Заброшенная территория
Глава 1. 17 сентября. Кавалеровский полицейский отдел
Посвящается Виталию Касецкому – кавалеровскому писателю, автору повести – «По ту сторону Темной»
«Вымокшая тайга угрюмо шумела под непрекращающимся ливнем. Собака заходилась лаем, изрыгая, рвущую пространство, противную истероидную катаффонию. Шишкари остановились, вслушиваясь, стараясь понять причину странного лая. Затем старый пес протяжно и жалобно завыл, оставаясь на одном месте в вечернем темном кедраче. Когда люди подошли к животному, оно уже вырыло в хвойном дерне глубокую яму. Люди склонились и помогли псу. В яме лежал истлевший труп мужчины. По армейским берцам и «фиксам», сверкающим на фоне матового черепа, обтянутого тонкими лоскутами желтой кожи, один из присутствующих опознал в мертвеце своего двоюродного брата, сгинувшего на Темной семь лет назад….»
«Без тоски и без печали
В Кавалерово стучали,
Кто же садит коноплю
Близко к старому ручью?!»
Сидевший через дорогу в прибрежных кустах старый угрюмый наркоман свирепым взглядом «сверлил» вспотевшую после съеденного в обеденый перерыв горячего борща спину начальника криминальной полиции майора Бутова. Угрюмого травокура позавчера выпустили из КПЗ, а сегодня «выдергивали» на допрос. Перед тем, как войти в здание полиции, он спрятал у речки пару пяток химки. И сейчас, чудом избежав очередного ареста, с трудом отыскал в колючках «закуркованую» самим же наркоту. Уже хотел «втарить косяк» здесь – в полусотни метров от «мусарни» – в зарослях лопуха и полыни, как увидел бодрым шагом спешащего в отдел «врага всех наркоманов», при встрече и воспоминании о котором, лица у многих торчков приобретают «кислое» выражение! Поэтому напротив каждой второй фамилии информатора Бутов непроизвольно хотел поставить псевдоним – «КИСЛЫЙ»! Но «КИСЛЫЙ» уже был! Всех стукачей «Кислыми» не назовешь – по бухгалтерии не прокатят! А «Кислый» и без всякой бухгалтерии работал очень продуктивно… и не за СТРАХ, ДЕНЬГИ или наркоту, а по глупости! И сдавал «братву» своей мимикой и реакцией на задаваемые вопросы, а так же создаваемой после суетой…, особенно в виде телефоных переговоров по мобильному. Сам при этом считал себя стойким «порядочным шпанюком», не сотрудничающим с госорганами. Внешне оно так и выглядело! Особенно ценную информацию «КИСЛЫЙ» предоставлял для оперчасти в местах лишения свободы! Поэтому связью его там обеспечивали всегда. Оперчасть всячески старалась повысить «Кислому» авторитет среди бродяг и других «порядочных арестантов». Сам «Кислый» об этом не сном, ни духом! А, за то, Бутов через спецфинчасть МВД неплохо премировал себя, выписывая деньги на «Кислого», как штатного информатора! «Кислый» уже должен был быть миллионером, но, за куст конопли, посаженой за летней кухней, в очередной раз оказался в зоне!
Бутов взлетел по ступенькам мимо менявших вывеску, слегка «поддатых» рабочих. У электрика сегодня был юбилей – 65 лет. Скоро на смену ему придет его сын, так как более-менее сытные места часто передаются в стране по наследству. И… чем престижней место, тем ожесточеннее борьба за его сохранения в роду. Профессионализм и работоспособность, а, уж, тем паче, порядочность и ответственность, вкупе с честностью и совестливостью играют здесь второстепенную роль! Все эти качества давно для дураков!
Именинник с утра «проставился» самогоном собственного производства. Магазинное «пойло» он не понимал и не принимал, боясь отравится, или просто тяжело болеть с утра. Как говорится, хочешь, чтобы получилось хорошо – сделай сам!
Помимо работы электрика в этой престижной для городка «приадминистративной» фирме, он еще подрабатывал кочегаром в бане, получал горняцкую пенсию, подторговывал по осени браконьерской красной икрой и круглогодично, для «своих», самогоном! Отчасти, именно благодаря качеству этого его напитка, фирма его «свояка» особо не простаивала без заказов. В маленьких городках все по-другому. Здесь большую роль играют не только деньги, но и уважение! Два года назад на свадьбе у дочки начальника РОВД гости пили отменного качества «Гавриловский» самогон – настоянный на кедровых орешках и лимонных корочках, прогнанный через активированный уголь, да в завершение очищенный парным молоком. За качество алкогольной продукции Кавалеровцы уважали электрика Гаврилыча, плюс – скольким он еще в Советское время перечинил радио и бытовых устройств!? Люди помнят добро!
Рабочие фирмы, выигравшей тендер на обслуживание местного РОВД, снимали временную «Полицейский отдел» и подвешивали постоянную «Полицейский отдел».
– Ну вот, теперь полная капитализация жизни наступит!– ворчал рыжеусый рабочий,– А то название мешало экономической свободе граждан. Все-таки милиция оттуда…, из советского прошлого, а полиция?! Гм-м-мм…. Из светлого будущего.
– Эх, заживем!!!– поддержал его электрик. Рабочие бодрились, не беспочвенно надеясь, что им есть место в этой новой эпохе! – Хоть наверху и воруют нещадно, но и они – «не лыком шиты!» – то же кое- что могут – не бедствуют! Позорно для мужика при любом общественном укладе быть бедным. Своруй, убей, завладей…, но – не ной! – К такому мировоззрению приходило все больше и больше людей. Воровать – не позор! Бедный – это позор!
«Сатанизм», широкой поступью шествующий по стране, поглотил и значительную часть таежных тружеников! Считаешь себя бедным?! Ограбь ближнего своего! Ограбь муниципалитет! Вырви зубами кусок из тела природы для себя! Отгрызи часть Общего блага.… Только не ной! Уподобься злобному хищнику – сдохни, перебив всех вокруг…, только не плач! Ты ВОИН!!!
Не воин это, а – ЧЕРТ! И выползла эта ядовитая болезнь из сырых карцеров «ШИЗО», заразив всех вокруг. Для общества это страшней СПИДА! Тюремные понятия – это «бубонная чума», поражающая человеческое сознание!
У электрика две дочки и обе уехали учиться в город. Они с супругой поздно их родили. Учеба нынче не дешевая, плюс жилье, питание да развлечения!
– Наконец-то!– бросил Бутов дежурному,– А то проверку ждем, а у нас все реформы тормозят!
Он вчера вернулся из командировки в краевой центр. На время проведения Азиатски – Тихоокеанского Экономического форума во Владивосток собрали лучших оперативников из районов. И должности в этом случае не спасли Бутова, ни от нахождения в ночных засадах, ни от мордобоя с распоясавшимися авторитетными бизнесменами на бухте Шамора близ городка отдыха «Жемчужный» (т. 84232468825). Впрочем, дрались они на популярном дальневосточном пляже, будучи «не при исполнении» – сами развлекались здесь…. Это не Кавалерово, где любой, мало-мальски проживший в районе, знает любого заслуженного опера!
– Где Скрипко, Сергей?– на лестничном пролете он догнал молодого оперативника.
– Не знаю, Вадим Вадимович. Только что был здесь.…На улицу, наверное, покурить вышел…, или в «наркоконтроле».
–Он что? Еще не бросил?! – наигранно грозно спросил начальник Криминального розыска Кавалеровского ПО майор Бутов у недавно прибывшего из Хабаровской школы полиции, подстриженного наголо молодого оперуполномоченного.
–Не знаю, вроде бросил… – неуклюже замявшись, ответил младший оперуполномоченный Матвиенко. Его лицо светилось строгой радостью при виде «своего будущего наставника и покровителя!»
–А ты?! – скорчив физиономию, спросил начальник и остановился у автомата с газировкой, стоявшего у кабинета Матвиенко. Налил из грубо покрытого свежей краской старого автомата граненый стакан «углекислотки». Выпил его залпом, пока опер возился с замком, и, крякнув от продравших пищевод газов, поставил стакан в мойку дном вверх, надавил ладонью, и тонкие струи воды шумно сполоснули изнутри многоразовую стеклянную емкость. «Этот стакан, наверное, ровесник самого автомата!»– подумал главный опер.
Разливной автомат появился здесь лет пять назад по инициативе начальника полиции. Начальник в молодости проходил практику в кузнечном цехе авторемонтного завода. Стоял июль. И что чувствовали кузнецы рядом с жаровней трудно представить! Но рядом стоял автомат и приятная прохлада «злющей», сильногазированной воды запомнилась будущему полковнику на всю жизнь. Цех затем пришел в запустение, и автомат сдали на металлолом. Десять лет назад, тогда еще подполковник, поднял на уши только что принятый под руководство отдел и нашел-таки тот автомат. Пять лет ушло на неспешную реставрацию, и пять он уже исправно служит и милиционерам, и полицейским. К автомату приходят отведать газировки и следователи, и ПэПээСники…, но все стараются со своими кружками; и лишь опера демонстративно пьют из одного стакана. «Старая эпоха закончится, когда разобьется этот последний стакан!»– с грустью подумал Бутов, имевший в шкафчике своего кабинета пять граненых «стограммовок» из толстого советского стекла. Ему их передал Пасыков, а тому Михалыч-Воробей, а Михалычу Коробов. Такую оптимальную емкость роняй – не роняй, все равно не разобьется!
– Почему еще не бросил курить!?– продолжил нажимать Бутов на молодого лейтенанта, вошедшего в только что заселенный кабинет. Майор последовал за ним.
Парень растерялся, соображая, – третий день на службе!
–У нас президент курит?
–Ни как нет, товарищ майор! – не ломая голову, перешел на «инструкции» опер и загадочно улыбнулся.
–Ну, вот…Что бы и ты мне, ко дню милиции…, фу-ты, полиции…, да и все вы бросили!
–Ясно, товарищ майор! – оперуполномоченный оперативно выдвинул ящик стола и сбросил с него пачку «Винстона» обратно в ящик, который молниеносно закрыл, – Это еще и для вхождения в контакт, а не только…. Кстати, а какой президент не курит?
Заметив мелькнувшую пачку, лейтенант полиции подумал: «Я десять лет назад бросил на «Милдсэвэне», а в его возрасте курил «Бонд»…. Богатеет страна!»
–Ты еще спроси – чей!? Президент у нас один, иди, служи! – И майор Бутов поднялся в свой главенствующий на третьем этаже кабинет. Из окна виднелся Кавалеровский парк, пересечённый вдоль и поперек пешеходными дорожками, выложенными керамической плиткой, по вдоль и в конце которых стояли разнообразные облупившиеся от времени фигуры-постаменты, созданные неизвестными скульпторами в 50-60-ые и установленные в парке поселка Лудье (позже – Фабричный). К середине 70-х огромную женщину-геолога с неприступным волевым лицом, мужчину-проходчика с отбойным молотом на плечах и таким же лицом, медведицу с медвежонком…, а так же всякую мелочь переместили в Центральный Кавалеровский парк, в который из окна только что выглянул Бутов. Парк, поутру, был разсосредоточенно наполнен вяло прогуливающимися молодыми мамашами с колясками и рыскающими на поводках собачками, суетливо принюхивающихся к урнам у лавочек. Пожилая постоянная посетительница из рядом стоящей пятиэтажки, что-то приговаривая, кормила голубей у фонтана, уже как полвека неработающего по причине убыточности данного мероприятия. Из неоткуда появившись, через парк расслабленно «проплыл», теперь чему-то загадочно улыбающийся, травокур «Кислый». Листва с тополей ровным слоем чуть прикрыла дорожки. Редкие, старые аттракционы и карусели еще не заработали из-за только вчера закончившегося дождя, а так же по причине буднего дня, а еще и первой его половины. В Кавалерово осталось мало детей. Молодежь разъехалась, и потомство воспитывалось в других – финансово более благополучных местах!
Зазвонил телефон.
– Алло! – взял трубку Вадим.
– Вадик, это я! – прозвучал голос Скрипко.
– Ты куда пропал?
– Я в машине, еду в « Лудье».…Одного субъекта надо увидеть.
– Надолго?
– На полчаса.
– Через час жду у себя!– Бутов увидел заглянувшую в кабинет девушку и махнул рукой: «Входи, входи!»
– Все?
– Все!– выключил он телефон,– Ну?! И какие, Ань, проблемы?– взглянул на скрещенные, коротко прикрытые светло-голубым платьем мясистые ножки, присаживающейся на стул светловолосой, симпатичной особы, с ярко накрашенными полными губами, и прозрачными светло-голубыми глазами.
Опять звонок…, но на стационарный:
– Алло?
– Карпушкин говорит! Смотри там, Вадим! Скрипко наши «краевики» интересуются.
Карпушкин – это начальник межрайоного отдела наркополиции.
– Да понял, понял. Займусь профилактикой!– положил трубку и широко улыбнулся, – А ты все такая же, Анька! Сексом от тебя за километр несет!
– Заехал бы вечерком тогда, Вадик. Или, запах секса командира «Уголовки» уже не торкает?– девушка грациозно перекинула шоколадные от загара ноги.
– Работа, Ань…, прежде всего работа и лишь потом…, после выполнения. А тебя? Что на данный момент торкает?
– Ну, работа – так работа! Мне нужно, Вадичка, с коробок химки и эфедрина таблеток сто!– при слове «эфедрин» голос ее злобненько зарычал.
– Ну, ты же знаешь, Аньчик, эфедрин не могу. Хватило и того раза! А химки? Да хоть три короба. Ну, рассказывай!
– Ну, ты же знаешь, Вадь, без эфедрина много не расскажешь. Люди болтливы под «мулькой». А под «химкой» они замыкаются в себе!– и повернулась со стулом к майору, скинув ногу с ноги и чуть расщеперив их. В результате узенькая полоска трусиков мелькнула прозрачной, чуть втянутой вовнутрь, белизной.
– Ну ладно! Не нужна химка, так не нужна!
– Химка – это для меня, Вадь…, или для нас! А мулька для дела! Понимаешь?!
– Рассказывай! Там посмотрим!– голос майора прозвучал серьезно, и устало, но взгляд еще раз зацепился за белое, тоненькое прикрытие,– Б****ь ты, Анька, конченая!
– Ха!!! А ты – нет?!– ее, и без того большие глаза удивленно округлились,– Когда один блядует с другим, то один – б****ь, а другой – ангел? Тебе перечислить с кем ты за последний месяц? И это только то, что известно мне. А ведь матерые опера умеют соблюдать конспирацию…. Ведь, правда, Вадик!?
– Хм?! Я всегда считал тебя лучшим из агентов!– улыбнулся он,– У нас работа непосредственно связанна с б****ством. Вот такой наш общий недостаток. Только я бездарь в этой теме, а ты – талант!
– Ну, спасибо за комплимент! Петрович думал так же. Слушай:……
«Что-то в ней есть от Мэрилин Монро!» – подумал Бутов,– «Овал лица, вечно удивленные большущие светлые глаза… Белые завитушки, в конце концов! Да и наркотики жрет с не меньшим аппетитом!»
деньги!»
Глава 2. Думы наркомана
Стоял сентябрь. Сильный дождь поливал дороги, улицы и огороды уже второй день. То хлестал, то лениво моросил, осыпая надоевшими каплями листву, раскрасневшуюся на кленах, еще зеленую на дубах, уже облетевшую на тополях, посаженных когда-то вдоль рудовозных дорог. Потоки сбегающей с сопок воды быстро наполняли реку, воды которой готовились вобрать в себя косяки кеты, стремящиеся из Тихого океана на икромет, который произойдет в глубине Сихотэ-Алинской территории. Капли густо сыпались на тяжелые от созревших и влажных шишек кроны вечнозеленых могучих кедров, тянувшихся своими коричневыми, смолянистыми стволами к серому небу из продолжающихся с Юга на Север, на тысячи километров, суровых Сихотэ-алинских склонов, накидывающих сейчас на свою поверхность лоскутное красно-коричнево-желтое осеннее покрывало, радующее своим великолепием все живое перед тем, как, сбросив всю красоту, провалится всем своим былым великолепием в спокойную стужу декабря. Лишь зеленые кедры, да другие сосны, будут некоторое время, яркими островками зелени, выделятся на буро-коричневом фоне опавшей листвы, а потом склоны покроет снег, и задуют холодные ветра, несущие сухой морозный воздух с континента.
Жители поселка знали – дождь – это хорошо! Потом бы еще ветер! – и тяжелые, набухшие от влаги шишки, «небесным камнепадом» упадут по всей тайге. Будет орех – будут деньги! А орех в этом году уродился, а значит, вот-вот деньги принесут в поселок радость жизни. Круглосуточная сумятица у пивных ларьков. Переполненные веселыми лицами маршрутки.
«Все будет – только не ленись!»– подумал Василий Михайловский и пошел в сарай за мешками под орех.
К этому времени на северных сопках края поспели не только орехи – кедровые, маньчжурские, лесные, не только вкусные и лечебные ягоды – элеутерококка, лимонника, аралии, барбариса, кишмиша, брусники, винограда…, но и конопля, или на английский манер – марихуана – продукт жизнедеятельности человека в этих краях. На Юге Сихотэ-Алиня, это пахнущее смолой растение, с древности произрастает в дикой природе. А здесь – «Север»! Или точней – «Северо-Восток»! И семена наркотического зелья завезены приезжими и курьерами, время от времени возвращающихся со злополучной территории, расположенной вдоль Российско-Китайской границы и густо заросшей дикой маньчжурской коноплей.
В долине речки Темная, берущей начало под вершиной одноименной горы, у Жеки Радова и находились интересные посевы конопли, так называемые «пятаки». Когда-то в наркзоне он носил гордое звание «опивушника». Опиум – его любимый наркотик, а точней давно ставший единственным, вызывающим в Жекиной душе настоящий «кайф». Вся остальная «химия» – это так…, придаток к «настоящему»!
Много лет назад, еще до тюрьмы, Жека с собратьями по увлечению «налетал» на огороды в частных и дачных кварталах, вырывая с корнем посаженный для украшения участка опиумный мак, вытаптывая в грабительском захвате грядки с огурцами, помидорами, картофелем, ночами пугая своим вторжением мирно спящих после насыщенного трудового дня Кавалеровцев.
Вскоре «от греха подальше» хозяева частных подворий мак сеять перестали. И уже многие лета опиум покупали у «барыг». А для этого нужны были деньги. Их требовалось больше и больше, так как доза неуклонно росла. Поэтому сам Женя Радов приторговывал «химкой», производимой в виде смолы-гашиша из определенного сорта сорняковой травы, выращиваемой глубоко в тайге. У него еще оставались силы и воля не только для производства приносящего доход вещества, но и для сбора кедровых орехов, поиска металлолома, временной работы подсобным рабочим, и походов вглубь Приморских субтропиков на поиски легендарного женьшеня. А этим сентябрем кедры выдали большой урожай орехов, приносящих стабильный и приличный заработок до самого Нового года. – «Будут шишки – будут деньги – будет «ханка»!»,– рассуждал Жека, посматривая через грязное кухонное окно на ливший вторые сутки дождь и прихлебывая повторно заваренный не сладкий чай из почерневшей фарфоровой кружки. На подоконнике из пепельницы торчала «пятка химки» – завернутый и задранный вверх сантиметровый окурок папиросы, начиненной недавно изготовленным гашишем. Радов, мелко втягивая горьковатый напиток, на старой, исцарапанной, деревянной табуретке ждал должника. Вчера он уколол своим наркотиком Леху Каменцева с условием на сегодня совершить с его стороны тоже. А Лехи все не было. Евгений напряженно прислушивался к звуку приближающихся к подъезду шагов. День назад он сдал в приемный пункт, украденный с комбинатской базы дюралеаллюминий и, на вырученные от его продажи три тысячи рублей, приобрел у беременной Анны четыре качественных дозы. Торговки, приобщенные к этому делу не без, равнодушного или какого другого, участия милиции-полиции, опасались продавать Радову плохой товар – ведь он авторитетно отсидел на зоне, был знаком в настоящем с безпредельщиками из Кавалеровского «общака», находился в здравом рассудке, что являлось редкостью для наркомана с его стажем. Двойную дозу, тут же, на кухне у Анны употребил сам, а оставшиеся два куба, взяв у наркодиллерши кипятка, развел до четырех миллилитров и, вернувшись, домой, поделился с Каменцевым.
В данный момент Жека и не рассчитывал, что Леха вернет ему укол в первоначальном ви-де, но и не чистую воду – все-таки же!!! А Алексея все не было.
Считаешь возможным, положи 100 рублей на Яндекс-деньги 410 011 431 928 609, или туда же 200, чтобы я больше не писал! «Храни вас всех, Господь!»
Глава 3. Притон наркомана.
Теплый, еще по-летнему дождь все бил и бил по разлившимся у входа в подъезд лужам. Раздался стук в дверь!!! Ноги сами понесли открывать, не спросив – кто?
На пороге стоял оперуполномоченный Скрипко. Свой спортивный «Скалайн» он оставил за торцом дома.
– Ты!? – удивился Жека, пропуская «мента» в свой наркопритон. Капитану Скрипко определённо шел яркий, с легкими потертостями джинсовый костюм.
– Здоров! – опер машинально поправил намокшую светлую челку, не мигая, в упор, изучая Жекины глаза, спросил, решительно переступая порог:
– Один?!
Радов не успел ответить, как мент уже заглянул в зал и на кухню. Затем вернулся в прихожую и, как только Евгений защелкнул замок, по-свойски пожал ему руку.
– Проходи!– Жекины глаза возбужденно засверкали.
– Как жизнь?– опер скромно присел на краешек дивана, давно не подвергавшегося чистке.
– Нормально!– Радов расположился напротив, на металлической кровати с провисшей сеткой.
– Что веселый… Раскумарился? Больших трудов мне сегодня стоило отмазать тебя перед Карпушкиным. Сам знаешь, что наркоконтроль к тебе сотоварищи не равнодушен.
– Спасибо! Да откуда раскумарился, Вов?! Говори быстрей, а то я человека жду.… Кстати! Нет ничего?!
– Есть! – Володя засунул пальцы в нагрудный карман и извлек две упаковки снотворного, – Только колеса. У нас проверка с края. Все серьезное пришлось сжечь по акту прямо во дворе отдела, – соврал ему капитан, не желающий лишний раз подчевать своего подшефного информатора запрещенной законом «дрянью». И главное – кого подчевать!? Радов за два года сотрудничества еще не предоставил значимой для Уголовного розыска информации. Так, общая обстановка в наркоманской, мелко воровской среде. И кто его знает, когда кто-то из ближайшего окружения Радова совершит убийство, изнасилование, террористический акт.
Все это сообщество являет собой потенциальных злодеев, пока что гадящих по мелочи, но в дальнейшем каждый из них может «взорвать несущую в себе бомбу». А когда это произойдет, известно лишь господу!
А так… – ворье есть ворье! Есть высшие авторитеты, в низах которых находятся выполняющие, одним из которых, возможно, случиться, будет Жека Радов.
За это время Радов может совершить множество мелких преступлений, «а ты, Скрипко, подождешь в ожидании, покрывая незначительные Жекины деяния!»– думал сотрудник Угро,– «Наркоманы в состоянии эйфории чрезвычайно болтливы, а поэтому, что известно одному из Кавалеровских «торчков», вскоре станет знакомо «Радедорму»». «Радедорм»– кличка Радова…
Капитан бросил зеленную и синюю коробку на подоконник, быстро окинув взглядом территорию на улице. Жека тут же взял их на осмотр:
– Ух, ты!– выдвинул он блестящие блистеры психотропных лекарств,– Радик!– прошептали губы при виде радедорма и мепробомата,– Говори быстрей, Володь! А то спалишь меня…, пацан серьезный должен подойти.
– Кто, Леха?
Жека удивленно взглянул на мента.
– Что, дозу обещал?
Радов таращил глаза на ухмыляющегося Скрипко, соображая, что ответить.
– Да я в центре его видел, как он на «подачу» к Анне шел.
– Давно?!– обрадовался Жека и про себя подумал,– «Значит ходил за ханкой, значит, не соврал насчет денег, значит, будет доза!»
– Да с полчаса назад,– ответил оперативник.
«Полчаса – это недавно! Ждать, выходит, до блаженного укола еще, минимум, полчаса. Если, конечно, ни каких накладок не произойдет»!– размышлял Радов.
– Знаешь, Жень, что мне надо!? Надо, и это срочно, значит, всех, кто ходит, ходил, или вскоре пойдет в район Темной…, за женьшенем ли, за орехами, на охоту и вообще… Задание выписать?
– Я знаю, Вов, кто постоянно обитает на Темной…
– Кто?
– Леший.
– Про Лешего я знаю. У него там плантации женьшеня, словно у тебя конопляные.
– У меня?– удивился Радов.
– Кстати, сдай мне одну свою!– проигнорировал вопрос опер, посмотрев за окно на лужи, принимающие капли затяжного осеннего дождя.
– Свою?!– Жекины зрачки вновь расширились.
– Да можно без макушек, лишь бы стволы с листьями сохранились… Мне так, для плана. Будет что наркоконтролю представить!
– Хорошо!– согласился информатор.
– Мне примету на дороге в виде двух пакетов и полуторалитровой бутылки на обочине оставишь!– опер направился к двери. Радов поспешил следом, обдумывая предложение.
– Задание по «Темной» выписать?– повторил капитан.
– Да ладно! А! Да! Кстати! Доктора Бурьянова часто видят на Темной!
– Это кто?
– Да психиатр наш местный.
– А-а-а! Борода?
– Он, он. И интересуется он вашей Темной…, почти как ты.
–Хм-г?! Ну, бывай!– пожал ему руку Скрипко.
– Ну, давай!– закрыл за ним дверь «ожидающий» дозы.
Глава 4. Отшельник.
Не раскрытые, повторяющиеся более двадцати лет убийства и исчезновения людей в районе горы Темная подпорчивали жизнь всему, в значительной степени поменявшемуся за последние десять лет составу Кавалеровского криминального розыска.
Более двадцати лет назад на Темную ушел взрывник рудника «Юбилейный», охотник Савельев и до сих пор числился без вести пропавшим.