Герцог Огненных озер

Глава 1

Дитя человеческое

Волосы ее были черны как нефть, и, подобно нефти, струились вниз, скатываясь волнами по смуглым плечам и высокой груди. Блики горящих на стенах храма лампад маслянисто отражались от ее, полных жизни диких глаз, глядящих прямо в глаза жрецу, который стоял в тени. Он почувствовал, что его плоть восстает, стряхивая так бережно хранимый служителем Анубиса покой. Эта женщина владела какой-то непостижимой властью над ним, над всеми!

Жрец закрыл глаза и постарался забыть то, что видел. Темные воды Стикса, они всем дадут покой. Но тот, кто обретет его при жизни, получит силу и власть над людьми. Такова мудрость.

Жрец провел ладонью по гладко выбритой голове и снова посмотрел на женщину. Она сидела на каменном полу, прижавшись плечом к стене, и продолжала смотреть ему в глаза. Она не могла видеть его глаз, она вообще не должна была видеть его, знать, что он здесь! Ей должен был мешать яркий, дрожащий свет, который источали светильники.

– Восемь стрел, и врата будут открыты! – проговорила вдруг она быстро, и, склонив голову между колен, застыла.

Жрец вышел из тени, бесшумно скользя по полированному камню своими босыми ногами.

– Восемь стрел откроют врата, жрица Ониса. И я призову через них твоего демона, если назовешь его имя.

Женщина засмеялась, подняла голову, и жрец снова утратил покой.

– Имя? Имя! Что ты будешь делать, когда он придет?

Дважды медленно и глубоко вздохнув перед ответом, жрец сказал:

– Мне не нужен Амат. Мне нужен тот, кого ты ему отдала.

Ониса встряхнула головой, и волосы черным маслом заструились по ее плечам, завораживая и маня.

– Ты смог пленить меня, Мерера. Будешь пытать? Я не скажу тебе, если не захочу сказать. Ты это знаешь. Я принадлежу Амату, он придет за тобой.

Мерера, высший жрец Авариса – великой столицы великого царства, усмехнулся и склонился над женщиной.

– Эти слова для рабов. Мы оба знаем, что Амат не придет за тобой. Он уже получил все, что хотел.

Ониса посмотрела на жреца долгим взглядом, от которого Мерера снова потерял покой.

– Ты разрешишь мне быть рядом с ним, если я назову его имя? – спросила она, и в ее словах, в ее голосе жрец услышал обещание, дающее надежду всем его желаниям, которые он так сильно пытался заставить молчать.

– Разрешу, – хрипло сказал он, испугался звуков собственного голоса и отпрянул от пленницы, надеясь на то, что расстояние ослабит ее силу.

Женщина кивнула, черные блестящие потоки на ее голове снова пришли в движение.

– Хорошо, Мерера. Я скажу тебе. Я назвала его Сандаал.

Мерера вышел на середину зала. Низкий потолок храма тяжело нависал над его головой. Крестострел был готов, но жрец еще раз все проверил, проведя по линиям кистью, вымазанную голубой краской. Он установил в вершинах октограммы лампады, зажег их и встал возле звезды.

Ониса мрачно наблюдала за ним. Мерера был очень мудр, он владел тайнами небес, тайнами вод, тайнами земли, но о том, что он знал о древних ритуалах вызова существ с противоположного берега реки Стикс, она не догадывалась.

– Что Амат обещал тебе за него? – неожиданно спросил жрец.

– Силу, – ответила женщина, пожав плечами.

Мерера кивнул. Ониса была рабыней всего пять лет назад, и вот она уже старшая жрица храма Нефтиды, богини рождения и смерти. Как такое возможно? Как возможно выучиться грамоте за столь короткое время? Почему все те, кто открывал ей двери и дарил милость, почему они делали это? Теперь он сам это видел. Сила этой женщины была столь велика, что смущала даже его, Мереру, великого жреца Авариса! И он должен был забрать у нее хотя бы часть этой силы.

Сандаал. Он будет служить, ведь он еще так слаб. Но он вырастет и станет грозным орудием ужаса в опытных руках Мереры, он будет подобен затмению светила, от которого в страхе бьются в конвульсиях тысячи тысяч рабов! Власть – вот настоящая сила. И он возьмет ее.

Медленно вздохнув два раза, жрец поднял руки и нараспев произнес древние слова приказа:

– Рат, мадарун балд роос, дугга Сандаал, Инграданар!

Мерера не понимал значения произносимых им слов, он знал только, что подставляя в нужное место имя существа с того берега реки Стикс, он заставит его появиться в середине начертанной на полу храма фигуры.

Действительно, как только он закончил говорить, огонь в лампадках вспыхнул ярче, заставив вскрикнуть женщину, а затем каменные плиты пересекла черная трещина, из которой вырвались клубы едкого дыма. В одно мгновение трещина расширилась, полыхнула ярким и чистым пламенем, и из нее выскочило маленькое существо. Это был козлоногий человечек с небольшими рожками, однако вид его заставил жреца отшатнуться. Глаза рогатого горели жестоким огнем, его холодный и презрительный взгляд вызывал ступор и слабость в членах. Мерера постарался вернуться в состояние покоя с помощью дыхательной техники, и ему это удалось.

– Ты мой раб теперь, Сандаал! – сказал он спокойным и уверенным голосом.

Существо разглядывало его, слегка наклонив голову. Маленький житель царства Аида держался прямо, его рожки изящно загибались назад и вниз, стремясь образовать кольцо вокруг висков. Сандаал молчал. Он даже не взглянул на мать, которая, увидев его, застыла, перестав дышать. Губы ее беззвучно двигались.

Жрец подал знак, и два прислужника в набедренных повязках приблизились, держа в руках прочную сеть. Сандаал, казалось, не замечал их, он все рассматривал человека, который его вызвал. Сеть упала на него, рабы натянули канаты, стягивая края ловушки. Сандаал упал, но против ожиданий Мереры, не стал биться в путах, а лежал тихо, и только смотрел на жреца все тем же взглядом, горящим огнем холодной жестокости.

Рабы накинули на него еще одну сеть и поволокли наружу из восьмилучевой фигуры. Кинув существо в клетку, сделанную из толстых деревянных брусьев, надежно скрепленных между собой особым способом, рабы поспешно удалились, оставив Мереру в одиночестве. Жрец некоторое время разглядывал пленника, затем улыбнулся своим мыслям и бесшумно побрел по каменным лабиринтам храма Анубиса.

По дороге в свои покои Мерера размышлял о том, как будет приручать маленького монстра. Главный жрец владел великим знанием призыва существ из страны смерти, но также он знал вещи куда более важные. Например, он знал, что призванные рогатые слуги Сета, как правило, вместо того, чтобы исполнять волю призывающего, убивали его быстро и безжалостно. Поэтому и сохранилось так мало сведений об этом искусстве. Вызывать взрослого слугу Сета было смертельно опасно, но вот его детеныш – другое дело.

Обретение этого знания не было результатом случая. Шпионы высшего жреца Анубиса донесли ему об удивительном восхождении рабыни Онисы, и мудрый Мерера начал приглядываться к ней. Его соглядатаи узнали, что Ониса участвовала в древнем безымянном обряде, во время которого прекраснейшие из женщин совокупляются со слугами Сета. И если женщина понесет во время ритуала, ее дитя заберут в Аид, и пополнит оно сонм бесчисленных тварей страны смерти.

“Она сказала, что взамен получила силу. Да, это видно”, – размышлял Мерера, считая в уме повороты, мимо которых шел его путь. Но она назвала имя своего дитя. Жрец не был наделен могуществом богов, но он был умен, а это куда важнее. Мерера подумал, что любая мать захочет снова увидеть своего ребенка, какой бы он ни был, с рогами или без. И он оказался прав. Ониса назвала имя, а имя давало власть над любым слугой Сета. Сандаал вырастет, воспитанный в храме, и станет служить им. И это вознесет их на самый верх. Еще никто не подчинял себе слуг богов. Никто и никогда, и только фокусы старых жрецов держали в узде глупую чернь, страдающую от голода и болезней. Существа мира смерти служат лишь богам. Значит ли это, что Мерера, мудрый жрец и мыслитель, может теперь тоже считать себя одним из них? Может ли он называть себя богом?

Так думал Мерера, выходя из храма Анубиса. Великий город Аварсис простирался внизу, у подножия холма, на котором стоял храм. Отсюда был виден великий Нил и сотни сотен людей, муравьями копошащихся вдоль его вечно зеленых берегов.

Спустившись вниз в закрытом от палящего солнца паланкине, Мерера вылез у порога своего богато отделанного дома и вошел внутрь. Его сразу же окружили служанки, и он вдоволь насладился, выпуская наружу скопившийся под гнетом его спокойствия жар, который разлила жрица Ониса. Отдыхая в тени, он смотрел на обнаженные тела этих женщин, и думал о том, что ни одна из них не сможет до конца потушить разожженный в его груди огонь. На это способна только сама Ониса. Подумав так, он понял, что пленницу нельзя оставлять в живых. Она слишком сильна, слишком опасна. В мире нет мужчины, у которого достанет силы отказать ей.

***

Когда солнце опустилось в воды великой реки, Мерера вышел из дома, забрался в паланкин и отправился назад, в храм Анубиса. Покрытое татуировками тело жреца лоснилось, натертое благовонными маслами, голову украшал обруч с символами божеств. Добравшись до зала, он отослал всех рабов, вознес молитву богу мертвых и по-кошачьи мягкими шагами направился в тайные покои, затерянные в лабиринте коридоров. Считая в уме повороты, он улыбался своим мыслям.

Мерера остановился в тени и прислушался, не входя в помещение. Было тихо. Огонь в лампадах слегка колебался. Жрец двинулся вперед, направляясь к деревянной клетке. Она была сделана из черного дерева, которое привезли торговцы из далекой страны на юге. Крепостью своей этот материал был близок к камню.

Внутри было пусто. Внимательно осмотрев брусья, Мерера заметил, что с задней стороны не хватает одной перемычки; он сел на корточки и провел пальцем по полу, усыпанному черной стружкой. “Малец трудился весь день”, – подумал Мерера, поднимаясь. Срез был гладкий. “Чем он это сделал? Неужели когтями?” – размышлял священник, снимая со стены копье.

Все так же бесшумно он двинулся в соседнее помещение, в зал вызова. Ониса подняла голову, снова увидев его в темноте коридора, не смотря на яркий свет лампад.

– Где он? – спросил жрец.

– Кто?

– Твое дитя, Сандаал, – сказал жрец и слегка поморщился.

Ониса, казалось, была удивлена:

– Но ты забрал его, твои рабы…

– Знаю, – прервал ее Мерера.

“Похоже, женщина ничего не понимает”, – подумал он, пристально изучая выражение ее лица. – Но тогда где же ее сын? Не мог же он удрать?”

Единственный вход в лабиринт коридоров закрывался каменной дверью со сложным механизмом, и, не зная расположения секретного рычага, невозможно было ни войти, ни выйти из секретной части храма. Рабы, которые входили сюда, уже не могли живыми покинуть храм. Их уделом было вечное служение Анубису в стенах его святилища. Никто не знал секрета, кроме высших жрецов.

“Придется прочесать лабиринт”, – подумал Мерера, подходя к сидящей на полу жрице, и тут заметил жестокую улыбку на губах Онисы.

– Рат, мадарун балд роос, дугга Амат, Инграданар! – раздалось у него за спиной.

Мерера обернулся. Маленький чертенок стоял возле восьмилучевой звезды. Огни в ее вершинах горели, и Мерера только сейчас понял, что масло в лампадах должно было давно закончиться. Пол разломился и исторгнул из себя ужасающего вида существо с головой, отдаленно напоминающую голову крокодила, увенчанную загнутыми назад и вниз, как у Сандаала, рогами. Зеленые, покрытые пирамидальными наростами передние конечности с черными, блестящими когтями, прочертили на каменном полу глубокие борозды. Амат выпрямился. Его большой живот, покрытый белой чешуей, подтянулся, демон глухо и утробно зарычал. Мерера глубоко вздохнул, но это не помогло.

– Теперь ты мой раб, Амат! – крикнул он дрожащим голосом. Существо ответило, страшно кривя полный белых зубов рот:

– Зу ар мадарун хид, арра, – сказал Амат и залаял. Похоже, это был его смех. Жрец отступил на шаг назад.

– Что? Что он сказал?! – прошептал он, оглядываясь. Ониса смотрела на Мереру, все так же улыбаясь.

– Он говорит – это не ты его вызвал, смертный.

Жрец Анубиса снова повернулся к стоящему перед ним чудовищу. В этот момент совершенно неподвижный, прямой как мачта Сандаал, наконец, пошевелился. Он шагнул вперед, поставив ногу на черту, что соединяла воедино фигуру крестострела, и нарушил линию, стерев краску, а в следующее мгновение прыгнул вбок и пнул ближайшую лампаду. Она отлетела в сторону и ударилась о стену, разлитое масло вспыхнуло. Мерера пятился назад, губы его что-то шептали. Амат, который вместе со всеми участниками этой драмы наблюдал за действиями Сандаала, повернул свою крокодилью голову в сторону жреца и шагнул наружу из магической фигуры. Его тяжелое тело вдруг оказалось совсем рядом с Мерерой. Покрытые пирамидальными наростами руки схватили его и подняли в воздух.

Последнее, что увидел великий и мудрый жрец Анубиса, был покрытый загнутыми внутрь белыми иглами широкий язык, уходящий во тьму огромного, красного чрева.

***

Сандаал посмотрел, как медленно оседает на пол обезглавленное тело, повернулся к женщине и неторопливо направился в ее сторону. Амат издал низкий рык.

– Зу ран! (Не смей)

Сандаал остановился.

– Я хочу видеть ее смерть! – ответил он на каббалистическом языке жителей мира смерти.

– Она защищена договором! – сказал Амат, – ты многого не знаешь, Сандаал, маленький глупый демон!

Сандаал сверкнул глазами.

– Договором? Я ни с кем не договаривался, Амат, породивший меня таким, каков я есть!

Существо с головой крокодила протянуло руку и сграбастало Сандаала, что не произвело на маленького демона никакого впечатления.

– Запомни, ничтожный! – прорычал Амат прямо ему в лицо, – ты можешь презирать кого угодно, но только не Мать!

Сандаал бросил взгляд на женщину, которая смотрела на него, прижавшись к стене, к которой она была прикована. Ониса понимала, о чем идет речь, и, тем не менее, в глазах ее была видна нежность.

– Я не просил ее давать мне жизнь.

Амат издал оглушительный рев.

– Я говорю не о ней! Я говорю тебе о Майрониде! Мы все – просто пепел под ее ногами, глупец! И это ее слово! Ее воля! Ее договор!

Он разжал когтистую ладонь, и Сандаал шлепнулся на каменный пол. Амат наклонился над ним и добавил:

– Мы избранные, да. Но не рога делают тебя демоном, рожденный вчера! У тебя всего две матери, эта женщина и прекрасная Майронида, запомни это! Ониса отличается от других смертных так же, как великая Мать отличается от всех остальных и всего остального. Для тебя это так. Инграданар!

Сказав это, Амат выпрямился и замер. Маленький демон посмотрел на сидящую у стены женщину, медленно приблизился и стал изучать ее своими жестокими, слегка сощуренными глазами. Он видел ее красоту, ее дикую и бушующую внутри силу жизни. Он почувствовал такую же силу у себя в груди и неожиданно понял, о чем говорил Амат. Вторая мать – перед ним. Он отошел на шаг и замер, любуясь ее красотой. Ее смуглая, почти черная кожа и каскады блестящих маслянистых волос, стройный и сильный стан, длинная шея и глубокие, чуть золотистые глаза – все было совершенно.

– Подойди ко мне, Сандаал, – попросила женщина.

Он приблизился. Ониса провела ладонью по его щеке, потрогала изящные, изогнутые кольцом назад рожки и прошептала:

– Ты – лучшее, что у меня получилось! А теперь иди. Тебе не место в нашем мире.

Сандаал отошел на шаг назад, свел ладони вместе, как учил его отец, затем развел их в стороны и тут же провалился в широкую трещину, которая разверзлась у него под ногами. Ярко полыхнуло пламя священного огня Майрониды, и маленький демон исчез. Амат протянул ужасную руку к шее женщины, и ее путы упали на каменные плиты. Ониса посмотрела на него, и в глазах у нее засверкали искры.

– Гарадхат, Амат! Соскучился?

– Гарадхат, рожденная, чтобы отвлекать! – ответил Амат, поднимая ее на руки.