Драган потянул меч из ножен.
– Нееет! – зашипел Снорре. – Она узнает, что мы здесь. Не руби! Давайте сюда! Драган, Ратко, разжимайте пальцы. Сильнее!
– Мммм…– замычал от боли Яробуд, но сдержал крик. Только зашипел. – Быыыыстрее…
Все четверо навалились. Изо всех сил начали разжимать хватку.
– Идёт. Идёт! Тяни ногу, дурень!
Яробуд начал отползать дальше и дёргать ногой, всё ещё заключённой в капкан-руку мертвеца. Снорре чувствовал его панику и понимал, что парень может не выдержать и заорать. Они лишаться эффекта неожиданности и следовательно возможности расспросить ведьму о Культе. Этого нельзя было допустить. Волхв положил руку на макушку Яробуда и быстро проговорил пару простых успокаивающих мантр. Ретивый обмяк.
– Давайте ребятки! – Снорре снова бросился помогать.
Костлявая рука вместе с ногой моталась из стороны в сторону, разбрызгивая зелёную муть болота. Драган не выдержал. Он встал и несколько раз с силой двинул по запястью мыском своего сапога. Пара пальцев мертвеца соскользнули с ноги Яробуда, что дало Снорре и Ратко воспользоваться моментом и, наконец, вырвать ногу. Скрюченная белая кисть на секунду замерла. Затем пука по локоть вышла из ямы и медленно ушла на дно. Лишь только несколько пузырьков болотной жижи и оставленные на земле тёмно-коричневые борозды от сапог вокруг ведьминого «капкана» напоминали о том, что происходило буквально секунды назад.
Все тяжело дышали, сев на землю.
– Спокойно…Спокойно. Уффф, – перевел дух Снорре. – В лужи не ступать.
– Да ладно??? – сделал удивлённый вид Ратко. – А то что?
Они встали. Поправили клинки у себя на ремнях и аккуратно двинулись дальше. На этот раз медленнее и внимательнее.
– Ведьма расставила ловушки. Больше, чтобы задержать и вывести из душевного равновесия непрошенных гостей. Как я вам говорил, главное, не паниковать. Иначе вы будете наиболее уязвимы для чар ведуницы. Яробуд, как ты?
– Хорошо, Снорре, – тяжело дыша, ответил блондин. – Спасибо, что помог. Давайте побыстрее закончим с этим. Мне и вправду…
Его вырвало.
Они подождали пока пройдут спазмы, и пока не выйдет весь завтрак.
Подошли к калитке. В доме, казалось, было тихо. Они не стали отодвигать защёлку, побоявшись, что ворота могут скрипнуть. Перелезли через низенький заборчик и очутились во дворе с неровно скошенной травой. Поодаль – конура без собаки. Пять кур тихо бродили по двору и, кажется, не замечали вторгнувшихся в их владения наглецов. Небольшой цветник с распустившимися ирисами. Две аккуратные грядочки: на одной зеленела петрушка и укроп, на второй наливались тыквы.
– Мило, – прошептал Ратко, оглядывая грядки.
Они завернули за угол дома: туда, где находилось крыльцо с входной дверью.
Перед крыльцом был вбит невысокий колышек с верёвкой. Все четверо замерли. На верёвке за шею был привязан чёрный козёл с крупными изогнутыми рогами. Козёл уставился на них немигающим взглядом.
– А вот это уже не мило, – снова прокомментировал Ратко и тут же замолчал, поймав серьезный взгляд Снорре.
Охотники на ведьму двинулись дальше. Козел же остался на месте, но его взгляд не отрывался от них. Во всей его прямой, неподвижной стойке было что-то жуткое. Он не двигался. Даже хвост, чёрный с белым пятнышком на кончике, просто висел, не шевелясь. И только глаза с прямоугольными, горизонтально расположенными зрачками следили за каждым движением людей. Когда они медленно начали подниматься по лестнице к двери, голова козла постепенно поворачивалась вслед. Жуткий, похожий на куклу с крутящейся головой, он молчал. И это было главное на данный момент.
Снорре тронул за плечо Ратко и показал рукой, что входит. Остальные тоже перестали смотреть на заворожившего их козла и внутренне собрались. Дверь была не заперта. Снорре выдохнул: «Помогите нам, Семиликие! Смилуйтесь». И вошел.
***
В ту секунду, когда открывалась дверь, в голове у волхва неожиданно побежали безумнейшие мысли. Они, как свора бешеных собак, словно залаяли громко и резко: «Стоит ли?!?!? Эта треклятая ведьма спалит вас дотла! Ты хочешь рискнуть жизнью? Ради чего? Начитался трудов известных чародеев и чернокнижников и думаешь, справишься с ведуницей? Да половина этих магов была мошенниками и шарлатанами, не умеющими и огня разжечь без спичек. И ты рискуешь ещё этими людьми, ни в чем не повинными жизнями, которые на тебя полагаются! Обернись!!! Это не шутки! Обернись и беги пока не позд….»
Прошла секунда. Или меньше. Мысли не успели закончиться. Их перебила реальность происходящего, которая давала новые вводные. Реальность, которая менялась вместе с положением тела в пространстве. Тело не слушало мысли. Оно просто шло к цели. И теперь уже мысли стали заложниками новой ситуации, стали подчиняться той новой реальности, которая открылась при входе в дом… И не было пути назад.
Они очутились сразу в просторной прихожей, из которой был выход в столовую и по совместительству кухню. Запах озона и пряных высушенных трав наполнял помещение. Вокруг было достаточно темно, так что их глаза не сразу привыкли к полумраку жилища, несмотря на несколько свечей, уже подготовленных на ночь и теплящихся на столе и на печке с широким горнилом.
Тихо ступая, они вышли сразу в столовую и увидели ЕЁ. Она стояла спиной к ним – высокая, очень высокая, метра под два, но всё же сгорбленная женщина со смолисто-чёрными, растрёпанными волосами – и тянулась за банкой с какой-то приправой на верхней полке, которая была прибита почти под потолком.
Скрипнула захлопнувшаяся дверь, и женщина обернулась. Лёгкий, едва заметный, почти неуловимый, – но только не для волхва – испуг и удивление скользнули в её глазах. И тут же она стала уменьшаться. Уменьшалась. Уменьшалась. Горбилась. Её черты лица, ранее принадлежавшие женщине лет пятидесяти, теперь морщинились до сухого лика старухи. В волосах проступила седина. Волос, два, прядь. Мутация происходила в тот момент, когда ведьма разворачивалась к гостям – быстро, словно тление бумаги на огне. Вот она полностью развернулась, уменьшившись в два раза и представ перед ними уже в виде сгорбленной карги в оборванном, грязном сарафане: «Б-б-баааатюшки мои. А гостей-то мы и не ждааали. Не ж-ж-ждаали». Старуха явно заикалась. Голос был сиплый, певучий и… древний.
Она прищурилась и с глухим стуком поставила на стол снятую с полки банку, набитую травами. Снорре чувствовал колоссальное напряжение в комнате – напряжение, которое исходило как от самой ведуницы, так и от его товарищей, особенно от Яробуда. Между ними и старухой был накрыт большой дубовый стол. «Это хорошо. Защитит», – подумал Снорре. На столе были разложены пара кружек: одна с молоком, другая пустая, глиняный кувшин тоже с молоком, крынка варенья и миска с творогом – ужин старухи. Чуть поодаль на углу стола – блюдце с налитым для кошки молоком. Боковым зрением волхв удостоверился, что все встали, как договаривались: слева от Снорре был Драган, левее от Драгана, напротив большого окна, обтянутого бычьим пузырём, – Ратко. Справа от Снорре встал Яробуд. Поехали…
– Здравствуй, хозяйка, – проговорил Снорре. – Заплутали мы немного в лесу. Дорогу бы у тебя узнать. Да, наперво, познакомимся. Я – Снорре. А тебя бабушка как звать и одна ли живешь здесь?
Ведьмино лицо исказила гримаса, как будто она внутренне боролась с чем-то. «Она ответит…Таков закон гостеприимства. Она ответит. Просто должна ответить. Надо разговорить её. Рано атаковать», – твердил Снорре про себя.
– К-к-к-квельма, – через силу просипела она. – Не одна я. Внучк-к-ка со мнойй.
Она криво, не по-доброму улыбнулась и показала рукой в проём, ведущий в другую комнату. В комнате тоже горели свечи, и была видна скамья-кровать, застеленная тряпьём. На скамье, скукожась, лежало что-то…или кто-то. Было сложно разглядеть, но было видно, что-то находилось на скамье под пледом, оно было повёрнуто лицом к стенке и немного подрагивало, как будто от холода.
Снорре отметил существо в другой комнате как перспективно опасное и снова переключил внимание на старуху.
– Что же ты тут делаешь, бабушка, так далеко от жизни людской?
– Живу т-т-тут, милок. Не н-н-ужна мне жизнь на селе. Тут у меня дело с-с-сс-своё.
– Какое дело?
– Не н-н-надобно знать тебе, инач-ч-че не воротитесь, – сказала она, снова ухмыльнувшись.
– А ты не беспокойся. Мы рассказы любим. А от гостей негоже тайны скрывать.
Было видно, как она напрягается, борется с собой, но сильные и древние традиции «ведьминого гостеприимства» оказались сильнее.
– Тогда присядь, м-м-милаай. Но помни….– она сглотнула, встала попрямее и проговорила пугающе холодным и спокойным голосом без запинки, делая большие паузы после каждого слова. – Ты сам попросил.
Снорре присел. Остальные не шевелились. Снорре ощущал холодную напряженность Ратко, улавливал какое-то сомнение и неуверенность Драгана и страх Яробуда, его волхв чувствовал сильнее всего и он знал, что тот же страх уловила ведьма. Она стреляла глазами на каждого из них, мимоходом, почти незаметно… Она искала слабое место. Слабого воина, с которого можно начать. Волхв знал, что она уже убедилась, что каждого… КАЖДОГО из них надо убить.
– Все з-з-нают Семиликих. Полмира поклоняется им. Все, кроме северных гномьих отступников, с-с-степняков, да и детей пустынь, – заговорила ведьма. – В начале времён была тьма. Из неё вышли семь богов. Семь б-богов создали всё живое вокруг. Они создали океаны, леса и зверей. Они создали человека, эльфа, гнома и других и подчинили их себе, чтобы все жили как одно целое в г-г-гармонии с миром вокруг… Шли века. Боги полюбили свои создания. Особенно тех, что ходили на двух ногах. Они полюбили песни эльфов, выдумки гномов, любовные утехи людей и игры орков. Пятеро богов захотели дать живым существам с-с-свободу, чтобы те без границ развивали свои таланты. Д-д-дуурни. Другие два – Гаар и Шахнаэ – знали, что это ош-ш-шибка. Позже люди прозвали их Мракобесами и почти перестали им поклоняться. Мы же зовём их Творцами, творцами истинного блага на земле.
В глазах ведуницы появились едва уловимые огоньки злобы, и волхв сразу почувствовал, как она добирается до него, как она прощупывает его слабые места, старается влезть в голову. Он попытался не выдать себя. Не выдать свои колдовские способности. Дал ей немного воли – столько, сколько нужно – и постарался не сопротивляться её гипнозу. «Ещё рано, – думал он. – Надо дать ей договорить. Пока она не опасна. Пока она только ищет с чего начать». И, действительно, вскоре он почувствовал, как ведьмино внутреннее внимание отступает, но взгляд её влажных, светлых глаз оставался на нём. Она продолжила рассказ.
– Люди и гномы взяли свободу и принялись изламывать этот мир по своему образцу: дроб-б-бить скалы, осушать реки, вырубать леса. И только эльфы да орки пожелали сох-х-хранить этот мир первозданным. Началась «Война Первых»: пять богов сразились с Гааром и Шахнаэ на девяти облаках, с-с-семи горах, в пяти лесах, на т-трёх полях и в одной пустыне. В пустыне старший из богов – Нотук – сломал хребет Г-г-г-аару, который хотел снова подчинить людей воле богов и за всю Войну Первых погубил столько людей и гномов, что был наречён богом войны. Гаар был низвергнут в морские пучины и теперь покоится во льдах Северной В-в-воды. После этого Шахнаэ спряталась от преследовавших её богов, – ведьма явно уже говорила через силу, но ничего не могла поделать. Надо было завершить рассказ. – Хитрая Шахнаэ успела схоронить у себя часть того, с помощью чего боги правили людьми много веков назад. Пятеро верховных богов не з-з-знали об этом. Когда они, наконец, нашли её в самой глубокой пещере самых дремучих гор, боги не смогли окончательно убить Шахнаэ. И всё из-за сильнейшего заклинания, которое она наложила на себя. Каждый раз, когда боги убивали Шахнаэ, на земле наступала несконч-ч-чаемая ночь. Ха-ха-ха! Шахнаэ была умна! Боги вновь и вновь воскрешали Шахнаэ, чтобы посмотреть на мир при свете дня. Они не могли смириться с тем, что их любимый мир покроет вечный мрак. И тогда они сковали Шахнаэ и бросили на дно Великого озера Тайдушо. Богам приходилось поддерживать к-крупицу жизни в Шахнаэ, чтобы за ночью всегда приходил день. Но теперь…
Ведуница замолчала.
– И что теперь? – спросил Снорре.
На секунды воцарилась тишина.
– Вам не остановить великое возрождение, ВОООООЛХВ! – повысила сиплый голос Квельма, кривляясь. Она сделала удивлённое лицо, передразнивая Снорре. – И ч-ч-что теперь?! Думал, я не знаю, кто ТЫЫЫ?
