Песня костей и тени. Хроники проклятых земель

© Сотейра Росс, 2025

ISBN 978-5-0068-7494-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1: Последнее погребение у стены теней

Пыль Морнфела въелась во всё. Она забивала ноздри, скрипела на зубах, тонкой серой пеленой покрывала редкие, хилые побеги зелени, отчаянно пробивавшиеся между булыжниками мостовой. Город был не просто бедным; он был умирающим, медленно истлевающим под тяжестью неба цвета мокрого пепла и близости стены, той самой стены. Стены теней.

Лире Грейвзвиллер пыль была привычна. Она чувствовала её мельчайшие частицы на своей коже даже под грубой шерстью плаща, когда шла по кривым улочкам к Краю. Так здесь называли узкую полосу земли между последними покосившимися лачугами и подножием гигантского, мрачного сооружения из чёрного камня, что отделяло Морнфел от Проклятых Земель. Стена. Её тень, длинная и неподвижная, ложилась на город задолго до заката, нависая холодным, безжизненным покровом.

Лира несла лопату. Её единственный настоящий инструмент, старый, с деревянной рукоятью, отполированной до гладкости тысячами прикосновений, и зазубренным, но все ещё острым наконечником. Лопата могильщицы. Её наследство. Её проклятие.

Сегодня на Краю было тихо. Нехорошо тихо. Обычно здесь сновали патрули городской стражи – измождённые мужчины и женщины в потёртых кольчугах, с копьями, чьи древки были исцарапаны когтями. Слышался лязг оружия, грубый смех, приглушённый страх, который старались заглушить бравадой. Сегодня – ничего. Только ветер, завывающий в щелях стены, как голодный зверь, и далёкий, едва уловимый запах тлена, пробивавшийся сквозь каменную громаду. Запах Проклятых Земель. Запах смерти, которая не успокаивается.

На Краю уже ждали. Небольшая кучка людей – человек пять. Все в тёмном, лица закутаны в платки от пыли, а глаза опущены в землю и маленький холмик свежевыкопанной земли рядом с неглубокой ямой. Лира вздохнула. Опять ребёнок. Всегда тяжелее.

Она подошла, не говоря ни слова. Люди расступились, не глядя на неё. Их страх и отвращение были почти осязаемы, горячим облаком окружавшим Лиру. Она привыкла. Могильщица. Погребальщица. Дочь смерти.

– Успокоительница – шептались некоторые, но этот шёпот был полон не благодарности, а суеверного ужаса. Лира опустила лопату, её глаза скользнули по маленькому свёртку из грубого холста, лежавшему на краю могилы. Там, внутри, было что-то хрупкое и бездыханное.

Она собиралась кивнуть, дать знак опускать свёрток, когда один из мужчин, высокий и костлявый, с глубокими морщинами вокруг глаз, резко шагнул вперёд. Его рука дрожала, когда он схватил Лиру за рукав. Глаза, налитые кровью от бессонницы и горя, безумно сверкнули.

– Могильщица… – его голос был хриплым, надорванным. – Они говорят… ты можешь. Сделай это. Для него. Пожалуйста.

Лира замерла. Она знала, что они говорят. шёпотки в тёмных углах, украдкой брошенные взгляды, когда она проходила по рынку. Мифы о том, что Лира Грейвзвиллер может поговорить с мёртвыми. Успокоить их. Это было правдой и это было её самым страшным секретом и самым тяжёлым бременем.

– Я не могу, – тихо сказала она, пытаясь высвободить руку. – Я просто хороню.

– Врешь! – мужчина сжал её рукав сильнее. Его дыхание, пахнущее дешёвым самогоном и отчаянием, ударило ей в лицо. – Старый Брэгг… когда умер, ты к нему прикоснулась и… и лицо у него стало спокойным! Он не кричал во сне перед концом, как другие! Я видел! Сделай это для моего мальчика! Он… он боялся темноты… – Голос мужчины сорвался на рыдание.

Лира посмотрела на холстину. Она чувствовала это. Слабый, холодный вихрь смятения и страха, исходивший от маленького тельца. Душа ребёнка ещё не оторвалась окончательно, застряв в преддверии, испуганная и потерянная. Без её дара он мог метаться так долго, прежде чем тьма поглотит его окончательно, или… или привлечь их. Теней. Нежить. То, что жило за стеной и жаждало любой искры жизни, любой незакреплённой души.

Цена. Она всегда помнила о цене. Физической – истощение, боль, будто прожигающая изнутри и моральной – каждый раз, прикасаясь к смерти, она чувствовала, как частичка её собственной жизни, её собственного тепла, утекает в эту бездонную холодную пустоту. Она становилась чуть ближе к тому, что лежало за стеной. Чуть больше похожей на тень, но посмотрев на лицо отца, искажённое горем, и почувствовав слепой ужас маленькой души, Лира не смогла отказать. Не в первый раз. Она кивнула, едва заметно.

– Отойдите, – прошептала она. – Все. И не смотрите.

Люди попятились, уводя с собой рыдающего отца. Лира осталась одна у могилы с маленьким мёртвым мальчиком и вечно голодным шёпотом Проклятых Земель за стеной. Она опустилась на колени на холодную землю. Сняла грубую перчатку. Её рука, тонкая и бледная, с синеватыми прожилками у запястья, дрогнула в воздухе. Она глубоко вдохнула, собираясь с силами, с духом. Потом коснулась холстины прямо над тем местом, где должно было быть сердце ребенка.

И отпустила тормоза.

Её Дар – непостижимая, странная сила, доставшаяся от давно умершей матери, о которой Лира почти ничего не знала, – хлынул наружу. Это не был свет, не было тепла. Скорее… тишина. Глубокое, всепоглощающее безмолвие, исходившее от её пальцев и проникающее сквозь ткань, сквозь остывшую плоть, к тому холодному, дрожащему сгустку энергии, что был душой мальчика. Лира ощутила его страх – слепящий, животный, страх перед неведомой, поглощающей чернотой. Она ощутила его растерянность. Его тоску по теплу, по голосу отца и она заговорила. Не словами, а потоком того же безмолвия, но наполненным намерением, утешением.

– Тихо, – посылала она импульс. – Страху конец. Боль ушла. Темнота не страшна. Она – лишь дверь. За ней нет страха. За ней… покой.

Она впустила в себя этот детский ужас, втянула его, как губка впитывает грязь. Холод пронзил её кости, заставил зубы стучать. В глазах потемнело, в ушах зазвенело. Она видела, как кожа на её руке, там, где она касалась холстины, будто мертвела на мгновение, становясь серой, безжизненной, покрываясь сетью тончайших, как паутина, тёмных линий – крошечных трещинок, исчезавших через секунду, но оставлявших после себя ледяное онемение. Физическая цена, но она держалась. Она направляла поток тишины и умиротворения, как плотину, направляющую бурную реку в спокойное русло и она почувствовала, как смятение ребенка тает. Страх растворяется, уступая место удивлению, затем – нарастающему чувству невесомости, облегчения. Последний смутный образ – тёплое прикосновение, не её, а чьё-то другое, давнее, материнское – и… отпускание. Холодный вихрь исчез. Растворился в великом безмолвии за гранью. Душа ушла. Спокойно.

Лира рванула руку назад, как от раскаленного железа. Она тяжело дышала, опираясь ладонями о мёрзлую землю. Голова кружилась, в висках стучало. Во рту был вкус пепла и меди. Она чувствовала себя вывернутой наизнанку, опустошенной и бесконечно старой. Её собственная жизнь, её яркость, казалось, померкла, потускнела. Цена моральная. Ещё один кусочек её самой отдан вечности. Ради минуты покоя для другого.

Она подняла голову. Люди стояли в отдалении, сжавшись в кучку. Отец смотрел на неё не с благодарностью, а с животным страхом и каким-то омерзением. Он видел, как она коснулась мёртвого. Видел, как она побледнела, как задрожала. Для них она была не утешительницей, а колдуньей, чернокнижницей, прикасающейся к запретному. Их страх был почти осязаем.

– Опустите его, – хрипло сказала Лира, с трудом поднимаясь. Её ноги подкашивались. Она взяла лопату. Работа – физическая, тяжёлая, знакомая – помогала отогнать ледяную пустоту внутри. Она закидывала землю на маленький свёрток, ритмично, методично. Каждый удар лопаты о грунт отдавался слабостью в руках. Она чувствовала на себе взгляды – страх, осуждение, любопытство. Изоляция сжимала её плотным кольцом, холоднее ветра со стены.

Именно в этот момент, когда она была наиболее уязвима, наиболее опустошена после использования Дара, оно случилось.

Сначала ветер стих. Полная, гнетущая тишина обрушилась на Край. Даже вечный стон в щелях стены затих. Птицы, если они ещё оставались в Морнфеле, замолчали разом. Воздух стал густым, тяжёлым, словно перед грозой, но без намёка на влажность. Он был сухим и высасывающим.

Лира замерла с лопатой в руках. По спине пробежал ледяной холод, не имеющий ничего общего с её недавним истощением. Это был холод извне. Древний. Неживой. Она медленно обернулась к Стене.

Тени. Они всегда были за стеной. Неясная, колышущаяся пелена тьмы, которая казалась гуще обычного воздуха Проклятых Земель, но сейчас… Сейчас они сгущались. Не просто сгущались – они кипели. Как чёрная смола на огне, огромные массы тьмы поднимались из-за гребня стены, переливаясь через него, не обращая внимания на камень, будто его не существовало. Они не имели чёткой формы – лишь клубящиеся, пульсирующие сгустки абсолютной черноты, поглощающие любой луч света и в них двигались обломки костей, искривлённые тени конечностей и пустые глазницы. Взгляд скользил, не мог зацепиться, рождая лишь первобытный ужас.

– Тени! На стену! Тень идёт! – дикий, истерический крик разорвал тишину. Это заорал один из похоронных.

Паника мгновенно охватила маленькую группу. Люди бросились бежать в сторону города, забыв и о могиле, и о могильщице. Только отец ребёнка замер на мгновение, бросив последний, полный невыносимой боли взгляд на свежий холмик земли, прежде чем его тоже охватил стадный страх, и он побежал, спотыкаясь.

Лира осталась одна. Она прижалась спиной к колесу старой, сломанной телеги, брошенной здесь же на Краю. Лопата в её руках была жалким оружием против того, что надвигалось. Адреналин гнал дрожь по телу, но слабость после использования дара сковывала мышцы. Она видела, как первые щупальца теней, длинные и жидкие, как струи чёрного дыма, сползли по внешней стороне стены и начали ощупывать воздух над городской чертой. Они тянулись к жизни, к теплу, к страху, который сейчас бил фонтаном из Морнфела. Крики, лязг оружия, тревожные удары колокола – всё это будило Проклятые Земли, но что-то было не так. Обычно тени атаковали волнами нежити – оживших мертвецов, скелетов, каких-то невообразимых скрюченных существ, сшитых из тьмы и костей. Нежить была физической, её можно было бить, рубить, пусть и с огромным трудом. Тени же были предвестниками, атмосферой ужаса, но редко проявляли себя так агрессивно и материально здесь, прямо над городом. Это было похоже на разведку или охоту на что-то конкретное.

Холод за спиной Лиры сгустился, стал почти физическим гнётом. Она почувствовала внимание. Не рассеянное, как чувство тревоги от теней, а сфокусированное. Острое. Хищное. Оно исходило не от кишащей черноты на стене, а откуда-то из-за неё. Из глубин Проклятых Земель. Оно скользнуло по ней, как ледяной нож по коже. Ощупывало. Оценивало. Особенно – её руки, её сердце, то место внутри, откуда исходил её дар.

Каин. Имя всплыло в её сознании само, как холодный, отполированный камень. Она никогда не видела его. Никто в Морнфеле, кто видел, не остался в живых, чтобы рассказать, но о нём знали. Повелитель Проклятых Земель. Источник теней или их хозяин. Бессмертный. Ненасытный. Его имя было синонимом самой смерти за стеной и сейчас его внимание – холодное, безэмоциональное, исполненное лишь голодного любопытства – было приковано к ней. К её угасающему после ритуала теплу и странной вспышке её силы, погасившей страх умирающей души. Он почувствовал это и это его заинтересовало.

Ужас, новый, леденящий душу, сковал Лиру. Она хотела бежать, спрятаться, исчезнуть, но ноги не слушались. Она была как кролик, заворожённый взглядом змеи.

В этот момент тени на стене взорвались активностью. Из их клубов, прямо сквозь камень стены, словно он был дымкой, начали просачиваться фигуры. Сначала одна. Потом три. Пять. Нежить. Не скелеты в классическом понимании, а нечто худшее. Искривлённые, неестественно сросшиеся костяные структуры, облепленные клочьями высохшей плоти и тканью, похожей на запёкшуюся тень. Пустые глазницы светились тусклым, зловещим зеленоватым огоньком. Одни шли на двух ногах, другие ползли, как гигантские пауки из рёбер и позвонков. В их руках или там, где должны были быть руки – обломки костей, заточенные камни, ржавые обрывки металла.

Они не ринулись сразу в город. Они сползли по стене на землю Края и замерли. Повернув свои черепа в сторону Лиры. Зелёные огоньки в пустых глазницах пристально уставились на неё. Они чувствовали то же, что и их хозяин, её дар и уязвимость.

Лира стиснула древко лопаты до хруста в костяшках пальцев.

«Бежать, но куда? В город? Привести за собой этих… вестников Каина?»

Она увидела, как одна из фигур, высокая, с неестественно длинными руками, заканчивающимися костяными клешнями, сделала шаг в её сторону. Скрип костей о камни прозвучал невыносимо громко в тишине и тут она услышала всхлип. Тихий, испуганный. Она отвела взгляд от нежити и увидела его. Мальчишку, лет шести, спрятавшегося под той самой сломанной телегой, к которой она прислонилась. Он отстал от убегавших взрослых, забился в укрытие и теперь смотрел на костяных монстров расширенными от ужаса глазами. Его страх был горячим, живым вихрем, бившим в лицо Лире. Пища для нежити. Магнит для теней.

Костяная тень с клешнями повернула череп к телеге. Зелёный огонёк вспыхнул ярче. Оно почуяло добычу. Более лёгкую. Более доступную. Оно двинулось вперёд, костяные пальцы щёлкая в предвкушении.

Всё произошло за секунды. Мысли о Каине, о его ледяном внимании, о её собственной смертельной усталости – всё испарилось. Остался только ребёнок, его страх, и костяной ужас, шагающий к нему и ярость. Горячая, бешеная ярость против всей этой несправедливости, против проклятия, против теней, против смерти, которая не хотела отпускать даже детей.

– Нет! – крик вырвался из горла Лиры хриплым, нечеловеческим звуком. Она не думала о последствиях. Не думала о том, что её дар только что был на исходе. Не думала о цене. Она бросилась вперёд, занося свою старую лопату, как топор. Не к нежити – она знала, что не одолеет её физически. Она бросилась между монстром и телегой, встав на пути и снова отпустила тормоза, но на этот раз – не для успокоения. На этот раз она вцепилась в ту самую холодную пустоту внутри себя, в остатки силы после успокоения мальчика, в свою собственную ярость и отчаяние. Она сфокусировала это всё в один сокрушительный импульс – не тишины, а отказа. Запрета. Неприятия самой сути нежити, этого кощунственного соединения костей и тени.

Её дар ударил, как невидимый таран. Не по костям, а по тому, что их держало вместе, по связующей их зловещей энергии из Проклятых Земель. Она увидела это внутренним взором – тёмные нити, протянутые откуда-то из глубин тьмы за стеной, впившиеся в костяк. Она рванула эти нити своей волей.

Раздался не звук, а ощущение – хрустального звона и рвущейся ткани одновременно. Костяная тень с клешнями вдруг дёрнулось, как марионетка, у которой перерезали нити. Зелёные огоньки в глазницах погасли. Скелет рухнул на землю грудой беспорядочных костей, которые тут же начали чернеть и рассыпаться в пыль. Остальные фигуры нежити замерли, их зелёные взгляды метнулись от рассыпающихся останков сородича к Лире. В них появилось нечто новое – не голод, а замешательство смешанное с осторожность.

Цена была мгновенной и чудовищной. Лира почувствовала, будто кто-то вырвал у неё что-то из груди. Острая, жгучая боль пронзила всё тело. Она услышала собственный хриплый крик. Из носа хлынула тёплая струйка крови, залившая губы её солоноватым металлом. Она упала на колени, потом на бок, судорожно хватая ртом ледяной воздух. Мир померк, запрыгал перед глазами. Она чувствовала, как жизнь утекает из неё через огромную, невидимую рану. Она использовала слишком много. Слишком грубо. Против самой природы проклятия. Это было самоубийство.

Именно в этот миг полной, абсолютной беспомощности, когда она лежала на мёрзлой земле Края, истекая кровью и силой, а остатки нежити медленно, нерешительно начинали двигаться к ней, Лира ощутила его снова. Каина. Его внимание, которое витало где-то рядом всё это время, теперь сфокусировалось на ней с невероятной интенсивностью. Холод сменился интересом. Живым, острым, всепоглощающим. Как коллекционер, нашедший редкий, необычный экземпляр и в этом интересе не было ни капли сострадания. Только холодная оценка и голод. Не физический. Не тот, что двигал нежитью. Более глубокий. Более страшный. Голод к её силе, её странному дару, который мог не только успокаивать, но и разрывать нити тени.

Он был далеко за стеной в сердце Проклятых Земель, но его воля, его сознание, казалось, витало прямо здесь, над ней. Она чувствовала его мысль, как ледяное прикосновение к своему угасающему разуму:

«Интересно…»

Затем случилось нечто неожиданное. Тени на стене, которые до этого кипели и переливались, вдруг схлынули. Отступили как чёрный прилив, они откатились за гребень, растворяясь в привычной, мрачной дымке Проклятых Земель. Оставшиеся фигуры нежити замерли на мгновение, их зелёные огни померкли. Потом, словно получив незримый приказ, они развернулись и начали неуклюже карабкаться обратно на стену, растворяясь в камне так же призрачно, как и появились.

Через несколько секунд на Краю снова было пусто. Только ветер завывал в щелях стены. Только свежий холмик детской могилы. Только рассыпавшаяся в пыль груда костей и Лира, лежащая ничком в пыли, дрожащая, истекающая кровью из носа, с ощущением ледяного когтя, вцепившегося в самое нутро её души. Воля Каина отступила вместе с тенями, но его внимание она чувствовала теперь постоянно. Как давящую тяжесть на плечах. Как холодную точку между лопаток. Он пометил её. Запомнил вкус её силы и сопротивления.

Где-то вдалеке слышались крики стражи, топот ног – город просыпался, понимая, что атака миновала. Они придут сюда и увидят её. Увидят костяную пыль. Увидят кровь на её лице.

Лира с трудом подняла голову. Её взгляд упал на мальчишку, который всё ещё дрожал под телегой, смотря на неё с немым ужасом, но теперь этот ужас был смешан с изумлением. Он видел, что она сделала. Видел, как монстр рассыпался.

Она попыталась улыбнуться, успокоить его, но вместо этого её снова вырвало кровью. Она отползла к стене, прислонилась спиной к холодному, шершавому камню. Силы не было даже встать. Она чувствовала себя выжатой, разбитой, отмеченной и всепроникающий холод Проклятых Земель теперь казался частью её самой. Каин где-то там, во тьме, наблюдал. Ждал. Интересовался.

Первая капля дождя, холодная и тяжёлая, упала ей на лоб. Потом вторая. Скоро Край превратится в грязевую топь. Последнее погребение у стены теней было окончено, но для Лиры Грейвзвиллер это было только начало. Начало чего-то гораздо более страшного, чем простая могила. Начало внимания повелителя теней. Начало пути в самый мрак. Она закрыла глаза, прижавшись лбом к ледяному камню стены, и впервые за долгие годы заплакала. Не от страха. От предчувствия и от ледяного прикосновения далёкого, ненасытного интереса, который уже не отпустит её никогда.

Холод камня стены проникал сквозь ткань плаща, сливаясь с ледяной пустотой, разъедающей Лиру изнутри. Каждая капля дождя, падавшая на лицо, казалась ударом молота. Кровь, смешиваясь с дождевой водой и грязью, стекала по подбородку, оставляя на серой шерсти плаща ржавые потёки. Она пыталась дышать, но каждый вдох давался с хрипом, будто лёгкие были наполнены битым стеклом. Цена. Она заплатила сполна за тот отчаянный выпад против нежити и за разрыв тени. Теперь она сама была похожа на выброшенный на берег после кораблекрушения обломок – треснувший, бесполезный, обреченный.

– Интересно… – Эхо того ледяного, безэмоционального слова всё ещё вибрировало в её черепе, глубже костей, в самой сердцевине её существа. Внимание Каина было тяжелее всей стены. Оно не исчезло, а лишь отступило, как хищник, насытившийся зрелищем, но не забывший о добыче. Оно оставило после себя метку – ледяную точку между лопатками, постоянное, назойливое напоминание о том, что она замечена. Повелитель теней знал о ней и это знание было хуже любой физической раны.

Лира попыталась пошевелиться, отползти от стены, спрятаться, но мышцы не слушались. Они горели и одновременно были ватными. Её дар – та странная, унаследованная сила – был не просто истощён, а повреждён как перебитая конечность, он посылал волны мучительной, пульсирующей боли в место, где должен был находиться её внутренний резервуар. Она чувствовала пустоту. Ужасающую, всасывающую пустоту там, откуда обычно исходила сила для успокоения мёртвых и теперь эта пустота притягивала холод из-за стены, шёпот теней. Он стал громче, отчётливее, будто её внутренняя тишина после использования силы создавала идеальный резонатор для внешнего зла.

– Эй! Кто там?! – грубый окрик донёсся сквозь шум дождя.

Топот сапог по размокающей земле. Лира прижалась к камню, желая провалиться сквозь него, исчезнуть, но было поздно. Факелы, колеблющиеся в дождевой мгле, высветили её фигуру, прижавшуюся к стене, и маленький холмик могилы неподалеку. Высветили и чёрное пятно костяной пыли, уже размываемое дождём, но ещё различимое.

– Грейвзвиллер? – узнал её голос. Капитан стражи Мартен, широкоплечий мужчина с лицом, покрытому шрамами и вечной усталостью. В его глазах мелькнуло привычное отвращение, сменившееся на мгновение удивлением, а затем – подозрительным страхом. – Что… что здесь произошло? Патрули доложили о тени на стене и о нежити!

Его взгляд скользнул с Лиры на костяное пятно, потом на её окровавленное лицо, на лопату, валявшуюся в грязи рядом. Стражи, человек пять, окружили её, факелы подняты, копья направлены не столько на неё, сколько в темноту за стеной. Их лица были бледны, глаза бегали.

– Они… были здесь, – хрипло выговорила Лира. Каждое слово давалось с трудом. – Нежить. Вылезли сквозь камень.

– А это что? – Мартен ткнул носком сапога в чёрную пыль. – И почему ты… вся в крови и где отец Гаррика? Он должен был быть здесь с похоронной процессией!

– Они убежали, когда тень пришла, а это… – Лира замолчала не зная как сказать.

«Я разорвала одного на части силой мысли, а теперь чувствую, как повелитель мёртвых ковыряется в моей душе?»

– Я… попыталась защититься. Он напал.

– Кто он? – Мартен наклонился, его лицо, освещённое снизу факелом, казалось черепом. – Ты что-то сделала, Грейвзвиллер? Опять свое колдовство?

Его тон был обвинительным. Стражи переглянулись. Колдовство. Самое страшное слово в Морнфеле. Колдовство привлекало тени. Колдовство было причиной проклятия. По крайней мере, так считали все.

– Он хотел ребёнка, – прошептала Лира, кивнув в сторону телеги. – Спрятался там.

Все взгляды устремились под телегу. Мальчишка, Томми, сын пекаря, вылез наружу, дрожа как осиновый лист. Он был мокрый и перемазанный в грязи, но целый. Его глаза, огромные от ужаса, смотрели то на стражников, то на Лиру.

– Томми? – Мартен ахнул. – Что ты здесь делал?!

– Я… я отстал, – всхлипнул мальчик. – Потом… потом эти скелеты… – Он указал пальцем на чёрное пятно. – Один пошёл ко мне, а она… – Он посмотрел на Лиру, и в его глазах вспыхнуло что-то похожее на благоговейный ужас. – Она закричала и он… он развалился! Рассыпался в пыль! Просто так!

Тишина, наступившая после его слов, была громче любого крика. Даже шум дождя отступил на второй план. Лира видела, как лица стражников искажаются суеверным страхом. Мартен побледнел ещё больше.

– Расс… рассыпался? – переспросил он, не веря своим ушам. – Ты что, Грейвзвиллер? Что ты наделала?!

– Я защищала ребенка! – выдохнула Лира, чувствуя, как последние силы покидают её. Мир поплыл перед глазами. – Я не знаю… что произошло…

– Не знаешь?! – Мартен зарычал. – Ты прикасаешься к мёртвым, шепчешься с ними, а теперь ещё и нежить… рассыпаешь?! Знаешь, что говорят? Что твой дар – это не дар, а проклятие, что ты привлекаешь тень!

– Капитан, – осторожно вмешался один из стражников, молодой парень с испуганными глазами. – Может, ей помощь нужна? Она вся в крови…

– Помощь? – Мартен фыркнул. Его страх перед неизвестным перерастал в агрессию. – Помощь ей? Она сама – ходячая беда! Посмотри, что вокруг! Тень на стене, нежить лезет прямо в город, а она тут… колдует! – Он ткнул пальцем в Лиру. – Забрать её в казематы пока не разберёмся.

– Капитан! Она спасла Томми! – попытался возразить молодой стражник.

– Спасла? – Мартен язвительно усмехнулся. – А кто привлек их внимание, а? Кто тут копошился у стены со своим мёртвым мальчишкой? Кто использовал свою чёрную силу? Может, это её крик и поднял тень?! – Его голос набирал силу, подпитываемый страхом его же людей. – В каземат и пусть старейшины решают, что с ней делать, а ребёнка – отнести матери и чтобы ни слова о том, что он видел! Понятно? Ни слова!