Жертва булгарского царя

Глава 1

**

-Хир?! Хир спасет мою землю? Ты бредишь, колдун…

Алмашу захотелось влететь в яркое пламя костра и развеять женственные черты жертвы. Хир… Он уже на грани отчаяния, но убивать столь слабое создание, даже у него не поднимется рука…

-Малик, мы поймали ханских лазутчиков!

Седой воин Алмаша с изможденным лицом и саблей наголо ворвался в шатер. Ритуальный костер разведенной посреди него громко затрещал, а реагируя на свежий, лесной воздух. А дневной свет мягко тронул грубые куски, сшитых между собой шкур. Он-то вырвал Алмаша из дурмана и заставил прикрыть рукой глаза. Бородатый и неожиданно опрятный колдун, бормотавший в углу, зыркнул в сторону война. Но тот не дрогнул, верный дружинник смотрел на своего князя. Алмаш взмахнул рукой, показывая, что услышал и принял весть. Воин поклонился, забрал с собой свет и казалось бы остатки здравого смысла. Колдун снова кинул пучок сухих трав, чей запах пробирал до самого нутра и напоминал об уже совершенных ошибках.

Опальный малик снова всмотрелся в черты кыыс. Кровь оной должна вернуть Алмашу власть, а его народу – свободу. Да будет так… И да простят его боги, если они еще помнят земли Великой Булгарии, которая уже давно отринула проклятое язычество. Но Алмаш снова прибегнул к нему, и Аллах покарает его за это. Князь прикрыл глаза, чувствуя себя бесконечно одиноким и потерянным, но отступить, значит, посрамить своё имя.

-Давай амулет, колдун, сегодня он окажется в водах Кабана…

-Да, да, малик, грани монеты вспорят брюхо времени и найдут ту, на кого указал белек богов.

Заискивающий тон и безумный взгляд служителя Тенгре раздражали Алмаша. Кто прогнулся под ним, прогнется и перед врагом. Но убирать колдуна рано, пригодится. Малик бросил кошель на землю и пнул в сторону костра. Монеты печально звякнули, но Тенгре продолжал жадно смотреть на Алмаша и протягивать амулет, не обращая внимания на откровенную издевку и сильно хромая на левую ногу. Рука безумца задержалась на ладони князя и неожиданно оказалась гладкой и чистой. Такое ощущение, что колдун – аристократ, что не скажешь о его бедном шатре, воняющем псиной. Странный день, странный служитель проклятых богов, но надо действовать. Алмаш не любил промедление, ведь оно могло разрушить все его планы, поэтому забрал амулет и оттолкнул руку Тенгре, отслеживая его малейшее движение и чувствуя ногой, как холодная сталь его сабли слово зазвенела от напряжения. Интуиция корябала нутро, как будто паук, плетущий свою сеть.

Малик почувствовал, как от его движения натянулась нить жизни, а значит, от ритуала уже не уйдешь. Может оно и к лучшему: меньше мыслей, меньше проблем. Вне шатра послышались вскрики войнов, нужно отправляться к Кабану, а предчувствия в пасть Зиланта. Вернуть власть, а своему народу – его землю, то ради чего он нарушил заповеди своей веры.

Алмаш сплюнул и с силой сжал амулет. Монета неожиданно легко и со странным чавканьем вошла в ладонь. Боль пронзила сознание, а черты хир стали более четкими. Попалась! Побрякушка зашипела, впитывая его кровь. Пути назад нет, Алмаш не оглядываясь отдал приказ.

-Алга, на Казань.

Уже через миг шатер опустел, а дурманящие травы колдун сунул в ведро с водой. Скинул мешковатый плащ, обнажив странный серебристый костюм. Легко подошел к костру и протянул руку к образу девушки, который обрастал новыми штрихами. На мужчину смотрела красивая татарка с шоколадными глазами и толстыми косами. Ритуал работал, а Тенгре взял из рук помощника книгу, которая оказалась чьим-то дневником с исписанными желтыми страницами, и бросил ее в огонь. Костер странно ухнул, а дневник исчез без следа, что порадовало странного колдуна.

– Кто из вас станет жертвой? Это будет даже интересно.

***

Всплеск воды, тихий скрип несмазанных уключин, и лодка, покорная воле темноволосой девушки остановилась. В этих краях ее звали кызым, и Татьяне это неожиданно нравилось.

Так, будто ветер ласкает ее слух – кызым. А таинственные булгары, канувшие в летах звали бы ее хир.

Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленным гулом машин, криками детей и журчащим голосом их матерей. Сегодня гостей на озере Нижний Кабан, что в центре Казани, было мало.

Ведь Татьяна, мерно покачивающаяся на льнущих к лодке водах, специально выбрала понедельник, чтобы ничто не отвлекало ее от любимого занятия.

А любила юная хир мечтать. И лучше всего у нее это получалось, именно здесь, в лодке, качающейся на маслянистых волнах загадочного Кабана. Казалось, что пространство вокруг дышало историей и тайнами… Там, например, где впадала в озеро речушка Булак, всего несколько веков назад татарские мурзы утопили свою казну. И Татьяне нравилось представлять, как это выглядело.

Почему-то казалось, что в этот миг должны быть сумерки, а мурзы и войны обязательно должны быть облачены в добротные кафтаны с золотым шитьем и уродливыми подпалинами. Их хмурые лица украшены свежими шрамами, истекающими кровью. Они посекундно оглядываются и хватаются за рукояти сабель, украшенные драгоценными камнями. Именно они тускло мерцают в зареве пожаров, пылающих в крепости. Со стороны Казани слышны стоны и мольбы о пощаде, несет смрадом рек пролитой крови…

Город взят, но они, собрав силы в кулак, не дают врагу забрать главное – ханское золото. А это практически смертельный укус, бьющегося в агонии умирающего дракона, коими мне представлялись мурзы, погружающие тюки с сокровищами на дно озера. Благородные иры уже не вернутся за ними, падут рядом, но их потомки смогут сохранить память… А в том, что они действительно благородные у Татьяны не было сомнений. Какими еще могут быть мужи того времени?

В этот момент рядом с лодкой, в которой мечтала хир, вынырнула утка. Весело крякнула и поплыла по своим утиным делам. Картинка в голове мечтательницы смазалась и пропала под мерный шепот легких волн озера. Реальность нехотя возвращалась, и Татьяна сладко потянулась, ловя теплые солнечные лучи.

Она окунула аккуратную ладошку в воду, будто бы благодаря Кабан за спокойствие и достала старинную книгу, найденную в библиотеке Болгара. Страницы, послушные воле девушки, с шелестением пролистнулись, как будто смущаясь своего желтого цвета и заскорузлых кончиков. Эти скромницы были великими, по мнению хир, ведь они сохранили память прошлого и донесли ее до предков. В этой книге еще существовала Волжская Булгария, которая сейчас стала лишь мифом.

– Интересно, как выглядел последний наследный князь Булгарии. Уверена, что он был хорошим войном, а еще мог бы стать достойным эмиром… – Девушка по привычке болтала с древним дневником и листала до любимого места, в котором кто-то несколькими штрихами нарисовал малика Алмаша. Черты были смазаны, поэтому хир сама додумывала ему черные брови, с суровой морщинкой и сжатые губы. Почему-то Татьяне казалось, что малик должен быть суров, а еще одинок и несчастен.

Фантазии о прошлом поглощали девушку, съедая тягу к настоящему без остатка. Казалось, что она как палочка чак-чака медленно увязает в его медовой сладости.

Сладкий дурман развеяло громкой трелью телефона, хир сморщилась, но приняла звонок. Мама.

-Татьяна, – раздался родной голос. – Как твои дела? Как успехи?

-Мам, всё хорошо, только я сейчас немного занята…

Девушка привстала и оглянулась, лодку медленно затягивало в камыши. Татьяна зажала телефон между плечом и ухом и взялась за весла. Но хлипкое судно упорно не хотело возвращаться на чистую воду. Магнитом его что ли тянет в эту трясину?

-Давай я тебе перезвоню, – взмолилась девушка, отчаянно работая веслами.

-Татьяна! – Вдруг строго сказала мама. – Я уже две недели пытаюсь с тобой поговорить. Что это такое? И скажи: когда ты приедешь домой? В университете должны быть каникулы даже для аспирантов.

Понимание того, что придется объяснять, что она не приедет домой даже в каникулы и невозможность найти понятные аргументы, заставило девушку оборвать разговор, благо повод есть.

-Мам, я тебя люблю, но сейчас мне нужно попытаться доплыть до пирса и не перевернуться.

-О, ты опять на своем Кабане…

Мамины возмущения Татьяна остановила нажатием на красный кружок, потому что видела, что прочно застряла в камышах. Девушка широко расставила ноги, стараясь удержать баланс. И принялась высматривать того, кто ей может помочь. Как назло на набережной стало безлюдно.

Выругавшись, хир выдернула весло из уключины и уперлась им в дно. Но лодка повела себя коварно: провалилась в ил так, что Татьяне пришлось вцепиться обеими руками в деревяшку и упереться коленями в борт, чтобы не вылететь из лодки. Ладони пекло от впившихся мелких древесных иголочек.

-Что же такое? – удивленно прошипела и поняла, что лодка заваливается на один борт. В воду полетели помада и какая-то мелочь из рюкзака, которые исчезли в маслянистой жиже с радостным хлюпаньем.

За ними отправилась старинная книга, за которой и нырнула хир. Ледяная вода заставила оцепенеть и медленно оседать в глубокий ил, которого здесь не должно быть!

– Девушка тонет! – закричали на берегу, а Татьяна уже не сопротивлялась и мерно погружалась в воду. Ее охватило сонное оцепенение и ощущение правильности происходящего.

На набережной же суетились люди: две причитающие мамочки и их дочки, одетые в почти одинаковые платья. Откуда-то выбежал тощий паренёк и лихо нырнул в озеро.

– Ох, быстрее, быстрее! – причитали на разные голоса зрительницы.

Спаситель, несмотря на субтильность, одним движением выдернул Татьяну из цепких вод озера и практически пешком дошел до причала. Оказывается в камышах было довольно сложно утонуть, здесь максимум вода была по шейку. Стоило просто встать на ноги…

– Зачем вставать, ведь так сладко узнать, что прячет проклятый Кабан, – как будто потусторонний голос выдернул девушку из дремоты.

– Что ты сказал? – Спросила Татьяна у парня, который положил ее на лавочку и слишком рьяно ощупывал.

– Я? Ничего… – Удивился ее спаситель и поднял руку девушки, в которой она зажимала старинную монету с выпуклом треугольником по центру. – О, золотая монета! Так вот что ты искала на дне Кабана!

Девушку неожиданно обуяла злость, она выдернула руку, забилась в угол лавочки и зашипела, перепугав своего спасителя.

– Прогони его! Гони! – Ныл странный голос в голове, Татьяна схватилась руками за голову и неожиданно для себя завыла. Парень вскочил, шарахнулся в сторону, но потом все-таки сделал шаг вперед с сочувствием разглядывая хир.

– Ты ударилась? Может скорую?

– Пшел вон отсюда! – Не своим голосом вскричала Татьяна и даже замахнулась на него дневником, с которого слетели темные капли озерной воды. Парень отпрыгнул, вытирая запачканное лицо.

– Ты ку-ку что ли, – удивился он, и ушел, что-то недовольно бормоча себе под нос.

А Татьяна обняла себя руками и снова подошла к кромке озера. Лодка с ее рюкзаком и телефоном мирно дрейфовала в сторону другого берега. Надо бы зайти на лодочную станцию и попросить ее выловить, но почему-то лень, хочется снова прыгнуть в воду.

– В воду… – Услужливо пропел голос в голове.

– Ты кто? – Шепотом спросила девушка. – Конечно, у нас на истфаке частенько ехали кукухой, но это на первом курсе. А я уже аспирантка. Так кто ты?

– Помощщщщник! – Откликнулся голос. – Поделюсь тайной… Хочешь найти сокровища? Многоооо мооонет!

Татьяна промолчала и внимательно посмотрела на золотой кругляшок в своей ладони. Он был испачкан в ее крови и иле, поэтому чтобы занять мозги и пока не отвечать странному голосу, она его опустила в озеро и хорошенько прополоскала.

– Ну так где сокровища-то? – Вытащив чистый амулет из воды, спросила хир. Голос молчал.

– Эй, – громче сказала Татьяна, а потом оглянулась и поняла, что с набережной нужно уходить, иначе и вправду вызовут санитаров. К мамочкам подошли мужья и недобро поглядывали в ее сторону.

Татьяна быстро дошла до лодочной станции, к пирсу которой уже причалила ее лодка, забрала рюкзак и выслушала массу нотаций от старенького абый, которому придется чистить посудинку, измазанную в иле. Также почти на автопилоте девушка побрела в сторону своей квартирки в двух улицах от Кабана. И всё это время голос молчал. От платья и волос хир ощутимо несло тиной, руки после борьбы с веслами саднило, а чуть выше запястья кровила небольшая, но глубокая ранка. Откуда она? Татьяна зашла в крохотную квартиру, забитую книгами и странным хламом, по типу старинного коромысла и ведра похожего на ступу. Жилье ее одногруппника Инсафа напоминало музейный склад, но выбирать не приходилось. Зато не нужно платить за аренду, а это девушку, погруженную в свои фантазии, полностью устраивало. Услышав стук двери, Инсаф выглянул в прихожую и отточенным движением поправил очки в толстой оправе:

– Ты чего в болоте купалась? – Удивился одногруппник. Его круглое, как солнышко, лицо сморщилось, напоминая первый блин. Татьяна же просто махнула рукой, а потом вытащила амулет и подошла к окну. За спиной маячил одногруппник. Девушка сравнила разрыв кожи с ребром монеты.

– О, булгарские руны, – схватил амулет Инсаф, поблескивая глазами или линзами, девушка уже давно не разбирала. Зато понимала, что побрякушка в чужих руках вызывает безотчетное желание отобрать ее обратно. Убить, растерзать, присвоить!

– Отдай, – просто сказала девушка, еле совладав с собой.

Инсаф пожал плечами:

– Да, без проблем. Кажется, она острая, ты бы раны на руке обработала, а то вдруг заражение. Вещица явно пару веков в болоте болталась.

Одногруппник засвистел задорную татарскую песенку и вернулся к чтению. Хлопнула дверь его комнатенки, а значит, Инсаф нескоро выберется из плена своих любимых книг.

– Ты хочешь быть только со мной? – Татьяна с любопытством посмотрела на вещицу и прошлась пальцем по выпуклому треугольнику. Нечаянно мазнула кровью из раны, и голос ожил.

– Сделай меня своим! – Сладко пропел он.

– Как? – С интересом спросила девушка, уже предвкушая, что будет расшифровывать незнакомые руны, а может даже расспрашивать голос о том, кто его сделал. Невероятно!

– Напои кровью! – Растягивая согласные пропел амулет.

Формулировка охладила пыл девушки: напои, это конечно, не искупай, но все равно подразумевает приличное количество красной жидкости. А причинять себе вред не хотелось.

– И много ты выпьешь? – Уточнила хир, захватив аптечку по пути в ванную.

– Нет! Совсем чуть-чуть! Просто сожми меня и не отпускай, пока не скажу.

– Это внушает оптимизм, – усмехнулась девушка и замолчала, нужно было подумать.

Татьяна зашла в крохотную ванную, положила амулет на старенькую стиральную машинку, которая пыжась крутила вещи Инсафа. Потом избавилась от грязной одежды, начисто вымылась, взяв с собой вещицу в душ. Критически осмотрев монету, Татьяна щедро прошлась по ней перекисью и примерила ее на ладонь. Голос молчал.

– Значит, нет крови – нет голоса?

Хир хмыкнула, нажала на еще не зажившую ранку и мазнула по амулету.

– Еще… – Жадно и немного хрипло пропел голос. – Не надо больше чистой воды, она душит.

Татьяна натянула домашний костюм и, подхватив хрипящую вещицу, отправилась на поиски Инсафа.

***

– Вот смотри, это знак бесконечности жизни, а это петля, что означает цикличность жизни, – Инсаф тыкал пальцем с обгрызанным ногтем в потрепанную библиотечную книгу и жадно рассматривал вязь на монете.

Татьяна же примостившись на скрипучем стуле, листала старинный дневник, кое-как очищенный от следов ила и дневного происшествия.

– Но здесь указано, что вместе эти знаки означают “жертву” и “кровь”. – Хир возразила и провела пальцем по старинной вещице, и та ответила теплом.

– Тебе он прям нравится? – Кивнул в сторону амулета Инсаф.

– Его так приятно держать в ладони. – Призналась Татьяна и закатала рукава.

– Что хочешь сделать? – Насторожился одногруппник, но при этом чувствовалось, что его тоже охватил азарт.

– Хочу проверить гипотезу с кровью и жертвой.

– А ты обеззаразила ее? – Засомневался Инсаф, снова ткнул в амулет пальцем, потом сразу же скривился. – Жжется, зараза!

– Конечно, пол-флакона перекиси, – Татьяна пристроила амулет на сгиб локтя.

– Стой, – схватил ее за руку одногруппник. – Лучше в ладонь, вдруг потом кровь не остановим. Чего-то ты совсем разошлась.

Инсаф вытер потные ладони о домашние треники и внимательно наблюдал за тем, как Татьяна закусив губу прижимала к ране амулет. Он радостно заурчал, так что одногруппник сглотнул, не в силах отвести взгляд от жертвоприношения, а это было именно оно. Потому что вещица сразу впитывала в себя красные капли, а хир вдруг застонала. Инсаф дернул ее за руку и зажал кровоточащую ладонь тряпицей. Татьяна устало откинулась на стул, чувствуя невероятную слабость и почему-то холод в ладони.

– А теперь нужно идти обратно к Кабану, – уже более громко запел голос в голове. Затылок прошило ледяным разрядом, и хир подскочила на ноги.

– Мне надо идти, сейчас… – Сбивчиво пробормотала Татьяна, отталкивая Инсафа.

– Ты чего! Ты синяя вон! – Инсаф засуетился, усадил Татьяну за стол и дневником отодвинул от девушки амулет. Та еле слышно выдохнула и словно расслабилась.

– Сейчас, сейчас… – Одногруппник шустро поставил чайник на плиту, чиркая спичками. И достал из покосившегося шкафчика свои любимые конфеты.

– Инсаф делится своими сладостями, неужели я при смерти, – слабо улыбнулась Татьяна и натянула обратно рукав кофты. Ее знобило, а амулет больше не вызывал теплых чувств. Он будто зловеще выжидал, когда хир снова потеряет контроль и даст забраться в свою голову.

– Зато представь, какие перспективы! – Услышала она конец фразы Инсафа, который рассуждал о необычных рунах и древней письменности.

– Великая Булгария полна загадок! И я уверен эта вещица расскажет о них. Это будет прорыв.

– Расскажу… – Проснулся амулет. – Всё расскажу, только вернись к Кабану.

Татьяна поморщилась. Инсаф поставил перед ней кружку и чутко уловил настроение девушки.

– Ты как себя чувствуешь? Много крови выпил? – Одногруппник кивнул на амулет, который тут же отозвался шипением, а у Татьяны резко заболел затылок.

– Не думаю, что много, следов на вещице почти нет. Не могла же она ее впитать, – Инсаф все еще рассматривал артефакт, а потом лихо хлебнул кипяток из кружки.

– Ай! Ладно, я на работу! А ты отдыхай.

Дверь за одногруппником захлопнулась, а Татьяна бездумно уставилась в окно. Стараясь не обращать внимания на пробирающий до костей голос амулета, который звал ее вернуться обратно в воды Кабана.

***

Татьяна выбежала из метро и зябко поморщилась: с неба моросил дождик, а ветер со стороны Казанки заставил сильнее запахнуть легкую куртку. Но шага девушка не сбавила. Руку жгла сумка, в которой болтались старинный дневник и проклятый амулет. Она чуть не сбила с ног парнишку, который охнул и придержал Таню за локоть, на что мгновенно отреагировал артефакт. Просто так уколов ее через пару слоев кожи и подклада сумки и при этом не повредив ни миллиметра ткани.

-Черт! – выругалась Татьяна и рефлекторно отпихнула тощего мальца, который пристально осматривал ее с ног до головы.

-Эй, снова ты! Сумасшедшая! – Опешил он, а хир узнала своего спасителя.

-Да я… – Девушка тут же хотела оправдаться, но парнишка даже не оглянулся.

– Ну вот, ты уже и городская сумасшедшая Татьяна Геннадиевна, с чем я тебя и поздравляю. Ну ничего! Сейчас я дойду до тех символов в переходе и уверена смогу их расшифровать и понять, как мне избавиться от амулета. Сейчас главное, алга! И еще раз алга!

Хир бубнила себе под нос и помогала рукой, сжатой в кулак, чем и отпугнула парочку бабушек. Они неприязненно поморщились и передумали входить в подземный переход вместе со всклокоченной барышней с горящими глазами.

– Наркоманка и проститутка! – Нервно озвучила их мысли Татьяна и, плюнув на их мнение, сняла сумку с плеча и вошла с ней как с транспарантом в полутень пешеходного перехода.

Он был столь же притягателен внутри как и всегда: вязь рун и рисунков на стенах, шепот воды, стекающей по ступенькам в ливневки и, конечно, немного давящая тишина после гула города-миллионника. Словно многотонный вес тысяч лет над головой.

Татьяна подошла к центральной фреске длинного коридора и нашла взглядом вязь рун.

– Итак, что мы имеем, – пробормотала хир и кинула сумку к стене. – Та же фраза: Ахират, опальный малик. Корбан вернет царствие болгарское. Почему здесь ни слова про амулет, а?

Татьяна тоскливо взглянула на ладонь, на которой синими чернилами были выведены руны. Один в один как в дневнике и на амулете.

– И “корбан”? Кто-то намекает, что пора зарезать барана? Может мне нужно принести в жертву животное, чтобы избавиться от этой побрякушки?

Хир вспомнила о дневнике и наклонилась к сумке, чтобы его достать. Но амулет первый коснулся открытого участка кожи и сковал тело ледяной мукой, похожей на мелкие разряды тока. Лоб Татьяны мгновенно покрылся холодным потом, а ноги стали тяжелыми, словно к ним привязали по пуду проклятого ханского золота. Там вне этих сырых стен, по которым текут воды Казанки, хир хотелось выть и вылезти из кожи, лишь бы угодить странному голосу, что каркает ее имя.

Но сейчас Татьяна расправила плечи, скинула оцепенение и устало уселась прямо на влажный пол. Она пришла избавиться от него и его странного влияния, мешающего расшифровывать дневник и добраться до загадки озера Кабан. Нужно попробовать просто кинуть амулет на каменные плиты, но оставлять его здесь опасно. Мало ли кто найдет монету и пострадает из-за ее слабоволия. Хир со вздохом посмотрела на глубокие царапины, которые каждый день оставляла на ладонях вещица. Капли крови уже превратились в тонкие ручейки, которые напитали амулет. Голос смолк, а значит, можно выдохнуть и продолжить расшифровку. Амулет с глухим стуком ударился о пол, а Татьяна отвернулась от него и провела пальцем по арабскому символу. Ахират.

– Это и загробная жизнь, и дева. И всё в одном слове, почему нельзя выражаться яснее, а? – Хир нечаянно запачкала своей кровью стену, попробовала ее стереть, но символ вдруг ощутимо нагрелся и впитал кровь. – Ой!

Миг, и рисунок фрески словно истончился, пропуская вперед странно знакомого, призрачного мужчину. Он был одет как воин, в кольчуге, подпоясанный ножнами с коротким кинжалом и усталыми глазами, которые смотрели неожиданно тепло. На щеке и шее воина были видны старые шрамы, которые делали его старше.

– Хир! Ты нашла меня? – Хрипло шепнул призрак, и эта царапающая сухость вдруг напомнила Татьяне голос амулета. Она отступила на шаг назад и уже хотела было бежать со всех ног из перехода. Но резко остановилась, услышав набравший силу голос воина: сильный, бархатный как татарская летняя ночь и наполняющий ее восторгом, почему-то с привкусом тины.

– Ты как будто похудела, хир, с нашей последней встречи… – воин осекся и цепко вгляделся в лицо Татьяны, нахмурился и сжал рукоять сабли.

– Вы кто? – Татьяна вернулась и встала напротив фигуры, уже набравшей яркость и тонкость аристократических черт. Внутри нее что-то екнуло. Где же она его видела… Может быть в исторической книге? Или в дневнике, найденном в последних раскопках близ славного города Болгар. Татьяна задумчиво подошла к фреске вплотную, а воин воспользовавшись этим, протянул руку и дотронулся до ее щеки. Хир вздрогнула, но не отстранилась, чтобы не обидеть призрака, да и прикосновение было ласковым и приятным.

– Я очень хочу, чтобы ты не узнала даже моего имени, хир. – Продолжил воин и нехотя убрал свою руку. – Оставь мне амулет и дневник, брось их. Добра они в себе не несут!

– Я бы с радостью, но амулет не отпускает, – возразила Татьяна и нервно оглянулась: амулет был на месте, это радует. – А дневник.. Я хочу разгадать тайну сокровищ Кабана. Или может быть вы дадите мне подсказку? Тогда я оставлю обе вещицы вам.

– Упрямая и дерзкая хир! – Воин вдруг разозлился и снова потянул к Татьяне руку, но она уже отошла. Мало ли что может сделать нервный призрак. Но воин уже прикрыл глаза, а вдалеке послышались голоса, кто-то идет к переходу.

– Таня! Сходи в церковь! Возьми освященный крестик и иконку, повесь на шею. Не снимай их, никогда. Даже когда я тебя об этом попрошу. Обещай! – Мужчина жадно всмотрелся в ее черты, и хир нервно кивнула и сглотнула, таким горячим был этот взгляд.

Тем временем голоса приближались, воин прикрыл глаза и снова стал частью фрески. Хир нервным движением подняла амулет с пола, но тот заставил ее прижаться к стене и взвыть от боли. В переход вошел уже знакомый Татьяне долговязый парень и оглянулся по сторонам. К нему подошла ярко одетая девушка, с темными косами и презрительно поджатыми губами.

– Ты сказал, она зашла внутрь?