В оригинальной новелле Фэн Цзяньсюэ, которую читатель сначала узнаёт ещё девочкой, носящей детское имя Фэн Шаньси, предстаёт в душе доброй, но совершающей множество ошибок главной героиней. Она любит главного героя, Хэ Лунвана, но из-за своего воспитания и происхождения не способна добиваться признания его и мира праведным путём. Её школа, Сюэсэ Хоянь, учила тёмных заклинателей, сошедших с праведного пути.
Рождённая человеческой женщиной, внебрачная дочь князя демонов Фэн Шаньси была спрятана в мире людей в Сюэсэ Хоянь. Никогда не используя светлую энергию, она с детства практиковала тьму и смотрела либо на таких же, как она, либо на заклинателей, отказавшихся от светлого пути. Слушала истории убийц и чудовищ, росла в изоляции и не видела положительного примера. Решив, что во главе всего стоит сила и власть, Фэн Шаньси упорно училась и стала лучшей, а, узнав от главы школы в пятнадцать, что является княжной демонов, возгордилась окончательно. Повстречав однажды Хэ Лунвана, девушка решила, что добьётся его любыми способами, ведь главное – результат. Не гнушаясь никакими методами, она снова и снова сталкивалась с Хэ Лунваном и влюбила его в себя. Постепенно она становилась лучше, узнавала от главного героя, каков праведный путь, стала исправляться… но как могут быть вместе небожитель и демоница? Особенно та, чьи преступления всё же раскрыли… Увы, тогда, когда Хэ Лунван уже её любил. В конце они даже поженились после того, как она настрадалась за свои грехи.
Тьфу! Любовная линия хоть и была написана красиво, вытрепала мне все нервы в процессе чтения. И если, читая, я ещё могла как-то симпатизировать Фэн Цзяньсюэ, то, познакомившись с ней лично…
Я ненавижу её. И тем больше ненавижу, когда думаю, сколь много людей пострадало по её вине, в то время как ей автор даровал вечное счастье с возлюбленным. Даже если не брать в расчёт меня: двадцать детей градоначальника, оставшиеся без своего отца и ставшие детьми предателя, его жена и наложницы, нарожавшие ему стольких… Автор не была щедра на слова об их судьбине, ведь куда важнее главные герои.
– Как тебя зовут? – я тру переносицу, не зная, что делать в первую очередь.
– Этого Цяня зовут Цянь Синъюнь, – послушно отзывается юноша. Скорее всего, это уже его вежливое, а не детское имя, и подобный выбор меня слегка озадачивает.
– Почему так?
– Я родился раньше срока, но смог вырасти крепким, – смущённо отзывается парнишка, шаря ножкой по полу. – И мечом владею лучше старших братьев в моём возрасте. Вот отец и решил, что это благословение.
Что ж, по крайней мере, градоначальник не отказался от слабого ребёнка, а дал ему вырасти и стать сильным… Даже в таком мерзком человеке можно найти что-то хорошее, надо же.
Наконец, я соображаю, что делать дальше.
– Юноша, как далеко от задних ворот спит твоя семья?
Цянь Синъюнь вздрагивает:
– Достаточно. Их комнаты защищены талисманами, но я не думаю, что они продержатся долго. Там что-то… большое.
Прикрыв глаза, я хлопаю мальчишку по плечу.
– Тогда отведи меня к градоначальнику. Уверена, когда учитель расправится с тварью, он придёт именно туда.
Юноша срывается в противоположную той, куда ушёл учитель, сторону. Следуя за ним, я перебираю под одеждами талисманы, которые могут помочь, и решаю, что силы мне нужно потратить именно на то, чтобы не дать обвинить во всех грехах градоначальника. Мне необходимо продержаться хотя бы до того, как Бай Хэпин победит тех, кого послали напасть, чтобы… чтобы что? Отвлечь наше с ним внимание? Сначала демон, что мучал Бай Хэпина во снах, потом нападение на имение… Разумеется, не знай я, что за этим стоит Фэн Цзяньсюэ, я бы в первую очередь побежала за учителем и помогала ему отбить атаку. Но я знаю! И знаю, кого и ради чего она обвинит, а, значит, глупо оставлять градоначальника без защиты, когда на его дом нападают. Он мне живым нужен!
Мы добираемся до покоев господ, и в нос мне ударяет сильный запах крови. Цянь Синъюнь вскрикивает впереди меня, после чего я спотыкаюсь об обнаруженный им труп слуги. Судя по чёрным прожилкам кровеносных сосудов, его знатно накачали тёмной энергией, прежде чем он погиб. Однако умер он не от неё: перевернув труп, я вижу резаную рану.
– Его убили не демоны, – прохладно заключаю после краткого осмотра.
– Это был я, – до боли знакомый голос заставляет меня замереть, так и сжимая кровавые края чужих одежд.
Голос принадлежит Хэ Лунвану.
– Цзецзе в порядке? – неуверенно зовёт Цянь Синъюнь, успевший отойти мне за спину. Рука, что он положил мне на плечо, слегка подрагивает: юноша храбрится, но боится. Вряд ли ему прежде доводилось видеть смерть.
Глубоко вздохнув, я с усилием расслабляю пальцы и вытираю их об одежду. Действие непозволительное, тем более – для старшего адепта: учитель вряд ли бы обошёлся строгим взглядом, застань меня за подобным. Как-то раз он заставил шимэй Ло стирать одеяния всех учеников в наказание за то, что она попыталась незаметно вытереть своим каплю супа с ладони. Мы все тогда увлеклись едой: в Нинцзин прибыли гости из другой школы и для них, а, значит, и для нас, было приготовлено что-то более съедобное, чем обычно. Приятное онемение языка от сычуаньского перца сохранялось ещё долго после пиршества.
– В полном, – бросаю я юнцу, поднимаясь на ноги. Ещё одно мысленное усилие – и я поднимаю голову. Главное выдать своё узнавание за испуг, недоумение, любую другую эмоцию, в общем-то.
А вот на лице Хэ Лунвана отражается явное узнавание, которое он не пытается скрыть. Рука, держащая знакомый клинок, выкованный специально для него ещё на горе Нинцзин, сжимается сильнее вокруг эфеса. Широко раскрытые чёрные глаза не отрываются от меня. Рот слегка приоткрыт. По щеке стекает капля крови – скорее всего, не его. Высокий, выше даже Бай Хэпина, он непозволительно красив, как и положено главному герою романтической новеллы. Собранные в высокий хвост волосы перевязаны лентой – становление Богом Молний не пробудило в нём любви к излишней роскоши. Бело-синие одежды ученика сменили насыщенно фиолетовые, расшитые серебряной нитью. Он выглядит так, словно сошёл с книжной иллюстрации: не соответствует ей только лицо. Оно должно выражать непреклонность и опасность, сметающую с пути демонов и небожителей, а не эти унизительные жалость и скорбь.
– Шимэй, – из приоткрытого рта, наконец, вылетают звуки. Время, пока он меня разглядывал, дало мне немного подготовиться к собственным словам. Мощь его духовной энергии так высока, что его никак нельзя принять за демона, а, значит, моего врага. К тому же, у подножия горы Нинцзин построен его храм, где есть изображение вознёсшегося ученика.
– Как вы узнали? – изображая удивление, я уважительно склоняюсь. Я могу быть сколь угодно старшим адептом, возвысившимся над другими учениками, но он был старшим адептом до меня. И он достиг того уровня совершенствования, при котором смог вознестись. А поскольку становление Богом не сделало его вдруг учеником другого учителя, то да, он по-прежнему приходится мне старшим соучеником. – Ученица Ли Лунмин приветствует шисюна. Может эта ничтожная шимэй поинтересоваться, что здесь произошло?
Хэ Лунван трёт щёку, как будто я только что по ней ударила. Мелькнувшая в его глазах надежда сменяется чем-то иным, но вскоре обе эмоции тухнут.
– Драконья жизнь? – он задумчиво перекатывает моё имя на языке. – Да будет твоя жизнь столь же долгой…
Я завожу руку за спину и сжимаю в кулак, сдерживая гнев. Жизнь Ли Ляньхуа оборвалась так рано частично всё же из-за Хэ Лунвана: Фэн Цзяньсюэ ревновала его ко мне, потому она меня и подставила. По её мнению, мы с шисюном были слишком близки. Должна признать, действительно были.
– Шисюн? – невинно поторапливаю я, потому как бежать впереди него не имею права: слишком подозрительно. «Что там с градоначальником?» – для того, чтобы взгляд не выдавал мысли, я опускаю его в пол.
– Значит, ты моя шимэй? – интересуется Хэ Лунван. – Ты здесь с учителем?
– Он борется с демонами на другой стороне дома, – даю незамедлительный ответ. – Я же поспешила сюда, чтобы убедиться в безопасности градоначальника.
– Боюсь, ты несколько опоздала, – качает головой бессмертный юноша. – Его окружали переполненные тёмной энергией слуги, когда я прибыл сюда. Полагаю, он был источником тёмных сил.
Борясь с криком досады, я закусываю щёку. Цянь Синъюнь вскрикивает и падает на колени.
– Уверяю вас, мой отец не причастен к нападениям на город, – бьётся он головой об пол в панике. – Ему бы просто не хватило сил овладеть тёмным путём! И я никогда не видел его за практиками, хотя проводил с ним много времени!
Справедливости ради, он не видел и того, как его отец открывал демонам ворота до участившихся нападений, но это было. Однако практиками сбившихся с пути заклинателей градоначальник действительно не занимался.
Хэ Лунван делает шаг по направлению к юноше. Сглатывая кровь из прокушенной щеки, я заступаю ему дорогу.
– Шисюн, позвольте этой презренной шимэй сказать, – излишняя китайская вежливость, граничащая с унижением, горчит на языке. Некстати вспоминается, как в былые времена, когда юноша переступал черту, я дразнила его девой Хэ.
Застыв взглядом на моём лице, для чего ему пришлось опустить голову, Хэ Лунван молча ждёт моих дальнейших слов.
– Благодарю. Думаю, пятнадцатый молодой господин Цянь говорит правду. Те, кто ступают на тёмный путь и достигают на нём успехов, на первый взгляд, ничем не отличаются от других заклинателей, но их выдают некоторые незначительные детали. Они начинают реже моргать, чтобы умереть с открытыми глазами и продолжить бесчинства в посмертии. Их ногти приобретают трупный оттенок, но кожа остаётся живой и тёплой. И они стараются не дышать через рот, чтобы не привлекать своей живой энергией мертвецов. Вечером я наблюдала за господином градоначальником: он часто моргал, нос у него был слегка заложен, а ногти розоватыми.
Выражение лица старшего соученика с напряжённого меняется на задумчивое, и я облегчённо выдыхаю про себя. Годы, проведённые за изучением и переписыванием книг, не прошли даром, и в нужный момент знания всплыли в голове.
– Означает ли это, что ты в чём-то подозревала покойного? – прищур Хэ Лунвана в сочетании со сложенными на груди руками должен пугать, но я только чуть снисходительную улыбку на себя цепляю.
– Эта шимэй прилетела помочь учителю. Она подозревала всех.
Уголки губ шисюна слегка приподнимаются, и он протягивает руку, чтобы погладить меня по голове. Как раньше.
– Такой ученицей будет гордиться каждый учитель, – голос его мягок и покровительственен. Мне хочется сжаться и спрятаться куда-нибудь в уголочек, лишь бы он не говорил и не обращался со мной, как с Ли Ляньхуа.
Спасение приходит со стороны того, от кого его не ждали. Не то чтобы я вообще ждала спасение хоть от кого-то.
– Этой печати не было тут раньше! – восклицает Цянь Синъюнь из покоев градоначальника, в которых скрылся посмотреть на отца. Ужасное зрелище для гражданского парнишки, но останавливать его никто не стал.
Хэ Лунван хмурит брови и проходит в комнату, из которой ранее вышел, я иду следом. На рабочем столе, заваленном бумагой, разлита тушь, а посреди чёрной лужицы лежит…
– Печать Мертвецов, – мрачно заключает старший соученик и отталкивает мальчишку себе за спину.
– Откуда она здесь?!
