во-первых, отправить папу в город за старой мебелью в гараж, за мышеловками в магазин и в «Хозтовары» за инвентарём для уборки в саду. Во-вторых, уборкой дома займётся мама, отмоет то, что еще можно отмыть, и выбросит то, что уже отмыть нельзя. В-третьих, на детей была возложена самая важная миссия – не мешаться, именно поэтому им доверили прогулку по центральной и единственной дороге сада. Младшим Архиповым было приказано вернуться через час для «полевого» обеда.