Игра в идеалы. Том III

17 февраля 1775 года. Суббота

Ночь мы провели в снятом мной доме. На следующий день собирались поужинать со свами. Это смешное слово в Индии означает почетный титул в индуизме. Обращение используется и к мужчинам, и к женщинам. Происходит из санскрита и означает «владеющий собой», или «свободный от чувств».

В этот день за долю секунды в голове у меня зародилась мысль, которая не давала мне покоя и очень повлияла на меня. Она была ужасна, но мне так хотелось воплотить ее в жизнь.

Оказывается, наш йога-индус увлекался биологией. И когда мы были в Индии, Рони как раз экспериментировал с самыми интересными ядами.

После обеда мы опять прогуливались и разговаривали. Беседовать с этим индусом мне нравилось. Он был холодноватым, а значит, непредвзятым. Потом, как обещал индус, мы отправились в лабораторию. Она была заставлена стеклянными ящичками, а в них сидели разные твари. Пауки, которых я ненавидела всей душой, ящерицы, скорпионы, лягушки, другие неизвестные существа… И конечно же, змеи! Самые разные змеи. Раньше я и подумать не могла, что их настолько много. В отдельном углу справа лежали мертвые крысы, а слева – живые. На полках стояли колбы с разноцветными жидкостями.

Индус рассказывал нам о своих экспериментах. Слова «паралич», «все равно останется калекой», «мучительная смерть» меня необъяснимо притягивали. Но Рони интересовало не это; он искал противоядия. Мой единственный, но очень дальний родственник посвятил себя науке. По образованию он был доктором химии и биологии. Еще одно отличие от брата: Ананд всегда больше увлекался экономикой. От некоторых ядов Рони нашел спасение, но от большинства, конечно же, нет. Я не сильно беспокоилась по этому поводу. Мне было куда интересней, не одолжит ли он нам несколько колбочек… Я подбирала слова для просьбы, прекрасно понимая, что мы слишком мало знакомы, чтобы я могла обвести его вокруг пальца. Рони сразу же поймет, что я хочу убить…

Я рассматривала змей, они странным образом манили меня к себе. Остановившись возле одной красивой, грациозной змеи, я застыла, чтобы полностью ее разглядеть. И вдруг так резко, что от страха я отпрыгнула, змея сделала выпад в мою сторону. К счастью, мордой она ударилась о стекло и, видимо, выпустила яд: на аквариуме остался мокрый отпечаток. Это дерзкое нападение даже заставило меня улыбнуться. Мне показалось, что змея таким образом разговаривала со мной! И сказала примерно вот что: «Выбери мой яд, я тебя не подведу!»

Я выдохнула и, взявшись за сердце, проговорила:

– Какая милая рептилия…

– Отличный выбор, если Вы желаете кому-то смерти.

Я немного испугалась: неужели индус прочитал мои мысли? Да, в этой комнате пыток я поняла, как могу отомстить Блеку… Мысль пришла мгновенно. Прекрасный план мести! Но нужен яд… Как выпросить его? Я не знала.

Я улыбнулась и ответила:

– Я надеюсь, что такого человека я никогда не встречу на своем пути. А что это за змея? Она очень красивая.

– Зеленая мамба.

Чешуйки змеи переливались изумрудно-зеленым цветом с оттенками голубого и желтого.

– Обитает она, – продолжил Рони, – в Африке. Но больше всего ядовитых змей в Австралии.

– Зеленая мамба опасна?

– К сожалению, да. Яд ее очень силен. Сильнее, чем яд некоторых кобр. Зеленая мамба может нападать без видимых причин, как Вы могли убедиться. Спастись почти нет шансов. Змея кусает без предупреждения, а ее яд действует так быстро, что человек даже не успевает понять, что случилось: тут же умирает. За один укус он получает смертельную дозу яда. Противоядия я не смог найти. Пока что…

– Страшнее кобры? – уточнила я. – У Вас в коллекции есть кобра? Я хотела бы ее увидеть.

– Конечно! Вот она.

Мы отошли чуть левее, индус указал мне на другую змею. Она изящно извивалась, подняв голову, ее очков я не видела. Кобра смотрела на нас, словно понимала наш разговор.

– Эта змея не злобная и боится человека. Вернее, предпочитает с ним не ссориться. Однако если она почувствует Вашу злобу, то не будет долго думать и нападет.

– А она опасна?

– Весьма. Ее яд смертелен. Но в малых количествах он приведет к параличу, и тогда врачи могут спасти жизнь несчастной жертве. Но, скорее всего, пострадавший останется калекой на всю жизнь.

Кобра или зеленая мамба: чей яд выбрать? Пожалуй, одно другому не мешает.

Для отвода глаз я поспрашивала индуса об остальных рептилиях. Он рассказал мне много интересного. Я увидела лягушку с такими красивыми красками и узорами, что мое воображение было приятно поражено. Оказалось, что эти лягушки погубили сотни, если не тысячи людей.

Еще Рони показал мне, где чей яд хранится. Говорил о вязкости и смертельных дозах. Сообщил, что яд может храниться в сухом и теплом помещении очень долго, порой годами. Про себя я смеялась. Рони и не подозревал, что преподавал мне урок убийства…

Вскоре индус предложил чаю. Я поняла, что это мой шанс своровать яды. Мы вышли из комнаты пыток и отправились в гостиную. Я запомнила, где лежит ключ. К счастью, комнату никто не охранял, а прислуги было не так много. Так что я могла зайти туда совершенно спокойно.

Мы пили чай втроем, Дэвид к нам присоединился. Позже я вышла якобы в женскую комнату. Сердце нервно билось в груди. Страшно: вдруг меня заметят? Но до комнаты я добралась спокойно. Взяла ключ, открыла ее, радостно и хитро улыбнулась и быстро вошла внутрь, закрыв за собой дверь.

Я зажгла свечу и подошла к полке с колбочками. В какой-то миг мне показалось, что, когда я проходила вдоль живности, они словно забивались в углы клеток. Крысы прятали морды в тела своих соседей. Но, наверно, это инстинкт самосохранения говорил им, что кто-то из них может умереть. Пауки и лягушки отползали от меня подальше, но, наверно, они просто боялись света от свечи в моей руке. Ведь не просто так окна здесь занавешены почти черным, плотным материалом. Но почему отползали даже змеи? Они не боятся яркого света. А еще стало тихо, никто не шуршал, не издавал ни звука. Странно и необъяснимо. Наверное, потому, что я не знаю природу этих созданий.

Поставив свечку на стол, встала на стул, чтобы дотянуться до яда из более дальнего угла. Каждая колбочка была подписана, правда, на хинди. Мне помогло то, что в скобочках я увидела латинский перевод. Взяла два яда: кобры и зеленой мамбы. Стыдно воровать! Но я украла их, украла для дела родовой чести. Надеюсь, коллекция моего индийского друга не очень пострадает.

Чтобы запутать следы и подозрение в воровстве на меня не пало, я взяла еще несколько склянок и положила их в разных местах лаборатории. Но так, чтобы они органично смотрелись. Это не дает мне гарантированное алиби, но по крайней мере, возможность для маневра я себе оставила. Индус уже в возрасте, так что можно списать на забывчивость.

В колбочках достаточно яда; думаю, Блеку хватит. Мне и вправду не по себе от того, что я делаю. Никогда раньше я не воровала. Документы в приюте не в счет, ведь они мои. А тут – чужой дом, чужие вещи, и я краду то, что может станет лекарством для человека, а я хочу применить для убийства…

Я спрятала колбы в чулки, выдохнула и подошла к зеленой мамбе. Та свернулась в клубок и не шевелилась. От ее злобы не осталось и следа.

– Ты же никому не скажешь? – обратилась я к ней с едкой иронией. – Это ради науки. Ты ни одному человеку не дала выжить… А вдруг та мерзость, что убила моего отца, выживет после твоего яда? Это же будет сенсация! И все люди начнут пить его кровь, чтобы исцелиться от твоего смертельного укуса, дорогая!

Я ядовито, словно яд зеленой мамбы, улыбнулась:

– Мне пора! Приятно было познакомиться.

Я погладила себя по ноге, где под чулком спрятала яд. Вновь посмотрела на змею и искренне сказала:

– Спасибо.

Стоило мне направиться к выходу, как шорох и скрежет в комнате возобновился. Я пожала плечами и как ни в чем не бывало вернулась к Рони и Дэвиду.

После кражи я решила пораньше отплыть из Индии. То есть завтра: ведь нам еще скакать до Сурата. Я сказала об этом за ужином. Рони даже немного расстроился. И предложил в подарок, чтобы его дворецкий проводил нас до порта в Сурате. Мы могли легко заблудиться.

После мы с Дэвидом пошли домой, чтобы хорошенько отдохнуть для завтрашнего тяжелого дня. Я надежно спрятала яд в обшивку чемодана. Я была полна решимости убить Блека. Меня трясло от одной мысли, что это вполне реально. Конечно, яд можно достать и в Англии, но это труднее. И еще одна сторона… Мне нравилась красота преступления. Я везу страшнейший яд из Индии для человека, который лишил меня всего, кроме жизни. Да и ее он хотел отобрать, но ему не позволили родители, заплатив ужасную цену. Я думала об этом, и во мне все горело. Я была непоколебима, полна злости, ненависти.

Я вспоминала текст письма отца и представляла, как здорово было бы, если бы родители остались в живых. Ясно увидела, как знакомлю отца с Карлом. Они разговаривают об интересах, о торговле… Обо мне. А мы с мамой сидим возле камина и вяжем из шерстяных ниток. Рождество я смогла бы проводить с мамой и папой…

Мне их не хватает. Я стала бы другой, будь они рядом со мной. Но злость, циничность, холодность – все это я приобрела из-за тяжелой жизни, жизни одинокой. Если бы не Карл… Пожалуй, только после смерти герцога Роберта Блека я найду покой! Это справедливо. Наши предки выбирали кровную месть, поэтому все семьи уважали достоинство других. И с помощью страха и ужаса я заставлю бояться себя. План в моей голове идеален. Осталось лишь правильно воплотить его в жизнь, полагаясь только на себя. Никто не должен узнать о задуманном. Если Карл узнает, он не поймет меня и не простит. Я уже убивала. И соврала, что это была случайность. Хотя… С одной стороны, я не ожидала, что охранник приюта после удара умрет. Но с другой стороны, я всегда понимала: незачем было вкладывать столько сил в удар, если я не хотела убить… Но об этом я не стану думать. Так сложилось. Останься охранник в живых – я была бы рада. Но не за него, а за его родных. Он дурно обращался с детьми и часто бил нас. Конечно же, в приюте на это закрывали глаза.

Бог не наделил меня правом решать, кому жить, а кому умереть. Но если бы он дал мне этот дар, то мир был бы значительно лучше. С моим обостренным чувством справедливости я бы неплохо справилась с такой задачей. Я убью Блека и буду всем лгать. Перед лицом общества я останусь жертвой.

Отец предупреждал меня, что Блек хитер и безжалостен. Что ж, тогда я подло нанесу удар со спины. Добьюсь своего. Если Роберт действительно умен, возможно, мне придется нелегко. Поэтому надо действовать наверняка, уверенно, смело, правильно и грациозно. Ну и, конечно же, не обойтись без актерской игры, которая по моему плану очень важна.

18 февраля 1775 года. Воскресенье

На мой взгляд, я проснулась с самыми подходящими мыслями для воскресенья.

Мы пообедали с Рони, пришло время прощаться. Дэвид попрощался и оставил нас наедине, а сам с дворецким свами отправился подготавливать лошадей.

Рони, склонив набок голову, сказал:

– Счастливого пути, Дамана Брустер. А что касается проклятия, графиня, забудьте. Любите и будьте любимы. Если что-то плохое все же произойдет, думайте о том, как вам было хорошо вдвоем. И в другой жизни Вы будете счастливей.

– Я запомню.

Было приятно слышать эти слова, хотя я не отнеслась к ним серьезно. Потом, когда мы выходили из дома, Рони вдруг спросил:

– Леди Брустер, а почему Вы решили связать судьбу именно с Карлом?

– Не понимаю…

– Вы рассказывали, что сам принц питает к Вам нежные чувства. Стефан – благородный наследник. А Вы выбираете кебмена, который живет с мамой. Этот молодой человек даже не служил… Почему Карл Норрис?

– То, что он кебмен, не лишает его благородства. Он живет с мамой не из-за слабости духа, а из-за того, что ей необходима помощь. Не служил – да, признаю, такое не заслуживает похвалы. Однако это, наверное, единственный минус, и несущественный, в остальном Карл безупречен. Он благороден и изящен, легко учится и быстро добивается того, чего хочет. Карл – это единственный человек, который смог удержать меня, который заставил меня полюбить его всем сердцем, отдаться без остатка. Я умею смотреть вперед и вижу: у Карла огромное будущее. В свете его невозможно отличить от аристократа. Он силен и духом, и телом. Я знаю, что он способен на великие дела. Карл – единственный мужчина в этом мире, которым я восхищаюсь и которого боюсь. Если Карл скажет «рядом» – я буду рядом. Скажет «нельзя» – и я не буду делать что-то поперек его слова. И самое замечательное – он не пользуется своим влиянием. Он ценит и уважает, что я поддалась ему. Карл никогда не предаст. Он всегда готов помочь и сказать то, что спасет человека. Он щедр и готов отдавать, ничего не требуя взамен. Все знакомые уважают его и доверяют ему. Карл силен, великолепен! Он прекрасен, словно бог, ласков и внимателен. Что самое важное – я знаю, Карл меня безгранично любит, он готов страдать ради моей улыбки. Принц… Да, Стефан – тоже хороший молодой человек. Но в нем нет того, что есть в Карле, – целеустремленности, лидерства, доброй души и искренней любви ко мне, Дамане Брустер, а не к графине… Карл – моя необходимость, ведь рядом с ним я чувствую себя защищенной, желанной, любимой, счастливой. Мне так тепло и невероятно хорошо рядом с ним…

Я договаривала эту речь и чуть не прослезилась, потому что вспомнила Карла и поняла, как же я хочу к нему, как я хочу его хотя бы увидеть! Глубоко вдохнув, я продолжила:

– Если у меня есть такой мужчина, зачем мне другой? Зачем терпеть боль от других? Ведь любящий меня и любимый мною человек рядом, открыт мне.

Индус мило улыбнулся, посмотрев в мои вдохновленные глаза:

– Безмятежной Вам любви!

У калитки я сказала:

– Благодарю Вас за все! Мы приятно провели время. Будете в Лондоне – прошу Вас, зайдите ко мне в гости! Я всегда рада Вас видеть!

– Обязательно зайду.

Напоследок мы поклонились друг другу и распрощались.

В пять часов вечера мы направились в Сурат. Всю дорогу я молчала и думала о Карле. Паника меня до сих пор не покинула, но я, как обычно, гнала дурные мысли из головы. Ближе к полуночи мы добрались до порта. Капитан Кук удивился, он ожидал увидеть нас завтра вечером.

Дэвид, я и солдаты поднялись на борт. Дорога нас очень сильно утомила, и мы погрузились в сон. Капитан не счел нужным отчаливать ночью, поэтому мы тронулись утром.

Вне времени

Мы плыли в Лондон. Впереди – шесть дней пути. Но я была рада. У меня словно выросли крылья. Каждый день, просыпаясь, я понимала, что уже на сутки становлюсь ближе к дому. А это значит, что вскоре вернется и Карл, мы наконец встретимся…

Я очень довольна путешествием. В нем было все! Я добилась выгодного контракта, успела соблазнить красивого араба, познать восточную и индийскую культуру. Еще познакомилась с родственником, с которым меня объединяют самые слабые и еле видные узы. Украла яд, чтобы отравить Блека. Проделала путешествие из одного города в другой верхом на лошади, это осталось ярким впечатлением. И вот сейчас я еду в Лондон и скоро встречусь с Карлом. Я поняла, что наши отношения выдержали испытание временем и разлукой.

Как-то раз капитан Кук стоял за штурвалом, и у нас завязался разговор, в котором я спросила:

– Капитан. Вы так много повидали, были почти в каждой стране, многое знаете…

– Вы слишком хорошего мнения обо мне, – отшутился Оливер.

– Но оно верное. Я хотела у Вас спросить. Наверное, Вы слышали, что в доме Брустеров есть потайная комната?

– Да, слышал.

– Я тоже слышала, но не знаю, где она, родители не успели мне рассказать. А найти ее хочется. Скажите, но разве в старинных домах могут быть потайные комнаты? Когда их планировали архитекторы и возводили строители… Почему они тайные, ведь столько людей знали о них? Я решила найти предка архитектора своего дома и спросить, где потайная комната. Как Вы думаете, он может знать?

– Сомневаюсь. Обычно после строительства таких комнат избавлялись от лишних языков.

– Этого не может быть… Моя семья не могла убить, чтобы сохранить тайну.

– Вы сами сказали, что не видели эту комнату. Возможно, это просто слух.

– Да, наверняка.

В моем воображение образовалась вереница мыслей: тайная комната, средневековое убийство «языка», проклятие Брустеров и моя жажда крови… Я крепко сжала, а потом открыла глаза отогнав от себя эту цепь вспышек картин.

Кук продолжал говорить:

– Не всем можно доверять. Тем более – когда дело касается большой тайны. Несколько веков назад не задумались бы и просто убили, лишь бы сохранить ее.

– Но ведь можно просто пригрозить!

– Смерть более надежна, чем угроза. Вот Вы доверяете работникам в шахтах, которые добывают для Вас золото, алмазы…

– Да. У меня есть причина.

– И какая же, интересно? – улыбнулся капитан.

Я поправили волосы, которые развевались на ветру, и ответила:

– От продажи украшений зависит плата. От работы в шахте – тоже. Чем больше работник находит камней, тем больше он получит денег, и наоборот. Справедливо?

– Да. Но это не значит, что они не будут воровать.

– Конечно. Но каждого в конце дня всегда тщательно проверяют. А проглотить необработанный камень достаточно опасно. Вот алмаз, например, очень острый. Он может разрезать горло, желудок… Кто пойдет на кражу, которая кончится увольнением или смертью?

– Но золото можно глотать по маленьким кусочкам, и ничего страшного не произойдет.

– Это уже не моя забота. Контракт с Алжиром обязывает их поставлять мне некое количество материала. За что я им и плачу.

– Вас не провести, графиня, – аккуратно спросил Кук, намекая на мою надменность.

– Не думаю. Меня папа и дедушка научили. А совсем недавно в кабинете я нашла план, по которому действовал мой отец. Так что это его школа.

Спокойствие нашего плавания нарушилось только раз. Корабль попал в шторм, как и предвещал капитан. На палубе работали все, даже Дэвид и солдаты. Мне было страшно, и я сидела в каюте, поджав ноги, и думала: возможно, поэтому меня накрывала тревога? В путешествии у меня было очень много времени на раздумья. Вот что, например, однажды я решила. Всю жизнь после смерти матери я хотела вернуть себе титул, вернуть имя, чтобы жить среди аристократии. И вот сейчас я живу среди них, выхожу в свет, бываю на балах, в театрах, в опере. Теперь я вижу всю эту изысканность. Потрясает воображение, если задуматься… Сейчас я не просто могу прикоснуться к мечте, теперь я сама – часть желания, которое когда-то казалось мне недосягаемым.

Ночной шторм потрепал нам нервы, но капитан Кук оставался непоколебим. Он грамотно отдавал команды, матросы слушались беспрекословно. Спустя два часа мы вышли в более спокойный участок, и волны перестали биться о борт.

Наутро море выглядело полностью спокойным и гладким. Дэвид поделился впечатлениями о ночи. Ему понравилось бороться со стихией. Но Дэвид говорил, что на суше ему лучше, он не хотел быть моряком.

Вечерами, почти по традиции, мы собирались на палубе и отдыхали, конечно же, без выпивки. Просто танцевали, рассказывали истории и пели. Я иногда рассказывала мифологические истории, одной из них стал миф о Лаокооне. Мои греческие сказания пользовались успехом.

На пятый день путешествия я не находила себе места. Мне хотелось прыгнуть в воду и поплыть. Казалось, что так я быстрее окажусь в Лондоне. Но, конечно, это была иллюзия. Я бездельничала и потому умирала от скуки. Даже мыла посуду, чтобы развеяться. Прочитала множество книг, уже не из своего запаса, а из библиотеки капитана Кука. Свифта, Дефо, «Утопию» Томаса Мора. Развивала логику за загадками и ребусами. Все это – чтобы не думать о Карле. Я стала похожа на драматическую героиню какого-нибудь Аристотеля. Хотя он, конечно же, не какой-нибудь… Просто слабость и вспыхнувшие чувства меня убивали. Я стала ощущать себя уязвимой. Но… пусть! Наплевать! Я могу чувствовать все что угодно, лишь бы не растерять гордость и авторитет.

25 февраля 1775 года. Воскресенье

В пять часов вечера мы прибыли в Лондон. Лондон встретил нас прохладой, но я все равно была безгранично счастлива. Я поблагодарила всех, кто сопровождал меня в путешествии, заплатила капитану, записала его адрес, чтобы в будущем пригласить Кука с семьей в мой дом.

Я, Дэвид и солдаты сошли на сушу. Я расплатилась с ними и отпустила довольных ребят домой. Дэвид взял мои вещи, и мы отправились искать кеб. Он проводил меня до дома, где нас встретил мистер Леджер. Дворецкий радостно улыбался. Мы немного побеседовали, и мой друг отправился к себе домой, ведь и он не железный, соскучился по родным. А завтра ему нужно было возвращаться в казарму.

Нет большего счастья, чем стоять на родной земле.

Прислуга наполнила мне ванну. За время моего отсутствия мистер Леджер нанял на работу новых трудяг. В том числе и молодую девушку в помощь лично мне. Я не нуждалась в человеке, который мыл бы меня, поэтому ее трудовые обязанности были достаточно ограниченными и часто она работа на кухне. Но девушка очень выручала меня, когда надо было: затянуть корсет, поправить прическу, купить мне необходимые косметические средства и подобные вещи. Новые работники, как был уверен мистер Леджер, являлись острой необходимостью. И нанятые им, оказались куда более представительнее, чем те, что выбрала я. Вот что значит – опыт.

Я с радостью нырнула в воду, чтобы хоть немного смыть загар. Аристократке не подобает ходить со смуглой кожей. Следом дворецкий напоил меня чаем, и за столом я немного рассказала ему о путешествии. Но вскоре я оделась и отправилась в гости к миссис Норрис. Дворецкий пытался уговорить меня лечь спать, чтобы отдохнуть, но я отказалась. Из-за неусидчивости Леджер сравнил меня с мамой, что я посчитала комплиментом.

Карета привезла меня к дому, с которого началась моя новая жизнь. Свет в окнах не горел, я видела свечи только в коридоре. А это значило, что жители собрались в гостиной для чаепития. На втором этаже, в комнате, где жила миссис Ричардс, было светло. Либо она не пошла в гостиную, либо, что более вероятно, Кира, как обычно, сидела одна. Что же с ней такое? Меня это всегда интересовало, но ответ я не искала.

Закрыв горло от ветра, я легко взлетела на ступеньки. Дверь была заперта, но миссис Норрис разрешила мне сохранить ключ. В прихожей оказалось тепло. Знакомая обстановка согрела мне и душу. Повесив пальто на вешалку, я отправилась к гостиной. Услышала голоса дорогих мне людей и вошла внутрь.

Горел камин, джентльмены курили, леди общались. От отдыха отвлекла их только я. Миссис Норрис, прямо как в первый день нашего знакомства, подскочила, словно резко проснувшись. Она выкрикнула: «Дамана!», быстро подошла, крепко обняла меня и расцеловала мне все лицо. Я в ответ тоже ее жадно обняла. Вскоре она меня отпустила, и я смогла рассмотреть жильцов. Все мужчины встали. Среди них был Питер. Я остановила на нем взор и поняла, что он лучше Османа… И тянет к себе не меньше. Салли назло мне тяжело выдохнула и недовольно села. Питер же заботливо смотрел на меня и улыбался.

– Миледи, Вы же должны были вернуться завтра, – сказал он, подходя ближе. – Я хотел Вас ехать встречать.

– Не стоит утруждаться, я уже в Лондоне. И видит бог… Я так этому рада!

Мы обнялись, Пит поцеловал меня в щеку. Я, счастливая, готова была расцеловать каждого. Почти с каждым так и произошло, кроме Салли, ей я просто кивнула. И кроме мистера Смита и Брауна, они поцеловали мне руки, причем в шутку, каждый из них взял себе по одной моей руке одновременно. А еще миссис Ричардс, она, добро улыбаясь мне, кивнула, а я поклонилась. Это заметно польстило ей.

Меня усадили в середину дивана, и я не успела начать рассказывать, как мистер Браун задал вопрос:

– Контракт с Алжиром подписала?

– Так сразу хотите поговорить о работе? – пошутила я.

Эмма шлепнула его по плечу:

– Ну что ты, в самом деле? Расскажи, как и что видела?

Миссис Норрис налила мне чаю и дала домашнее печенье.

– Спасибо, – сказала я. – Давайте о делах не будем сегодня? Поговорим о них во вторник. Завтра я еще не буду в силах начать работать. Так что у Вас завтра выходной, – сказала я, посмотрев на мистера Смита, Брауна и на Питера. – Отдыхайте. Скажу только: контракт подписан и лежит у меня дома. Все прошло успешно.

– Отлично, – похвалил меня Питер. – Я в тебе не сомневался!

– Поздравляем!

– Да, это моя победа. Миссис Норрис, Карл писал вам?