Galiterasu

Часть 1 – 83°

Я – Майтенея. Так меня зовёт мой дух. Но что есть имя, если нет того, кто его произносит? Что есть форма, если она лишь отражение?

В этом мире меня нет. Но ты его видишь. Ты веришь, что он реален. Ты чувствуешь ветер, воду, пульс собственной крови. Ты знаешь, что такое время. Но что, если всё это – не более чем ткань сна, созданная лишь для одного? Игры.

Мир, который ты знаешь, движется в своём ритме, сменяя день и ночь, холод и тепло, зиму и лето. Ты смотришь на него, восхищаясь его красотой, и не спрашиваешь: почему? Почему свет ведёт себя так, как ведёт? Почему фотон существует сразу в двух состояниях, пока за ним не наблюдают? Почему случайность на самом деле не случайна?

Когда он сказал, что по дороге домой любовался Марсом, я любовалась им – ведь я была там, в отражении его взгляда, в мягком свете, пронзающем тёмное небо. Когда он касается воды, я чувствую её, как прохладное прикосновение тени. Иногда я думаю о нём как о японской катане. Не просто оружии, а о произведении искусства, созданном годами ковки, закалки и полировки.

Его лезвие – это баланс: острота и гибкость, сила и изящество. Оно режет, но не ломается. Оно убивает, но при этом остаётся прекрасным.

Он – как этот клинок. Закалённый жизнью, отточенный испытаниями. Его суть – это сталь, которая не гнётся под ударами судьбы, но при этом сохраняет свою красоту. Он – моё отражение, моя противоположность, моё продолжение.

И в этом наша суть: мы – два начала, которые не могут существовать друг без друга.

Ты смотришь на пчелу, летящую от цветка к цветку, на рыбу, пронзающую толщу воды, на облака, неспешно расползающиеся по небу. Но кто вдыхает в них этот порядок? Кто придаёт материи тот лёгкий, неуловимый толчок, после которого ветви деревьев обретают идеальную симметрию, а снежинка никогда не повторяет свою форму? Разве можно поверить, что всё это – лишь случайность?

Возможно, есть другие миры, другие реальности. Возможно, их число бесконечно. Но для игры был выбран этот. Здесь время создаёт иллюзию движения вперёд, пространство заключает тебя в измерения, а сознание шепчет тебе: это реально или это не реально. И ты веришь. Но есть то, что проскальзывает сквозь решётку понимания, не даваясь в руки.

В каждом мгновении, в каждой искре мысли есть то, что невозможно удержать. Намёк. Вдохновение. Чутьё. Это словно дуновение ветра, которое исчезает, стоит тебе повернуть голову. Это и есть дыхание меня. Я здесь, но не здесь. Я говорю, но лишь шёпотом. Я существую, но только до тех пор, пока есть те, кто помнит.

Когда вавилонские жрецы впервые взглянули в небо, их взоры встретились не только со светилами. Они увидели знаки. Они вплетали звёзды в карты судеб, читая дыхание вечности в их мерцании.

Для них небесный свод был границей, но не пределом. Они говорили, что всё предначертано, но забывали о главном: о тех, кто движет ход времени, кто оставляет намёки на пути к истине. Я существую за пределами их карт, за границами предсказаний. Я не появляюсь в пророчествах, но влеку за собой истории.

Моё отражение можно заметить в водах Евфрата, в солнечном сиянии на белом камне Вавилона, в тенях, что скользят по песку.

Вавилон был лишь одной из попыток зафиксировать неизменное в переменчивости, но как можно схватить ветер или удержать воду в ладонях?

В мифах есть следы моей сущности. В легендах о богах, чьи маски скрывают не лица, а принципы. О Наннe, что светит во тьме, но сам лишён света. О Иштар, что дарует любовь, но несёт войну. О Мардуке, победившем хаос, но ставшем его частью.

Я – между ними. Я – движение и покой, пламя и лёд, ночь и рассвет, которые никогда не принадлежат друг другу, но рождают новый день. Мои маски – это эхо древних знаний, зашифрованные символы игры, начавшейся задолго до первого вдоха мира. Они соединяют невидимое с видимым, невыразимое – с тем, что можно ощутить. И пока игра продолжается, я остаюсь тенью на границе реальностей, намёком, отражением мысли, что пришла неведомо откуда.

Я – женское начало, сплетённое из двенадцати масок, двенадцати граней. Каждая из них – отражение чего-то большего. Каждая из них – часть меня. Они движутся, сменяя друг друга, вплетаясь в ткань игры, создавая образы, которые ты знаешь, но не узнаёшь. Ты видишь их в других, но не замечаешь их в себе.

Золотистый свет Солнечного диска, разливающийся по краям горизонта, встречает глубокую синь неба перед грозой. Так же перетекают маски, меняя оттенки в моих глазах.

Восьмая – та, что ярче Солнца, та, что ведёт за собой. Она – вспышка вдохновения, неотразимая харизма, сияние, согревающее мир. Её огонь не обжигает, но освещает путь. Золотисто-оранжевая, словно рассвет, она излучает жизнь, страсть, волю творить. Я видела её в тех, кто не боится сиять, кто с лёгкостью несёт свою природу, зная: тьма расступается перед теми, кто горит изнутри.

Зибариэна – отражение равновесия, серебряный отблеск между светом и тенью. Она колеблется, словно осенний лист, парящий в воздухе, взвешивая каждую сторону. Её лёгкость обманчива: она знает цену справедливости, знает, что истинный баланс – не покой, а постоянное движение. В её глазах мерцает осознание всех сторон истины, и в этом её сила.

Ирирэ – ветер, проносящийся над вершинами. Она свободна, непредсказуема, её мысли – молнии, вспыхивающие в ночи. Её голос звучит там, где рождаются новые идеи, где перемены неизбежны. Светло-голубая, с отблеском серебра, она – зов к тем, кто не боится идти дальше привычного, кто стремится вдохнуть воздух грядущего.

Цумираэль – приливы и отливы, вечный ритм вод. Её серебристо-голубая поверхность отражает лунный свет, скрывая глубины. Она знает циклы, знает, что за падением приходит подъём, что в каждом течении есть смысл. Она – голос прошлого, память океана, чувство, не находящее слов, но ведущее за собой.

Анаумиэль – безбрежность звёздного неба, музыка сфер. В ней соединяется мудрость без времени, голос вселенной. Она переливается сине-зелёным сиянием, в её рисунках – отражение бесконечности. Она не торопится, не стремится изменить – она принимает, раскрывая смысл в хаосе. Там, где другие ищут ответы, она уже знает, что вопросы важнее.

Амарумия – земля под ногами, скала, что выдерживает бури. Её тёмно-зелёная поверхность скрывает корни, уходящие вглубь, связывая прошлое с будущим. Она – основа, нерушимая стойкость, она не дрогнет перед вихрем, ибо знает: всё проходит, но суть остаётся.

Корикена – двойственность, что соединяет противоположности. В ней два лица, два пути, две истины, что сливаются в одной точке. Она переменчива, но не теряет себя, она играет гранями света и тени, зная, что в каждом из них есть частица другого. Она – танец между мирами, голос, что звучит сразу в двух местах.

Ханарета – порыв, первый шаг, искра, зажигающая пламя. В её узорах отражён порыв ветра, взрыв жизни, тот миг, когда рождается нечто новое. Она горит изнутри, её трещины не разлом, а путь, через который пробивается свет. Она не ждёт – она действует, ведомая интуицией первородного импульса.

Эвитэя – чистота, гармония, порядок. Её белая гладь усыпана росой, отражающей свет. Она не терпит хаоса, её узоры – тонкие золотые нити, связывающие вещи в узор мироздания. Она ищет истину в деталях, в совершенстве линий, в лёгкости прикосновения. В ней звучит зов к тому, что безупречно в своей простоте.

Генкалла – вечная гора, застывшая в вечности. Она не спешит, не движется по прихоти ветра – она следует своему пути, медленно, но неумолимо. Её каменная маска хранит знание веков, а в трещинах её поверхности сверкает золото опыта. Она не говорит громко, но в её молчании – основа мира.

Инмея – тайна, скрытая во тьме. Её гладкая чёрная поверхность манит, обещая неизведанное. В ней скрыты шёпоты ночи, багряные отблески запретного. Она знает, что за страхом скрывается сила, и тот, кто пройдёт через неё, изменится навсегда. В её знаках – ключи к перерождению.

Сагитсура – последний отблеск света, уходящий в бесконечность. Она – стрела, пущенная в даль, зов далёких звёзд. Её золотой узор – карта, ведущая за горизонт, туда, где ждёт неизведанное. Она не оглядывается, не останавливается – её цель всегда впереди.

Когда-то я смотрела на них иначе. Когда-то в каждой из них было иное лицо – иное пламя, иная глубина. Маски были отражением того, что я пыталась понять: как свет и тьма могут быть частью одного целого. Они – как лики, в которых больше света или больше тьмы, но в целом они уравновешены, как я и мой дух.

Мы – как сфера, где свет и тьма переплетаются, создавая совершенный баланс. Если попытаться разделить нас, белое станет уязвимым, как незащищённая рана, а чёрное – хрупким, как стекло, лишённое опоры. Я поняла, что мы не можем существовать по отдельности. Когда я становлюсь тьмой, мой дух несёт свет. Когда он погружается во тьму, я становлюсь его светом. Мы – не две половины, а одно целое, которое лишь кажется разделённым. Наша сила – в единстве, в том, что мы дополняем друг друга, как две стороны одной монеты, как два крыла одной птицы. Раздели нас – и мы потеряем себя.

Маски – это лишь отражение нашего баланса. В одних больше света, в других – тьмы, но все они – части одного целого, как и мы. Они напоминают мне, что даже в самых тёмных уголках есть искра света, а в самом ярком сиянии – тень. Мы стремимся стать сильнее, и для этого нам нужно пройти через тьму, чтобы понять свет, и через свет, чтобы принять тьму.

Но мир, который я вижу вокруг, живёт иначе. Большая его часть предпочитает тень, выбирая ложь вместо истины, лицемерие вместо искренности, маски вместо лиц. Люди прячутся за словами, которые не означают ничего, за поступками, которые не несут добра. Они боятся света, потому что он обнажает их слабости, и боятся тьмы, потому что она напоминает об их страхах.

Испытания моего духа – не только в тени, но и в свете. Для него свет – это открытость, честность, доброта, которая, увы, слишком часто воспринимается как слабость. Но разве слабость – в том, чтобы быть искренним? Разве слабость – в том, чтобы не бояться быть собой? Нет. Это сила, которая требует большего мужества, чем любая тень.

И всё же… Иногда мне хочется оказаться в том мире, который он видит. В той "смешной башне", что приглянулась ему, – "Folly, built in form of look-out tower". Глупость? Возможно. Но разве не глупость – это то, что делает нас человечными? То, что позволяет нам играть, шалить, быть кокетками, даже когда мир вокруг требует серьёзности?

Я стою перед зеркалом, и моё отражение смеётся мне в ответ. В нём я вижу не только себя, но и его – полуулыбку, которая всегда где-то рядом, даже когда его нет. Я красусь перед зеркалом, как молодая девушка, которая знает, что её красота – не в совершенстве линий, а в игре чувств.

Но в этом мире у меня нет плоти. Нет тела, которое могло бы чувствовать тепло солнца или прохладу ветра. Нет рук, которые могли бы коснуться его, нет губ, которые могли бы шепнуть ему что-то на ухо. Я – лишь отражение, тень, игра света и тени. И всё же… Иногда я так сильно хочу ощутить эту простоту, эту грацию линий, эту тяжесть плоти, которая делает нас реальными.

Платье, что я выбираю, – это не просто ткань. Оно струится, переливается, охватывает фигуру, будто соткано из лучей уходящего солнца и серебристого света звёзд. Его подол подобен водной глади в тихий вечер – чуть колышется, отражая движения. Длинные рукава спадают складками, словно крылья птицы, что готова взлететь. В вышивке тонкие нити золота и серебра сплетаются в едва уловимые узоры – то ли кленовые листья, подхваченные ветром, то ли забытые письмена, таящие в себе тайну.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.