Те, кто не любят собак и шутки

Глава 1

Макс затаил дыхание, надеясь, что это единственный звук, который улавливает его напряжённый слух. Он лежал на кровати, натянув одеяло до подбородка, и испуганно вглядывался в окно. Форточка чуть приоткрыта. Нет, ему не показалось. Сквозь тишину октябрьской ночи отчётливо слышались шаги, кто-то шёл от грунтовки к их дому. А если учесть, что после случившегося с Максимом местные запирают двери и не выходят после полуночи даже по нужде, то ночной гость явно не друг семьи. Да и часы с фосфорическими стрелками отчётливо показывали далеко за полночь.

Когда тихонько скрипнула калитка, Макс откинул одеяло и сел, сердце подскочило к горлу. Если кто-то войдёт в ограду, то непременно промелькнёт мимо зарешёченных окон его комнаты. Макс замер, глядя на звёздное небо, что проглядывало между прутьями решётки. Пока отец не поставил её, Макс отказывался спать один.

Звёзды рассеивали тьму, но ближе к земле она сгущалась. В ней вырисовывались очертания раскидистых клёнов за забором. На изогнутых змеями ветвях ещё оставалась листва. Макс изо всех сил напрягал зрение, однако мрак оставался недвижим, а звуки шагов стихли.

Макс не спешил обнадёживать себя. Он встал и крадучись направился к окну. Полная луна роняла холодный свет на подоконник и голубыми бликами обрисовывала кусты за окном. Макс уткнулся носом в холодное стекло, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

«Как меня назвал отец? Параноиком? Наверно, он прав», – подумал Макс, отмечая, что никаких пугающих теней нигде нет.

На всякий случай он решил проверить решётку. Приподнял шпингалет и дёрнул на себя створку оконной рамы. Лицо обдул прохладный ветерок. Просунув руку на улицу, Макс подёргал решётку, она даже не скрипнула.

«Всё в порядке, – шепнул Макс, – можно спать дальше…»

Он наконец выдохнул с облегчением и потянулся закрыть створку. И тут в его руку вцепилась волосатая лапа. Она так резко дёрнула его, словно хотела вытянуть на улицу через решётку. Макс не удержал равновесие и врезался лбом в раму. Перед его лицом возникло кабанье рыло с горящими красным огнём глазами.

– Что, сучонок, думал, я так легко сдамся? – прохрипел груагах. – Мне достаточно одной капли твоей крови, чтобы вернуть отнятую тобой жизнь!

– Это ты хотел отнять мою! – выдохнул Макс, пытаясь высвободить руку.

Но груагах только сильнее сжимал её, вонзая когти в кожу.

– Отстань от меня! – крикнул Макс.

– Пора меняться местами! – ощерился груагах.

Он снова резко дёрнул Макса и впился клыками в его руку.

Макс взвыл от пронзительной боли и… проснулся. Комнату заполнял солнечный свет, а он, мокрый от пота, лежал на кровати в нелепой позе. Очевидно, ворочался всю ночь и окончательно запутался в одеяле. Вывернутая рука затекла и онемела. Макс не без труда освободил её из складок одеяла и перевернулся на спину. На руке никаких укусов, а значит, всё, что он видел, – очередной ночной кошмар. Макс прижал руку к груди и уставился в потолок.

«Когда же это закончится? – в отчаянии подумал он. – Психолог обещал, что я скоро всё забуду… Прошёл почти год, как я вернулся домой! А этот гад мне по-прежнему снится…»

Максим изматывал себя домашней работой и допоздна засиживался за учебниками, чтоб от усталости крепко заснуть и не видеть кошмаров. Иногда ему это удавалось, и тогда он просыпался утром отдохнувшим. Но не сегодня. Мало того, что почти не выходил из дома и в комнате с зарешёченными окнами чувствовал себя, как в заключении, так ещё картины из прошлого не хотели оставить его в покое. Если ему не снился груагах, пытающийся забраться в дом, то виделись рудники горных гномов. Бородатые твари вновь и вновь садили его на цепь. Если Макс огрызался или выказывал неповиновение – стегали плётками.

А иногда по утрам он видел Клаву – дочь участкового, идущую в школу. Каждый раз её тяжёлая походка, мрачное лицо и даже то, как сутулится, наводило на мысль, что это груагах, занявший место его подруги детства. Макс старался об этом не думать, он пока не мог проверить свои подозрения. Но Клава шла в школу мимо его дома, а не смотреть в окно он не мог.

Однако был существенный плюс от «домашнего ареста» – Макс преуспел в учёбе. Ему повезло, мама – учитель начальной школы, и она взялась за его образование. За год он добрался до программы четвёртого класса.

Макс старался и выполнял всё, что задавала мама. Он хотел догнать сверстников и ходить в школу. Его подстегала мысль, что так он по-настоящему возвращает украденные у него шесть лет. Те самые, что вместо него прожил груагах, принявший его облик.

***

Макс долго потягивался в кровати, прислушиваясь к звукам с кухни. Мама жарила блины, тесто шипело на сковороде, и желудок Макса отвечал голодным урчанием. Он нехотя поднялся и протёр глаза.

«Пусть что-нибудь порадует меня сегодня», – прошептал Макс, вспоминая фразу, которую ему советовал говорить по утрам психолог. Кажется, она звучала иначе, но он давно не был на консультации и подзабыл.

Макс натянул на себя спортивные штаны, чёрную футболку с длинными рукавами и погладил рисунок на груди. Там по углам треугольника красовались рунические символы: феху, тейваз, эваз. Ведьма Катажина, живущая по соседству, сказала, что они дают силу для быстрого достижения цели. Тогда и заказал эту футболку по интернету в телефоне. С новыми технологиями, появившимися за шесть лет его заключения, Макс освоился мигом, едва к нему в руки попал сотовый телефон, купленный отцом. А когда футболка пришла, он прыгал от счастья и соглашался надеть что-то другое, только если мама требовала закинуть вещь в стирку.

А ещё Макс был рад, что участковый отпустил Катажину. Она жила недалеко от их дома, и он стал иногда навещать её, слушать рассказы о злой и безобидной нечисти, живущей в здешних лесах, в болотах и в озере. В детстве эти истории казались ему страшными сказками, которые пересказывают все, кто живёт в их селе. Но после его возвращения всё изменилось. Местные стали больше верить в приметы, искать обереги в дом. Поодиночке никто не бродил по лесу, а с наступлением темноты ральниковские старались не выходить за ограду. А Макс и днём больше отсиживался дома, да и некогда ему, всё время занято учёбой и помощью родителям по хозяйству.

– Мам, есть чем руки занять? – спросил он, как только умылся.

На кухне пахло ягодным чаем и блинами, а мама замешивала тесто на хлеб в большом тазу. Она улыбнулась ему и ответила:

– О, ты только спроси! Не знаю, за что и хвататься! Забыла свиньям дать. Отца рано вызвали на работу, и я ничего не успеваю.

Макс направился на веранду, но строгий голос мамы его остановил:

– Вернись и позавтракай! И расчешись уже наконец, а то в твоей копне скоро мыши заведутся!

Макс на секунду остановился перед зеркалом, что висело на стене у входа. В шутку в детстве его называли цыганёнком из-за кудрявой шевелюры и смуглой кожи и пугали, что однажды его украдут «свои». И его действительно украли, но только не они. Макс тяжело вздохнул и пригладил волосы руками. За год его чёрные кудри отросли почти до плеч и местами сбились в подобие колтунов. Он уже три расчёски сломал, пытаясь их расчесать, но категорически отказывался подстригаться. Как только ножницы касались его шевелюры, он сразу вспоминал грубые ручища горных гномов, которые брили детей наголо и при этом больно дёргали за уши и волосы.

Макс отмахнулся от воспоминаний и уселся за стол. Тёплые блинчики и ароматный чай быстро развеяли мрачное настроение.

– Максим, я тут подумала… – начала мама, подсыпая муки в тесто. – Ты учился без каникул, наверное, очень устал и, если хочешь отдохнуть, то…

– Зачем мне каникулы? – он пожал плечами. – Мои сверстники уже в седьмом классе, а я только началку заканчиваю. Да и ты бросила работу, чтобы со мной заниматься. Сейчас в сарай сгоняю и сяду за уроки.

Мама не настаивала. Она не часто видела, чтобы дети с таким рвением учились. Макс надеялся, что она гордится им, когда хвалит его за успехи.

Он ещё не дожевал последний блинчик, но уже встал и поспешил на веранду. Из неё вели две двери: одна на улицу, а вторая в кладовку. Макс открыл дверь в кладовку, включил свет и глянул на вёдра, стоявшие у входа. В одном заваренный кипятком комбикорм, а во втором помои с картофельными очистками.

«Ну что ж, всё готово для кулинарного шедевра», – хмыкнул Макс и осторожно потрогал распарившийся комбикорм, тот уже успел остыть.

Не поморщившись, он голыми руками зачерпнул несколько горстей комбикорма, добавил его к помоям и размешал деревянной мешалкой, что торчала из ведра. Сполоснув там же руку, он взял ведро и вышел с ним на крыльцо.

Прохладный осенний ветерок мигом загулял под футболкой. Макс поёжился, но возвращаться за ветровкой не стал и глянул на дворовую обувь. Засунув ноги в галоши, направился в сарай на заднем дворе. Поперёк ограды проходил высокий частокол и разделял её на передний и задний двор. Сразу за частоколом возвышался холм со входом в погреб, где зимой семья Макса хранила картошку. Подножье холма густо заросло кленовой порослью, часть листьев уже пожелтела, а часть ещё оставалась зелёной. Слева от погреба темнела плоская крыша сарая, в той же стороне находилась калитка, ведущая на задний двор.

У калитки его встретил Мальчиш – лохматый двортерьер с большими мягкими ушами. Пёс мордой открыл калитку и приветливо замахал хвостом с налипшими на него колючками. У Макса всегда теплело на душе, когда пёс радовался его приходу. Со слов отца, Мальчиш на дух не переносил двойника. Он рвался с цепи и не переставая лаял, едва груагах в облике Макса появлялся во дворе. Родители даже подумывали взять другую собаку.

– Тебя тоже забыли покормить? – спросил Макс, глядя, как пёс принюхивается к ведру и облизывается.

Он не смог оторвать колючку, запутавшуюся в густой шерсти пса, просто потрепал за ухом и пообещал принести из дома блинчик.

Темень в сарае уже не пугала, а по первости Макс долго стоял и ждал, когда глаза привыкнут к сумраку. Теперь он и при полной темноте отлично знал, где загон для свиней и кормушка. Кроме того, на стороне, где держали корову, было два крохотных окошка, и когда Макс в них смотрел, то низкий потолок и тёмные стены сарая переставали давить на голову и плечи, и даже дышать становилось легче.

Весной родители взяли поросёнка на развод и кормить его было в удовольствие. Максим гладил белёсое тело в чёрных пятнах и улыбался, когда розовый пятачок доверчиво тыкался в ладони. К осени поросёнок вырос в огромного хряка и кормить его для Макса стало испытанием стойкости.

«Каждый раз одно и то же, чего мне бояться? У нас там даже ласточки гнездо свили», – успокаивал себя Макс.

Он открыл тяжёлую внутреннюю дверь, обитую старым тулупом, и перешагнул через порог. Едва он вошёл, раздался свинячий визг. Макс вздрогнул и замер. От его замешательства голодная и нетерпеливая свинья бросилась на дверь загона. Та заходила ходуном, того и гляди распахнётся. У Макса подкашивались ноги, но он пересилил слабость и сделал шаг к загону.

Свинья просунула мокрое рыло между досок, продолжая неистово визжать. Макс уставился на торчащее рыло, и ему сквозь визг снова почудился голос груагаха: «Я приду за тобой! Я вернусь и снова заберу твою жизнь».

Макс выронил ведро и попятился. Ведро ударилось о пол, но не пролилось, а только разбрызгало пахучее месиво. Свинья почуяла еду и затихла.

«Это просто свинья, – Макс сжал кулаки, стараясь пересилить страх. – Она хочет жрать, и только».

Из загона вновь послышались пронзительные вопли голодной свиньи. От этих звуков и вида орущего рыла у Макса внутри всё сжалось. Он отвёл взгляд от свиньи в поисках позитивной картинки и поднял голову на ласточкино гнездо. Оно было на прежнем месте – лепилось к бревну под потолком.

«Даже ласточка не боится и свила гнездо, – мысленно уговаривал себя Макс. – А она явно не дура».

Он обтёр вспотевшие ладони о штаны и взял ведро за ручку.

«Я смогу вылить ведро в корыто. Смогу!» – он решительно подошёл к кормушке и опрокинул содержимое.

Часть очистков оказалась у свиньи на голове, но она сама виновата – не хотела отходить в сторону и не дала ему аккуратно вылить содержимое ведра. Свинья и не думала обижаться, она довольно зачавкала, а Макс выбежал из сарая в пристройку.

Руки тряслись, а сердце бешено колотилось. Ему надо было срочно успокоиться. Приемлемых способов он не знал и воспользовался тем, который спасал его и других пацанов в рудниках у горных гномов. Однажды кому-то удалось украсть у них курительную трубку и табак, после чего курить по кругу этот трофей стало для них расслабляющим ритуалом.

Макс припрятал в сарае на полке с пустыми банками отцовские сигареты и зажигалку. Он понимал, что курить в его возрасте вредно, и родители, если узнают, устроят ему разнос.

«Брошу, как только перестанут сниться ночные кошмары и всякие свиньи», – каждый раз успокаивал он себя.

Макс быстро зажёг спичку и глубоко затянулся. Сигаретный дым привычно заполнил лёгкие. Выдох принёс то самое успокоение, которого ему сейчас не доставало. Вторая, третья затяжка – и руки перестали дрожать, сердце успокоилось. Макс потушил сигарету, а окурок выкинул в туалет, что стоял в углу заднего двора, возле бани.

ГЛАВА 2

Макс никак не мог сосредоточиться на учёбе. Возможно, мама права и ему требуется отдых. Или он слишком многого ждал от сегодняшнего дня, который ничем его не порадовал с утра, а время уже клонилось к обеду. Он искал, чем бы полезным себя занять, и тут мама засобиралась в магазин за консервированным горошком для салата.

– Давай я схожу! – вызвался Макс.

– Ты уверен, что уже готов так далеко отходить от дома? – во взгляде мамы читалась тревога.

– Ну, не вечно же мне сидеть в своей комнате, надо осваиваться, а то я дальше дома Катажины никуда не ходил.

– Возможно, ты прав, – задумчиво проговорила она и согласилась его отпустить, но с одним условием: – Только возьми с собой телефон, сообщишь мне, как доберёшься до магазина и когда пойдёшь обратно, а то я буду волноваться. И не забудь надеть ветровку, сегодня прохладно.

Макс был готов на любые условия, даже натянуть шапку, если потребуется. Он быстро оделся, взял сумку, деньги, телефон и отправился в магазин. В последний раз он там был перед самым похищением, но дорогу помнил.

Здание из белого кирпича с большой стеклянной витриной выглядело, как и прежде. Только железная синяя дверь казалась более обшарпанной. Витрина пустовала, Макс вообще не помнил, чтобы там что-нибудь выставляли. Внутри магазина обстановка изменилась. Прилавок с кассой раньше был напротив входа, а теперь стоял справа, а за ним тянулись полки с товарами.

Когда Макс вошёл и увидел толпу покупателей, то решимости в нём поубавилось.

– Это Караваевский сынок, что ли? – уставилась на него тучная бабуся в потёртом пальто и толкнула в бок свою худенькую подружку.

– Он и есть, Максимка, – сощурилась та.

Остальные покупатели затихли, и пристальные взгляды устремились на Макса. Точно так же на него смотрели уродливые гномы, прежде чем определить, в какой рудник его отправить. Максу сдавило грудь.

– Так это правда? Что у нас про тебя болтают? – потрепала его за плечо высокая пучеглазая женщина.

– Расскажешь, как всё на самом деле было? – присоединилась к ней ещё одна любопытная тётка, блеснув двумя железными зубами.

Вопросы посыпались со всех сторон, и Макс попятился к выходу.

– Чего вы пристали к пацану? – заглушил всех голос дяди Миши.

Он с двумя бутылками пива показался из-за полок с товарами и быстро подошёл к прилавку. Увидев его, Макс остановился, дышать стало легче.

– Набросились, как бандерлоги, – грозно проворчал участковый и обратился к Максу: – Тебя мать за чем-то послала?

Макс кивнул и быстро нашёл банку с горошком. Дядя Миша подвёл его к прилавку, по-отечески положив руку на плечо.

Покупатели живо расступились и позволили Максу расплатиться без очереди. Никто не посмел и слова произнести, пока участковый не вышел с мальчиком из магазина. Как только за ними закрылась дверь, толпа оживлённо принялась обсуждать случившееся. Макс не мог различить ни единого слова, да и не хотел. Зря он решил, что это была хорошая идея – прогуляться до магазина.

– Ты в порядке? До дома проводить? – спросил его участковый.

Макс согласился, но не потому, что было страшно возвращаться. Он давно хотел поговорить с дядей Мишей, но тот отчего-то перестал заходить к ним в гости.

– Ты должен понимать, люди в селе напуганы, – сказал участковый, едва они отошли от магазина. – Они верят, что история, случившаяся с тобой, не выдумка. Ральниковские всегда болтали про всякую нечисть. Кто-то что-то видел, от кого-то услышал. Слухов всегда было полно, а тут ты… с этим подменышем. Да и я его видел. Не приснилось же мне…

– Жаль, что вам не удалось его догнать! – с досадой проговорил Макс.

– Где уж мне! Там спринтером нужно быть. Он как вчистил через огороды, – с виноватым видом сказал участковый. – Не представляю, где он прячется! Мы с мужиками прочесали местные леса, но его не нашли. А городских я не подключал. Что я им скажу? Меня примут за сумасшедшего.

– А вы не думали, что этот груагах не единственный? – спросил его осторожно Макс.

– Ты о чём?

– Ну, если этому удалось подменить меня, другой или другие могли подменить кого-то ещё в нашем селе…

– А у тебя есть подозрения? – насторожился дядя Миша.

– Есть, – пробормотал Макс, пряча глаза от неловкости.

Участковый остановился и развернул Максима лицом к себе:

– Ты же мне доверяешь? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – А раз так, то можешь рассказать обо всём, что знаешь.

– Клава ведёт себя очень странно, – чуть слышно произнёс Макс.

– Какая Клава? Ты о ком?

– Ваша Клава.

Изумление на лице дяди Миши было красноречивее слов.

– Зря я вам сказал, – вздохнул Макс.

– Постой, ты серьёзно подозреваешь, что моя дочь вовсе не моя дочь?

Макс молчал, опустив голову.

– Но почему? – не отступал дядя Миша. – Есть какие-то особые приметы? Она же такая, как всегда. Ты же дружил с ней в детстве.

– Она изменилась.

– Ну конечно! – воскликнул участковый. – Вы же не общались несколько лет. А я вижу её каждый день. Да, она малость неразговорчивая, особенно после похорон матери, но, поверь мне, с ней всё в порядке.

– Наверное, вы правы, – пробормотал Макс.

– Конечно, – дядя Миша чуть крепче сдавил его плечо и сказал: – Я понимаю, что тебе пришлось нелегко, но всё закончилось. Тебе просто нужно сменить обстановку, отдохнуть от всего.

Вот и дядя Миша тоже говорит о том, что Максу нужна передышка. Он уже пожалел, что заговорил с участковым о его дочери. Может, и вправду это всё его паранойя, о которой упомянул отец?

Под предлогом звонка матери, которая переживает о том, где он, Макс попрощался с участковым и побежал домой.

***

В воскресенье под вечер в их доме появились гости, которых Макс никак не ожидал увидеть. Дядя Миша пришёл со своей дочерью. Макс напрягся, заметив, как они прошли мимо его окна. Зачем участковый привёл к ним Клаву? Неужели для того, чтобы Макс убедился, насколько он заблуждается? Или хочет, чтобы они подружились, как в детстве? Второе вряд ли возможно. Мрачный вид Клавы лучше всяких слов говорил, что отец заставил её пойти вместе с ним.

Родители радушно встретили гостей, мама поставила плов, а отец достал из погреба соленья и домашнее вино. Макса и Клаву посадили рядом, но они и словом не обмолвились друг с другом. Клава даже не смотрела в сторону Макса, он тоже не особо её разглядывал. Лишь отметил, что Клава не очень старалась нарядиться для встречи. Засаленные волосы висели сосульками, мешковатую розовую кофту с растянутым воротом надо было выкинуть на помойку, а джинсы с дыркой на коленке давно не были в стирке. Да и пахло от Клавы не духами. Макс поморщился и отодвинулся на край стула.

За столом говорили в основном родители, обсуждали местные сплетни, вспоминали забавные моменты из детства Макса и Клавы, а те односложно и нехотя отвечали на их редкие вопросы. Хотя не только Клава выглядела неприветливой. Отец Макса мало говорил и через силу смеялся над шутками дяди Миши. Может, потому, что тот был другом мамы, а может, просто у отца в последнее время нет настроения.

Когда взрослые выпили вино, отец поставил на стол коньяк. Детей сразу отправили в комнату Максима. Он лихорадочно думал: о чём можно поговорить с Клавой? От их последней встречи, год назад, у него остались только самые неприятные впечатления. Тем не менее он гостеприимно открыл дверь и пропустил гостью вперёд.

– Скукота какая! – фыркнула Клава, окинув комнату беглым взглядом. – У тебя ни компа, ни телека нет.

– Зато есть ноутбук, – он указал на стол у окна, заваленный книгами и тетрадками.

Клава скривилась при виде скромной техники, на которой Макс смотрел развивающие уроки.

– Хочешь полистать мангу о зверолюдях? – Макс протянул ей книгу с яркой обложкой.

– У меня аллергия на бумажных клещей, – поморщилась та.

– Какие клещи? Манга совсем новая! – насупился Макс.

Но Клава не ответила, она прошла дальше в комнату и заинтересовалась полкой на стене, рядом с окном. Макс там расставил фигурки из киндер-сюрприза, которые любил собирать до похищения, и коллекцию из двенадцати зверей китайского гороскопа. В этом году он обязательно поставит одну из них под наряженную ёлку, как делал это раньше.

– Помнишь, мы обменивались киндерами в детстве? – спросил Макс. Он взял фигурку пингвина с букетиком цветов и крохотной жёлтой коробочкой, перевязанной зелёной лентой. – Этого ты дала мне взамен пингвинихи в голубом платье.

Клава подняла на него тяжёлый взгляд и сказала:

– Иди на хрен со своими пингвинами, я тебя не помню!

– Как же не помнишь? Мы же были друзьями… – растерялся Макс.

– Ты мне ещё подгузник покажи и спроси – не было ли у меня такого же.

– Такие вещи не забывают! – настаивал Макс. Он взял с полки один из символов китайского гороскопа – крысу, что соседствовала с быком и свиньёй, и сунул её под нос Клаве. – Эту крысу ты случайно уронила и у неё откололась голова, дядя Миша принёс клей и…

– Отвали от меня! – она выбила из его руки фигурку крысы и больно ткнула Макса в грудь. – И не приближайся ко мне со своими дурацкими воспоминаниями. Отец пообещал, что свозит меня в город, если я соглашусь к вам пойти. Поэтому заткнись и не доставай меня!

Макс опешил от тирады гневных слов и, не найдя, что ответить, просто отошёл от неё. Где-то на полу лежала фигурка крысы, возможно, опять лишившаяся головы. Макс склонился, высматривая её. Так и есть! Голова откололась и укатилась в неизвестном направлении. Макс поднял то, что осталось от крысы, и увидел, что Клава ушла на кухню.

Тоненьким, заискивающим голоском она уговаривала отца отпустить её домой. К облегчению Макса, дядя Миша не настаивал, чтобы дочь вернулась в детскую.

Максим прильнул окну, провожая её взглядом.

«Я знаю, почему ты не помнишь нашего детства, – в душе кипело возмущение, – и поверь, я сделаю всё, чтобы дядя Миша узнал, кто ты на самом деле».

Он думал об этом весь вечер и даже ночью не мог заснуть. Но, к сожалению, никакие гениальные идеи по разоблачению Клавы в голову так и не пришли.

ГЛАВА 3

Новая встреча с Клавой только укрепила подозрение Макса, он обдумывал слова дяди Миши. Перед тем как попрощаться с его родителями, он заглянул к Максу и спросил:

– Ну как? Вспомнили детство?

– Угу, – отозвался Макс.

– Надеюсь, вы с Клавой станете общаться.

– В смысле? Дружить? – чуть растерялся Макс.

– У подростков обязательно должны быть настоящие друзья, а не только телефон и игровая приставка.

Макс пожал плечами.

– Ты же убедился, что это прежняя Клава? Только чуть повзрослевшая.

Максу ничего не оставалось, кроме как согласиться, ведь никаких доказательств обратного он предъявить не мог. Дядя Миша ушёл довольный, а Макса передёрнуло, когда он вспомнил его слова о возобновлении дружбы с Клавой. Ему срочно надо обличить монстра, скрывающегося за обликом Клавы.

«Нужно, чтобы дядя Миша увидел в ней груагаха! Но как это сделать? – вновь и вновь спрашивал он себя, проснувшись рано утром. – Вот если бы внезапно вернулась настоящая Клава…»

Макс похолодел, когда на миг подумал о том, что с ней мог сделать груагах, когда занял её место.

«Вряд ли ей повезло так же, как мне… – тяжело вздохнул Макс, – вот если бы как-то заставить лже-Клаву себя показать».

И тут Макса осенило: как он не догадался записать разговор с Клавой на диктофон? При отце она вряд ли грубит, как вчера в его комнате.