Тайны Стены Плача

“Какой трепет внушает это место…”

…Каждый из тех, кто хоть раз побывал у Стены Плача и прикоснулся к ее камням, описывает свои впечатления по-своему.

Иные честно признаются, что посещение этого места вообще не вызвало у них никаких особых эмоций: стоит себе обычная древняя стена, у которой толпятся или раскачиваются в такт молитве религиозные евреи – ну и что?! Чем она отличается от всех прочих исторических достопримечательностей, каких много в любой другой точке мира?! Те же египетские пирамиды, развалины древнегреческих храмов или Великая китайская стена выглядят куда более впечатляюще и внушительнее.

И все же значительная часть побывавших у Стены Плача людей утверждают, что испытали, стоя у нее, некое совершенно особое чувство.

Но рассказывают они об испытанном ими переживании тоже по-разному.

Одни утверждают, что в тот момент, когда они коснулись Стены, их охватил необъяснимый душевный трепет.

Другие говорят, что ощутили в эти минуты, непонятно откуда пришедшие восхищение и восторг.

У третьих, наоборот, тоже непонятно откуда возникло чувство давящего страха, пришедшее вслед за осознанием собственной ничтожности и суетности прожитой жизни.

Четвертые вообще ничего не могут вспомнить о своей первой встрече со Стеной – они как будто отрешились в тот момент от всего материального мира, и в памяти остался лишь момент возвращения к реальности – словно они вдруг очнулись от глубокого сна…

Словом, у каждого из тех, кто почувствовал, что стоит не просто у очередной “исторической достопримечательности”, это чувство носило глубоко индивидуальный, неповторимый характер.

Но в одном рассказы этих людей сходятся: все они говорят, что при этом у них было твердое убеждение, что они находятся в святом месте; что сам Бог в этот момент пристально наблюдает за ними, слышит каждое произносимое ими слово, проникает в их самые тайные мысли.

Более того – несмотря на сотни находящихся вокруг людей, наверняка переживающих нечто подобное, они находятся с Богом один на один, и Он готов самым внимательным образом выслушать их просьбу, изложенную в идущих от сердца словах молитвы или написанную на крохотном листке, вложенном в одну из расщелин Стены Плача.

И еще одна странность.

Тех, кому довелось испытать подобное необычное ощущение, даже если это было чувство патологического страха, затем начинает неумолимо тянуть к Стене снова и снова, чтобы повторить это переживание.

Да, конечно, все это можно списать на склонность некоторых людей к религиозной экзальтации. Понятно, что оказавшись у места, о святости которого ходит столько легенд, с которым столько связано в истории, посетить которое он, возможно, мечтал многие годы, такой человек неминуемо в той или иной, свойственой только ему форме испытает некое особенное переживание. И переживание это он затем и истолкует опять-таки в соответствии со своим мировоззрением и особенностями своей личности. То есть, если он человек религиозный, то непременно начнет говорить о том, что беседовал с Богом, чувствовал Его присутствие; если он начитался современных книжек по эзотерике, то станет уверять, что почувствовал особую энергетику святого места, его ауру и т. д.

Это рационалистическое объяснение, безусловно, было бы вполне приемлемо и не требовало бы никакого другого, если бы… не одна деталь. Слишком уж многие из тех, кому довелось побывать у Стены Плача, говорят об испытанном ими возле этого места совершенно особом неповторимом ощущении. Причем речь идет отнюдь не только об экзальтированных, склонных к истерике и преувеличениям натурах. Да, часть из них и в самом деле верит в Бога, но при этом их никак не запишешь не только в религиозные фанатики, но и в число тех, кто старается ревностно следовать предписаниям своей религии.

Но главное заключается в том, что это же ощущение предстояния перед Богом нередко возникало у Стены Плача и убежденных атеистов, законченных прагматиков, никогда прежде ни во что сверхъестественное не веровавших. (В то же время, отметим к слову, среди тех, у кого посещение Стены не вызывает никаких эмоций есть и глубоко религиозные евреи.)

Более того – прикосновение к Стене в некоторых случаях вызывало у таких закоренелых атеистов глубочайший духовный кризис и подчас становилось первой ступенькой для их обращения к вере в Бога.

И вот это обстоятельство уже, согласитесь, никакого рационального объяснения не имеет, и человеку, умеющему смотреть в лицо фактам, а не игнорировать те из них, которые ему неудобны, не остается ничего другого, как признать, что Стена Плача и в самом деле представляет собой некое особое место. Место, совершенно особенным образом влияющее на душу, или, если вам так больше нравится, на психику людей. Да, рационалист опять-таки попытается найти этому “естественное объяснение”, выдвинет версию о том, что мало кто из нас в состоянии противостоять массовому психозу. Не исключено, предположит он, что Стена стоит на месте некой геофизической аномалии с особым “рисунком” геомагнитного поля, как известно, способного влиять на функционирование мозга и т. д.

Что ж, таких объяснений и в самом деле за последние годы было выдвинуто немало. Более того, не исключено, что все это и в самом деле так, но все они, тем не менее, отнюдь не противоречат мнению адептов самых различных религий о том, что Стена Плача является одним из самых святых, а, с точки зрения иудаизма, и вообще самым святым местом на нашей планете.

Любопытно, что, в сущности, мы даже не знаем точно, что это за Стена.

Согласно классической еврейской традиции, по меньшей мере, нижняя часть этой стены была построена еще во времена царя Соломона[2] – она ограждала с западной стороны Первый Иерусалимский Храм и находилась в непосредственной близости к самому его сердцу – «Кодеш ха-Кодашим», Святая Святых, куда разрешалось входить только первосвященнику, да и то раз в год, в Судный день. После разрушения Первого Храма на основе этих камней была построена Западная обводная стена Второго Храма, затем значительно удлиненная и реконструированная царем Иродом[3]. Во время разрушения Второго Храма эта Стена чудом уцелела, и сохранится она и тогда, когда придет Мессия[4] и на Храмовой горе возникнет будущий, уже незыблемый Третий Храм.

Большинство же историков и археологов убеждено, что Западная Стена является частью внешних стен Второго Храма, возведенных именно Иродом и никем другим.

У каждой из этих версий есть свои веские доказательства, которые будут подробно рассмотрены в третьей части этой книги. Пока же отметим, что, как бы то ни было, какой бы точки зрения мы ни придерживались, нет никаких сомнений, что Западная Стена была неотъемлемой частью храмового комплекса.

Само же место, на котором стоял Иерусалимский Храм, было выбрано далеко не случайно. Скажем больше: если верить Библии, оно вообще не было выбрано людьми, а указано самим Всевышним, Творцом Вселенной как совершенно особая, уникальная точка нашей планеты.

И Пятикнижие[5], и мидраши[6] утверждают, что именно на этом месте происходили самые сакральные события человеческой истории.

Именно на горе Мория, там где некогда стоял Храм, а сегодня стоит мусульманский мемориал «Купол Скалы», находится «Эвен Шатия» – краеугольный камень, с которого Бог начал творить нашу Землю.

Именно из глины горы Мория, которой предстояло впоследствии стать Храмовой горой, Бог вылепил фигуру первого человека Адама.

Именно здесь, на Храмовой горе, Адам принес свою первую благодарственную жертву Богу, а затем здесь же принесли свои жертвы его сыновья Каин и Авель, и жертва Авеля оказалась угодной Богу, а жертвоприношение Каина было Им отвергнуто.

Некоторые еврейские источники утверждают, что здесь же, на горе Мория, после окончания Всемирного Потопа вознес первые жертвы Творцу и новый прародитель человечества Ной.

Сын Ноя Сим, родоначальник всех семитских народов, и стал, согласно Священному Писанию, основателем Иерусалима, так как в пророческом видении ему было открыто, что именно в этом месте будет стоять Храм Господа, являющийся главным духовным центром мироздания. И после того, как праотец еврейского народа Аврам, предприняв блестящую военную операцию, разбил вторгшуюся в Ханаан армию царя Амрафеля и его союзников и освободил захваченных им пленников, он приходит именно к Симу. Приходит, чтобы покаяться за пролитую им кровь – пусть это была даже кровь убитых им в бою врагов:

“И Малки-Цедек, царь Шалема, вынес хлеб и вино. А был он коэном5, священнослужителем, служившим Богу Всевышнему. И благословил его, сказав: “Благословен Аврам Богом Всевышним, владеющим Небом и Землей. И благословен Бог Всевышний, отдавший врагов в руки твои. И дал ему Аврам десятину от всего…” (Бытие, 14:18–20).

Шалем, объясняет мидраш, это не что иное как Иерушалаим (Иерусалим), а Малки-Цедек (в православной традиции – Мельхиседек) – не кто иной, как Сим, прозванный Малки-Цедеком, то есть “Царем праведным” за свою праведность.

Если учесть, что речь идет о событиях 2023 года от Сотворения мира по еврейскому летосчислению (то есть 1737 г. до н. э.), то, значит, Иерусалим существует не 3000 лет, как считают историки, а значительно больше.

Наконец, именно на горе Мория Авраам (теперь уже, после того, как Бог добавил его имени еще одну букву, именно Авраам, а не Аврам!) совершает жертвоприношение своего сына Исаака – то самое действо, которое в итоге предопределило будущую судьбу еврейского народа, характер его особых взаимоотношений с Богом, вечность его существования как нации:

“И было после этих событий: Бог испытывал Авраама. И сказал Он ему: “Авраам!”. И тот ответил: “Вот я!”. И сказал Бог: “Возьми, пожалуйста, сына своего, единственного твоего, которого ты любишь – Ицхака, и пойди в страну Мория, и принести его там в жертву всесожжения на одной из гор, которую Я укажу тебе. И встал Авраам рано утром, и взнуздал осла своего, и взял с собой двух отроков и Ицхака, сына своего, и наколол дров для всесожжения, и собрался с духом, и пошел к месту, о котором сказал ему Бог. На третий день взглянул Авраам вдаль и увидел то место вдалеке. И сказал Авраам отрокам: оставайтесь здесь с ослом, а я и этот отрок пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам…” (Бытие, 22:1–5).

История жертвоприношения Авраама, решившего ревностно исполнить требование Бога, каким бы абсурдным и противоречащим прежним Его указаниям (ведь Творец сам сообщил Аврааму, что ему отвратительны человеческие жертвы) оно ни казалось, – это вообще особая история, вызывающая вполне понятное отторжение у атеистов и немало вопросов даже у глубоко религиозных людей. Не случайно ее анализу посвящено бесчисленное множество трудов выдающихся знатоков Библии. Для нас же сейчас важно, что исходя из этого текста Аврааму было понятно, где именно находится “страна Мория”, и потому указание Бога направиться туда не вызвало у него никаких вопросов. Непонятным оставалось лишь то, на каком конкретном месте он должен принести в жертву Исаака.

Взяв с собой самого Исаака, а также своего старшего сына Исмаила и верного раба Элиэзера, Авраам отправляется в путь.

И на третий день, сообщает Библия, он издалека опознает ту самую гору, на которую он должен подняться для того, чтобы закласть своего любимого сына.

Каким образом?

Уже упомянутый выше мидраш разъясняет, что Авраам увидел облако или облачный столп необычной формы, стоявший над одной из гор, после чего у него исчезли всякие сомнения, что речь идет о том самом месте, где он должен выполнить указание Творца. Затем Авраам спросил Ицхака, видит ли тот нечто необычное над этой горой, и тот ответил утвердительно. Когда же он обратился с этим же вопросом к Исмаилу и Элиэзеру, те в ответ только пожали плечами: гора как гора, ничуть не хуже и не лучше других окрестных гор.

В этот момент Аврааму становится понятно, что святость того или иного места открывается далеко не каждому. Для этого необходимо обладать определенным складом души и духовным потенциалом. В противном случае, человек может спокойно пройти мимо такого места, и ничего не заметить, что, нужно сказать, с большинством из нас и происходит.

Комментаторы Торы, в свою очередь, добавляют, что Авраам не случайно велел Исмаилу и Элиэзеру оставаться “с ослом”. Дело в том, что слово “осел” на иврите звучит, как “хамор”, то есть созвучно слову “хомер” – “материя”. Таким образом, Авраам как бы говорит своим спутникам: “Что ж, если вы настолько приземлены; если вы настолько законченные материалисты, то и оставайтесь здесь, в своем ограниченном материальном мире. Мы же с сыном пойдем дальше, чтобы исполнить нашу духовную миссию”.

И Авраам поднимается с Исааком на гору Мория, идет мимо места, где спустя тысячелетия предстоит стоять Стене Плача, и возлагает столь долгожданного им сына на жертвенник в том самом месте, где затем будет располагаться “Кодеш а-кодашим”, Святая святых Иерусалимского Храма.

Дальнейшее известно любому читателю Библии: в последний момент ангел отводит руку Авраама и указывает ему на запутавшегося в кустах рогами молодого барана, которого Авраам и приносит в жертву всесожжения. После этого и следует обещание Всевышнего сохранить еврейский народ, несмотря ни на какие его прегрешения и сделать так, что благословляться им будут все народы земли, то есть историческая судьба всех остальных народов в конечном счете будет определяться их отношением к евреям.

Устное предание добавляет к этой картине еще одну важную деталь: в тот момент, когда Исаак лежал связанным на жертвеннике он увидел такой ослепительный Небесный Свет, что повредил себе глаза. Этим, поясняет предание, в значительной степени объясняется то, что к старости Исаак стал плохо видеть, и не смог отличить Иакова от Исава.

Проходит опять не одно десятилетие, и все то же место, та же Храмовая гора оказывается неразрывно связана с судьбой Иакова – третьего праотца еврейского народа. Именно здесь решает заночевать Иаков, когда, получив с помощью матери благословение отца, бежит от гнева своего брата Исава:

“И вышел Яаков из Беэр-Шевы, и пошел в Харан, и очутился в одном месте, где остановился на ночлег, потому что в это время солнце зашло. И взял несколько камней, лежавших там, сделал из них изголовье, и лег на месте том. И приснилось ему: вот лестница поставлена на земле, а верх ее достигает неба. И вот ангелы Божьи восходят и спускаются по ней. И вот Господь стоит над ним и говорит: “Я – Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Ицхака. Землю, на которой ты лежишь, тебе отдам и потомству твоему. И будет потомство твое многочисленным, как песчинки земли, и пробьешься ты на Запад и на Восток, на Север и на Юг, и будут благословляться именем твоим, а также именем потомства твоего все племена земные. И вот Я всегда с тобой, и сохраню тебя везде, куда ни пойдешь, и возвращу тебя в эту страну, ибо Я не оставлю тебя, покуда не сделаю всего, что я обещал тебе”.

И пробудился Яаков ото сна и сказал: “Поистине это место, где открывается Господь, а я и не знал». И испугался он и сказал: “Какой трепет внушает это место! Не иначе, как здесь – святилище Бога и здесь – Врата Небес!”…” (“Бытие”, 28: 10–17).

Вот мы и подошли к первому, пусть пока и далеко неполному объяснению того, что же за место представляет собой Храмовая гора. Это – “святилище Бога и Врата Небес”, то есть именно в этом месте существует прямая связь между нашим материальным миром и высшими, духовными мирами. И тому, кто ищет непосредственного контакта с Богом, кто хочет вступить в прямой диалог с Ним, вовсе не нужно подниматься для этого на “небеса” – достаточно просто прийти на это место.

Не случайно именно здесь Господь “стоит над” Иаковом; здесь для него повторяется те обещания, который Он дал Аврааму и через образ лестницы, по которой спускаются и поднимаются ангелы, Иакову показывают всю историю человечества и еврейского народа. Он видит, как будут подниматься на вершину власти и величия, а затем сходить с исторической арены различные народы, но их судьба не коснется того народа, который произойдет от самого Иакова и будет наречен его вторым, главным именем – Израиль. Что бы ни случилось, в каких бы частях света этот народ не оказался, он сумеет выжить и в итоге вернется на обетованную ему землю:

“И вот Я всегда с тобой, и сохраню тебя везде, куда ни пойдешь, и возвращу тебя в эту страну, ибо Я не оставлю тебя, покуда не сделаю всего, что я обещал тебе”.

Таким образом, мы приходим к достаточно парадоксальному выводу: Стена Плача, которой посвящена эта книга, является Святым местом отнюдь не только потому, что она была частью святого Иерусалимского Храма. Нет, высочайшей святостью обладает само это место, и именно поэтому на нем и только на нем мог быть воздвигнут этот Храм. И независимо от того, стоит там в настоящее время Храм, или нет, сама святость этого места, возможно, и несколько ослабевает, но никак не исчезает.

О том, что Храм как общенациональная и общечеловеческая святыня не может быть построен там, где евреям этого захочется, а только в строго определенном месте, которое укажет сам Творец, предельно четко говорится и во “Второзаконии”, последней книги “Пятикнижия”:

“…Не делайте подобного для Бога, Всесильного вашего. Но только к тому месту, которое изберет Бог, Всесильный ваш, из всех колен ваших, чтобы водворить там имя Свое, к этому обиталищу его обращайтесь и туда приходите…” (Второзаконие, 12:4–5).

И далее Пятикнижие сообщает, что только на этом месте могут приноситься жертвоприношения и поедаться мясо жертв:

“Но только пред Богом, Всесильным твоим, ешь это на месте, которое изберет Бог, Всесильный твой…” (Второзаконие, 12:18–19).

Более того – посещение этого места объявляется обязательным, как минимум, три раза в год – три раза в год, в праздники Песах («еврейской пасхи»), Шавуот (Пятидесятницы) и Суккот (Кущей) каждый еврей обязан был совершить паломничество в Иерусалим и принести в Храм свои дары:

“Три раза в году пусть предстанет каждый мужчина у тебя перед Богом, Всесильным твоим, на месте, которое Он изберет: в праздник опресноков, и в праздник Шавуот, и в праздник Суккот…” (Второзаконие, 16:16).

Все это было, разумеется, прекрасно известно и царю Давиду, мечтавшему о построении Храма. Сама Храмовая гора в дни Давида, как рассказывает Книга пророка Самуила, принадлежала Аравне-иевусею. Когда за грехи Давида на евреев обрушился губительный мор, царь принимает решение вознести жертвоприношения и обратиться с молитвой к Богу именно с этого места.