Памяти фэнтази

"Память мечей и забвение миров": философско-литературное эссе о судьбах героев в рассказе В. А. Дорошева «Памяти фэнтези»

Введение

Рассказ «Памяти фэнтези» предлагает читателю не просто историю о путешествии легендарного Ивана-Богатыря по миру ушедших мифов, но тонкую метафору на судьбу жанра, на природу героя и на механизмы человеческой памяти. В этом тексте мир фэнтези превращается в пространство забвения – место, где некогда великие персонажи доживают век без читателей, а их былые подвиги истощаются, словно забытые страницы книги.

В центре повествования – падение и попытка возрождения героя, утратившего смысл. Но более важным оказывается не сюжет, а то, как через систему персонажей автор моделирует саму идею литературного времени: время, в котором одни миры уходят, уступая место другим; время, в котором персонажи живут ровно столько, сколько живёт читательская память. Этот рассказ можно прочитать как притчу о герое, как метасуждение о жанре фэнтези и как философскую медитацию о том, что происходит с мифом, когда эпоха, его породившая, закончилась.

I. Иван-Богатырь как архетип падшего героя

Иван в рассказе – не молодой витязь из былин, а герой, утративший предназначение. Он обнаруживает себя в пространстве, где время остановилось, а подвиги обесценились. Его наркомания – сильная метафора зависимости от прошлого, попытка заглушить боль от соприкосновения с собственным обесцениванием.

В литературном смысле Иван стоит в ряду героев-потерянников, подобных:

Дон Кихоту Сервантеса, который живёт в мире, где рыцарство давно умерло;

Королю Артуру поздних легенд, чей Камелот распался, а меч Эскалибур стал памятью, а не властью;

Геральту из Ривии в конце «Сезона бурь» Сапковского, когда магия и чудовища исчезают, а ведьмак становится анахронизмом.

Иван – это герой эпохи, которой больше нет. И в этом он ближе к реалистическим фигурам вроде Левинсона из «Разгрома» Фадеева или Тихона Щеглова из Шукшина, чем к традиционным эпическим богатырям. Философски он воплощает экзистенциальный парадокс: как быть героем в мире, который больше не нуждается в героях?

II. Снорри, карлик и металлический кот: маски памяти и забвения

1. Шут Снорри – голос истины в маске комизма

Шут – это трикстер, фигура, традиционно стоящая между миром мудрости и миром глупости. Его роль в тексте – не смеяться, а озвучивать истину так, как её способен воспринять герой. Шут – это совесть героя, но вынесенная вовне.

2. Карлик – соблазн капитуляции

Карлик, торгующий "волшебным ассортиментом" – воплощение зависимости и отчаяния. Он представляет теневую сторону литературного небытия: когда герои забыты, появляются те, кто извлекает выгоду из их слабостей. Его архетип – это:

Смеагол/Голлум Толкина;

кабатчики и торговцы иллюзиями у Гоголя;

фигура «искусителя» в средневековых мистериях.

Он – анти-герой, предлагающий герою путь вниз.

3. Металлический кот – страж порога

Кот выполняет роль порогового персонажа, подобного трёхглавому псу Церберу или серебряным стражам у Урсулы Ле Гуин. Он обозначает границу между реальным и «миром умирающих легенд». Его механическая природа подчёркивает искусственность пространства: это мир, собранный из остатков жанровых клише, словно механический театр.

III. Ланселот, Роланд и дерево: пантеон забытых героев

1. Ланселот и Роланд – рыцари эпох, которые исчезли

Их присутствие – не просто аллюзия, но прямое утверждение:все жанры, все легенды, все герои одинаково смертны. Ланселот – символ благородства, потерпевшего поражение. Роланд – символ героизма, ставшего бесполезным. Это два варианта судьбы любого героя, когда читатель уходит.

2. Говорящее дерево – хранитель традиции

Дерево – это «древо памяти», восходящее к Иггдрасилю скандинавов, Мировому древу майя и энтам Толкина. Оно больше не могущественно – скорее дряхлое, но мудрое. Оно напоминает: миф ещё жив, но его корни пересохли.

IV. Озеро: символ перерождения и границы жанра

Озеро в рассказе – это пространство перехода. Оно соединяет: смерть и возрождение, забвение и память, старое фэнтези и новое. Оно отсылает к Авалону, к русским «живым водам», к озеру Гэндальфа в Мории. Погружение в озеро – акт инициации, очищения от бессилия. Ивану в этот момент предстоит выбор: раствориться в забвении, как многие до него, или попытаться начать жить заново, не как былой герой, а как человек. Озеро – последняя граница мира фэнтези, точка его распада и его возможного обновления.

V. Философский смысл: о героях, жанрах и человеческой памяти

Рассказ можно прочитать как притчу о:

1. Смертности жанров

Фэнтези пережило эпохи взлётов и падений: от Толкина до постмодернистских деконструкций вроде «Американских богов» Геймана. Автор задаёт вопрос: что происходит с жанром, когда он перестаёт быть центральным в культуре?

2. Хрупкости вымышленных миров

Вторичные миры существуют ровно настолько, насколько в них верит читатель. Рассказ показывает: когда вера уходит – миры не исчезают, а медленно умирают, переходя в полутень.

3. Памяти как единственной форме бессмертия

Герой живёт, пока его помнят. Мир живёт, пока его читают. Меч светится, пока его имя произносят. Это прямая перекличка с:

Прустом, для которого память создаёт реальность;

Борхесом, чьи миры существуют в словах;

Кальвино, рассуждавшим о легкости и тяжести литературного бытия.

Заключение

«Памяти фэнтези» – это произведение о том, что происходит с героем, когда эпоха, его породившая, завершается. Автор создает пространство, где великие мифы доживают свой век, подобно актёрам, сошедшим со сцены. Но вместе с тем в рассказе заложено не только ощущение конца, но и возможность новой главы. Иван-Богатырь, проходя через мир теней, получает шанс вновь обрести смысл – не в прежних подвигах, но в принятии собственной человеческой уязвимости. Через разговоры со Шутом, встречи с забытыми рыцарями и очищение у Озера герой – и жанр – получает шанс на новое прочтение. И в этом, возможно, главный вывод: миры не умирают – они ждут того, кто снова откроет книгу.

ПАМЯТИ ФЭНТАЗИ

“… Я встал во весь рост.

Что-то бродило в моей голове, что-то пробуждало что-то сделать. Я не мог понять, что именно. Покопался в памяти, стиснул рукоятку Эскалибура.

Вспомнил.

Меч легко вышел из ножен и я полюбовался им. Острое лезвие блестело, но не ярко, а тускло и слабо.

Я опять присел на колени и, держа меч за эфес, окунул его в Озеро. Потом вытащил из воды. Эскалибур стал блестеть и сиять, как солнце. Я даже глаза прищурил, так меч был ослепительный.

Я почувствовал, что Эскалибур дрожит. Вернее, пульсирует. Словно там мчится по жилкам и венам горячая кровь. Словно он стал живым существом.

Я обратно встал и всунул меч в ножны. Повернулся.

Он стоял в пяти метрах от меня. Помахивал своим хвостом. Не спеша. Слева-направо, справа-налево. Серебряный Кот…”

Какой-то шум отвлёк Ивана от рукописи. Тихий шум открываемой двери. Иван повернул голову.

На пороге стоял шут по имени Снорри.

– Да? – спросил Иван.

Шут растянул рот до ушей на всё лицо, изображая улыбку, и стал очень смешным.

– Пишешь мемуары? – усмехнулся шут.

Иван не ответил.

– Вероятно, это будет занятное чтиво, – предположил Снорри. И добавил:

– Особенно для тех, кому оно будет занятно.

– Ты попал в точку.

– Думаешь? Ты мне польстил. Немногим по силам сей подвиг – попасть в точку. Большинство не то что в точку, а просто в женский половой орган не в состоянии попасть.

– Ну и дурак же ты.

– Знаю.

Шут прошёл в комнату и огляделся. Поморщился, словно чем-то остался недоволен.

– И это место обитания одного из лучших героев всех времён и народов?

– Тебя не устраивают мои апартаменты?

– Немного.

– А мне кажется, что ты врёшь. На самом деле тебе наплевать, где я и как живу.

– Согласен без всяких возражений. Чем ты занимаешься?

– Работаю сторожем на продуктовом складе.

Шут оглушительно засмеялся. Он смеялся минуты две, потом вытащил платок, высморкался и сказал:

– У тебя замечательная манера шутить.

– Я не шучу. Я в самом деле работаю сторожем.

Шут опять так же оглушительно засмеялся. И опять посмеялся ровно две минуты. И опять обильно высморкался.

– Ей-Богу! Ты меня уморишь! Честное слово! – пробулькал шут.

– Я не вижу причин для смеха. Да, я теперь работаю сторожем на складе. И что теперь?

Шут открыл рот пошире и опять выдал порции смеха. Но на этот раз его хохот продолжался полминуты. Ибо Иван внезапно трахнул кулаком по столу. Шут тотчас осёкся.

– Хватит, – сказал Иван. – Говори, что надо, или уматывай к чёртовой матери.

– О! – одобрил Снорри. – Узнаю прежнего Ивана Богатыря Сильного Мужика.

– Что тебе надо?

– Поговорить с тобой.

– Говори. Только не идиотничай.

– Драконий Терем полон забот.

– Вот оно как. Это серьёзно?

– Очень.

– Насколько?

– Настолько, что меня отправили к тебе.

– Подожди… Старче жив?

– Здоров и не рехнулся.

– А Сторожа?

– Бдительны.

– Синецвета что ли украли?

– Да кому он нужен? Он сейчас не в цене. В моде прокладки, телевизионные шоу, концерты и мобильные телефоны. Эта птичка отжила своё.

– Что-то с Говорящим Котом или Пернатым?

– С ними всё в порядке.

– Тогда что случилось? По-моему, я перечислил всех придворных Терема.

– Ты забыл меня.

– Ну и как твои дела?

– У меня нет никаких дел. Я шут при дворе, а у дурака нет серьёзных дел. И если даже они будут, то на них не обратят никакого внимания.

– Ну, если всё так хорошо и стабильно, то уматывай отсюда. Некогда мне с тобой лясы точить.

– Нет, не всё хорошо. Тебе приходилось слышать о мечах Дракона?

– Где-то… читал об этом.

– Когда-то Ангелы Неба восстали и пошли войной против своих родителей – Древних Богов. Кузнец Богов Дракон сконструировал для своих хозяев эти самые мечи. Но, когда работа над ними подошла к концу, было уже поздно, Древние Боги пали. Дракон бежал с Неба на Землю и заложил Драконий Терем.

– Замечательная легенда. В другой раз я бы послушал её с живейшим наслаждением.

– Это не легенда. Мечи в самом деле существуют. Вернее, существовали.

– Где?

– У нас, в Тереме.

– Что дальше?

– Их похитили.

– Кто?

– Сначала мы думали, что Арсенал.

– Кто??

– Это так называется братство Небесных оружейников. Это братство возглавлял Дракон. И над мечами трудился не только он, но и всё братство.

– Это они похитили?

– Нет. Это сделал твой дружок, маг по имени Мерлин.

– Его кости уже давно сгнили в могиле.

– Знаю. Но незадолго до своей смерти он стащил наши мечи и спрятал их в одном месте.

– Что за место?

– Осколки миров. Это такое пространство, где собраны различные части разрушенных некогда по разным причинам миров.

– Зачем он это сделал?

– Он хотел, чтобы все забыли об этих штуковинах.

– Понятно. И что теперь?

– Нас вполне устраивало, что мечи были спрятаны там. Но вчера Лорд Гилвен сбежал из заточения и объявил Терему войну. Мечи ускорят приближение нашей победы. Кроме того, мы боимся того, Лорд Гилвен сам отыщет мечи. Вот тогда нам грянет полный конец.

Иван улыбнулся:

– Да. Это будет весьма печальная трагедия.

– Мы просим тебя найти мечи и возвратить в Драконий Терем.

– Почему именно меня?

– А кого ещё? Старче стар, Сторожа плохие сыщики и слабые воины, я – дурак, ну, а остальные просто физически не способны на такие мероприятия.

– Хорошо, но почему ИМЕННО я?

– Есть ли на свете ещё такой же герой, как ты? – ехидная ирония прозвучала в голосе Снорри.

– Есть, – улыбнулся Иван.

– Даже если и есть, то это всё равно не снимает с тебя никаких обязанностей.

– Засунь все эти так называемые мои обязанности знаешь куда? Понял?

– Полегче-полегче. У тебя притупилось чувство юмора.

– Зато я точно выразил своё мнение на этот счёт.

– Если ты не желаешь спасать мир, то кому это делать?

– Не знаю. Может, Лорд Корвин Эмберский будет не против. Или Конан-Варвар.

– Но они существуют только в приключенческих книжках.

– Ну и что? Я сам себя ощущаю персонажем вымышленного мира. Может, я тоже существую только в книжке какого-нибудь там писателя.

– Смею тебя заверить, что ты прав, Иван Богатырь Сильный Мужик.

– Вот видишь? Значит, ещё раз засунь все так называемые мои обязанности в вышеупомянутое место.

– Ладно, я ухожу, Но ты подумай, – пригрозил шут пальцем.

– Адье, король всех дураков.

– Адье, персонаж вымышленного мира в книжке какого-нибудь там писателя.

Затем шут поклонился и покинул квартиру.

В глазах зафиксировался шприц. Он сейчас казался Ивану продолговатым кристаллом, осколком зеркала, шляпой фокусника на арене, стеклом в оконной раме, откуда видна печаль всего мира.

Стало тихо. Потекли, как лава вулкана, секунды и время вышло из-за кулис.

Иван улыбнулся и провёл рукой по щеке. Надо бриться. Идеальный вывод и плохой результат. Он усмехнулся и перевёл взор на иглу. Как шпиль серебряного замка, там живут короли, рыцари, прекрасные дамы… Игла была похожа на некий нерв, металлический и холодный. Оружие кузнеца или плод его тонких работ.

Стук.

Иван повернул голову к двери.

Ещё раз стук.

Кто это мог быть? Идиотина Снорри? Опять?

Стук. Уже нетерпеливый.

Иван открыл дверь. На пороге стоял Говорящий Кот, гость из Терема.

Иван пригляделся. Кот не был Говорящим Котом. Насколько он мог помнить, то тот Кот являлся большим и пушистым. Ростом с собаку. Этот же весь был из блестящего металла. Неотличимая копия, но стальной. Живой, но железный.

– Чего надо? – спросил Иван.

– Я из Терема, – голос был мягким, такой же, как у оригинала.

– Догадываюсь. Что на этот раз?

– Старче решил, что я буду сопровождать тебя в поисках Волшебных Мечей Дракона.

Иван поморщился и глянул на шприц. Пора делать укол.

– Входи, – посторонился он.

Металлический Кот прошёл в комнату и остановился около старого потёртого дивана.

– Минутку, – попросил Иван и ушёл на кухню.

Спустя некоторое время он вернулся. Приблизился к Коту, пряча левую руку за спиной. Правая рука всё так же держала шприц.

– Что будет, если внутрь тебя попадёт вода? – спросил Иван.

Кот улыбнулся:

– Сгорят контакты. Я выйду из строя.

– Я тоже так думаю.

И Иван плеснул в его пасть воду из стакана, который он прятал за спиной.

Агония Металлического Кота происходила несколько минут. Он дёрнулся, в нём что-то зашипело-загудело, искры брызнули во все стороны. И затем Кот умер.

Иван глянул на труп, железный и неподвижный, и отошёл к окну. Из окна открывался вид на небольшой скверик, где цвели розы, где ветерок колыхал зелёную травку.

Иван вонзил в вену иглу и…

…когда он вытащил иглу, в глазах были розы и круги. Кровь бегала, как воздух в насосе, голова стала ватой. Он теснее прижался к стеклу окна. Он открыл рот, чтобы сказать то, что сам не знал. А мысли были…О, эти мысли описать не в силах ни одно писательское перо

Иван лёг на пол.

Это были чьи-то слова, шёпот вялых чувств из темниц подсознания, капитуляция разума, демагогия безумия, результат реальности. Иван постарался не обращать внимание на это. Ему было очень хорошо. В ушах…

Тик, тик…

Тик…

Шум воды…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.