– Ты знаешь, где у нас урок? – Уточнила я, вспоминая запись в расписании.
– Знаю. Давай!
И девочка снова побежала. Я ковыляла следом так быстро как могла. И к своему счастью, боль в колене вдруг прошла.
В свою очередь, я пыталась завязать разговор, подружиться со своей провожатой и хоть как-то отвлечься от страха, появиться в дверях перед полным классом и объясняться, почему я пришла позже.
– Меня зовут Роузалинн. Но можно и Роуз. – Тяжело дыша в спину своему проводнику, прошептала я.
– Я знаю-знаю! – Вдруг жалобно зашептала «мой проводник» и медленно поплелась, прислушиваясь к звукам в пустом коридоре. Я перешла на шаг, понимая, что мои шаги громко разносятся по всей школе. Перед классом никого не было. И теперь вокруг царила торжественная, строгая тишина.
Дверь в класс, к моему глубокому облегчению, была открыта. Возможно, мы все-таки успели?
В комнате было всего три мальчика и три девочки. Они сидели за партами и повернулись при нашем появлении. Я посчитала, с нами получается всего восемь учеников. Я вздохнула с облегчением. Никогда не любила крупные коллективы. Присаживаясь за парту сразу за черноволосым мальчиком, я заметила, что моя спутница села на свободное место слева. А дальше я увидела «ее». Матильда, моя со-обидчица и подруга Жаклины! Она сидела в дальнем от меня ряду. Я снова ощутила прилив злобы. Матильда злобно сверкала глазами в мою сторону. Я помнила то, что сказала Сюзанна.
И тут я заметила учительницу. В голубом, казалось, воздушном одеянии, она словно проплыла по классу и остановилась в центре, рядом с роялем. Маленький столик на высокой тонкой ножке стоял по другую руку от нее. На нем ничего не было. И я задумалась, что же нас ожидает за урок? Вся эта зала дышала тонкими чарами музыки, чего-то возвышенного, а никак “Вводным курсом волшебника”.
– Я рада вас всех видеть. – Проговорила четким, не громким голосом дама в голубом платье. Мне послышался легкий акцент, придававший мелодичности ее голосу. Слушать его было приятно.
– Меня зовут фрау Мендельсон, и я буду преподавать вам самый первый и важный курс в вашем волшебном становлении. “Вводный курс” первого Гранте. И так, когда вы знаете, как ко мне следует обращаться, давайте поздороваемся! Я говорю: Здравствуйте, юные волшебники! Вы отвечаете: Здравствуете, фрау-у, – в слове фрау и ее имени я снова услышала нотки акцента. Мне он нравился. Определенно; – Мендльсон!
Я негромко кашлянула, готовясь приветствовать своего первого учителя и…
– Рада вас видеть, юные волшебники!
… вместе со всеми учениками громко отрапортовала:
– Здравствуйте, фрау Мендельсон!
– Отлично. Молодцы! – Похвалила учительница. Я улыбнулась. Пока урок напоминал мне игру.
– А теперь познакомимся немного ближе.
При этом замечании учительницы я испугалась. Стоять перед всем классом и рассказывать о себе, как это было в моей старой школе в первый мой день, не хотелось. Но к моему облегчению, этого и не потребовалось. Мадам Мендельсон просто читала список имен из своего листа, а ученик вставал на секунду и тут же садился на место.
– Аллан Уайт, Джеймс Клоренс и Край Лоуренс…
Я тут же запуталась в этих именах. Фамилии последних двух ребят показались мне одинаковыми и сложно запоминаемыми, особенно когда слышишь их друг за другом. Парней в моем классе было немного – всего трое. Девочек – пятеро:
– Лили Ленг! – Так звали мою проводницу-спасительницу.
– Корнелия Сноу, Бриджит Оурд, Матильда Рейнхарт!
Матильда – та противная и злая особа, подруга Жамели. У-ух!
Все имена для меня были новы, и я тут же позабыла большинство из них. Сложно-произносимые фамилии – это точно. Но фамилия Матильды врезалась мне в память. Рейнхарт! Даже звучит неприятно!
– Роузалин Берлинг!
Я поспешила встать. И с радостью уселась на место. С высоты над моей партой было страшновато и немного не по себе, когда весь класс смотрит на тебя.
Мадам Мендельсон отложила лист с именами на столик.
– Я сказала, что данный курс будет у вас на первом Гранте. Гранты – это учебные года в школе. Когда вы успешно сдадите все экзамены, вы будете допущены к урокам второго Гранте и так далее. Посмотрите на эмблему, вышитую на левой стороне вашей школьной формы.
Я уже успела ее разглядеть. Красивая с завитушками заглавная буква Н, помещенная в золотой круг, из которого во все направления расходились лучи. А под Н была маленькая звездочка. Я коснулась звездочки у себя на груди.
– Северное солнце, и первая литера нашего учреждения. Под ним вы найдете звезду. Эта звезда ваш пропуск на уроки. Одна звезда – первый Гранте. На втором году вашего обучения, под эмблемой появится новая звездочка. И у вас тогда будет две звезды и пропуск на уроки второго Гранте. Это понятно? А теперь давайте достанем ваши волшебные палочки, или артефакты, если у кого они есть.
Я достала из сумки свою волшебную палочку и поглядела на остальных ребят. У них тоже были палочки, похожие на мою. Девочка, сидевшая рядом со мной, с интересом посмотрела на мою палочку. Я отметила, что у нас они одинаковые. Наверное, все палочки для учеников были схожи.
Фрау Мендельсон прошлась между партами, поглядывая сверху на наши палочки, но, не прикасаясь к ним.
– Отлично, отлично. – Мурлыкала она. Сделав небольшой круг вокруг меня, она вернулась к роялю и сложила ладони на груди.
– Волшебные палочки – это ваши магические артефакты. Они усиливают силу волшебника, направляют ее наружу. С ними вы быстрее обретете уверенность и выработаете в себе волшебную жилу! Волшебные палочки очень удобны для молодых учеников. Они не настолько могущественны, как артефакты. Вы сами поймете, почему палочка это то, что нужно вам сейчас. У взрослых магов более дорогие артефакты. Это уже драгоценные предметы, фамильные, переходящие из поколения в поколение. Например, жезлы, в сердечниках которых скрыты редкие минералы, кольца, часы. Артефактом может быть любой предмет. Но с заключенной в него магией!
С первой парты послышался тонкий неуверенный голосок. Я не расслышала, что он сказал, и привстала на стуле, чтобы лучше видеть.
– Что, простите? Говорите громче, юный маг!
Фрау наклонилась к мальчику, сидевшему за первой партой.
– Отлично. А теперь давайте еще раз. Только перед тем как что-либо спросить, поднимите руку и дождитесь, пока я не обращусь к Вам.
Уши у мальчика покраснели. Его лица я не видела, но, конечно, и оно залилось краской.
Тонкая, дрожащая рука поднялась вверх.
– Да, юный волшебник? Встаньте и представьтесь, пожалуйста.
– Джеймс Клоренс. – Его голос прозвучал намного тише, чем у фрау Мендельсон.
– Повторите, свой вопрос!
– Я хотел спросить, какая у Вас, фрау Мендельсон, волшебная палочка… То есть, артефакт?
– Отличный вопрос. Можете присаживаться! – Фрау Мендельсон обрадовалась и подняла ладонь перед собой.
– У меня – кольца!
Я заметила на тонких изящных пальцах фрау ободки колец. Когда преподаватель повернула ладонь, Солнце запрыгала яркими зайчиками вокруг по стенам, потолку и роялю. На кольцах были маленькие камни, сложно различимые до этого момента. Я, прищурившись, разглядела черно-красный ромб, зеленый, как глаз кошки, шарик и белый, как жемчуг, камень на золотых кольцах. Так мне, по крайней мере, показалось с моего последнего места. А сидела я на четвертой парте от мадам.
– Здорово! – Услышала я вздох восхищения. Это сказал Джеймс Клоренс. И я поймала себя на мысли, что нечто подобное я и сам говорю, только шепотом. Джеймс сидел ближе других к фрау, и пал под очарование волшебных камней сильнее. Фрау ничего не сказала Джеймсу. Не сделала замечания, что он должен поднять руку и ждать ее внимания, а улыбалась.
После этого фрау рассказала нам, как надо обращаться с нашими палочками. Я и не знала, но им требовалось больше внимания и даже уважения. Они, словно, маленькие питомцы, зверьки, которых следует приручить. Бросать нельзя. Тут я вспомнила Исмеральду и то, как она обращалось со своей палочкой. Держать только в кармане около сердца. Редко, но можно, убрать в школьную сумку. Протирать шелковой салфеткой. Я все ждала, не скажет ли фрау, что палочкам следует дать имя, как этим домашним питомцам, но она не сказала ничего подобного. У кошки есть имя. А тут волшебный артефакт!
И пользоваться надо по-другому, чем я делала это дома. Надо взять в ладонь, постараться ощутить вибрации палочки, держать ее ровно прямыми пальцами и заклинание говорить не себе, а палочке. Что-то я не замечала ничего подобного за бабушкой. Возможно, перстень бабушки был более могущественным или чутким, что работал и так. А может он настолько хорошо сам изучил свою владелицу, что и обращения ему не требовалось? Надо спросить как-нибудь у бабушки. Только когда я увижу ее снова?
