ТАЙРАГА – Путь светлых. Том-2.

ТОМ-2

Глава 14. Больница

– Волох…! – знакомый голос позвал Светослава.

– Баб Даша?.. – спросил охотник.

Озираясь по сторонам, он не сразу понял, где находится и где знахарка, что позвала его.

Комната с грязно-белыми, давно не крашеными стенами. Потолок ещё в худшем состоянии, с заплесневевшей побелкой по углам – это первое, что увидел Волох, придя в себя.

Несколько кроватей у противоположной стены с лежащими на белых простынях телами и аппараты с моргающими лампочками подсказали, что он находится в больнице.

– Баб Даш… – повторил охотник, поднимаясь с кровати.

– Здесь я, сынок, здесь… – по-матерински, тепло и заботливо ответила старуха, выходя из-за его спины.

Охотник обернулся на появление знахарки и увидел себя лежащего на такой же кровати, что стояли напротив.

– Необычно видеть своё тело со сторон, – ни то вопросительно, ни то делясь недавно пережитым, произнесла старуха.

Охотнику, не раз путешествовавшему вне своего материального тела и раньше приходилось видеть его со стороны, но сейчас было, как-то по-другому. Он почувствовал своё тело живущим отдельно, как что-то родное, но не своё.

Лицо, которое он видел, заросшее густой бородой, казалось безжизненно бледным, черты хотя и знакомые, но как-то нехорошо обострились. Рот некрасиво перекошен вставленной в него кислородной трубкой.

Рядом с аппаратом жизнеобеспечения, у изголовья кровати, сидя на стуле, спала Полина.

Светослав посмотрел на свои руки, подняв их ладонями вверх, на уровень глаз.

– Я умер…? – спросил он знахарку.

– Пока нет, но черта очень близка. Времени немного… Твой Род ждёт тебя…

Бабка Дарья взяла его за руку и добавила:

– Пошли я провожу…

Было странно наблюдать, как её полупрозрачное тело излучает ослепительно-белый свет, образуя вокруг себя подобие кокона, но этот свет принадлежал только ей и не освещал окружающее пространство, и ни от чего не отражался.

Светослав послушно принял руку старухи и хотел было сделать шаг, но Навь опередила его, и в следующий миг он оказался там, где нет привычных признаков земных измерений. Здесь не было пола и потолка, верха и низа, не было других ощущений, ограничивающих пространство.

Из света, окружавшего его со всех сторон, начали проступать силуэты, обретая привычные формы человеческих тел. Их было очень много, он помнил и знал каждого.

Волох увидел весь свой многочисленный род и тех, кем он когда-то был, души, которые он создал в каждом своем земном воплощении. Они были его частью, но в тоже время каждый из них жил своей, самостоятельной жизнью.

– Рады видеть тебя Светослав! – поприветствовал его знакомый голос.

– Старик…!!! – радостно воскликнул охотник. Потом будто поправляя ошибку добавил: – Мирослав!!! Если б ты знал, как я рад видеть тебя.

Окружённый душевным теплом рода в прямом и переносном смысле, охотник ощутил прилив сил, радости и ощущения гармонии всего окружающего пространства. В земной жизни не было и похожих чувств, чтобы передать переживаемое им сейчас.

Он видел сотни лиц, знал каждого и разговаривал с каждым одновременно.

Его прервал голос Мирослава.

– Охотник, остановись… не заходи далеко…! Ты ещё жив в Яви и твой земной путь важен нам всем.

Мирослав сделал небольшую паузу, подождав, когда Светослав всё своё внимание направит только в его сторону и продолжил:

– Ты самый сильный и самый древний представитель нашего рода, и ты – Волох. Уходя в свой очередной земной путь, ты сам определил основные его вехи, а память пройденного пути поручил хранить мне. Ты Волох и тебе доступно многое. Ты видишь судьбы наши намного дальше, чем это доступно нам. Не исключение для тебя и твоя собственная. Поэтому выполняя твою просьбу, я возвращаю память пути пройденного, знания и опыт всего нашего рода, но оставляю, до поры, знания о твоём пути грядущем.

С этими словами Старик обнял Светослава. Волох не почувствовал прикосновения, как это бывает в земной жизни, но ощутил поток информации, что влилась в него и сразу же стала неотъемлемой частью, расширяя возможности его сущности.

То пространство света, в котором он находился сейчас, схлопнулось, и перед ним калейдоскопом замелькали миры других знакомых ему планетарных систем, события всего эволюционного пути, пройденного вместе с планетами, звёздами, солнцами, галактиками, которых он когда-то касался. В этом мелькании, сменявших друг друга событий, он остановился на одном… На последнем своём земном воплощении, которое было несколько тысяч лет назад.

***

Стоя перед горящим костром, возносившим жар своего дыхания высоко в июльское, звёздное небо, он молча глядел на языки пламени. Потом обойдя костёр, обратился к присутствующим семерым Волохам, стоящим вокруг:

– Братья!!! Пришло то время, когда цивилизацию планеты… мы больше не можем пестовать и взращивать, как малое дитя. Пришло то время, когда, люди должны научиться, самостоятельно отыскивать путь к свету, научиться жить здравомыслием и разумной достаточностью. Путь наших родичей будет долог, труден и не всегда понятен для них, но таковы законы развития Вселенной. В начале эту планету покинули наши предки – БО ГА, вырастившие нас и создавшие Видимый Мир в этой части Вселенной. Уходя, они оставили эту планету и людей на наше с вами попечение. Теперь, пришёл наш черёд уйти, как и было определено БО ГАми, но мы не оставим, идущих по светлому пути, без нашей поддержки, как в своё время БО ГА не оставили нас. На время нашего отсутствия мы оставляем Хранителей Знаний – ВЕ-РА-ГА и тех, кому будет дан дар говорить от нашего имени, помогая людям не потеряться в лабиринте эволюционных испытаний. Вы… готовы…??!

– Зачем спрашиваешь… Светослав? Здесь все Волохи…! И это решение – наше общее решение, принятое в Круге. Оно не ново для нас, – проговорил один из присутствующих старцев.

Заговорил следующий:

– Ты самый молодой из нас… Пришло время твоего последнего и самого трудного испытания… Мы доверяем тебе этот переход… Уйти задача не сложная… Уходим мы не навсегда! Тебе же… предстоит вернуться первому и пробудить нас, когда наступит время… Это будет главное и последнее наше(!) испытание… Для многих, из присутствующих, это девятая планета по счёту, где мы должны будем настроить её развитие по светлому пути. Это последняя планета, после которой, для половины из нас будет окончен эволюционный путь в человеческом теле. Но самое главное… Ты должен будешь найти и раскрыть девятого Волоха…! Это последний и решающий экзамен… Для тебя… Но от того как, ты решишь его, будет зависеть судьба этого Мира и всех нас!..

Все восемь Волохов, включая Светослава, говорили по очереди, кратко и вдумчиво, их не страшило и не беспокоило предстоящее действо, как сурово оно ни выглядело со стороны, они переживали за то, что останется после них… За будущее.

Светослав был самым младшим из присутствующих, хотя не был молод. Он стоял босой, одетый в длинное рубище, готовый к Кродному костру, как и все остальные. Слушая говоривших, он то проводил широкой ладонью по гладко выбритому перед Кродным костром черепу, то поглаживал длинные седые усы, ниспадавшие ниже чисто выбритого подбородка.

Листая это воспоминание Светослав видел, как все Волохи вошли в бревенчатый сруб, возведённый на одном из родовых Капищ. Сруб без окон, с единственной дверью. Он выглядел странно и непривычно, заслоняя собой деревянные изваяния Перуна, Сварога и Стрибога.

Последним в этот сруб вошёл он сам в теле своего предыдущего воплощения. Как только дверь за ним захлопнулась, и гулко стукнул об закладные тяжёлый засов, он увидел, как разрывая серебряные нити, связывавшие тела и сущности Волохов, вверх взметнулись ослепительно белые светящиеся коконы. Волохи ушли…

Воин, облачённый в боевые доспехи, стоял еле различимый в темноте, на границе света и тени, чуть дальше того круга, где только, что сидели Волохи. Сняв с головы шлем, он подошёл к костру, ткнул в него факел и зажжённый понёс к роковому срубу.

Огонь быстро занялся в сухом хворосте, в огромном количестве, наваленном вокруг стен здания. Разгораясь, он зажёг толстые бревенчатые стены, огонь которых поглотил тела добровольно перешедших в Навь ради продолжения жизни.

Потомки этих старцев через многие годы и века не раз проделывали подобное, принося жертвы этим или другим способом. Но чем дальше течение жизни разделяло Волохов и их потомков, тем меньше последние понимали и помнили истинное предназначения этого действа. Как не пытались они дотянуться, докричаться, до Богов-предков принося бессмысленные жертвы, предки лишь сурово и молча наблюдали за своими детьми и внуками, терпеливо ожидая их прозрения. А внуки в своём неуёмном стремлении быть достойными предков, часто ведомые Оборотнями, что пришли на место старцев, лишь плохо копировали то, что и копировать, и повторять было не нужно, и с каждой бессмысленно принесённой жертвой они только дальше отталкивали от себя здравомыслящих и любящих жизнь…

Мирослав ослабил свои объятья и чуть отпрянул от охотника. Это вернуло Светослава в пространство, залитое светом. Старик заговорил:

– Непростым был твой нынешний земной путь! До своего рождения ты определил, что должен будешь вырасти вне своего рода, чтобы не питаться его силой и быть ведомым только своим развитием, своей силой, собранной в долгом эволюционном пути. Объявляя нам о своём решении, ты рассказал, что, поступая так, рискуешь не справиться с задачей вернуть Волохов, но это единственный верный путь, который «тёмные» никогда не смогут оспорить перед Правью.

Закончив фразу, Мирослав вновь обнял Светослава и свет, окружавший его, сменился земной картиной.

Светослав увидел со стороны, как по шоссе, выхватывая из темноты жёлтым светом фар неровную поверхность асфальтированной дороги, небыстро двигается автомобиль. Приблизившись к нему, Светослав стал различать не только его силуэт, темно-синий цвет кузова, но и янтарно-тусклый свет приборов, помогавших водителю управлять машиной.

«Отец…!» – пронеслось в сознании Светослава, когда он заглянул в окно автомобиля.

Лицо молодого человека, внимательно следившего за дорогой, не выражало ничего кроме усталости прошедшего дня. На заднем сидении «Жигулей», модной в то время шестой модели, сидела девушка.

«Мама…!» – с радостью, удивлением и одновременно острой болью проговорил Светослав.

Он никогда не произносил этих слов. Росший в детском доме, Светослав ни разу не видел своих родителей. Будучи маленьким мальчиком, он слышал, об этих взрослых людях, разное. Кто-то из его сверстников плакал и стремился к ним, кто-то говорил о них с нелюбовью, но хотел, чтоб они были хорошими.

Иногда его детское сердце сжимала тоска одиночества, но потом, со временем, это утихло. Когда на смену терзающему чувству, пришло невесть откуда желание и умение проникать в «иные миры». Он так их называл для себя. Он мог уходить туда в любое время, где бы он ни был – сидел ли на уроке в школе или спал ночью. Они поражали его воображение своей красотой, чудесными пейзажами, складывающимися из причудливой формы облаков, невообразимой красоты деревьев, живущих в их кронах птиц и зверей.

Заполняя, таким образом, пустоту, образовавшуюся от недостатка общения с родителями, Светослав создал свой мир, где ему было интересно и не одиноко. Чуть овладев своим телом, и научившись ходить, он взял в руки карандаш и стал зарисовывать то, что видел в ходе путешествий, с малых лет удивляя окружающих своим умением рисовать. Но, как только воспитатели начали прочить ему судьбу великого художника, Светослав прекратил это делать, не желая привлекать к себе внимание.

Внутри он ощущал некую гармонию с окружающим миром, которая помогала Светославу легко овладевать навыками в той сфере, которой он касался – играть ли на инструменте, заниматься ли спортом. Он пробовал многое, и многое у него получалось, но как только навыки становились устойчивыми и выделяли его среди сверстников, он оставлял это занятие и переходил к следующему.

Опекавшие его воспитатели и учителя в назидание говорили, что ему не хватает настойчивости для достижения цели. Но никто из них не замечал того, что любое из начатого… оставляло в нем свой след, формируя того самого Светослава, каким он стал.

«Мама…» – повторил он снова, будто пробуя это слово на вкус.

Рядом с ней, на сиденье лежал свёрток из одеяла, в котором посапывал носом спящий малыш.

Оторвав взгляд от лица своей матери, он посмотрел на свёрток, лежавший рядом. Осознавая, что в одеяло завёрнут он сам, Волох с любопытством заглянул туда, откуда торчал маленький нос.

Дети до определённого возраста очень тонко чувствуют Навь, как недавно пришедшие оттуда. Не был исключением и тот, кто лежал перед Волохом. Малыш закряхтел и заворочался в своем тёплом коконе-одеяле.

Поняв, что ребёнок так отреагировал на него, Светослав отпрянул назад.

Мать, видя, что малыш беспокоится, легонько покачала его приговаривая:

– Спи, спи мой хороший… Спи…

Потом посмотрев вперёд по ходу движения, обратилась к мужу:

– Ой смотри… «голосует» кто-то…

– Да… Вижу… Что-то приключилось у мужиков… Сейчас узнаем… Посиди, Свет я быстро…

– Гле-е-еб, только давай недолго… А то и так опаздываем, родители уже заждались наверное. Да и поздно уже…

– Я ж говорю бы-ы-ыстро… – спокойно и чуть нараспев проговорил он, плавно припарковав машину на обочине шоссе.

Двое мужчин, что просили помощи, в свете фар стояли рядом со светлой иномаркой, моргавшей аварийной сигнализацией. Один из них быстро подошёл к подъехавшему автомобилю и, заглядывая в салон, суетливо заговорил, одновременно изучая пассажиров:

– Слушай, браток… Помоги!.. Купил буржуйскую машину, а она чего-то заглохла и ехать не хочет. Может, поможешь разобраться или дотяни до ближайшей деревни!

– Да глянуть-то можно… Мало ли… А вот дотянуть… Жена со мной…

– Да, да…! – суетливо перебил мужчина. – Глянуть!.. Может, подскажешь чего!..

Светослав вышел из машины и направился к стоящей на обочине иномарке.

Это было в те нелёгкие годы, когда жизнь людей огромной страны, трудившихся в поте лица за свою достойную жизнь, вдруг сменили смутные времена.

В стране, в которой стержнем была основа, говорившая, что нужно помогать ближнему, быть готовым прийти на помощь и не жить за счёт другого, используя его беду, а жить плечом к плечу… И если потребуется, не думать о своём благополучии… В те годы, будто по воле злого демона изменилось всё. То, что раньше было ценно и жизненно необходимо, стало ненужным и смешным. Основы, на которых люди строили свою жизнь и на этом воспитывали своих детей, были объявлены глупостью. Вот тогда и стали прорастать те ядовитые грибы, политые дождём новой морали, они вырастали на здоровом теле и жили только за счёт его… Плодя себе подобных. Обман и подлость стали нормой, а гонимое ранее и призираемое многими умение жить за счёт нужды или беды другого, стало основой жизни.

Светослав наблюдал за своим отцом и знал, что дальше – беда…! Столько лет он жил один отвыкнув от мысли, что у него могут быть и, наверное, где-то есть родители. Но вот когда воспоминания их вернули, охотник увидел тот страшный день, когда он утратил дорогих сердцу людей.

Волох осознавал: то, что видит – всего на всего картинка прошлого. И что-либо изменить он не в силах. Но так хотелось…! Он встал у отца на пути, но тот, без труда, прошёл сквозь него.

Дальше всё было, как в замедленной съёмке. Едва отец нагнулся, заглянув под открытый капот автомобиля, как один из мужчин, стоявший за иномаркой в тени, ударил его битой по голове.

Светослав стоял и бессильно смотрел, как его мать выскочила из автомобиля и крича набросилась на того, что заглядывал к ним в салон. Она как могла, по-женски, колотила его маленькими кулачками, крича навзрыд:

– Вы, что наделали сволочи!.. Скоты…

Мужчина, готовый к такого рода развитию событий, вытащил из кармана куртки кастет и резко ударил маму в висок. Как подкошенная упала она рядом с мужем.

В следующее мгновение Волох увидел, как его мать встаёт в своём тонком теле. Она вначале, медленно подняла руки и с удивлением посмотрела на них, потом на лежащие тела: своё и своего мужа. С трудом понимая, что произошло, посмотрела вокруг. Ночь, сжавшаяся плотным кольцом вокруг места трагедии, не давала проникнуть ей за пределы маленького островка, освещённого светом фар автомобиля. Автомобиля, который она и её муж так неожиданно покинули…

А двое продолжали суетиться:

– Сова, кажись ты эту… привалил… не дышит… – наклонившись к телу матери сообщил тот, что битой ударил отца.

– Вот и хорошо… Свидетелей меньше. Давай, Зяба, в кювет их!.. Ты бабу, я мужика и – по машинам! А то вон на горизонте фарами кто-то светит, минут через пять здесь будет… – скомандовал Сова.

Мама, после того как поднялась с асфальта в своём тонком теле, так и не сошла с места. Она стояла и стонала. Держалась за голову, за то место, куда был нанесён удар. Связь с телом ещё не была разрушена до конца, поэтому её мучила сильная боль. И только, когда дверки автомобилей хлопнули и взревев моторами сорвались с места, она будто очнулась ото сна и крича, кинулась им вслед:

– Стойте, там ребёнок!.. Там мой сын!.. Стойте сволочи…!

Картинка, которую наблюдал Волох, вдруг схлопнулась и открылась другая. Лучи ещё не вышедшего из-за горизонта солнца, уже осветили небосвод настолько, что можно было без труда различать окружающие предметы. Солнце в июле спешит, выполнять светлую работу, поэтому вся земная природа, подгоняемая им, просыпается, едва заметив его приближение. И только люди, придумав свои правила, ждут определённого часа, чтоб проснуться.

Пустые улицы городского частного сектора, где затормозила синяя «шестёрка», пока были заполнены только пением птиц.

Услышав крик ребёнка на заднем сидении, Сова резко остановил автомобиль и обернулся назад. Увидев сверток, в котором лежал ребёнок он выругался:

– Ё… твою мать!!! Ты-то откуда…?!

Осмотрев утреннюю пустынную улицу, он недалеко впереди увидел кучу мусора. Сорвав автомобиль с места, поднимая клубы пыли с грунтовой дороги, пролетел две сотни метров и снова затормозил. Внимательно, с опаской озираясь вокруг, водитель вышел из машины и быстро пересел на заднее сидение.

Ребёнок уже кричал что было сил и, ища грудь матери, пытался поймать губами край одеяла.

– Да заткнись ты сучёнок…! – сквозь зубы прошипел Сова. – Башку тебе свернуть, что ли?!

Озираясь по сторонам, он ладонью прикрыл младенцу рот. От этого малыш начал кричать так, что губы и лицо его посинели.

Подгоняемый создавшейся ситуацией и криком ребёнка, Сова свободный край одеяла, в которое был завернут малыш, заткнул ему в рот, как кляп. После этого, недолго думая, вышел из машины и бросил свёрток в кучу мусора.

Какое-то время облако пыли, оставленное быстро уезжающим автомобилем, неподвижно висело в воздухе. Медленно оседая, оно возвращало картину безмятежного июльского утра.

Не спеша, еле переставляя больные ноги, шаркая стоптанными башмаками по тропинке, идущей вдоль дороги, шла сгорбленная старуха. Её нехитрый наряд состоял из платка, подвязанного назад, светлой блузки, лёгкой серой юбки и обязательного атрибута, для всех старушек её возраста – фартук, сшитый из лоскутков разного цвета материи. Он выдавал в ней представителя того поколения, который привык жить скромно, но чисто. Старушка несла оцинкованное ведро, доверху набитое свеже-вырванной травой.

Впереди, перед старушкой бодро трусила маленькая собачонка, обнюхивая новости утренних следов. Она то убегала далеко вперёд, увлекаемая желанием всё нюхать и всё знать, то быстро возвращалась назад посмотреть на медленно передвигавшуюся спутницу.

Собачонка хорошо знала утренний маршрут своей хозяйки и поэтому, опережая её, прибежала к куче мусора понюхать, чего там новенького.

Каково было её удивление, когда она увидела шевелящийся свёрток, из которого глухо доносился детский плачь. Вытянувшись всем своим недлинным телом и приподняв что было силы обвисшие уши, собачка встала на задние лапы, а передними опёрлась на ветки, сваленные кем-то у края мусорной кучи. Встретившись с непривычным, собачонка громко и заливисто залаяла, привлекая внимание всего живого в округе.

– Звонок, ты кого там…?! – крикнула старуха, вначале издали.

Подойдя поближе, повторила вопрос, возмущаясь громкому лаю собачонки:

– Ты каво там лаишь…?

Старушка плохо видела, но слышала ещё хорошо. Подойдя поближе, она, щурясь, силилась рассмотреть, что так насторожило её любимца. Звонок же не переставал сотрясал округу звонким лаем.

Не найдя ничего подозрительного, бабушка строго топнула ногой и возмущённо сказала:

– Да цить же ты акаяннай!.. Аглушил савсем!..

Звонок услышав строгий окрик стих… Но шерсть на загривке, на всякий случай поднял дыбом.

– Каво ты там жучишь…? – повторила она вопрос, всматриваясь в кучу веток и разного барахла.

Как только лай прекратился, она услышала, еле различимый, плачь грудного ребёнка.

– Чиво ета?.. Дитё, де плачить штоли?.. – не веря своим ушам, спросила старуха, вглядываясь в кучу мусора.

Будто подтверждая слова старухи, Звонок, не удержавшись, гавкнул несколько раз.

– Тиха!.. – вновь возмутилась старуха и продолжила щуриться и разглядывать наваленный мусор.

– В мусари, де чё-ли… – пугаясь собственных слов, произнесла старуха. – Званочик, а ну-ка пакажи мине слепой… Понухай, понухай!.. Де он?.. Понюхай!..

Собачонка с радостью выполняя просьбу старухи, полезла на кучу мусора состоящую из завалов веток, травы, обломков мебели и прочих бытовых отходов. Добравшись до свёртка, в котором был ребёнок, Звонок вначале с опаской его обнюхал, а потом, чуть осмелев, несколько раз дёрнул зубами.

– Вижу, вижу…! А ну-ка…! – приговаривая, будто подбадривая себя, старуха полезла на кучу.

Забрав свёрток, она слышала, как там внутри кричит и сучит ножками малыш. Взволнованная находкой, трясущейся рукой открыла край одеяла, откуда показалась маленькая, детская головка, одетая в белый чепчик.

Едва она вытащила край одеяла, который, затыкал ребёнку рот, как надрывный пронзительный детский плачь резанул ей по ушам.

– Ах ты ш, Госпади… Батюшки Святый…!!! Ета хто ш так мог…?!!! – вздрогнув от детского крика произнесла старуха.

Она оглянулась по сторонам.

– Ета хто ш так…? – взволнованно и часто дыша, повторила она. – Вот беда-то…

С этими словами она аккуратно прикрыла лицо ребёнка краем одеяла, прижала его к груди и, как могла быстро, почти побежала в сторону своего дома.

Молва о необычной находке быстро облетела окрестные дома, и уже вскоре во дворе дома, где жила старуха, Звонок лаял не переставая на всех сбежавшихся посмотреть.

– А милицию-то вызвали?!. – спросил кто-то из присутствующих.

– Да уш сразу вызвала, как домой прибЁгла, – ответила старушка. – Чёта всё едуть… Я уш и кашкай яво жидинькай пакармила.

– Эт харашо Глаш, чё ты яво вовримя нашла… В то вить зааралася бы дитё и всё…! – сказала бабушка с гладким и круглым лицом.

Женщина средних лет в халате и комнатных тапочках, видимо живущая по соседству, заглянула в сверток, где теперь уже наевшись каши, мирно спал ребёнок. Она с болью в голосе проговорила:

– Это кто ж та сучка…? Что ребёнка могла на помойку выкинуть… Зашить бы ей… Этой твари…!! Нужное место суровыми нитками…

– Нет бабаньки… Здеся ни так чёта, – возразила ей бабка Глаша. – Ребёнок-та ухожанай… Всё чистинькая… Чепчик руками вышитай, а на пелёночки вон вышита «Свет»… То ли имя, то ли фамилия. Я жисть пражила, матирей всяких видывала. Сваих вон шистирых вырастила… Читырёх в голад схаранила. Так, что какими матири бывают, знаю. Не-е-ет…! Чё-та ни ладная тут…

Светослав вновь вернулся в пространство, залитое светом.

– Мама… – негромко произнёс он. – Она должна быть здесь…

Потом всматриваясь в лица родичей, окружавших его, уже громко крикнул:

– Мам!.. Ты, где?!

– Не ищи, Светослав… Её здесь нет, – ответил на его вопрос Мирослав.

– А где она? Ведь я же видел там у машины…!

– У неё не хватило сил прейти сюда. Помнишь водопад?.. Когда вы с Полиной спускались…

– Да.

– Ты тогда обратился к нам… Именно она откликнулась и помогла вам выжить. Вмешиваться в процессы, происходящие в Яви нельзя и сложно… Это всегда отнимает много сил. Поэтому она сейчас слаба и покинуть пределы Междумирья не может.

– Как мне встретиться с ней…?

– Пока никак… – холодно ответил Мирослав.

Зная возможности свои и пространства Нави, Волох сжал в маленький сгусток энергии, все силы, что были у него и направил туда, где была его мать.