Космос не для слабаков

Глава 1

Unknown

Unknown

2025-11-19T04:25:42+00:00

Мы дети большого вселенского взрыва, Те, кто заглянул в чёрные дыры. Но не одна мировая наука Не может помочь нам понять друг друга. Группа ” Слот”

ГЛАВА ПЕРВАЯ. НАСЛЕДСТВО. Я лежала в палате космического госпиталя ВЕЛНС, и взгляд мой, словно прикованный, блуждал по бескрайним просторам, разворачивающимся за панорамным окном. Космос, величественный и бездонный, простирался передо мной во всем своем неземном великолепии. Планета Велнс, гигантская, в четыре раза превосходящая Землю, дышала той же атмосферой, щедро даря схожую, почти родную природу. Со всех сторон ее плотным кольцом обступали космические станции, словно россыпь мерцающих звезд. Здесь кипела жизнь: торговые станции, куда слетались и стыковались корабли со всех уголков галактики, переговорные платформы, где вершились судьбы миров, и, конечно, госпитали. Их было три, каждый, как и все в этом мире, имел свою цену. Мне досталась самая дальняя и, сказать по правде, самая скромная обитель исцеления. Война же, эта безжалостная гостья, терзала галактику уже почти пять долгих лет и конца ей не предвиделось. В одной из бесчисленных вселенных человечество столкнулось с расой, чья воинственность затмевала самые мрачные предсказания. ЛЕРАМЦЫ. Так они себя называли, и это имя, словно лезвие, врезалось в память поколений.

Похожие на людей, но отмеченные печатью чуждого совершенства, лерамцы обладали кожей оттенка светлого шоколада и неизменно светло-голубыми, миндалевидными глазами, в которых плескался холод далеких звезд. Неземная красота, обманчивая маска кровожадной души. Переговоры? Пустая трата времени. Любая попытка сближения с их солнечной системой каралась немедленно и безжалостно. Но когда это останавливало человечество, одержимое жаждой нового? Планет всегда мало, ресурсов недостаточно, а память о мире стерлась в бесконечной череде войн.

Я подняла левую руку и вновь изучила бионический протез. Новейшая технология, плод гения земных ученых: синхронизация с нервной системой, искусственная кожа, неотличимая от настоящей. Мощный, функциональный, но все же… чужой. Не моя рука. Не моя нога. Я бросила взгляд на медицинского робота, сосредоточенно работающего над моей новой конечностью. Угораздило же… Внезапная, острая боль пронзила меня, заставив вздрогнуть. – Простите, госпожа Эда, – проскрежетал робот металлическим голосом. Он уже закончил свои манипуляции с моей ногой, когда я заметила копошащиеся тени за дверью.

– У вас гости, – бесстрастно доложил он.

– Что им нужно? Кто они?

– Люмик из отдела по распределению космовойск и Анджела Бирк, финансовый распорядитель младшего звена.

– Хорошо, впусти их.

Дверь бесшумно скользнула в сторону, впуская кабинетных крыс – именно так я о них и думала. Из идеально гладкого пола, словно по волшебству, возникли два обтекаемых стула, куда они и поспешили усесться. Люмик извлёк из ниоткуда прозрачный планшет и взмахом руки спроецировал мою анкету в воздух.

– Здравствуйте, Эдвина. Итак: Эдвина фон Гести, двадцать пять лет, не замужем, детей нет. Бакалавр по древним языкам, плюс техническое образование. И навыки управления любым галактическим транспортом. Впечатляет, Эдвина, вы могли бы продолжить обучение. – Да? Федерация ВЗ предоставила мне такой выбор, не так ли? О чем вы? Меня загребли, как только исполнилось двадцать! – ядовито процедила я. – Я понимаю, – промурлыкал Люмик, хотя было совершенно ясно, что ему абсолютно всё равно, кто я такая и что со мной будет дальше. – Итак, продолжим. В связи с двумя боевыми ранениями и установкой двух бионических протезов, Федерация ВЗ уведомляет вас о списании со службы. – Вот как! – вырвалось у меня, это было такое облегчение, я ненавидела войну и всё, что с ней было связано. – Вам будет выплачено единовременное пособие в размере двух тысяч битсов, а в дальнейшем – пятьдесят битсов ежемесячно, до конца ваших дней. – Дебора, словно зачитывая приговор, вытащила планшет и, не поднимая глаз, указала на поле для сканирования. – Приложите палец для подтверждения согласия. Сволочи! Вот сволочи, – бушевало внутри, а взгляд сверлил их обоих ядовитой злобой. Что можно купить на эти подачки, на эти смехотворные пятьдесят битсов в месяц? Дважды заказать базовый набор продуктов? И так было со всеми нами, с теми, кто оказался достаточно несчастлив, чтобы родиться с низким рангом. Мясо. Просто пушечное мясо на этой проклятой войне. – Эдвина, прошу вас, оставьте свою подпись. Иначе вам и этого не видать, – назидательно отчеканил Люмик. С тяжким вздохом я протянула палец. Моя карта пискнула, подтверждая операцию по пополнению баланса. Без единого слова, эта парочка, словно стервятники, распрощалась и двинулась к следующей палате. Нас, несчастных, здесь было пруд пруди. – Вам надлежит принять пищу, обед. Металлический скрежет этого назидания отдавал тошнотой. Меня уже воротило от этой стерильной медицинской баланды. – Да пошёл ты к черту! – проворчала я, отворачиваясь к окну. – Принял к сведению, направляюсь к черту. Но настоятельно рекомендую вам употребить пищу. Вам необходимы силы. Услышав, как дверь открылась, я решила, что мой назойливый медбрат-робот удалился. Но знакомый голос заставил меня вздрогнуть и резко обернуться. От изумления я невольно вскрикнула: – Дядюшка! Ты как здесь очутился? Заметив моё намерение приподняться, он замахал руками, словно отгоняя назойливую муху, и зачастил: – Лежи, лежи! Медсестра велела тебе лежать, восстанавливаться. – Как ты здесь оказался? У тебя же дом в соседней галактике! Это же невероятно дорого! – Не волнуйся, я был по делам на Велнсе и решил к тебе заглянуть, – небрежно бросил он.

Я, честно говоря, прибывала в полнейшем оцепенении. Дядюшка никогда не питал ко мне особых чувств, наши встречи были редки, и, насколько я помнила, последний раз он навещал нас с дедом лет восемь назад. И я отчётливо помню, как мой любимый дед тогда выставил его за дверь. Что же за таинственная сила побудила его навестить меня сейчас? – Ну что? Как ты? – выдавил он из себя подобие заботы, натянув фальшивую улыбку. Я отказывалась играть в эту игру, окинула его взглядом, от которого он невольно съежился, и холодно спросила:

– И что интересного тебе от меня нужно?

– Эдвина, ну что ты…

– Говори уже! Неужели ты думаешь, я поверю в эту приторную улыбочку?

Смяв в руках свою потрепанную шляпу, дядя опустился на выдвинутый стул и, словно боясь поднять глаза, пробормотал:

– Я не знаю, сообщили ли тебе…

– Что?

– Дедушка… Он умер.

Сердце рухнуло в пропасть, дыхание перехватило. Казалось, перед глазами сгустился черный туман. Мой дед, самый родной, любимый и близкий человек. У меня не было родителей, они погибли, когда мне было всего три года, я их даже не помню. Лишь поблекшие фотографии напоминали об их существовании. Меня воспитывали дедушка и моя горячо любимая бабуля, но когда мне исполнилось двенадцать, ушла и она, оставив нас с дедом одних в этих вселенных. У деда было три сына, но двое из них давно погибли, и остался он один – Гертер Фон Гести, жалкий и трусливый.

Я давно не плакала, казалось, разучилась. Привыкла проживать боль внутри, никому не показывая ее. Собрав остатки сил, я с трудом выдавила из себя:

– Что случилось?

– Сердце… Да и старость взяла свое. Он прожил долгую жизнь. Все-таки сто двадцать четыре года…

Я молча кивнула. Видела любимого деда год назад, когда мне дали отпуск. Уже тогда он был не в лучшей форме, но на мои уговоры обратиться к врачу лишь отмахивался рукой.

– И что же тебе нужно? – повторила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Глаза Гертера забегали, он заерзал на стуле и торопливо заговорил:

– Понимаешь, Эдвина, я ведь его сын! Его законный наследник! А он… Он оставил всё тебе: и дом, и космолет, и все, что в доме! Разве это справедливо? Дом опечатан, все под охраной фонда “Доверие”, и только ты можешь решить этот вопрос. Я вспомнила, как дед в нашу последнюю встречу говорил мне, что оставит все, абсолютно все, мне. А еще он добавил, что Гертер ему больше не сын. Я не знала точно, что между ними произошло, но волю деда исполню неукоснительно. Поэтому, окинув дядюшку еще раз ледяным взглядом, я произнесла твердое:

– Нет.

– Как нет?! Эдвина? Как нееет?! Я потратил столько денег, чтобы сюда долететь! Я ведь твой родной дядя, Эдвина!

– Ах да, вспомнил… – презрительно усмехнулась я и нажала кнопку вызова медробота.

Буквально через минуту в палату въехала моя железная няня.

– Он мне мешает, – указала я пальцем на Гертера, слушать его жалкое нытье я не собиралась.

– Прошу вас выйти, – вежливо попросил робот. Тот упирался и уже криком осыпал меня оскорблениями.

И тогда мой железный друг схватил его за шиворот, приподнял и буквально вынес из палаты.

– Красавчик… – я послала роботу воздушный поцелуй и, отвернувшись к окну, молча погрузилась в горестные мысли о своей утрате.

Глава 2

ДОМ.

На следующий день ко мне явился душеприказчик моего деда – старомодное слово, нынче говорят “Хранитель наследия” из фонда “Доверие”. Организация, известная своей безупречной работой, конечно, не за даром. После подписания всех необходимых документов, я получила ключи и нескромный счет в цифровом банке. Теперь я – владелица дома, звездолёта и участка земли. Еще мне передали цифровой носитель с видеообращением. Последнее послание от деда, записанное за неделю до его кончины. Его я решила просмотреть уже дома, когда доберусь.

Две недели реабилитации пролетели, и вот, с наилучшими пожеланиями, меня выпроводили за стены госпиталя. К бионической руке я уже привыкла, она стала продолжением меня, но каждый шаг искусственной ноги отдавался ещё мучительной болью.

Не раздумывая, я направилась в космопорт, купила дорогой билет на гиперпространственный лайнер, что всего за неделю доставит меня домой. Вап-прыжки я не любила: после такого скачка долго приходила в себя, но это лучше, чем полгода скитаний по галактике.Спасибо деду за щедрое наследство, позволившее мне этот быстрый путь.

Неделя пронеслась вихрем, и вот я снова на Эданике, моей родной планете.

Эданика… Открытая землянами всего пять столетий назад, она дышала воздухом, который отличался от земного, был более насыщенным и густым, непривычным для легких человека с земли, но родным для нас, рождённых под этим небом.

Изумрудная, утопающая в буйной зелени, с небольшими клочками суши, затерянными в бескрайних океанах. Океаном на этой планете принадлежала большая часть, процентов девяносто. Слава богам, жадные взгляды землян не задержались здесь – не нашли они на Эданике сокровищ, достойных их внимания. Лишь земля, лишь вода… и свобода.

Но кусок земли здесь стоил дорого, а деду достался в дар от правительства за его заслуги.

Вывалившись из космопорта, измотанная межзвездным перелётом, я тут же вызвала аэротакси до дома. Час полета прошел в забытьи – я провалилась в сон под убаюкивающий белый шум двухместного воздушного судна.

Разбудил меня бесстрастный, металлический голос автопилота:

– Госпожа Эда, вы прибыли.

Шагнув на посадочную площадку, я замерла, словно впервые увидев родные края. С небольшого выступа открывалась захватывающая панорама: бескрайняя равнина, утопающая в изумрудной зелени трав и великанских деревьев. От площадки вниз вели ступени, переходящие в тропинку, петляющую к моему двухэтажному дому. Обычный дом, почти деревенский, но горячо любимый и навсегда запечатленный в моем сердце.

Нащупав в кармане цифровые ключи, я неспешно, наслаждаясь прохладой дня и свежестью воздуха, направилась к дому.

Достигнув охранных столбов, я замерла, ожидая сканирования. И вдруг до боли знакомый голос пронзил тишину, вонзая осколки в мое сердце.

– Добро пожаловать домой, моя родная.

Одинокая слеза,, скатилась по щеке. Достигнув крыльца, я опустила рюкзак на каменные плиты крыльца и направилась в дальний уголок прекрасного сада, там где находилось наше фамильное кладбище, где, по последнему распоряжению, моего деда предали земле.

Там, на холодной скамье у подножия монумента, я наконец позволила своим чувствам вырваться наружу, и слезы хлынули потоком. В двадцать лет меня безжалостно исторгли из семьи, оборвали мечту об учебе, отняли единственного, родного человека во всей вселенной, мою опору, мою любовь. Бросили в пекло войны, чужой и ненавистной. И ничто не смогло меня спасти, даже то, что мой дед был лауреатом Нобелевской премии, профессором, великим ученым, человеком, чье имя ,когда то давно, гремело на весь мир. Его величие осталось бессильным перед этой жестокостью.

Единственное, чего сумел добиться мой дед – выхлопотать мне место в инженерных войсках. Считалось, что там не так опасно. Я окинула взглядом свои протезы, и горькая усмешка тронула мои губы. Безопасно? Нет, но я жива. В отличие от тысяч и тысяч тех, кто навеки канул в пучине этой проклятой войны.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем цифровой ключ пискнул, и я, миновав еще один сканер, наконец, оказалась в моем доме.

Теперь это мой дом.

Единственное, чего я жаждала в тот момент – просто жить. Жить, возделывая эту благодатную землю, выращивая сочные овощи и спелые фрукты. “Мне одной много не нужно,” – шептала я, – “пятидесяти битсов в месяц вполне достаточно.” Тем более, всего в полчаса полета, почти рядом плещется океан, щедрый на рыбу и всякую съедобную диковину.

Заварив себе крепкий кофе, я бродила по дому, намеренно не включая помощников, утопая в тишине, словно в мягком коконе. Выплакав все слезы, я почувствовала спокойствие, тихую умиротворенность, что медленно растекалась по каждой клеточке тела.

В доме царил безупречный порядок, но стоило мне заглянуть в кабинет деда, как я увидела везде разбросанные книги и файлы. Вся решимость моментально меня покинула, и я так и не осмелилась переступить порог дедовской берлоги.

Вышла на крыльцо, и, провожая взглядом угасающее солнце, медленно пила остывающий кофе. Мои пальцы нащупали в кармане куртки знакомый контур файла – последнее послание от деда. Завтра… послушаю завтра. Сегодня душа слишком изранена, чтобы вместить еще и его голос.

Обогнув дом, вышла на задний двор. Там, словно древний страж, возвышался звездолёт. Величественный, но тронутый печатью времени, он подмигнул мне мутными иллюминаторами. Подошла, коснулась прохладного металла рукой, будто шепнула:

– Теперь мы с тобой одни… Совсем одни.

Я бродила по улице до тех пор, пока сумрак не окутал планету и небо не расцвело мириадами звезд. Медленно поднявшись в свою комнату, я обнаружила, что время здесь замерло . На зеркале все еще виднелась надпись: “Люблю тебя всем сердцем”. Оставленная мной год назад, в мой отпуск. Мое последнее послание, обращенное к дорогому мне человеку.

Широко распахнув окно, я впустила ночную прохладу и завораживающую песнь местных цикад. Не раздеваясь, погрузилась в сон, ища забвения и успокоение в его объятиях.