Линейка Штангеля

Глава 1

Темнело. Нет, дождило.

Ну, если откровенно, то темнело и дождило. Я сидел на крыше и ждал сигнала. Всегда впечатлял вид вечернего города. Конечно, если смотреть сверху. Вся та помойка, в которой вы роетесь, осталась внизу. Солнце уже скатилось за горы, но все еще подкрашивало тяжелые тучи. Между ними и зубами вершин багровый просвет смахивает на улыбку. Сардоническую такую. В наших краях небо часто так улыбается. Последний из выживших богов демонстрирует как ему наплевать. Знаешь, нам тут тоже на тебя давно плевать. Мы давно отучились смотреть наверх. Нашим властителям интереснее что происходит внизу. А мы слишком боимся их, чтобы поднять взгляд.

Немного замерз. Каменная морда демона хранителя на соседней трубе плачет под дождем. Очень натурально. Демон пристально высматривал врага. Но откуда тут на крыше возьмется враг? Вот и таращился, глупый, на далекие шпили небоскребов нижнего города.

Уже скоро. Я спрятал сверток в пасти каменного демона и вернулся на свое место. Вовремя.

– Стрема?

– Тут я. За трубой.

– Ну и забрался! – Пырь отдуваясь рухнул рядом. – Мокнешь?

– Ну.

– Гну. Ща отпыхаюсь и дрыгнем.

– Угу.

– Хех. Да ты Стрема не стремайся. Все будет в шике. Мордун грит, Сломы впряглись.

– А им чего?

– Мордун грит Капуст ему замазался. Вот и отпедалит.

– Как замазался?

– А кто его знает? Мож в карту, мож за бабу. Кто вопрос задает, шнобель сгниет. Замел?

– Замел.

– Вот и орел. Дыбай. – Пырь протянул заточенную отвертку.

– Это зачем?

– Будешь теперь воитель. Морква тебе задарила. Грит у них дудки зырила. – Я воитель? Он дури объелся?

– Пойдем с отверткой на дудку?

– Грю же, не стремайся. – Пырь расплылся в улыбке и отечески похлопал меня по плечу. – Я рядом буду. Че делать не забыл?

– Не.

– Вот и дрыгнули. – Он резко подскочил двинулся к спуску с крыши. – Мать… Стрема, как ты ходишь по этим крышам? Скользко.

– Это от дождя.

– Я и грю. Не грохнись.

В узком проулке ждал Тырча. Пырь вытянул длинную шею за угол.

– Пошли. Пошли говорю. – Это мне.

Замешкался. Пырь схватил меня за воротник и толкнул из проулка. Выскочил следом. Пнул. Мы перебежали через улицу и затихли в таком-же смрадном закутке напротив Тырчи. Пырь повторил фокус с вытягиванием шеи. Затем повернулся ко мне и с размаху ударил в лицо.

– Сучок, Стрема. Я когда грю делай – ты шибко делаешь. Замел?

– Пырь я…

– Шмарь ты. Тычку не потерял?

– Кого?

– Отвертку.

– Вот.

– Не тыкай мне. Вижу. – Он вдруг сполз спиной по стене. Длинные тощие ноги уперлись в противоположную стенку проулка. Вздохнул. – Дождь этот… Сидай. Не сейчас еще.

Я присел рядом. На той стороне улицы сверкнул огонек. Тырча закурил.

– Вот скажи, Стрема, от чего ты такой шмарь?

– Не знаю, Пырь.

– Тогда молчи.

– Молчу.

Через минуту Пырь достал сигарету и завозился со спичками. Выдохнул.

– Пырь, а разве в засаде курят?

– А крен с ним. Будешь? А не, не дам.

Снова замолчали. Пырь долго затягивался. Так же долго выдыхал. Периодически тянул змеиную шею проверяя как там на улице. Я старался не двигаться. Почему-то мне показалось что так я отодвину неминуемое. Отвертка в кармане больно впилась в ногу. Надо терпеть. Мысли прыгали. Сначала думал о там как грязно. Всегда грязно, не город а помойка. Потом думал могло все повернуться иначе. Но других развязок на ум не пришло. Мордун как-то сказал, судьба водит нас на нитке. Как не крутись – все уже решено. В подкрепление своих слов он тогда прижег мне руку окурком.

– Видишь? Это твоя судьба. – Подтвердил он. – А след будет тебе на память об этой мудрости.

След прошел на следующий день. На мне все очень быстро заживает. Шрамов не остается никогда. Только тот. Один. Очень старый. Позже Мордун проверил мою руку и долго и пристально смотрел на меня. Потом пожал плечами – Приснилось чоль? Наверху заскрипело. В приоткрытое оконце для слива мусора на втором этаже вытекал тусклый свет. Скрип нарастал.

– Пырь?

– А?

– Почему этот район называют Бобовым Стручком?

– Бабовым.

– Бабовым?

– Агась. Бардаки тут. А в них бабы ходят. Замел?

– Замел.

– А за Стручок замел? – Пырь захихикал и уронил окурок. Ругнулся. Стряхнул с себя пепел и затих.

Дождь усиливался. Смыкающиеся над проулком карнизы немного прикрывали нас, но вода все равно протекала вниз. Пырь терпеливо пас улицу, ругаясь на погоду. Он мол не рыбка, не лодка и не водоросля.

– Я, мать, не рыбка и не лодка. И я не водоросля.

– Угу.

– И не угу. Я человечище.

– Я вижу.

– О, мать! Да Стрема-то борзит! – Он расплылся в улыбке. – Стрема от водички смельчает. – Психолог наш. Он довольно улыбнулся и добавил. – Это вовремя. Пора. Ну? Че волынишь? Дрыгай! И не высовывайся там.

Ускоряя мой дрыг, Пырь вскочил на ноги и с размаху отвесил мне пинок. Я дрыгнулся в лужу на мостовой. Поднялся. Невдалеке из кабака выбредала троица. Я поплелся за ними пытаясь не высовываться.

Как же меня угораздило так вляпаться? Я оглянулся. Из за помойного ящика на углу хмуро смотрит Тырча. Махнул мне рукой, намекая не оборачиваться. Троица слиплась в один пьяный комок и угрожая рухнуть покатилась вниз по улице. Я шел следом раздумывая над словами Мордуна. Черта с два он прав. Если все так, то меня тут не должно было быть. Может и есть сила направляющая нас, но побороться с ней можно. Однажды я уже вырвался из дерьмовой лужи. Согласен, сейчас меня снова втянуло, но я смогу опять отряхнуться. Если судьба уже уложила все в линейку, то жизнь просто не имеет смысла. А жить без смысла мне кажется бессмысленным.

Мы петляли по верхнему городу уже минут двадцать. Дождь почти прекратился. В просвете над горами были видны звезды. Я вдруг сообразил что никогда не видел звездного неба целиком. Над Алтой всегда висели тучи оставляя только над горизонтом узкий нимб чистого неба. Видимо поэтому Алту иногда называли святым городом. Насмешка над реальностью.

Моя троица остановилась у витрины магазина "Музыка без мужика". Они тыкали пальцами и хохотали на всю округу. Один посмотрел в мою сторону. Я, чуть сбив шаг, продолжил двигаться. Прошел мимо них. Тот, внимательный уже вернулся к обсуждению товара. Продвинувшись немного вперед я свернул в узкий проулок. Надо ждать.

Снова накрапывало. День не задался с самого начала. Я стащил промокшие насквозь кеды и связал шнурками на поясе. Как раз в это время мимо прошли те трое. Один шумно рассказывал как бы он использовал "ту самую" занимательную "шнягу" с витрины. Вроде не заметили. Выждав несколько минут я двинулся следом. Загрохотал гром. Раскат повторился. Еще раз. Все знают, что тройной гром признак пришествия демона в мир. Нет, последний звук немного отличался. Я поднял глаза. Так и есть. Далеко, за городом вспарывал небо взлетающий ракетолет. Нафты-космонавты нагостились у нас, торопятся домой, товары продать. Засмотрелся. Когда пришел в себя понял что мне неуютно. Смертельно неуютно.

Улица впереди была пуста. Это ж надо так! Я пробежался вперед. Думай. Они где то рядом. Но где? Лучше думай. Крепко выпили. Зачем-то долго гуляли. Один по виду нафт, отличался моряцкой покачивающейся походкой. Постояли у магазина. Куда пойдут теперь? Точно. Один квартал вправо. На набережную. Я побежал. Вылетев из очередного проулка налетел на торговца дурью и упал. Он незлобно обругал меня и пнул от души. День сегодня такой. Вечер дружеских пинков. Я осмотрелся. Это мне показалось или качающийся ком мелькнул в красном свете за мостом? Туда. Пробираться было сложно. Слишком много людей. Это Красный Квартал. Район увеселений – кабаков, курилен, театров и не самых дешевых бардаков. При желании подкрепленном денежкой тут можно получить все что угодно. Или даже больше. Вы еще не расшевелили свою больную фантазию, а местные воротилы уже готовы вам угодить. Они придумывают быстрее вас. Утром тут тише, чем ночью на кладбище, сейчас ночь. Кругом зажгли фонари. Красные витрины демонстрируют маленькие комнаты и не особенно прикрытые тела обитательниц разных цветов, форм и калибров. Гуляки еще не сделали свой выбор и не распалились настолько, что бы бросаться в омут удовольствий. Поэтому большинство витрин пока открыты. Лишь две-три прикрыты шторами, пряча происходящее внутри от глаз прохожих. Я пересек мост, перебежал мостовую набережной, проскочил в следующий проулок и под монотонное бормотание кучкующихся торговцев кряком выбрался на Пешеходный бульвар. Народу тут меньше, бардаки грязнее. Запрыгнув на фонарный столб и поднявшись повыше, я убедился что нужных мне среди гуляющих нет. Неужели промахнулся? Нет, они должны быть где-то здесь. Закрытых витрин поблизости не видно. Значит два пути. Первый, чуть ниже по улице и через еще более грязную часть к возвышающемуся в центре всего этого великолепия храму Одноноглазого Пастыря. Или… Точно! Изгиб Пальца!

Очень длинная и самая узкая улочка города. Настолько узкая что даже зная о ней найти ее непросто. Нашел почти сразу. Протиснулся. В Изгибе Пальца царил полумрак, несмотря на то что стен тут нет, только бросающие багровый свет стеклянные витрины, прячущие, или показывающие, самых дорогих и, по традиции, самых молодых шлюх Святого города. Такая вот традиция, опыт и профессионализм мы ценим меньше.

Иногда мне приходилось вжиматься в стену, проскальзывая мимо клиентов окрестных заведений. Палец не был ровным, он был зигзагом. В один из этих загов я выскочил на моряка. Он пялился на выдавливающую огромной грудью стекло, в рекламных, видимо, целях, красотку. Я остановился и тоже развернулся к витрине. Закрытая штора. Полный оборот. В крохотной комнатушке на большой кровати сидела девчушка. На вид не старше меня. Не красавица. Маленькая, худая. С очень короткой стрижкой. Я оперся спиной на закрытую витрину и сделал очень заинтересованный вид. Девчушка Ответила мне взглядом и откинулась на кровать. Соблазняет?

Моряк пялился уже на другую. С ним был второй – верзила. Где еще один? Девчушка подошла к стеклу. Смущенно улыбнулась. Конопатая. Зубы неровные. Ее попытка обольстить меня была столь нелепа. Я тоже расплылся в улыбке. Она решила что дело в шляпе и изображая стыд прижалась к стеклу. Оп. Совершенно не впечатляет. Интересно, это ей от природы хвастаться нечем, или еще слишком мала? Я посмотрел выше и наткнулся на ее взгляд. Уфф… Огромные. Глаза конечно. Она откинула ногой блокирующую дверь табуретку. Приоткрыла дверь.

– Заходи?

– Да не, я тут постою.

– Заходи, полсотни за один раз.

– Нет, спасибо.

– Сорок?

– Нет у меня столько. – Совсем слов не понимает?

– Понятно, – протянула она. – За десятку руками. За пять ты сам радуешься. Только снаружи.

– Спасибо, перебьюсь.

Она привычно пожала плечами. Мне на плечо легла рука. Пахнуло перегаром. Третий.

– Эй, пацан. Тебе не рановато? – Толстяк полностью перекрывал проход. Как он вообще сюда пролез?

Я бросил взгляд назад. Моряк и верзила двигались в нашу сторону. Я мелко затрясся. И тут случилось чудо. Девчушка, еще не успевшая закрыть дверь, снова высунулась.

– Договорились. А ты дядя в порядке очереди. – Ее рука крепко схватила меня за ворот и втянула внутрь. Она закрыла дверь. Подперла табуреткой. Неторопливо задвинула перед мордой толстяка штору. – Садись.

Я уселся на кровать.

– О чем договорились?

– Ты дурак?

– Че?

– За пять сам. Так уж и быть, внутри.

– У меня столько нет.

– Понятно. – Снова протянула она. Села рядом. – Сколько есть?

– Три.

– Давай.

Я выгреб из кармана монеты. Она ловко перехватила и бросила в тумбочку.

– Ну?

– Что ну? – Не понял я.

– Спасибо где?

– За что?

– За спасение души. Ты же тут с ними не случайно?

– С чего ты взяла?

– С того, что они под моим окном за пару минут до твоего появления о чем-то сговаривались.

– Не путаешь?

– Палку с дыркой путаю.

Я задумался.

– Наверно не случайно.

– Вот за это и спасибо.

– Благодарю.

– Не за что. Посиди тут пока. Только не долго. Мне работать надо.

– Другого выхода у тебя нет?

– У меня безвыходно.

– Они вломятся.

– Скажешь. Нас хорошо охраняют. Это все знают. Курить будешь?

– Нет.

Она закурила. Надо же, "Полет". Не дешевый табак.

– Можно спросить?

– Валяй.

– Ну, как ты… То есть неужели к тебе…

– А, это. Как такая как я тут зарабатывает?

Она сказала это с такой ноткой, что мне стало стыдно за вопрос.

– Да.

– Меня любят те, кого тянет на мальчиков.

– Им чо, мальчиков мало?

– Не все признают в себе в такую склонность.

– Понятно.

– А раз понятно заткнись.

Я заткнулся. Подошел к шторе, но выглянуть не успел. Девка меня остановила.

– Рано. Расслабься. – Легко ей говорить.

– Ты же сказала не долго?

– Ну да. Сиди пока. – Она вытащила из под кровати ведро, поставила. Совершенно не стесняясь уселась на него. Зажурчало. Я тактично отвернулся. – Можешь смотреть. Ты же платишь.

– Посмотреть как на ведре сидишь стоит три монеты?

– Получается так. – Девчушка усмехнулась. – Не дорого?

– Пойдет. – Да она играет со мной. Трясучка от такой мысли у меня прошла. – Меня зовут Стрема.

– Стремное имя. А мне это знать зачем?

– Ну, вежливость проявляю. – Я повернулся к ней. Она деловито натягивала шорты, но при моих словах остановилась.

– Проявлять излишнюю вежливость с женщиной без портков – моветон. Понял?

Вам когда-нибудь заявляла такое малолетка со спущенными шортами стоя над ведром с мочой? Мне, до того дня, нет. Я закатился. Через секунду она валялась рядом и хохотала вместе со мной. Отсмеялась. Бросила окурок в ведро. Шорты все еще болтались в районе колен. Я встал и задвинул ведро под кровать.

– Не возражаешь?

– Не. Оно мне уже не надо. Хочешь бесплатно? – Я понял что хочу.

– Нет. Оденься.

– Ладно.

– А тебя как зовут?

– А ты как хочешь?

– Я серьезно.

– Понятно. Я тоже.

– Я хочу знать твое имя. Ты ведь знаешь мое.

Девчушка вдруг стала серьезной. Она подошла к шторке. Отодвинула край и выглянула наружу. Затем открыла дверь. Высунулась. Посмотрела по сторонам.

– Чисто, проваливай.

– Спасибо.

– Вали, охрану позову. – Чокнутая, не иначе.

– Ладно.

Я демонстративно вытащил сигарету из лежащей на тумбочке пачки. Прикурил ее спичками. И вышел. Дверь за моей спиной закрылась. Мордун меня убьет.

Размышляя как быть дальше я направился в противоположную набережной сторону. У очередной витрины стоял собрат Тырчи явно не пожалевший пять монет. Одной рукой придерживал штаны, второй радовался. Двумя другими упирался в стекло, за которым толстуха артистично отрабатывала деньги. Я прошмыгнул, немного толкнув его. Тесно. Он хрюкнул, но не прервал занятия. Торопиться мне уже некуда. Разве что за взбучкой. Поэтому я не спешил. Задержался посмотреть на девочку, одаренную много богаче предыдущей знакомой. Ух ты, а они из одной школы. Улыбка, открылась дверь.

– Заходи.

– Полсотни?

– Шестьдесят.

– Да, я все спустил.

Девчонка расстроилась.

– Ну и пшол.

И правда, такой труд напрасно. Я бы тоже расстроился. Подмигнув труженице, я пошел дальше. Позади хрюкнуло громче прежнего. Я обернулся. Мой моряк протискивался мимо единомышленника Тырчи. Это ко мне, не иначе. Я побежал. Протолкался мимо гуляк. Одного сбил с ног. Вот и славно. Помеха будет. Выскочил из Пальца. Нет не выскочил, споткнулся об большую ногу. Попытался встать. Мне помогли, и не собирались отпускать. Толстяк. Я снова затрясся.

– Пацан, нам надо поболтать.

Я закричал. От неожиданности толстяк выпустил меня. Я рухнул и больно ударился местом куда недавно много пинали. Откатился в сторону, поднялся и побежал. Людей было еще больше и пока у меня есть возможность оторваться. По мере приближения к собору стало пусто. И совсем темно. Храм стоит на площади. По кругу все те же витрины, но подсвечены не красным а тусклым голубым. Тут работают представительницы различных меньшинств. Дешево и экстремально. Прохожих почти нет.

Я пробежал вдоль ограды собора и остановился у небольшого фонтана. Тут росло раскидистое дерево и стояла скамья. Спрятался под деревом. Запыхавшаяся троица остановилась на противоположной стороне площади. Верзила уставился на цветастые витражи. Осмотрелись. Ну и что мне теперь делать? Мордун. Этот меня пугал больше всего. Пьяницы не знают кто я и чего добиваюсь. Обеспокоены слежкой. Я все испортил позволив им заметить меня. Еще больше все испортил своим бегством. Думай. Хорошо думай. Толстяк что то доказывал остальным, оживленно жестикулировал. Значит можно попробовать немного иначе. Точно, буду дальше бежать. Я рванул вдоль стены. Шумно. Заметили. Через несколько минут я вытянул их назад к набережной. Перебежал мост. Бегать босиком по мокрой мостовой то еще занятие. Не пробовали? Привязанные к поясу кеды болтались не добавляя удобства. Дальше, к магазину "Музыка без мужика", затем к трущобам. Там проще затеряться. Почему я не обулся у той девчонки? Мне показалось или они решили прекратить преследование? Нет. Они меня перехитрили. Моряк и долговязый выскочили впереди. Толстый, пыхтя нарисовался за моей спиной. Попался.

– Па… Па.. ца.. Нам надо…– Настырный. Он еле стоял на ногах. Пот пропитал его рубаху насквозь. – Надо поговорить, сучек.

– Не боись. – Моряк подошел ближе. – Только не бегай больше. Он издевается? Мой рот выдавал горячий воздух как кузнечные меха. Я и пешочком то не скоро смогу.

– Ты ведь скажешь кто тебя послал? И пойдешь домой.

– Куда послал?

– Дурочка лепишь?

Моряк размахнулся. Вы когда нибудь получали по скуле чугунным утюгом? Я тоже нет, но думаю впечатления именно такие. Пришел в себя от тряски. Я висел в лапах здоровяка и исполнял танец запутавшейся марионетки. Они что-то спрашивали. Думаю я твердил "дяденьки не надо". Не уверен в этом, так как соображал я в тот момент туго. Места в голове хватало для одной мысли: это у меня шея свернута или они меня держат криво? Бросили. Сейчас будут пинать. Толстый, конечно. Ребра выдержали. Еще раз выдержали. Толстяк вежливо повторил просьбу быть сговорчивей. Наверное я уже созрел и был готов выложить все. Пинок в лицо не дал мне заговорить. Вдруг все прекратилось.

– Э, уважаемые, нехорошо слабых обижать.

Я нашел силы повернуть голову. Пырь, Тырча и видимо один из тех самых сломов.

– Исчезни или тебя обижу.

– Не, дядя. Я не обидчивый. Я жадный. – Слом продемонстрировал нож. – Избить ребенка на этой территории денег стоит. – Слом был вряд ли старше меня. Выглядел, конечно внушительней. Пырь был еще внушительней, но это территория Сломов.

– Тебе платить? – Моряк совсем не испугался.

– Мне.

– И много?

– А сколько есть?

– Ща посмотрю. – Моряк засунул руку в карман. Сделал шаг вперед. Споткнулся и стал падать прямо на слома. В следующую секунду нож полетел в сторону. Слом охнул и осел. Пырь кинулся на моряка. Тоже с ножом. Тот же эффект. Тырча взревел. Растопырив все четыре руки пошел в атаку. Моряк заступил ему дорогу. Неверный ход. Расправившись с моряком, Тырча сцепился с верзилой. Противники друг друга стоили. Верзила изловчился зацепить ноги Тырчи и они, упав, покатились по мостовой. Толстяк достал пистолет.

– Тырча, дудка! – Напрасно я привлек внимание. Толстый повернулся.

– Так ты нас сюда завел? – Снова пнул. Я прикрыл голову рукой, второй пытался достать отвертку. В тот момент Тырча издал победный крик. Толстяк оставил меня, развернулся, выстрелил. Уже стоящий на ногах Тырча нелепо взмахнул руками и откинулся назад. Мне показалось он падал очень медленно. Однажды я наблюдал как парит паучок-парусник раскинув ножки с натянутой на них сеткой паутины. Очень похоже. Пырь, держась за живот, пытался подняться с четверенек, но после выстрела замер. Толстяк целился в него.

Все знают, что люди под давлением могут совершать чудеса, поступать совершенно противоестественно. Я не из таких. И тем более не в такой ситуации. Но что то видимо во мне надломилось. Думаю что в меня кто-то вселился. Возможно пролетавший мимо незримый демон зацепил хвостом. Моя рука ожила и совершенно самостоятельно наотмашь ударила толстяка отверткой. Я ведь не мог совершить такую глупость? Отвертка плотно засела в голени. Я все еще лежал и эта туша рухнула на меня. Я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, еще шел дождь. Пырь обшаривал карманы. Я с трудом поднялся. Толстяк был жив, дышал, но его череп серьезно пострадал. Видимо Пырь долго бил его головой о мостовую. Я поплелся к Тырче. Нога наступила на что то холодное и острое. Финка. Та самая которой моряк удивил моих приятелей. Я поднял ее. Складная. Спрятал в карман. Затем сел к стене и стал одевать кеды. Пырь повалился рядом.

– Стрема.

– Пырь?

– Хмырь. Пырнул он меня.

– Вижу.

– Тырча ласты двинул.

– А Слом?

– Брысь.

– Че?

– Брысь его погоняли. Крен с ним. Тоже двинул.

– Плохо.

– Хех. Дыбай. – Опять протянул отвертку. – А ты и правда воитель. Хотя все равно шмарь. У них нет. Жердяя вон шмони.

Я с трудом поднялся. Вернулся к толстяку. В боку у него была рана. Пырь успел воспользоваться моей отверткой.

Пошарил по карманам. Ничего. Если не считать скомканных бумажек. Деньги я быстро спрятал в кеды. Пырь вроде не заметил. Толстяк застонал. От неожиданности я отпрянул. Он открыл глаза. Не знаю что на меня нашло. Все же есть предел за которым люди теряют человечность. У меня точно есть. Я впечатал ногу ему в лицо и бил пока он снова не отключился. Потом сел рядом и не сдержал тошноту, потом заплакал. Почему то стало легче. Пырь уныло смотрел на меня.

– Стрема, а ты злобная шмарь.

– Иди ты.

– Стрема, я не могу идти. Пырнул он меня.

– Что мне делать?

– Дрыгай в богадельню. Там Сломы кучуют. Сюда их гони. Замел?

– Замел, Пырь. Ты не помрешь?

– Не стремайся, дрыгай.

До богадельни я добрался минут за десять. Это было старое разрушенное здание. В этом районе все здания разрушены. Ну, или частично разрушены. Когда то тут разгорелся большой пожар. Затем решили полностью расчистить квартал и отстроить заново. Потому стали ломать и сохранившиеся дома. Но как водиться не довели до конца. Кто то умный наверху сообразил что перестройка удовольствие дорогое. Так и бросили. Бездомные заселили остовы и благоустроили их в меру возможности. Район назвали Сломск. Убогое место. Кругом нищета. Жители готовы перегрызть глотку родной матери за кусок хлеба, но сил на это как правило нет. Долго тут не живут. Молодость проходит очень быстро.

Дети сбиваются в группы и пытаются выжить. Сломы это самая многочисленная группа. И самая дерзкая. В подвале богадельни я нашел восьмерых. Узнав о Брысе они согласились помогать. Еще минут через пятнадцать мы вернулись на место. Пырь был совсем плох но держался. Скомандовал нести его на наш склад. Приказал забрать и толстяка. Всю дорогу командовал. Когда уже затихнет?

Склад располагался в верхней части верхнего города. Близко к горам. Ночью тут довольно прохладно. Собственно это не совсем склад. Точнее совсем не склад. Но мы его так называем. Возможно потому что под крышей главного здания красуется древняя полу осыпавшаяся надпись выложенная кирпичной мозаикой: "Склад ко Компле Ча". Пять унылых строений огороженные забором вытянулись вдоль небольшой речушки Малая Алтинка.

Это самая окраина. Много открытых мест, не в пример нижним районам, где домишки теснились пытаясь вскарабкаться друг на друга. Если пойти дальше по ущелью можно найти еще много заброшенного жилья, но квартировать там никто не желает. У этих мест дурная слава. Пырь приказал остановиться у моста.

– Стрема, гони позырь кто на вахте. Не пались.

Я сбегал. Дежурил старый Ховарь. Пырь не слишком этому обрадовался. Мы спустились к речке. Нужно было пройти вдоль забора.

Сложнее всего было с толстяком. Он еще не пришел в себя. Что бы тащить его по ровной местности носильщикам приходилось сменяться. Теперь нужно браться за дело всем вместе. От забора к реке идет крутой склон. Будет обидно спустить ношу в воду почти дойдя до конца. У мусорной калитки ждал Сапоня. Он помог пролезть Пырю. С толстым мучились мы. Проталкивая его в узкий лаз, скорее всего сильно ободрали его. Я был уверен он не переживет этого испытания. Мужик держался молодцом и не издал ни звука. Иногда хорошо быть без сознания.

Стараясь не шуметь пробрались в цех. Конечно с мозаичной надписью "Цех пров" под крышей. И конечно тут ничего не производили. Цех – сутулая двухэтажная постройка. Примостилась к склону холма. Второй этаж отдан под жилые помещения. Мой дом.