– Странно, ты знаешь, Клаус, я никогда не видел, чтобы кто-то кидал монеты в этот фонтан, может они появились в нем каким волшебным образом?
– Представляешь, а вдруг все фонтаны мира соединены одним водопроводом? И эти монетки кочуют из одного места в другое. Может среди них есть и монетки моего папы?
– Ох, если бы это было так, представляешь, сколько бы километров труб нужно было бы проложить под землей?
– Наверное, ты прав, Герхард, но было бы здорово. Сколько историй нам смогли бы рассказать монетки, побывавшие во всех фонтанах на свете.
Наши рубашки основательно промокли, пора продолжить свой путь. Обогнув фонтан, мы направились к месту на противоположном конце площади, где расходились две дороги. Тут заканчивалась главная улица Гершнера и начинались два переулка: Кохштрас и Линдерштрас. На развилке стояло высокое каменное здание с острым шпилем на самом верху. Широкие каменные ступени вели к огромным деревянным воротам, над которыми красовалась надпись « Ландтаг». Здание было очень старым, из-за чего цвет его стен стал почти черным. Наверное, это самое темное здание во всей деревне.
– Это бюро местного управления. По всем вопросам жизни нашей деревни, люди обращаются именно сюда. Во время праздников жители собираются на площади, а господин Эрнст выступает прямо с площадки перед воротами. В конце лета будет проходить фестиваль мира, мы обязательно с тобой все увидим.
Клаус внимательно слушал мои рассказы и никогда не перебивал. От этого он нравился мне еще больше, поскольку я любил поговорить, а он, очевидно, не очень. От намокших рубашек нам стало зябко, захотелось пробежаться, чтобы согреться.
– Спорим, я добегу до вон того дома с треугольной вывеской быстрее, чем ты?
Сказал я Клаусу.
– О нет, опять бегать, я не люблю бегать, Герхард!
Но было уже поздно, я побежал в сторону здания с цветочными клумбами и треугольной вывеской, что была похожа на герб древних рыцарей. Дворник прервался от своего занятия и посмотрел на Клауса, тот, увидев, что за ним наблюдают, решил не отставать от меня. Стремительно рванув с места, он довольно быстро нагнал меня и стал опережать. Подгоняемые ветром мы ловко уворачивались от проходящих мимо людей и громко смеялись. Одна старушка отскочила с тротуара на проезжую часть и с руганью погрозила нам дряблым кулаком. Было очень весло. Почему детям всегда весело бегать? Наверное, потому, что их бег легок и стремителен, ничто не отвлекает их в этот момент, нет никакого груза жизненных невзгод и проблем. Никакие мысли в этот момент не омрачают их разум. Есть только приятный ветер, обдувающий лицо и понимание, что я бегу, потому что умею бегать.
Клаус первым добежал до клумб и, радостно вскинув руки вверх, закричал:
– Да! Я победил! Я самый быстрый бегун на свете!
Он начал изображать, словно его окружают трибуны с кучей зрителей, и все его приветствуют овациями. Клаус стал кланяться воображаемым зрителям. Добежав до клумбы вторым, я остановился, чтобы перевести дыхание.
– Ничего себе, вот это ты дал, Клаус! Я думал, ты не любишь бегать?
Резко вдыхая воздух, Клаус ответил:
– А я и не люблю! Просто захотел выиграть.
Лицо Клауса светилось от радости, словно это была величайшая победа в его жизни.
– Да ты – настоящий спортсмен!
Я похлопал друга по плечу.
– А на что мы спорили, Герхард?
– Честно говоря, я не успел придумать.
Он засмеялся.
– Хорошо, тогда давай договоримся, что сегодня мы больше не бегаем. Я и правда не люблю это занятие.
Мы перешли на спокойный шаг и направились дальше, к концу деревни, где находился дом Косого Клауса, и где жила Маргарет.
В конце деревни, практически перед последними домами, раскинулся изящный каменный мост через глубокий овраг. На одной из его опор имеется табличка с надписью на языке, который исчез уже очень давно. Этот мост появился здесь еще до образования деревни, в книгах пишут, что он остался от наших древних предков, которые жили тут много столетий назад. Каждый раз, проходя по мосту, я удивлялся тому, на сколько крепко он собран. По нему уверенно проезжали тяжелогруженые автомобили.
Мы остановились посередине моста и заглянули за перила вниз оврага. Когда-то тут была река, но сейчас не осталось и ручейка. Все снизу заросло небольшими деревцами и различными кустарниками. Те, кто спускался туда, говорили, что там бесконечно много колючек.
– Вот это высотааа.
Клаус вжал голову в плечи.
– Не бойся, мост невероятно крепкий, он стоит здесь уже больше тысячи лет.
Я постучал по каменным перилам, как мастер постукивает по добротно сделанной столешнице.
– Во, видишь, какой толстый камень!
Действительно, камень достигал метра в ширину и вызывал доверие. Мы перешли мост и отправились к крайнему дому нашей деревни.
– Клаус, как думаешь, каким образом древние люди строили подобные конструкции. Ведь судя по размерам, эти камни очень тяжелые.
– Эльза читала мне, что древние люди были весьма изобретательны и использовали всякие вспомогательные механизмы.
– А я думаю, что при подобных строительствах погибало множество людей.
Клаус нахмурился и, молча, посмотрел на меня.
– Мы пришли.
Я указал на старенький покосившийся домик, огражденный редким частоколом из кривых стволов небольших деревьев. Между ними были натянуты веревки, туго затянутые в узлы. Прямо за домом, метрах в двадцати, начинался лес.
– Вот тут живет Косой Карл. Раньше я никогда так близко не подходил к его дому.
Разговор перешел на шепот, словно нас могли услышать. Сойдя с дороги на обочину, поросшую травой, мы опустились на коленки, чтобы нас не могли заметить.
– Давай подберемся к забору, посмотрим, что у него там.
Мы подползли вплотную к забору и стали пробираться вдоль, прямо к калитке. Вдруг я услышал какое-то пение. Голос грубый, басовитый, но я разобрал знакомые слова: «Моя маленькая кошка, она счастлива сегодня».
Мы попытались раздвинуть веревки, чтобы посмотреть, кто поет песню, но натяжение оказалось слишком тугим.
– Давай вперед, к калитке.
Подобравшись к воротам, мы увидели через щель между створками Карла. Он сидел на крыльце своего дома и держал белого котенка. В огромных руках своего хозяина этот пушистый клубок казался совсем маленьким. Карл нежно гладил его указательным пальцем и напевал песенку. Возле крыльца были посажены цветы, и вокруг все было чисто прибрано.
– Ничего себе, я думал, Косой Карл ест котят на завтрак, или что еще ужаснее делает. А он, оказывается, добрый малый. Мне сейчас очень стыдно. Пойдем отсюда, Клаус. Лучше посмотрим, где живет Маргарет.
Клаус продолжал смотреть в щель, словно загипнотизированный. Он смотрел так, словно это он тот маленький котенок, словно его гладят большие крепкие руки. Внезапно он вышел из транса и повернулся ко мне:
– У Карла страшная наружность, но красивая душа. Мама говорила мне, что душа человека важнее, чем его внешний вид. И если она прекрасна, то и человек прекрасен.
Я тихонько сказал:
