– Джон, что ты… я ничуть не сомневаюсь в твоих словах. Да и как я могу сомневаться? Я хочу сказать, что это страшный удар и для меня тоже, я и подумать не могла, что Нэт пойдет на такое. Я ничего не знала. Если бы я только подумать могла, я бы сразу пошла с этим к тебе.
– Пошла бы ко мне и предала мужа?
– Джон… ваше величество, я не понимаю, что вы хотите услышать от меня! – самой даже не по себе стало, слишком уж непоследовательно все это. – Я ничего не знала, даже подумать не могла.
– Я хочу услышать правду!
– Вся правда, которую я знаю, ваше величество, это то, что четыре дня назад, на рассвете, Нэт прискакал ко мне и сказал, что его обвиняют в измене и он сам виноват. Сказал, что я должна знать и быть готовой, и не стоит его защищать, потому что ему нет оправданий. А потом уехал снова. Я была в ужасе и не могла поверить… Но это все, что я знаю.
Джон нахмурился.
Он поднял руку, словно жестом пытаясь остановить меня.
– А если я тебе не верю? – сказал с вызовом.
На кружевном манжете кровь. Я даже вздрогнула, в сердце кольнуло.
– Что такое? – спросил Джон.
– У тебя кровь…
Джон повернул руку, посмотрел, усмехнулся.
– Это не моя, не пугайся так. Я ходил к твоему мужу сегодня утром… поговорить. И вот… запачкался. – Джон нехорошо усмехнулся. – Не заметил. Надо было переодеться все равно.
Все ты заметил, сукин сын!
Гордан говорил, Нэта не пытали, потому что он сразу сознался во всем. Но сейчас Джон…
– Твой муж чего-то недоговаривает, – сказал Джон. – Вначале он вообще отказывался признаваться, доказывал мне, что ничего не было. Что он этого не делал. Но потом, когда я предложил привести тебя и посадить на цепь рядом с ним, он сразу сознался. Но все равно, Нэт недоговаривает чего-то важного. Я вот думаю, пожалуй, стоит привести.
* * *
У меня тряслись ноги. Я шла за Джоном в подземелья и уже почти готова была попрощаться с жизнью.
Но ведь он не станет? Я ведь точно не виновата ни в чем. Там Гордан, он тоже не даст меня в обиду… Но Джон король, и то, что я вижу сейчас, – пугает меня. Что-то происходит с ним, что-то нехорошее. Словно он сходит с ума…
И если так, я уже не знаю, на что надеяться.
Но хочется верить, что он просто попугает меня, все не на самом деле…
– Сюда, Айлин. Ты ведь никогда не была здесь? – Джон улыбался. – Не бойся. Если ты действительно не виновата, с тобой ничего плохого не случится.
Виновата в чем? Как мне убедить его?
Но, по крайней мере, нет стражи, никто не хватает меня за руки, не заковывает в цепи… Только вон, пара детин идет следом, но это личная охрана Джона.
На лестнице я едва не свернула шею – юбки длинные, а ступени высокие, не видно ничего. Джон подхватил меня под руку.
– Айлин, не дрожи так.
– А разве есть те, кто не боится, когда их ведут в пыточные подвалы?
Джон небрежно пожал плечами.
– Конечно, есть, Айлин. Те, чья совесть чиста. Я вот никогда не боялся спускаться сюда.
Сукин сын! Он ведь отлично понимает, насколько это разное! Он идет сюда как хозяин, а я… По глазам вижу, что понимает, не такой уж он и сумасшедший. Может быть, это просто игра? Он хочет напугать меня? Думает, что тогда я расскажу что-то новое?
Внизу было душно. Тяжелая кислая вонь мочи и пота, гарь чадящих факелов… До тошноты все это… А когда передо мной распахнули дверь, в лицо ударил запах крови и… у меня голова закружилась. Я зажала ладонью рот, зажмурилась.
Скрежет железа… цепи?
– Айлин? – я услышала хриплый голос. Удивление. Испуг. Ужас почти. – Что она здесь делает?! Ты обещал!
– Спокойно! Я просто привел показать ей!
Этард… Раздетый догола, руки и ноги в кандалах. Руки вздернуты вверх, цепь закинута на крюк, свисающий с потолка, так, что постоянно приходится стоять, но ноги держат плохо. Грудь и плечи в бордовых полосах ожогов.
За его спиной бугай в кожаном фартуке, забрызганном кровью.
Я глянула и отвернулась снова. Не могу смотреть.
– Не отворачивайся, – усмехнулся Джон. – Разве тебе нечего сказать?
У меня в ушах звенит от всего этого, я ничего не соображаю. Смотрю на Джона.
– Ему, – он кивает на моего мужа. Ухмылка становится совсем уж хищной.
Я разумная женщина, и все сделаю правильно. Ради этого Этард скакал ко мне… и вернулся. Он мог бы сбежать.
Отказаться от него, ради Кита.
Я поднимаю на Этарда глаза, губы облизываю, а то совсем пересохли. До истерики почти.
– Как ты мог! – говорю я, голос немного дрожит. – Я даже подумать не могла, что ты способен на такое!
Этард улыбается едва заметно, одобрительно. Его улыбка так дико смотрится во всем этом.
Джон смотрит на меня, чуть склонив голову, разглядывает.
– Гордан говорил тебе, что ты должна публично отречься от своего мужа, выразить свое глубочайшее презрение, отказаться от траура по нему. Ты готова?
Я смотрю на Этарда. Он тихо кивает, словно говоря: «да, ты откажешься».
– Да, – говорю я. – Готова.
Я ничем не могу ему помочь… тем более, если он действительно получил по заслугам. Значит, должна позаботиться о себе.
