Любавка кинулась к топчану, и вытащила из-под тюфяка рубашку. Быстро скинула свои лохмотья и нырнула в нее. Девчонке она доходила чуть ниже колен. Она натянула длинную юбку и прямо на себе подтянула нитками ворот, чтобы он не разваливался. Девочка подошла к Владу, ткнулась носом ему в плечо, а затем чмокнула в щеку.
– Спасибо, мамка, я побежала, а то меня уже ждут, – сказала она.
– Куда побежала? В школу? – спросил Влад.
– Нет, ты что, мы только по воскресеньям в школу ходим, да и Любавка взрослая уже для школы. Она работает, – ответил Иванко.
– Где? – ошалел Влад.
– Нянька она у евреев, – махнул мальчишка рукой, – И мне пора на работу идти.
– А ты где работаешь? – обалдел Влад.
– Так я подмастерье у обувщика. Помогаю ему обувь чинить, да шить учусь.
– Понятно, но это дело хорошее. Последний вопрос. А я тогда, где работаю?
– А ты у китайцев прачкой, – пояснил мальчик.
– Ваня, а ты меня отведешь туда? – попросил Влад.
– Конечно, только давай быстрей, а то меня Николашка изобьет, если я опоздаю.
Влад глянул на свою одежду, даже в сумерках было видно, что она вся испачканная в грязи и в крови. Стащил ее с себя и натянул парадную рубаху, которую скинула Любавка с себя после ночи.
– Мамка, юбку тоже надо бы надеть, – сказал пацан.
– Так она же длинная, рубаха то, – ответил Влад хриплым голосом. – Да юбка вся грязная и рваная.
– На работе постираешь и заштопаешь, – деловито ответил Иван.
– И то верно.
Влад натянул на себя юбку, поморщился от ее вида и запаха. Тело практически не болело, да и голова так не гудела, почти все зажило, что сильно удивило мужчину.
– Как на собаке, – потрогал он голову.
Выпил кружку воды вместо завтрака. В животе утробно заурчало.
– Потерпи, вечером поужинаем.
– Вечером? – удивился Влад.
– Ну, да, ты чего-нибудь сварганишь, и поедим.
– Нормальненько так, а я еще в армии жаловался, что нас кормят плохо, – сказал он.
– Что?
– Ничего, пошли.
Они кое-как открыли дверь. Около хижины дрых глава семейства. Любавка сразу упорхнула, а Влад с Иванко затормозили. Он наклонился к мужу и с силой его тряхнул. Тот не размыкая глаза начал материться.
– Слышь, ты, чмо, придешь вечером с пустыми руками, в дом не зайдешь, бить буду ногами и подручными средствами. Не добудешь денег, принеси жрачки. Понял? – Влад тряхнул пьяницу.
– Да, пошла ты, кикимора, – мужик замахал руками.
Влад со всей силы приложил его об землю.
– Кстати, про ноги, а где у меня обувь? – спросил Влад.
– Так мамка, они денег стоят, нет у нас столько. Все батя пропивает.
– Изумительно, а батя значит в ботах ходит. А ну, сымай, ирод.
Женщина сдернула ботинки с ног мужа, и напялила их на себя.
– О, как раз, словно на меня сшиты, правда, воняют, ну ничего я не брезгливый. Пошли, сын, работать пора.
Мальчишка почти довел его до прачечной.
– Вон, – показал он пальцем на конторку в китайском стиле и побежал в другую сторону.
– Ну, да, а то Николашка побьет, – вспомнил Влад, – Надо будет к этому Николашке наведаться.
Он зашел через главный вход и тут же на него накинулся мелкий китаец. Он начал орать и толкать женщину в плечо.
– Чего орешь, чукча нерусская? – спросил Влад его, – Ничего не понимаю.
– Владка, ты сдурела, нам нельзя через главный вход, – дернула его какая-то женщина за руку.
– Чего юбка такая грязная и рваная, а рубашка парадная? Опять твой тебя мутузил, да голова вся в кровищи. Идем скорей, помоешься. Там вода с щелоком после постельного осталась.
– С щелоком? – Влад удивлялся все больше и больше.
– Ну, да, а ты думаешь тут мылом, что ли все стирают.
– Ничего я не думаю, – махнул он рукой.
– Да, видно хорошо тебя твой приложил, отшибло все. Пошли.
Она потащила его на улицу. Они завернули в грязный и вонючий проулок. В нем стояли огромные корзины с грязным бельем. Проулок заканчивался небольшим двориком, в котором стирало белье несколько женщин.
– Вот тебе стиральные машинки прошлого, – сказал задумчиво Влад.
– Чего? Он тебе все мозги по ходу отшиб. Скидавай с себя шмотье и лезь в корыто, пока китаеза клиентку обслуживает. Быстро с себя все смывай, а то влетит за такой внешний вид.
Влад послушался, скинул одежу и залез в корыто, на которое показала женщина. Емкость была скрыта от посторонних глаз несколькими рядами сохнущей одежды на веревках.
