SOULS

Редактор Сеяре Кокчеева-Усейнова

Иллюстратор Эльзара Сейдаметова

Дизайнер обложки fer(a)art: Feruze Akay, Hasan Baykuş

© Lilien Moore, 2019

© Эльзара Сейдаметова, иллюстрации, 2019

© fer(a)art: Feruze Akay, Hasan Baykuş, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4493-0053-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Загадочная душа Лилиен Мур

SOULS. Начало

Дерево произрастает из семени, а любовь – из души.

– «Сестра… Алиса. Ты меня слышишь? Ты ведь знаешь, что когда тебя нет рядом, я всегда мысленно говорю с тобой, всегда рядом душой. Ты веришь, что расстояние, как огрызок времени, оно для нас и все, и ничего. Сегодня такой день: он, как ни странно, идет из прошлого. Жаль, тебя все так же нет рядом, и меня некому защитить, а ты видела – я сильно изменилась… Сестра, сестра… как ты там живёшь? Я не знаю, что прячет твое сердце. Каждого человека я вижу насквозь, но понятия не имею, кем являешься ты. Но ты – моя душа, а я – твоя. Мы две души в этом бесконечном мире».

Онни1, в Вечности пишу тебе письмо. Мечтаю дотянуться до тебя. Мечтаю воплотить все твои мечты. Моя душа раздавлена, и от того так тяжело дышать. Страшно жить в мире, где я вынуждена наблюдать человеческую боль, в мире, где не рядом ты, где не знает меня он, где вдали от своих родных я… я просто хочу выбрать счастье. Наступает ночь и весь мой свет собирается в точки под Луной. Открыто окно, и я одна в черной квартире. Четвертый этаж и поддувает прохладный летний ветерок, но мне кажется, что его ощущает не кожа, а душа моя, которая все еще не покинула мертвое тело.

Я даже почувствовала облегчение от того, что остаюсь в одиночестве. И тут очень спокойно. Тут больше нечего терять. Быть здесь, на дне, намного легче. Это уже мой дом. Грязные мысли, грязное тело и я – вместе мы пытаемся спрятать чистое сердце, но, тщетно. Мне не составило бы особого труда гнить на земле вечность, если бы не родители, мечты и ты. Когда я снова и снова смотрю на людей, цепляющихся покоренными вершинами за жизнь, мои мысли очищаются, а сердце тяжелеет, словно от камней. Я поднимаюсь на ноги, смываю с тела всю грязь – и душа рвется ввысь. Но, стоит только коснуться облаков, как на меня низвергаются грозы и молнии, и сжигают крылья. Падая с небес, мое тело разбивается о скалы, а дно притягивает все, что от меня осталось. И так всегда, и так целую вечность. Потому что… потому, что я никому не нужна, и никто не добавляет сил моим упрямству и стойкости. Никто не разгонит тёмные тучи, никто не подаст руки мне – срывающейся со скалы… и ничто не изменится… правила всё возвращают на круги своя, всё, без исключений.

– Ты скучаешь по ней? – выглянула из-за двери моя соседка.

– Она завтра возвращается к нам.

Соседка говорила о человеке, который считал меня лучшим другом, а я была в глубоком сне и не чувствовала никакой взаимности. Только сейчас я должна ответить что-то совершенно определенное. Будь я человеком – так бы и сделала. Но я – не человек:

– Я не умею скучать.

На меня обрушились воспоминания: не так давно еще один человек, который тоже считал меня лучшим другом, вернувшись из длительной поездки, задал тот же вопрос. Его глаза горели и были полны слез (он подхватил в поезде простуду). Я не смогла смотреть в них от стыда, но и изменить себе я тоже не смогла. Мой ответ был таким же.

– А по маме? – подняла брови соседка, изображая непонимание.

– Я и так всегда с ней, – ответила я и затихла.

– А. Тогда понятно.

Соседка замолкла.

Более я ее не замечала.

– «С того момента, как 5 лет назад, моя сестра уехала из дома, я не умею скучать. Я разучилась», – мысленно ответила я моему лучшему другу.

Алиса, в моем сердце нет зла, нет ненависти, жажды мести, но вокруг себя я вижу людей, хоть и глупых, но способных заронить во мне семена всего этого. Ни с одним из них мне не хотелось бы иметь никаких дел. Их глупость так многоопытна, и я не знаю, как их победить. Я не знаю, как их задеть, чтобы дать им почувствовать, что пришло время перемен – пора меняться! С ними я становлюсь не сдержанной, скорее, грубой, чувствуя, что выгляжу ничуть не лучше их.

– Алло?

– Алло.

– Онни! Ну, что?! Тебя отчисляют? – мой голос был неуместно довольным.

– Наверно…

– Меня тоже… – тихо прибавила я.

– Тебя-то за что?! – оживилась теперь она.

– Ты еще спрашиваешь, за что?! За серьезное отношение к учебе, за неистовое желание реализоваться в изучаемой сфере, за огромное уважение к университету… ну, впрочем, за то же, что и тебя.

– Ха-ха! – рассмеялась она. – Вот ненормальная!

– Весь мир переполнен такими! Ну, а мы с тобой, что будем делать? В деревню, коровам хвосты крутить?

– Зачем? Поедем за границу на заработки.

– Нужны мы там… – не оставлял меня сарказм.

– Кто их спросит?

Это был очень очевидный ответ, но меня просто разрывало от смеха (ну почему я сама не додумалась до него?).

– Ха-ха! Действительно! … Алиса? – проговорила я, когда, наконец, прошёл приступ истерики.

– А?

– Да, ничего, – подумав, ответила я.

– Что-то случилось?

– «Сестра, почему мой взгляд ничем не убить? Почему я не умираю? Сестра, почему бы им просто не убить меня одним ударом? Мне интересно, откуда моя сила пришла? Почему дух волчицы вселился в меня? Зачем мы идем? Почему все это происходит с нами? Мне интересно, что я должна в этот мир принести? Я чувствую, что я что-то здесь потеряла, оставила ребенка, вроде тебя, и должна обрести его снова».

Нет, – ответила я.

– Все нормально?

– Да.

– Береги себя, – прощальная фраза под конец разговора, печальные тревожные гудки…

О чем молчим не знаем сами, от того и молчим.

Онни. Я живу отчужденной жизнью. Ночью, когда закрываю глаза, и когда постель – мое любимое место, я вижу прежние места в неопределенные времена. Но я не вижу того же, что видит мой сосед по парте. Никогда: ни днем, ни ночью. Порой я становлюсь совершенно слепой, но я слышу немые мысли и беспокойные чувства ближних и прохожих; я знаю людей, с которыми меня разделяют моря и океаны, но которые не знают меня, однако их души, сбегают от остальной части человечества в мои сны и просят моей помощи.

Внутри меня борьба. Мою память залатали, спрятали под шагами человеческими на Земле, отправили на непонятную мне планету. Я что-то должна этому миру, должна что-то здесь совершить. Я чувствую, что человеческая кожа слишком мала, зачем же я в нее одета? В ней не удаётся спрятать меня. Я просыпаюсь, когда я закрываю глаза и засыпаю, когда постель мое любимое место.

– Ох. Прекрати есть этот мусор! – выбросила я остатки семечек на стол.

Мои глаза следили за черными семенами, ожидая, что они вот-вот сдвинуться с места под воздействием моего взгляда. Может я и выглядела вполне беззаботной и спокойной, откинувшись на спинку лавочки, но в голове я судорожно вела отсчет времени, когда семечка встанет и побежит. Мне не пришлось удивляться, поэтому я и взбесилась:

– Хватит это жрать есть! – я собрала все в кучу вместе с кожурой.

– Пошли, – я протянула руку, чтобы Алиса отдала мне то, что осталось у нее в руке. Но она, как всегда, оставалась непреклонна.

– Сейчас. Доем.

– Пошли!

Она убрала кожуру семечек с губ и гладко выдала:

– Доем.

– Уф!

Я шумно свалилась обратно и силой ударилась о спинку лавочки, досчитала до десяти, что, впрочем, мне никогда не помогало, и, уже была готова испепелить эти 10 цифр!

– Знаешь, что мне мама сегодня сказала?

О, вот чего я ждала. Моя злость стала утихать.

– И что же?

– Когда ты выйдешь замуж, я останусь одна.

– Это еще почему?

– От того, что меня никто не интересует и от того, что мне наплевать на это.

– Мм… – меня это лишь улыбнуло. Родители конечно имеют привычку подкидывать интересные мысли, додуматься до которых можно лишь имея недюжинный опыт и старание.

– Я сегодня сказала своей маме, что не выйду замуж. Вот какое совпадение! Так что ты не останешься одна.

– Та! – небрежно махнула она рукой.

– Мне все равно, что там решит твой будущий муж, – она смотрела на меня совершенно серьёзно и одновременно так просто, словно говорила о чём-то само собой разумеющемся:

– Закроет дверь передо мной – залезу в окно. Знаешь, мне плевать! – ее жестикуляция усилилась, и я заметила оживление в голосе, и даже злость: может это была ревность.

– Я не понимаю этого. Что за муж, который вредит своей жене?! Что значит «запрет на встречу с тобой»? Бред. Ничего не выйдет. Но ты же знаешь, я приму того, кого ты назовешь своей половинкой, мне все равно, кем он явится, ведь даже являясь убийцей, он будет защищать одну тебя. Если все отвернуться от тебя, когда ты попросишь благословения, я приму тебя, помни это. Главное – твои интересы и чувства, главное, что ты с ним счастлива.

– О-го-го! Скажешь тоже! В принципе, могу повторить тебе то же самое. Я согласна с тобой. Вообще, вокруг бытуют странные понятия о браке.

– Да. Я такая, что вообще бы не ставила эти штампы. Такая попытка позариться на мою свободу не самая удачная затея.

– Ха-ха! Какая сейчас разница? Наши половинки где-то скитаются по миру, и, кажется мне, не собираются еще за нами приходить.

– Если таковые имеются. Ну, я говорю о себе.

– Имеются. Я видела их. Я постоянно их вижу.

Под звуки голоса Алисы я собирала каждое ее слово, стараясь не упустить ни одного, но порой, она очень медленно говорит, и моё внимание поневоле рассеивается. Монотонность повествования только действует мне на нервы, ведь она против меня. Алиса знает, я ей говорила: «Сестра, иногда я не слышу, хотя слух у меня отличный». Мои уши просто не слушают, разум и душа улетают далеко, не ставя меня в известность, а это становится ясным лишь, когда они возвращаются, когда заканчиваются слова «собеседника». Как мой почерк превратился в непонятный ужас, когда я стала писать бессмысленные вещи, так и разум стал отключаться, защищаясь, когда я стала слушать вещи, опасные своим бессмыслием. Впрочем, еще есть много предисловий и причин болезни… жаль, но теперь я всё реже могу ее контролировать и поэтому забыла наше последнее лето, проведенное вместе, и это очень огорчает. Теперь я сосуществую с этим своим недостатком и отчаянно борюсь, когда это необходимо.

…………………………………………………………………

Во дворе цвел месяц май. Что бы ни случилось, люди рождались и умирали, ведь время шло. Чем бы ни дышала я, время летело за горизонт, а я не могла угнаться за ним, нет, никак. В мечтах я бежала по светлому полю, Алиса рядом. В этом сне я знала, что с близкими все хорошо: их жизнь протекает под лозунгом «равновесие и счастье». В том сне мы воплотили свои идеи и стремления, стали большими людьми и не пострадали от этого. В этом сне мы… были живы.

Недавно, впервые в жизни, Алиса сказала, что мой вид печален и что она заметила это с первой секунды, как увидела мое лицо. Мне хотелось плакать от услышанного, ведь для меня это было равносильно словам: «В этот раз ты проиграла, дорогая, но будет и другая жизнь». В ответ я горячо накинулась на нее: «Никогда не говори мне такого! Это не так! Что бы ни происходило, не говори! Со мной все отлично!». Алиса рассмеялась. Похоже, у нее та же печаль в груди.

По одну сторону трассы обрыв и море. Не замечала, что место, где я так часто бывала, настолько красиво и волшебно. Находка для творческих людей. И, этот момент, когда я здесь, словно из фильма. Вода такая спокойная и немного пугающая… как и ты. На горизонте видно, как растет цунами, но это лишь оптический обман… как и ты.

Алиса имеет дурную привычку переворачивать в моей жизни всё с ног на голову, особенно, когда я, казалось бы, достигла непоколебимой уверенности. Это так мучает, так все усложняет и толкает вперед, но я все же думаю: «Надо ли мне это? Движение вперед мучениями?», – ведь я имею право быть свободной в ночи. Стоять на обрыве и не бояться тебя, не сомневаться в тебе, любовь моя!

Алиса и ты – два противоположных полюса, но почему именно вы и почему разные полюса? В борьбе, кажущейся, вечной, я не могу найти ответов. Зачем вы оставляете меня между двух огней, если я нужна вам? Мне непонятно…

Лунная дорожка на черной воде напоминает мне о вас двоих, напоминает о жизни, о прекрасном мире, который, сколько не любуйся, мне всё равно не увидеть, тем более не запомнить. Я отвернусь, и пройдет мгновение, и все увиденное станет забвением. Останется лишь страшно желанное счастье и грусть. Мне не излечить свою больную память. Не знаю, что хуже – неведение или знание?

Прошло еще несколько недель. Я получала твои неизменные письма на бумаге и понимала, что мир слишком быстро катится к чертям.

Меня мучили сомнения, и душил мир вокруг – я не знала, что мне сделать, чтобы изменилась картина перед глазами. Осознание этой бездны сбивало с ног. Но зрение не дает мне покоя, лишь от этого я все еще дышу.

Я продолжаю наблюдать за людьми, что загораются и гаснут. Конечно, многое из того, что я делаю – против правил, но всем известно, что никаких правил никогда не было – о них говорят лишь те, кому они выгодны. Мы проживаем с тобой самую обычную жизнь, когда человек сходит с ума лишь от двух вещей – это мечта и любовь.

Сегодня так же продолжается лето. Для меня это самое загадочное время года – никогда не знаешь, что от него ожидать и, кажется, что тебя ждет фантастическое чудо! Но осенью я неизбежно переполнена сожалениями: лето никогда не оправдывает моих ожиданий.

– Глупо, но как легко утонуть в своем же «дерьме». Сны? Они там, а мы здесь. Мне надоело! Хочу жить сейчас, в данный момент!

– Слушай, давай я лучше тебе кое-что прочту, – обрывает меня Алиса по ту сторону мобильной связи. —

«Иди вперёд и будь спокоен,

И твёрдо знай, что ты непобедим!

Пусть говорят: «Один в поле не воин»,

Но с верою в душе ты не один!»

– Автор?

– Мне не он известен.

– Не стыдно не знать?

– И это ты мне говоришь? Ты, знающая лишь десяток авторов по чистой случайности! Неужели?!

– Ладно, ладно!

– И, кстати, я помню, все, что ты говоришь, в отличие от тебя!

– Вылечи в таком случае мой мозг!

– Ага, скорее свой сломаешь. Плюс ко всему, я процитирую тебе твои слова: «Мне все равно, вспомнят ли меня через десятки лет после смерти или нет. Плевать, будут ли знать автора книг и рассказов, которые прочли, даже если они мои. Главное – помнят то, о чем читали, ощущают то, как, познанное ими на листах, помогло. В таком случае любой писатель и поэт будет жить вечно в сердцах людей и в их поступках».

– И к чему это все сейчас?

– Ох, какое ребячество…

Видит Всевышний, мы должны быть сильнее. Не знаю, что мы здесь и зачем, но есть глаза и сердце, а с ними нужно что-то делать, например, баловать и утомлять. Увязнуть в житейских проблемах – не проблема, проблема – остаться человеком, решая их. Меня заставляют смотреть, как в них тонут мои родные, в то время как мне совсем ничего не понять. Думаю, весь ход событий вынуждает человека делать то, чего он, до смерти усталый, до этого критического момента никогда бы и не сделал. Он никогда бы не воровал, никогда не убивал, не продавал бы себя. Но всё это, поверь, окажется последним, что ты сотворишь при жизни. Дальше – мертвая тишина. Не опускайся, будь сильнее. Из любой ситуации есть выход лишь при одном условии – пока ты жив. Живи, чтобы опровергнуть все аксиомы, разрушить все стены, «радовать» врагов. Скажи ты последнее Алисе, думаю, она бы ответила: «Зачем? Просто живи!», – и в этом есть смысл.

«Раньше ты говорила о многом. Рассуждала о совершенно разном. А сейчас ты постоянно твердишь мне „Свет, свет“. Не скажу, что это плохо, но ты просто ударилась в религию!» Это твое письмо мне никак не забыть. Плакать ли мне после него или радоваться: свет для меня – победа это либо поражение, еще более близкое воссоединение с тобою либо отдаление… не знаю.

Люблю, когда спонтанно исполняются давние желания. Как сейчас… Я последовала зову природы. Со мною рядом был верный друг. Этот человек горит в огне, и моя рука горит вместе с ним. Папа был прав, сказав, что какими бы не были те люди, которые сейчас близки мне, они будут со мной всю жизнь. Сейчас я стала это осознавать и мне стыдно, что моя сущность была так черства и цинична.

– Хорошо, если бы получилось с работой, – сказала она. – Я уже представляю, как мы вместе будем ездить на работу.

Мы поднимались в гору всего около 10 минут, но я уже успела усомниться в верности зова природы и, захотелось отмахнуться от мысли «дойти до вершины», словно от назойливой мухи. Меня смешит моя немощность.

– Да, неплохо, – выдохнув, согласилась я.

Подруга поднималась, не зная усталости, болезненно кашляя. Она подхватила простуду на работе и пошла со мною в горы, от того что: «Ты же убьешь меня, если не пойду». Так выражался ее бессмысленный страх передо мной. Иногда мне грустно от того, что я не стою столько, сколько эта девушка на меня ставит. Мне казалось, что-то сейчас с грохотом рухнет на мою голову: сказка из Эмирии, брат из «Космоса» или еще что-то запредельное… ветер был так силен и добродушен, что мне хотелось улететь с ним. Скажу вам, на вершине слишком красиво, чтобы это было реальностью.

Как все обычно делают, оставаясь наедине с другом (хотя и посреди города такое тоже случается), мы стали орать любимые песни и сходить с ума. Это было замечательно! Я вспоминала много событий и поступков из прошлого, когда мы поступали так же безрассудно

Уже упало солнце за горы, и закончился день, но песни в плейлисте – никак нет. В самый неожиданный момент из темноты появились два неуверенных силуэта, но они храбро приближались именно к нам. Мы выключили музыку, я ждала увлекательного представления.

Было жутко любопытно: вокруг не должно было быть ни одной живой души, тем более такой, которая хотела бы наладить с нами контакт. Когда они подошли ближе, то стало ясно, что перед нами две девочки – туристки, которые, похоже, своей же тени боятся.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответила я, осматривая их с ног до головы, словно собиралась купить.

– А вы откуда пришли? – спросила одна, а ее руки тем временем робко перебирались с головы на талию.

Вторая, которая в очках, казалось, почти ничего не видела из-за проблем со зрением, от чего была более робкой и молчаливой. Она все не могла оставить в покое свой светлый шелковый шарф на шее, который запутался в белокурых кудрях. Я следила за ее худыми руками, переводя взгляд с одной странницы на другую, ожидая: «когда же появится сама опасность?»

– Мы из параллельной вселенной!

– Мы местные, – добавила моя подруга, испепелив меня взглядом.

– Так местные или нет? – переспросила темненькая.

– Нет, мы из Эмирии! – я не сдамся просто так.

– Откуда?

– Да здешние мы! Из поселка! – снова вмешалась моя любезная подруга. – Не слушайте ее!

– Ага… – протянули они в ответ, выпучив глаза. – Ну, мы пойдем. Пришли проверить, кто тут еще, кроме нас гуляет по горам так поздно

– Ага. Пока, – выдавила я. Как только они отошли на пару метров, поток моей речи не был в силах остановить уже никто.