– У него есть доказательства? – резко спросил Ибрагим. Вот только бурлений на задворках страны ему не хватало. – Или он просто не в силах наладить отношения с беями?
– Только подозрения, повелитель. И если бы не ситуация с Лейлой ханым, я бы не обратил на донесение внимания. Халиль хан тяжелый человек. – И Первый Визирь пожал плечами.
Ибрагим продолжал внимательно смотреть на своего самого надежного советника, человека, стоявшего рядом, когда он выводил страну из смуты, и ни разу не давшего повода усомниться в своих навыках и способностях.
– Хорошо, – наконец, кивнул эмир. – Оцепляйте хоть оазис, хоть всю Поющую пустыню. А после церемонии и заключения помолвки вызови Халиля хана. Посмотрим, что он скажет.
Мурад паша медленно поклонился.
III
.
Разговор встревожил Ибрагима больше, чем ему вначале показалось. К вечеру того же дня, отужинав с Фирузе ханым, и сообщив, что завтракать он будет с Хильдегардой Йенс, эмир отправился в самую высокую башню дворца. Там, в роскошных покоях, уже несколько лет жил эмиран Касым, сын мятежной эмиры Зейлихи и брат Ибрагима. С внешним миром его связывали лишь слуги, изредка заходящие гости и огромные окна. Кое–кто во дворце шептался, что казнь была бы милосерднее такого заточения, но Ибрагим не мог заставить себя убить брата. Он не виноват, что в матери ему досталась такая женщина, как Дикая Пчела.
Касым уже распахнул окно, за которым стремительно темнело небо, и возился возле своего телескопа, что-то протирая и подкручивая. Это поражающее размерами изобретение было пожаловано эмиру Суриды магами из Третьей Башни, а они, по слухам, получили его в наследство из теперь уже разрушенной и разграбленной Пятой. Вторая Башня выразила желание купить телескоп, однако к этому времени им уже заинтересовался эмиран Касым. Ибрагим решил дело в пользу брата, которому и так жилось не сладко.
– Повелитель? Рад видеть вас.
– Оставь, Касым, – поморщился Ибрагим. – Покажи лучше, что сегодня нового на небе.
Поведение брата служило первой причиной, почему эмир стал редко посещать его покои. Эмиран говорил только «повелитель» и не позволял себе ни единого намека на родственные отношения. Казалось, после вынужденного отстранения от мира, он сам закрылся от того, что там осталось.
Ибрагим с грустью слушал, как брат обстоятельно и бесстрастно, словно паша на докладе в диване, рассказывает о возможностях телескопа, о том, что он вычитал в последних книгах, доставленных из библиотеки той же Третьей Башни, о невидимых человеческому глазу диковинных созвездиях. Молодой двадцатидвухлетний человек, который должен радоваться и наслаждаться беспечной жизнью, а не книгами, а ночи проводить с девушками, а не со звездами, превратился в ученого сухаря. Эмир осторожно вздохнул и как можно теплее улыбнулся брату.
– Я пришел кое–что сообщить тебе, Касым. – Настороженный взгляд темно–серых глаз. – Ты слышал, что я собираюсь жениться, и во дворце проходит смотр невест. Скоро я выезжаю к Небесному Колодцу. – Взгляд из настороженного превратился в откровенно испуганный, и Ибрагим почувствовал, как в горле стал горький комок. – И я хочу, чтобы ты поехал со мной.
Глаза Касыма широко распахнулись, а рот приоткрылся. Сейчас он походил на того, кем на самом деле являлся – вчерашнего мальчишку.
– Правда? – тихо, не верящим тоном, спросил он. – Я поеду с тобой в Поющую пустыню?
– Поедешь, – кивнул Ибрагим, поневоле улыбаясь. – Я прикажу приготовить тебе самого смирного коня.
– А как же?.. – Касым запнулся, и радостный взгляд потух. – Что скажут паши?
Ибрагим встал с топчана, прошелся до телескопа и задумчиво провел по нему рукой, размышляя, как ответить брату и стоит ли приоткрыть перед ним часть своего замысла, окончательно оформившегося только сейчас. Почему бы не познакомить эмирана с невестами и не женить на той, чей муж будет наследовать родовые земли?
– Дело пашей – выполнять свой долг по отношению ко мне и государству, – сказал Ибрагим. – Не стану скрывать, они всерьез опасаются твоей матери, думают, что она готовит на меня покушение. – Он помолчал, наблюдая за братом, но тот только свел брови. – Я же считаю, что нам стоит поискать выход из положения, в котором мы находимся последние годы.
Щеки Касыма побледнели, и он обессилено прислонился к спинке низкого кресла.
– Ты берешь меня с собой только потому, что боишься оставлять во дворце, – глухо проговорил он.
– И поэтому тоже, – не стал возражать Ибрагим, сердце которого сжалось при виде обреченности на лице брата. – Но у меня есть и другие планы.
– Планы? – Внезапно выпрямился Касым. – Ты женишься, у тебя родится наследник, и я стану не нужен. Даже как заложник. Ты казнишь меня?
– Касым, – более резко, чем хотелось, отдернул его Ибрагим. – Если бы я хотел казнить тебя, то сделал бы это шесть лет назад. И твоя мать прекрасно понимает это, поэтому и пытается мутить воду в дальнем вилайете.
– Что она опять натворила? – испуганно спросил Касым.
Эмир выругался про себя. Он поддался эмоциям и сказал лишнее.
– Пока ничего. Всего лишь слухи. И присланная во дворец невеста.
– О, – коротко произнес Касым, опуская голову.
– Езжай со мной и ничего не бойся.
Ибрагим подошел к брату и успокаивающе положил руки на его плечи.
IV
.
Двоюродный брат эмира Ибрагима, высокий и смуглолицый Карим хан эфенди, считал, что Поющая пустыня в начале Сезона Пчелы особенно прекрасна.
– Ни в одном месте в мире распускающиеся цветы не приносят такого благоухания, как на этой казалось бы мертвой песчаной земле, ханым, – говорил он, сверкая белозубой улыбкой. – И если вы прислушаетесь, то сможете ощутить, как они тянутся к небу и солнцу, которое еще слишком слабое, чтобы выжечь их дотла.
Наверное, Карим хан эфенди не испытывал недостатка во внимании и уже привык, что множество девушек не могут оторвать от него глаз. И тем более иностранные дамы, едущие по обеим сторонам от восторженного молодого человека, и внимающие каждому его слову.
– К Хвосту Пчелы аромат исчезнет, а лиловые и желтые ковры обратятся в прах, чтобы воскреснуть в следующем году.
– В Сезон Змеи в пустыне очень жарко, не так ли? – светским тоном спросила герцогиня Розамунда, статная и очень красивая женщина с густыми каштановыми волосами, забранными под изящную шляпу с широкими полями. По-суридски она говорила четко и почти без акцента.
– Жарче, чем в пламенном сердце вашего покорного слуги, – наклонил голову Карим, приложив к груди руку.
Илехандская герцогиня рассмеялась, кинув на него лукавый взгляд, а ее подопечная с непроизносимым именем Хильдегарда, одна из невест, смущенно потупила взор. Самая старшая из всех претенденток, высокая и крупная, она не сверкала красотой, а отличалась стеснительностью и неловкостью, чем вызывала частую жалость. Возможно, бедняжка хотя бы получит удовольствие от поездки, раз уж ее шансы стать женой эмира так невелики.
Карим хан эфенди, явно наслаждаясь вниманием илехандских дам, принялся рассказывать об оазисе, куда все держали путь, о древнем суридском обычае сватовства и женитьбы эмира. О том, как старшая женщина в роду выберет достойнейшую из претенденток и проведет с ней предутренний час в беседе у Небесного Колодца, чтобы убедиться в правильности сделанного выбора. А ранним утром Ибрагим хазретлери эфенди вознесет молитву Шаллиах в маленьком храме оазиса, а после подойдет к Небесному Колодцу, чтобы принять из рук условной матери свою невесту.
О самом Кариме хане эфенди рассказывали, что он слишком красив, беспечен и всегда таким был. Сын сестры покойного эмира, Мелек эмирын, и визиря, одного из сообщников Бехрама паши и эмиры Зейлихи, он никогда не тяготился тенью, брошенной предательством его отца. Доказав непричастность себя и матери к заговору помощью в разоблачении предателей, он остался предан своему двоюродному брату.
А между тем, ни он, ни эмир Ибрагим, ни гордящийся своей проницательностью Мурад паша и не подозревали, что уничтожены были не все люди эмиры Зейлихи. Самый могущественный из них до сих пор заседает в совете дивана и не намерен отказываться от своих замыслов.
– Очень… впечатляющий обычай, – заметила герцогиня Розамунда, дослушав Карима хана эфенди. – Ваша страна полна старинных традиций, и это весьма интересно. Надеюсь, у нас будет время прогуляться, хан эфенди, и вы покажете мне и храм, и знаменитый Колодец.
– Я весь в вашем распоряжении. – И Карим снова приложил руку к груди, и в его жесте сквозило откровенное восхищение. А бедняжка Хильдегарда надула губы и отвернулась. Тяжело находиться рядом с такой очаровательной родственницей. Всем претенденткам повезло, что илехандская герцогиня замужем, иначе имя невесты эмира Ибрагима стало бы известно задолго до путешествия к Небесному Колодцу. И мнением Мелек эмирын правитель Суриды вряд ли бы поинтересовался.
V
.
– Охрана вокруг оазиса выставлена, повелитель. Низамуддин ага лично занимался этим и уверил меня, что никто не пройдет сквозь оцепление. Ваш шатер тоже охраняется, как и место, где разбили шатры ханым.
– Спасибо, Доган паша, – кивнул Ибрагим. – Передай Мураду паше, что ужинать я сегодня буду с ним.
Хватит мучить себя бесконечными трапезами с претендентками. Пусть наслаждаются своим ужином и игрой музыкантов в компании тетушки Мелек и друг друга. Последний вечер перед ритуалом у Колодца эмир проведет так, как захочет. К тому же посоветоваться с Первым Визирем будет не лишним. Пока все шло хорошо. На взгляд Ибрагима, даже слишком.
