Последняя роль Арлекина. Трагифарс

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Круглов Виктор Сергеевич – профессор.

Анна Васильевна – его жена .

Андрей – их сын, студент.

Сургучёв Борис Григорьевич – друг семьи, крупный бизнесмен.

Таня – студентка.

Крылова Светлана Ивановна /Неточка/ – мать Тани.

Кулик Петр Фомич – участковый уполномоченный полиции.

Действие происходит в наши дни, в крупном областном городе.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Время дневное.

Просторная гостиная в современной квартире. Изысканный интерьер, дорогая мебель. В углу поблескивает огнем камин, возле камина – кресло-качалка. В центре гостиной – стол, на котором стоит бутылка "Шампанского" и три фужера. Рядом – открытая коробка дорогих конфет. Посреди стола, в хрустальной вазе, букет алых роз. На стенах живопись, гобелены, экслибрисы. В глубине гостиной – большое окно с открытыми жалюзи, через которые пробиваются лучи солнечного света. В гостиной – хозяин Виктор Сергеевич и его друг Борис Григорьевич – он сидит на диване.

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /ходит по гостиной, возбужденно/. Нет, нет, Борис, решение уже принято! Окончательно и бесповоротно! И что бы ты ни говорил – я буду с ней… моей единственной, моей ненаглядной Танюшей!

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /качает головой/. Безнадежный романтик… Ты всегда был таким, сколько я тебя помню.

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. Да, Боб, я вернулся в свою юность! Я вновь влюблен! Я молод, красив… я счастлив, наконец! Как никогда я хочу теперь жить, творить, ощущать во всем этот дивный аромат любви, наслаждаться каждый миг её прелестями! И ради этого готов совершить любое безрассудство!

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. А что же Аня? Как быть с ней? Ведь она пока еще твоя жена…

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. Не делай мне больно, Боб… Ты же знаешь – эта тема закрыта. И уже давно!

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. А сын? Андрей? Его мнение ты спросил?

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. А сосед?. . а теща?. . а бывший учитель физкультуры? Никто в мире не оcтановит меня сейчас! Я нем, я глух, я вижу только ее, мою божественную, неповторимую Танюшу! Она озарила мою угасающую жизнь новым, ярким светом – и я благодарен ей за это! Так что давай, Боб, выпьем за неё, за её благородное, возвышенное сердце, способное полюбить меня – поседевшего затворника науки, и… в сущности, несчастного в семейном быту человека.

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Нет, Витек… извини, но я пить не буду. Не могу! Я по другую сторону баррикады…

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. Хорошо! Я выпью один! /Наливает./ Я не сержусь на тебя, Боб. Я понимаю тех, кто сейчас не со мной, кто… как ты образно выразился, – по другую сторону баррикады! Но у меня есть чем стрелять, у меня остались еще патроны! И я буду держаться до конца, а, если потребуется, пойду и в рукопашную! /Смеется./ Милый мой Боб, если б ты знал, как я счастлив… как я рад познакомить тебя, моего старинного друга, с этим очаровательным созданием! Она должна быть здесь, с минуты на минуту. И, пригласив тебя сюда, я приготовил для неё… приятный сюрприз!

Входит Анна Васильевна. Ей лет 45, она весьма плотного сложения. В руках у неё хозяйственные сумки, авоськи, доверху наполненные продуктами. На голове – крохотная, причудливой конфигурации, шляпка. Тучное тело втиснуто в строгий темный костюм.

АННА ВАСИЛЬЕВНА /у входа в гостиную /. О-о… эти магнаты… как они меня достали! Опять устроили драку… да ещё какую! /Ставит авоськи и сумки на пол./ Мужики! Что же вы стоите? Давайте… принимайте дары природы! /Вынимает часть содержимого, несёт на кухню./ Это, Витюнь, в морозилку, а вот это мы сейчас оприходуем… Гуськов так шандарахнул Матюхина… он из верных ленинцев… у того едва черепок не треснул! Пришлось вызывать "скорую"… Другие скинули пиджаки свои модерновые, закатали рукава – и давай метелить друг друга! Бутылки летят, столы трещат, стоны, маты – перематы… Словом, Варфоломеевская ночь, а не юбилей! Ну, а я под шумок… загрузилась в подсобке – и скорее домой! /Смеется./ Боб… милый… рада тебя видеть! /Объятия./ Давненько ты к нам не заглядывал… А что это вы, как в рот воды набрали? Не ждали, что ли? Витюша… а ты почему дома? Ты же еще, как бы… на кафедре должен быть? /Виктор Сергеевич молчит./ Ну, ладно, ладно… об этом потом! Давайте займемся общественно – полезным трудом, коли уж так. Боб… ты ещё не разучился картошку чистить?

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Да нет, вроде… /Cмеется . Берет авоську./ Сколько мы ее, голубушку, перечистили, пережарили и переварили в своих, вечно голодных, желудках… скажи, Витюша?

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /без особого энтузиазма/. Еще бы… Основной продукт для студента ! Без неё – ни шагу: ни утром, ни днём…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. … ни даже ночью! /Смеется./ Все верно, ребятки, было время золотое… /Вздыхает./

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /берет авоську с овощами/. Это я – на салат! /Выкладывает на стол огурцы, помидоры, капусту./

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Молодец! Остальное – в холодильник! /Пристально смотрит на мужа. /Витюнь… ну сколько можно? Давай, давай… просыпайся! Какой-то ты сегодня заторможенный… Андрей не звонил?

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /неуверенно/. Нет…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. А ты ему?

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. Не успел ещё .

АННА ВАСИЛЬЕВНА /с укором/. Я же тебя просила – держи малыша на проводе! У него сессия, четвертый курс… ему нужна моральная поддержка, внимание…

Звонок мобильного телефона.

/Оживилась./ Вот… это он, наш милый мальчик! /Тянется к мобильнику./

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /поспешно/. Нет, нет. . . я сам! /Берет мобильник, отходит в сторону./ Да, я дома… Конечно, как договорились… но сейчас… в данный момент… это невозможно! Нет, нет… чуть позже… я… я перезвоню…

Анна Васильевна подходит и неожиданно вырывает мобильник из рук Виктора Сергеевича. Слушает.

/Мрачно./ Нет, голубушка… это уже не милый Витюша. Это его жена… /Короткие гудки./

Пауза.

АННА ВАСИЛЬЕВНА /подходит/. Ну… Виктор Сергеевич, как все это понимать? Постарайся… объясни – что за красотка с тобой… так мило щебетала?

Неловкая пауза.

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /мягко/. Понимаешь, Аня… здесь какое-то недоразумение! Звонить должна была мне… по делам, так сказать, одна наша, общая с Витей, знакомая…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. … а позвонила ему! Случайно!.. Прекрати, Боб, я же не дура, и твоя мужская солидарность здесь выглядит глупо! Не забывай, что номер остался, и я могу позвонить… хочешь?

Борис Григорьевич молчит.

/Качает головой./ Да… не простую задачку приходится решать тебе, муженек ненаглядный… Не позавидуешь тебе! А ты проще поступи – прикинься дурачком! Так, мол, и так… пристала тут одна вертихвостка, проходу не даёт! Я ей: "У меня жена любимая, души в ней не чаю!" А она: "Жена – не шкап, подвинуться может… всем места хватит!"

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /кричит/. Прекрати, Аня! Это жестоко, бесчеловечно… глупо, если хочешь!

Пауза.

АННА ВАСИЛЬЕВНА /сдерживаясь/. Хорошо… я помолчу. Тогда говори ты!

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /нервно/. Но не сейчас же это нужно делать… Аня! И в двух словах всего не расскажешь…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. А ты расскажи в трех! . . четырех!!. . Боб… что же ты бросил картошку чистить? Давай, давай… не ленись! Приготовим что-нибудь вкусненькое, сядем за стол – не чужие ведь! И, быть может, узнаем все – таки от нашего Казановы – откуда это к нему… такая птичка заморская залетела?

Нервно смеется.

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /резко/. Аня… не смей! Не смей устраивать здесь этот цирк! /Через паузу, уже спокойнее./ Согласен… я должен тебе все обьяснить! И я сделаю это… я объясню, но только не сейчас, потом… хорошо?

Входит Андрей.

АНДРЕЙ /снимая туфли/. Привет, старички! /Не получив ответа./ Что это за немая сцена? /Надевает комнатные тапочки./ Почему не приветствуете любимое чадо? /Заходит в гостиную./ А я, между прочим, курсовую защитил. На отлично! Вот… пришел порадовать вас, а вы… /Показывает зачетку/.

АННА ВАСИЛЬЕВНА /подходит/. Поздравляю тебя, сынок! /Обнимает Андрея./ Мы ведь знаем – ты у нас – большой талант! Умничка!

АНДРЕЙ. Да! В кибернетике я – как рыба в воде! Профессура сулит большое будущее…

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /обнимает Андрея/. Молодец, сынок! Я не сомневался, что у тебя все будет о'кей!

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. По папиным стопам – в Нобелевские лауреаты! /Обнимает Андрея./ Большой птице – большого полета! Только не забудь присылать иногда весточки нам, твоим верным друзьям и поклонникам… /Смеется./

АНДРЕЙ. Ладно, не забуду… Так что, все – таки, тут… между вами? Поссорились, что ли?

Достает из холодильника колбасу, сыр, делает бутерброд.

АННА ВАСИЛЬЕВНА /спохватилась/. Ну что ты, сынок… всухомятку? Подожди! Сейчас борщ разогрею, котлеты… Да и мы тоже сядем, отметим твои успехи…

АНДРЕЙ /перебивает/. Нет, нет… не могу!

Бежит на балкон, смотрит вниз. Возвращается.

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Кто там, Андрюша… друзья?.. Однокурсники?.. Приглашай их к нам! Всем места хватит! Будем пировать, если уж на то пошло…

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Верно! Вместе веселее будет! И мы тоже вспомним свое, студенческое житье – бытье…

АНДРЕЙ /достает из буфета упаковку сока. Наливает./ Хорошая идея! Согласен… но только не сейчас! /Опять бежит на балкон. Машет кому – то рукой. Возвращается./ Представляете: бегу домой… вас порадовать, и вдруг, на остановке, вижу девушку! Грустная такая… стоит, с мобилкой в руке. /Надевает кроссовки./ Я ей: "Девушка… что случилось? Может… вам чем помочь?" Ну… как обычно в таких случаях, по приколу! А она: "Представляете – моя любимая подружка куда-то пропала! Звоню – и тишина… А мы договорились на пляж сходить – день-то какой солнечный… видите?" А я ей: "Так в чем же проблема? Я сейчас мотнусь к себе… во-он в тот дом! и мы с вами – на любой пляж… и не только! О'кей?" А она посмотрела на меня так внимательно… и спрашивает: "А квартира у вас… какая? " Я говорю: "Шестьдесят седьмая!" А она: "Да? А этаж? Небось… девятый?" Я: "А что?" А она: "Ничего, ничего…" – и смеется! А потом говорит: "Вы знаете… у моей подружки тоже шестьдесят седьмая! И тоже на девятом… Правда, смешно?". "Да, говорю, любопытное совпадение…" /Укладывает пляжные принадлежности в рюкзак./

АННА ВАСИЛЬЕВНА. А звать-то ее хоть как… успел узнать?

АНДРЕЙ /растерянно/. Знаешь, мама, нет… Как-то вылетело из головы! /С энтузиазмом./ Но мы сейчас это дело поправим! /Бежит на балкон, кричит/. Иду, иду… /Машет кому – то рукой. Возвращается./ Главное – она такая красивая: светленькая, стройненькая… и глаза голубые, голубые, как васильки в поле! И тоже учится в политехе, у папы! /Целует маму, обнимает Виктора Сергеевича, пожимает руку Борису Григорьевичу./ Ну, я побежал… /Надевает рюкзак./ Да, папулька… не проспонсируешь сыночка?

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. Да, да… безусловно! Анюта, принеси… там, в шкатулке…

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /останавливает Анну Васильевну/. Не надо! /Достаёт портмоне./ Это – от меня… в честь окончания курса! /Протягивает Андрею пачку стодолларовых купюр./ Держи!

АНДРЕЙ. Ого! /Берет деньги, считает./ Раз, два, три… /Растерянно./ Дядя Боря, да здесь же целое состояние… Нет, нет… столько взять не могу!

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Запомни истину, Андрюша: сегодня ты отказался от денег, завтра они откажутся от тебя! /Смеется./ Мне будет приятно сознавать, что когда-то и я внес свою скромную лепту в воспитание будущего Эйнштейна!

АНДРЕЙ /мнется/. Даже не знаю, как быть, честное слово… /Смотрит на Виктора Сергеевича и Анну Васильевну, но те молчат./ Ну, хорошо… Если так – уйдем в загул! Всей оравой!!.. Спасибо, дядя Боря, вы настоящий друг! /Обнимает Бориса Григорьевича./ Торжественно обещаю: как только стану Нобелевским лауреатом, построю вам замок в Марселе… на берегу лазурного моря! /Машет рукой, бежит к выходу./

АННА ВАСИЛЬЕВНА /вдруг/. Постой, сынок!

АНДРЕЙ /в дверях/. Что… мама?

АННА ВАСИЛЬЕВНА /решительно/. Я пойду с тобой!

АНДРЕЙ /смеется/. Куда… на пляж?

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Не беспокойся, на пляже ты будешь с ней… со своей тростиночкой! А я лишь взгляну…

АНДРЕЙ /в смущении/. Мама… ну, это же неприлично… вот так, подглядывать…

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Маме все прилично! Ты у меня один, и я у тебя одна…

АНДРЕЙ. Ну да… а папа? /Подмигивает отцу./

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Рожал не папа, а я! Ясно! Так что пойдем, не прячь от меня свою синеглазку. Я ведь только взгляну… издалека – понял?

АНДРЕЙ /вздыхает/. Понял… понял, что один я отсюда не выберусь! /Обнимает Анну Васильевну./ Ладно, мамульчик… пойдем! Но только чтоб со стороны… незаметно о'кей?

АННА ВАСИЛЬЕВНА. Не волнуйся, сынок, все будет на высшем уровне! Операцию по обозрению объекта проведу так, что сам Штирлиц позавидует…

Выходят.

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /схватился за голову/. Что теперь будет, Боб… что теперь будет? /Бежит на балкон, смотрит вниз./ Как же это так… боже мой, какое ужасное совпадение!

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Успокойся, Виктор, не суетись… /Уводит Виктора Сергеевича с балкона./ Не хватало еще, чтобы она увидела сейчас тебя там… на балконе!

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /мечется по гостиной/. Бедная девочка… попала в такую переделку! Ведь ей всего восемнадцать, ребенок еще, по сути…

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Ничего, ничего, Витя… Восемнадцать – это уже возраст! В восемнадцать люди способны уже принимать решения, отвечать за свои поступки…

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /не слушая/. Но самое страшное, Боб, самое страшное – она пойдет сейчас с ним, с моим Андрюшей, и все узнает про меня, про нашу семью…

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. А ты что… собирался это скрывать от нее?

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. Да нет, нет, конечно… как же это скроешь? Но ведь не так … не в такой вот ситуации она должна была узнать об этом… Боже мой, Аня… она же мне этого не простит, до конца дней моих… она теперь меня уничтожит! /Вдруг замолк. Решительно./ Нет, нет… это нужно как-то остановить, нужно предупредить эту катастрофу… /Хватает мобильник, нажимает кнопки . Бормочет./ Сейчас… сейчас, Танюша, милая… я все тебе объясню!

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /вырывает мобильник/. Не теряй голову, Виктор! О чем ты собираешься ей говорить? О том, чтобы она не смела знакомиться с твоим сыном? Или о том, что ее сейчас будет тайно обозревать твоя благоверная?

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /обреченно/. Все… я пропал, погиб… моя жизнь кончена!

Падает на диван. Стонет.

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Прекрати истерику, Виктор, будь ужчиной!/Через паузу./ Ты лучше подумай – что скажешь Анюте? Она ведь сейчас вернется…

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ. Не знаю, Боб, ничего не знаю… что буду ей говорить, как смотреть в глаза? Я раздавлен, убит, уничтожен… /Вдруг бросается к Борису Григорьевичу, умоляюще. /Научи, Боб… пожалуйста! Ты ведь на курсе у нас всегда был самым умным, самым мудрым…

Борис Григорьевич молчит.

/Падает на колени./ Спаси меня,Боб! Объясни дураку, как же мне теперь быть, что делать… а?

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ. Встань! /Помогает подняться Виктору Сергеевичу. Ведёт его на кухню. Не спеша надевает клеёнчатый фартук, другой дает хозяину/. Вот… облачись, для начала.

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /не понимая/. Это… зачем?

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /спокойно/. Затем…В сухомятку я тебя учить не собираюсь!

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /через паузу/. А-а… понимаю, понимаю… Это идея, Боб, это уже выход! Смотри, сколько она притащила… как будто специально, под заказ! /Нервно смеется./

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /решительно/. Меньше слов, больше дела, романтик! Я сейчас с картошечкой управлюсь, а ты пока займись мяском, паштетом, салатиком… Про икорку не забудь – не гоже ученым мужьям без икорки с балычком заседать! /Смеется./

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /радостно./ Это уж точно! /С энтузиазмом./Сейчас, сейчас… мы все найдем, достанем, приготовим! А там, глядишь… под это дело жест/ и придумаем что-нибудь… ведь правда? Ну скажи, Боб… ведь правда?

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /чистит картошку./ Подсуетись, Витек… подсуетись – время не ждет! Время, к сожалению, уже не наш с тобой союзник…

ВИКТОР СЕРГЕЕВИЧ /включил "сидишник" и, бодренько подпевая мелодию, занялся сервировкой стола/. Ничего, ничего… это мы сейчас – мигом! Продуктов здесь – завались: и выпить найдется, и закусить! А как же – все, как в приличных домах тлетворного Запада… /Вдруг с яростью./ Старая дура! Идиотка! Дрянь! Как она могла… прийти вот так… разрушить все… в одно мгновение? Мм… /Стонет, мотая головой/.

БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ /спокойно/. Прекрати свою дурь, Виктор! Не отвлекайся от главного! /Подходит, обнимает./ Давай, давай… герой, соберись! Продумай текст, настройся… А если чего не хватит – сейчас добавим! Нет в этой жизни вопроса, Витёк, который бы не решили два русских мужика, да за рюмкой водки, да под хорошую, слава Господи, закуску!

Затемнение.

Картина вторая

Комната в квартире современной многоэтажки. Богатый, со вкусом исполненный, интерьер. За широким окном видны силуэты соседних домов. Справа – диван и стол, на котором стоит раскрытый ноутбук и букет алых роз. Слева – музыкальный центр, ближе к зрителям – прихожая.

Время позднее. Темно.

Открывается дверь. Входит стройная, светловолосая девушка. Это Таня. Она включает свет, машет кому – то рукой.

ТАНЯ. Ну… что же ты стоишь? Заходи!

В комнату нерешительно входит Андрей.

Свой рюкзак, между прочим, мог бы оставить там… /Снимает с Андрея рюкзак и относит в прихожую. /Ну, как… ничего?

АНДРЕЙ /осматривая комнату/. Круто! /Остановился возле картины, висящей на стене./ "Бульвар Капуцинок в Париже", Клод Моне… угадал?

ТАНЯ /с удивлением/. О-о… да ты, оказывается, разбираешься в живописи?

АНДРЕЙ. Люблю бродить по музеям. С детства! Папуля приучил… /Смеется./ Он у нас большой знаток всех стилей и эпох, и не только в живописи. Да и сам не прочь с мольбертом посидеть. Любит копировать великих мастеров! Такая… /указывает на картину/ работа у него тоже есть. Долго над нею кропел… Она сейчас у него… в мастерской, недалеко от нашего дома.

ТАНЯ /через паузу/. А ты… давно там был?

АНДРЕЙ. Где?

ТАНЯ. В мастерской?

АНДРЕЙ. Раньше бывал часто. Почти каждый день забегал! Сидел тихонько… в уголке, наблюдал, как из под папиной кисти люди появляются, деревья, дома, улицы… Сам даже пробовал! /Смеется./ Правда, выходила какая-то фигня… таланта у меня – никакого! Ну, а потом институт, сессии, компашки разные… В общем, запустил я это дело… и что сейчас он там ваяет – понятия не имею!

ТАНЯ. Жаль! Живопись – это чудо! Когда мне бывает грустно, я смотрю на эту картину и мысленно уношусь туда… в совсем другую жизнь, в то время. Стараюсь представить, что и я там… среди тех людей, катаюсь вместе с ними в фаэтонах, сижу в кафе, беседую… Ой, да что это я… тараторю без умолку! /Зашторивает окно./ Скуку на тебя навожу… Давай, лучше мы с тобой… музыку послушаем! Надеюсь, ты в ней так же хорошо разбираешься, как и в живописи? /Смеется./

АНДРЕЙ. Да разбираюсь, вроде… И даже играю немного… на барабанах!

Хохочет

ТАНЯ. А что… барабаны – это кайф! /Изображает игру на барабанах, стуча ладошками по столу. /Бум-тах-тра-да-дах, тра-да-да-да… да-дах! Без барабанов, между прочим, еще ни один шлягер в мире не стал популярным! Так что не скромничай… /Идет к музыкальному центру./ Ну… так что мы слушаем?

АНДРЕЙ. Приму все, что предложишь – я доверяю твоему вкусу! Но… вначале сделаем одно ма-а-аленькое отступление… хорошо?

ТАНЯ /решительно./ Никаких отступлений! Я хочу танцевать! /Включает музыку./

АНДРЕЙ /выключает музыку/. Нет, отступление все-таки будет! Ненадолго… на пару минут.

ТАНЯ /испытующе/. Ты… настаиваешь?

АНДРЕЙ. Да… я очень упрямый!

ТАНЯ /не сразу/. Ну хорошо! Давай… делай свое отступление! Тебе… как я понимаю… просто не терпится меня чем-то огорчить?

АНДРЕЙ. Нет… не угадала!

ТАНЯ. Тогда что же?

АНДРЕЙ. А ты вспомни!

ТАНЯ. О чем?

АНДРЕЙ. Все о том же!

ТАНЯ. А точнее?

АНДРЕЙ. Один наш разговор!

ТАНЯ. У нас было много разговоров, Андрюша. Мы целый день только и делали, что разговаривали…

АНДРЕЙ /перебивает/. На катере, под шум речной волны… когда мы с друзьями регату устроили?

ТАНЯ /вздыхает/. Ну, вот… так и знала! /Берет Андрея за руки./ Андрюша, милый… у нас был такой удивительный, такой счастливый день! Столько впечатлений: чудная компания, пляж, прогулка на катере… ресторан! Давай, не будем об этом… хорошо?

АНДРЕЙ /твердо/. Нет, будем! Ты ведь хочешь, чтобы этот счастливый день повторился… или нет?

ТАНЯ /тихо/. Да, хочу. Очень хочу…

АНДРЕЙ. Тогда скажи – кто он? Я ведь знаю – ты сегодня днем шла… не к подружке!

ТАНЯ /не сразу/. Да… это правда – я действительно шла не к подружке.

АНДРЕЙ. Тогда к кому?

ТАНЯ. Я не могу тебе этого сказать .

АНДРЕЙ. Почему?

Таня внимательно смотрит на Андрея.

Ну… что молчишь?

ТАНЯ. Думаю.

АНДРЕЙ. О чем?

ТАНЯ. Пытаюсь понять – зачем тебе это нужно?

АНДРЕЙ. Ну… и что ты надумала?

ТАНЯ /через паузу./ Самолюбивый ты, Андрюша… высокого мнения о себе. Вот и боишься, даже заочно, проиграть…

АНДРЕЙ. Кому… ему? Да я упакую этого лирика… за пару секунд, если захочу!

ТАНЯ. Ты что… собираешься вызвать его на дуэль?

АНДРЕЙ. Не исключено! Все зависит от того – как он себя поведет?

ТАНЯ. Между прочим, он меня… очень любит!

АНДРЕЙ. Тогда почему не вышел к тебе? Ты же ему звонила?

ТАНЯ. Так случилось! Он очень хотел… и не смог!

АНДРЕЙ. Вы что… поссорились?

ТАНЯ. Нет. Мы такими глупостями не занимаемся.

АНДРЕЙ. Он… знаменитый певец, укатил в Китай на гастроли?

ТАНЯ. Тоже нет. Никогда не была фанаткой… тем более – певцов!

АНДРЕЙ. Значит… он шейх – миллиардер, живет в Саудовской Аравии?

ТАНЯ. Он живет здесь, Андрей, в нашем городе…

АНДРЕЙ. … и в нашем квартале – верно? Рядом с остановкой?

ТАНЯ. Давай… не будем больше фантазировать, Андрей, хорошо? Я тебе все объясню… потом, через пару дней – но только не сейчас! Я не готова говорить с тобой на эту тему. Не торопи меня…

АНДРЕЙ. Да пойми же ты, наконец, простую вещь, Таня! Я не смогу теперь спокойно прожить ни одной минуты, зная, что где-то здесь… рядом со мной, бродит тот, кто еще сегодня… днем, был твоим близким другом! Я не хочу мучиться, напрягать свои мозги в догадках: уж не этот ли импозантный мен?.. или, быть может, вон тот… на "мицубиси грандис"?.. и есть тот самый… бывший дружок, которого от меня так усердно прячет Танюша? /Подходит, тепло./ Я просто очень хочу, чтобы уже ничто не помешало этой дивной… чудной сказке, что началась у нас сегодня, дойти до счастливого конца! Надеюсь, теперь ты… поняла?

ТАНЯ /гладит Андрея рукой по голове/. Я шла сегодня к твоему отцу, Андрюша. К Круглову Виктору Сергеевичу, известному ученому – физику и моему большому другу. /Отходит в сторону/.

Долгая пауза. Андрей стоит неподвижно, бессмысленно глядя в одну точку. Наконец, очнувшись, переводит взгляд на Таню.

АНДРЕЙ /негромко/. Таня?

ТАНЯ /не оборачиваясь/. Да, Андрей…

АНДРЕЙ. Ты… не шутишь?

ТАНЯ. Нет. Такими вещами не шутят.

АНДРЕЙ. Но это ужасно… согласись?

ТАНЯ. Может быть… Но я предупреждала.

АНДРЕЙ /тихо/. Боже мой… какой кошмар! Папа… милый… что ты натворил!? Мм… /Стонет, обхватив голову руками. Вдруг замолк, быстро./ Да нет, нет… это невозможно! Это же какой-то бред… сумасшествие! Этого просто не может быть! /Бросается к Тане, хватает ее за плечи. Кричит./ Ты разыгрываешь меня… да? Скажи – ты все это придумала? Специально… чтобы досадить мне? Глупо пошутила… да? Ну, скажи мне… рассмейся и скажи: это все неправда… вранье! Скажи… Таня?!

Пауза.

ТАНЯ /спокойно/. Нет, Андрюша… это правда. Успокойся… и отпусти меня… мне больно! /Отходит в сторону./

АНДРЕЙ. Все… это катастрофа! /В изнеможении опускается на диван./ Бедная мама… что будет с ней? У нее же больное сердце… она не вынесет такого позора… /Стонет./

Пауза.

ТАНЯ /подходит, садится рядом/. Возьми себя в руки, Андрюша. Мне ведь тоже не очень весело сейчас… Что поделаешь – так уж случилось, так произошло у нас… с твоим папой. /Помолчав./ Кто знал тогда, что у профессора Круглова есть… такой вот сынок, от которого голова может пойти кругом.

Пауза.

АНДРЕЙ /взрывается/ Но как… как вы вообще могли оказаться вместе? Да еще дружить? Он же старый, больной гипертоник… весь в морщинах… а ты? Тебе восемнадцать лет!

ТАНЯ /спокойно/. Оказались, как видишь… И дружили очень хорошо… поверь мне! /Пауза./ Могу тебе даже признаться – у тебя потрясающий папа! И совсем не старый, как ты почему-то думаешь… /Поднимается, отходит./ Эта квартира, Андрюша, не моя.

АНДРЕЙ /не сразу/. То есть… как не твоя?