Ещё одна жизнь злодейки

Глава 1

Постукивая пальцами по столу, мужчина серьезно смотрел на меня уже целую минуту, не проронив ни слова. Я больше не могла удерживать его изучающий взгляд и отвернулась к окну.

Жалюзи слегка покачиваются из-за весеннего теплого ветерка, проникающего в приоткрытое окно, а горячие лучи солнца согревают мои холодные руки. На светло-бежевых стенах комнаты горизонтальными полосами ложиться пробивающийся золотистый свет, придавая особый уют, но даже так легче на душе не становится.

– Тань…

– Знаю, – перебила я сидящего напротив меня за столом мужчину, опустив глаза. Рассматривание ровных стопок бумаги на столе куда более увлекательнее, чем удерживание его взгляда. – Не отговаривай, я уже все решила.

– Давай подождем. Хотя бы год!

– Нет. Ты сам мне рассказывал, что с каждым годом шансы на успех уменьшаются. Я больше ждать не намерена.

Ответила со всей уверенностью, что во мне осталась, и скрестила с ним взгляд. Он небрежно снял очки и бросил их на стол, зажимая пальцами ровную переносицу.

– Ладно, хорошо! – повержено, но разражаясь, бросил он. – Ты же понимаешь, что шанс совсем… совсем ничтожен. В следующем году обещают привезти новое оборудование и…

– Его обещали привезти в прошлом и в начале этого года, но до сих пор не привезли. Рома, я ждать больше не могу.

Мужчина в белом халате окончательно сдался, откинувшись на спинку своего кресла и поднимая глаза к потолку.

Два года назад я попала в жуткое ДТП… Мы с друзьями ехали из дачного домика по ночной трассе. Чем ближе машина приближались к городу, тем сильнее поднимался ветер, а из-за града с деревьев осыпались лавиной листья с обломанными ветвями. В какой-то момент буря поднялась ужасающей силы, а порывы ветра начали наклонять стволы деревьев, ломая или вырывая их с корнем из земли. Одно из таких, упав, преградило всю проезжую часть, и машины, что не успели среагировать, попросту врезались друг в друга. Нашу машину пронесло. Водитель успел вовремя среагировать и остановиться на обочине, но не успели мы выдохнуть, как в нас влетела другая машина. От сильного удара автомобиль перевертышем унесло в крутой кювет. Водитель, приходившийся мне близким другом, погиб в реанимации, как и его девушка, третий пассажир выжил, отделавшись несколькими незначительными переломами, а мне досталось повреждение позвоночника, сотрясение и перелом руки.

Тиканье настенных часов ещё сильнее сгущало напряжение в уютном кабинете.

– Я подписала всё, – отодвигая от себя небольшую стопку документов, с присущим глухим звуком положила наверх увесистую, наверняка дорогую ручку.

Рома грустно на меня посмотрел и забрал бумаги, пробегая по ним скользящим взглядом.

Именно его брат и был в тот вечер за рулем авто. Брат-близнец.

Прошло два месяца…

– Доброе утро!

Привлекая мое внимание в больничной палате, появилась мама.

Женщина с небольшой сединой, лучезарной улыбкой и опечаленным взглядом подошла вплотную к больничной койке, наклонилась для объятий.

– Привет, мам, – прижимаясь крепче к родительнице, сразу накатило спокойствие.

– Как ты?

– Хорошо, – выпуская женщину из своих рук.

Не переставая улыбаться, она присела на край противно поскрипывающей кровати, заправив выбившуюся прядь волос мне за ухо.

– Я так переживаю за тебя. Сашка, когда узнала, что ты подписала согласие на операцию, впала в хандру.

– Кто бы сомневался, – хмыкнула я. – Всё как обычно.

Она грустно осмотрела меня и, заметив мой взгляд, так же грустно улыбнулась и сжала мою заметно похудевшую кисть.

В палату зашла врач. Женщина стала для нас как родная за эти два года. Ещё бы… Я постоянный посетитель этой больницы, и, похоже, для меня медперсонал давно выделил отдельную, личную, но просторную палату.

– Здравствуйте! – врач приветливо улыбнулась мне и моей маме. – Как вы?

– Хорошо. Спасибо… Как вы поживаете?

– Потихоньку… – женщина дружелюбно улыбнулась и переключила свое внимание на притаившуюся меня. – Танечка, ты себя как чувствуешь?

– Отлично… – не соврала я.

В физическом плане все относительно отлично, не считая того, что я не чувствую ног, но в моральном я ужасно устала.

Раиса Васильевна осмотрела меня и, проведя обыденный опрос, поднялась с места.

– Роман Романович закончил все приготовления к операции.

– Я же могу остаться с ней?

С мольбой в глазах спросила мама у врача. Женщина понимающе кивнула и, распрощавшись, удалилась.

Завтра утром будут проводить операцию на позвоночнике.

До двадцати семи лет я добилась многого. У меня была любимая работа, чудесные друзья, множество поклонников, прекрасная, любящая семья и самый лучший в мире кот Виктор, но… Всегда есть это проклятое «но».

За последние два года все изменилось, и из того, что у меня было, осталась только любящая семья.

Работа стала мукой, ведь я была успешным конструктором одежды, развивала свой магазин и ателье. У меня была мечта создать свой бренд одежды, но это осталось просто мечтой. Магазин оставила на младшую сестру, а ателье пришлось продать, чтобы оплатить расходы на лечение и многое другое.

Друзей не осталось, и в этом виновата только я. Я оттолкнула тех, кто искренне хотел оставаться рядом, но жалость в их глазах сводила с ума. С поклонниками и так всё ясно.

Кому нужна девушка в инвалидном кресле, да и я сама не желаю быть тяжелым бременем для кого-то. Даже когда всё произошло, я не хотела быть обузой для мамы и сестры, но они упертые. Они попросту переехали в мою квартиру без объяснений, когда умер мой любимый Виктор. Кот был пожилым добряком и прожил со мной целых семь лет, но умер на следующий день после моего возвращения домой с больницы. Это был удар. Я попросту не хотела жить. Если бы Саша в тот вечер не зашла в мою комнату, я бы была мертва.

Не могу сказать, что сейчас всё так же ужасно. У меня появилось множество знакомых, так же прикованных к инвалидному креслу, и ещё больше знакомых медиков. А вот с Ромкой мы раньше никогда не были близки, даже знакомы не были.

Он учился и работал в Лондоне, а когда погиб его брат Гоша, то вернулся и остался в родном городе, чтобы поддерживать родителей. Так совпало, что в тот вечер, когда я наглоталась таблеток, он переезжал в пустующую квартиру брата, что располагается по соседству с моей, и услышал с приоткрытого балкона крики Сашки. Так мы и познакомились. Я знала, что у Гоши есть старший брат, но не знала, что близнец, а когда очнулась, устроила целое представление в отделении скорой помощи.

– Я прихватила с собой компьютер, – мама достала из сумки серебристый ноутбук. – Хочешь посмотрим фильм? Саша нахваливала! Мама тоже устала.

Она очень много помогает мне, пока Сашка следит за магазином, а я на заказ делаю выкройки и иногда беру заказы по пошиву женского белья и детской одежды. Даже от популярности в определенных кругах есть иногда польза. Именно из-за неё я могу держать на плаву свою семью и себя, зарабатывая пусть не такие большие деньги, как раньше, но и не маленькие в сравнении с другими обычными семьями.

Я даже немного горда за себя. Ведь, оставаясь прикованной к инвалидной коляске, могу оплачивать обучение сестры.

– Да, давай посмо…

– Ну привет, сестричка!

С привычным эмоциональным тайфуном в палату ворвалась младшенькая.

– Саша? Ты почему не на учебе?

Она впорхнула с такой лучезарной улыбкой, как у мамы, и искрящимся взглядом голубых глаз, как был раньше у меня.

– Сегодня одна пара, а препод заболел, и нас отпустили, – отчеканила она, надув пухлые губы, и перевела взгляд на меня. – Я привезла тебе кое-что!

Саша аккуратно обняла меня и, отстранившись, достала из сумки несколько книг.

– Что-о? Тебе не нравится мой выбор? – оттопырив нижнюю губу, она наигранно обиделась.

Я скептично посмотрела на девушку в ярко-желтом платье. Девушка поморщила носик и изобразила моську, а мама тихо наблюдает за нами со стороны, разбирая принесенные ранее ею сумки с вещами. Может, мама ей не сказала, что операция завтра?

– Смотри, – Саша протянула мне в руки книги и наверх положила ещё две, похлопав по обложке. – Вот эта парочка из моей личной коллекции.

Сгрузила поклажу на постель рассматривая обложки.

– «Принцесса кошмарных гор» и «Прекрасная Эйрин». Спасибо большое, вот эту… – отложила книгу в крепком переплете с синей обложкой и названием «Принцесса кошмарных гор», – я обязательно прочту.

Сестра, нахмурив модные широкие брови, вопросительно уставилась.

– А эта тебе чем не угодила? Между прочим, это одна из моих любимых книг.

– Я её читала… – пролистав несколько страниц «Прекрасной Эйрин», я медленно сглотнула, удерживая обычное выражение лица.

– Ну ладно… – успокоила свой буйный нрав сестра. – И как впечатления?

– Нормально.

Сухо соврала.

Эта книга ассоциируется с аварией.

Я начала читать её как раз в день аварии и в момент аварии, тоже её читала. Не скажу же, что мне такой слащавый роман не по вкусу, но после случившегося я не могла, да и не хотела его читать снова.

Последние два года мне совсем не до чтения было, иногда я все же читала для настроения и отвлечения, но о «Прекрасной Эйрин» совсем не вспоминала, да и содержание книги почти не помню.

– Так, девочки, сейчас будем завтракать и пить чай.

Мама, как всегда, подготовилась основательно.

Расставила на небольшом столике на колесах чашки, три термоса с разными напитками и полноценный завтрак в виде нескольких видов бутербродов, в фольге ещё теплый домашний пирог, а в контейнерах обед.

– Может, позовем Рому?

Мы с улыбкой посмотрели на смутившуюся Сашку. Пусть она и отрицает, но мы видим, как он ей нравится. Сейчас Сашке двадцать два, а Ромке тридцать один, и она ужасно стесняется, будто ей шестнадцать лет. Мы с мамой давно говорим ей пригласить его куда-нибудь, но она после прошлого похода в кафе отойти не может. Не знаю, что у них там случилось, но девушка каждый раз краснеет, когда мы пытаемся что-то выведать.

– Почему бы и нет, сейчас как раз обход закончился, и, думаю, у него есть свободный час, – набирая его номер, я тихонько украла со столика печенье с кунжутом.

Весь разговор Сашка с большим любопытством смотрела на меня, ожидая намека, но я специально говорила двусмысленно, чтобы та поерзала.

– Ну что? Что он сказал? Не придет?

Боже, какая она милая…

– Он сказал мне, что почти закончил обход и… ему остался один пациент. И… – я отпила из своей чашечки, наслаждаясь нетерпением младшей сестры. – … сейчас он как раз идет к нему.

– Ты издеваешься?

– Ага.

– Ну, Тань!

– Этот пациент как раз в нашем крыле, и не поверишь… Это я!

Девушка вскочила с места и буквально за несколько секунд умудрилась достать косметичку, принялась наводить марафет. Пока она старательно и очень быстро подкрашивала реснички, я заметила, как мама качает головой с осуждающей ухмылкой.

– Таня… – женщина начала меня отчитывать и накрывать на ещё одну персону за нашим маленьким, но полным закуси столом.

Дверь щелкнула одновременно с пудреницей Сашки.

Девушка оперативно застегнула сумку и как ни в чем не бывало поправила молнию на моей спортивной кофте.

– Добрый день. Спасибо за приглашение.

В палату прошествовал объект обожания Саши.

Высокий, крепкий и симпатичный мужчина в белом халате, точная копия моего покойного друга Гоши. Внешне они как две капли воды, но характеры абсолютно разные.

Гоша был бунтарем, весельчаком и жуткой непоседой. Мы всегда где-то гуляли, он всегда заряжал меня энергией и позитивом, а Рома – это тихая гавань, внушающая спокойствие и уверенность.

– Так, после 14:00 никакой еды. Вечером принесут отдельный ужин. На всякий случай перестрахуемся перед операцией.

– О-операцией?

Удивилась Саша.

– Саш, завтра мне проведут операцию на позвоночнике. Сегодня я хочу побыть со всеми вами без криков, слез и обид. Мама узнала только вчера вечером, – ложь, мама знала изначально, но, видимо, дату не говорила, так как Сашка очень чувствительна. – Я просила не говорить тебе, так как хотела сказать сама.

Мама благодарно моргнула, Саша поникла, а Рома, не растерявшись, продолжил:

– Главное не волноваться, Тань, и настраиваться на успех. Саша, ты же справишься? Никто из тех, кого я знаю, не умеет так поднимать настроение, как умеешь ты.

Сестра с опущенной головой кивнула. Никто не видит, как сильно покраснели её уши, а я вижу, и меня это ужасно умиляет.

– Ромка, давай пересадим Танюшку в кресло и начнем наш поздний завтрак.

Они все помогли мне переместиться в специальное кресло, и мы начали трапезничать, обсуждая разные темы и вспоминая смешные моменты из жизни.

– Кстати… – начала Саша. – Я прекрасно помню, как вы познакомились и как ты, Тань, восприняла Рому за приведение! Это было что-то!

Ромка расхохотался так громко, как раньше смеялся только Гоша, причем постоянно.

– Да, я тогда порядком испугался, если честно…

Мы с легкой грустью переглянулись с мужчиной. Когда Рома услышал крик сестры, то, не задумываясь, перелез со своего балкона на мой и начал ломиться в комнату. Сашка перепугалась ещё больше, но так как окно было приоткрыто, он смог объяснить, что врач и живет в соседней квартире. Сестра не сразу поняла, что он точная копия Гоши, как и наша мама. Все были в панике.

Из своих воспоминаний могу отметить, что в ту ночь я с нечеловеческой силой ухватила за руку Рому, думая, что это мой покойный друг, и уволокла его к себе на больничную койку.

Обнимала и рыдала в три ручья, чуть не задушила мужчину, несла полный бред, обзывала его «попугаем плешивым», так как только я называла подобным образом Гошу при жизни, а он ужасно злился. Но осознав, что произошло на самом деле, уже было решила, что схожу с ума. Так мы и познакомились.

– Это было впервые, когда мою футболку можно было выжимать от слез.

Ромка пробыл с нами недолго, оправдавшись, что ему нужно проконтролировать все приготовления к завтрашней операции, и ушел, подмигнув напоследок, как мне показалось, Сашке.

Оставшийся день мы провели втроем.

Гуляли по территории больницы. Должна отметить: тут словно в маленьком парке.

Сестра и мама сдерживали свои истинные эмоции, скрываясь за улыбкой. Вечером смотрели фильм, который выбрала Саша. О том, как человек переродился в теле собаки, нашел свою семью и стал жить с ними. Сестра проревела полфильма по любой незначительной, ужасно трогательной или грустной мелочи, а мы смеемся над ней, хотя мне кажется, она ревела вовсе не из-за фильма.

Утром я проснулась от прикосновения к руке.

На секунду мне показалось, что в расплывчатом образе передо мной стоял улыбающийся Гоша, но, протерев сонные глаза, я поняла, что это серьезный Рома.

Я осмотрелась.

В кресле, откинув спинку, спала мама, а на диванчике разлеглась пускающая слюни Сашка. Вот её удар хватит, если она узнает, что такой её видел Рома.

– Доброе утро… – прошептал Ромка, помогая мне приподняться повыше. – Как самочувствие?

– Доброе… Всё как обычно замечательно.

– Раиса Васильевна скоро зайдет проведать тебя, пора начинать готовиться.

Вижу, как он старается не показывать волнение, скрываясь за маской серьезности.

– Понятно. Слушай, Ром, можешь стать тихонько возле дивана, где разлеглась Сашка?

Он непонимающе на меня посмотрел, но сделал, как я его просила. Быстро сделав несколько фотографий, я тихо рассмеялась. Рома вернулся туда, где стоял изначально, и снова эти грустные глаза.

– Ты же будешь со мной на операции?

– Конечно.

– Тогда и Гоша будет. Мне не страшно, если вы оба будете рядом. – Я взяла мужчину за руку и сжала её. Как смешно бы это ни звучало, но я всеми силами старалась не привязываться к Ромке, но из-за их внешней схожести с Гошей у меня не выходило.

– Жаль, что Гоша не успел нас познакомить при жизни, а ведь он говорил, что если я познакомлюсь с тобой, то тут же влюблюсь. Вот же попугай плешивый!

Рома сжал мою руку крепче. Наверное, ему очень тяжело без брата-близнеца, а я ещё и напоминаю каждый раз о нем.

– Таня…

– Знаешь, я тут приготовила кое-что для Сани, – указала на мобильник. – Если во время операции она будет реветь, как я в первую нашу встречу, пусть зайдет в альбомы, – протягиваю телефон. – Сделаешь?

Мужчина забрал мобильник из моих рук и сунул к себе в больничный халат.

– Тань, я хотел сказать…

И снова его прервали зашедшие в палату медсестры.

– Что, уже?

– Здравствуйте, Татьяна, да уже…

– Таня…? – осипло окликнула меня мама. – Таня, уже пора?

Я глянула на маму, а затем на хмурого Рому.

Как бы не храбрилась, а страшно.

– Ром, давай ты скажешь очередное «откажись», «давай подождем ещё» и «пожалуйста, передумай» немного позже… Ладно?

Мужчина тихо хмыкнул, опустив глаза вниз.

– Ладно… – он пригладил мои растрепанные волосы и направился к выходу. – Позаботьтесь обо всех приготовлениях. Через полтора часа начало операции.

После слов Ромы мама обреченно прикрыла рукой губы и крепко зажмурила глаза. Сердце разрывается, но пути назад нет. Она прекрасно знает, если её старшая дочь что-то решила, никакие уговоры, слезы её не остановят.

***

Лежа на операционном столе, я, если честно, нервничала намного сильнее, чем показывала. Целая бригада врачей кружила надо мной, а Ромка всё это время стоял рядом в голубом комбинезоне.

– Не волнуйся, я буду ассистировать на операции. Сейчас пришёл анестезиолог, готовиться, и мы начинаем.

– Хорошо, – немного дрогнувшим голосом ответила я. – Что ты мне хотел сказать утром?

Даже когда он стоит в маске, я вижу, что он улыбается.

Глазами улыбается.

– Я скажу тебе это после операции. Ты меня выслушаешь?

– Какой ты хитрый… – интонационно упрекаю его, но вовсе не злюсь. – Ладно. Так будет лучше. Ты меня сильно заинтриговал, так что я выслушаю тебя сразу после того, как отойду от наркоза.

– Пора начинать!

Басистым голосом сказал один из врачебной бригады. Хирург, насколько мне известно, умелый. Анестезиолог одел на меня маску и приказал начать считать. Я вскользь глянула на Ромку, и последнее, что я помню, он мне подмигнул.

Темнота…

Глава 2

Не понимаю, что за странное чувство тяжести?

Собственное тело ужасно тяжелое, и даже пошевелить пальцем я попросту не могу.

Спустя некоторое время начинаю слышать какой-то странный, усиливающийся с каждой секундой звук, и спустя ещё какие-то мгновения в ушах поднимается непонятного происхождения шум, вперемешку с противным писком.

– … Давление падает.

Глухие разговоры и непонятные термины, знакомый голос.

Это Ромкин успокаивающий, но взволнованный голос.

В какой-то момент ощутимо начинает не хватать воздуха, что-то давит на меня, не позволяя нормально дышать.

Страшно, больно и очень… очень одиноко, но после тьмы приходит свет. И мой свет появился так же быстро, как наступила темнота.

Вот только… мокро.

Первый и ужасно тяжелый глоток воздуха болью наполнил мои лёгкие. Ничего не вижу из-за застилающей глаз воды и паутины мокрых волос, но врезался в память черный силуэт на фоне ослепляющего солнца.

Руками я инстинктивно схватилась за ворот очень плотной на ощупь одежды неизвестного, и под натиском моих рук холодная металлическая пряжка расстегнулась и со звенящим всплеском упала куда-то вниз. В легкие попала вода, кашель не позволил мне трезво рассмотреть того, кто нависал надо мною. Вся картинка смазана, а пробивной дрожью от ветра плечи покрываются мурашками…

Секундочку!

Откуда в больничной палате взяться ветру и почему я вся мокрая?

Этот вопрос интересовал меня больше всего, но спросить ни о чем я не успела, так как застыла.

Выразительные, хищные глаза, я бы сказала, волчьи, с опаской всматривались в мои. Лица я не рассмотрела, меня заворожили серо-зеленые радужки незнакомца. Всего несколько секунд после пробуждения мы сцепились взглядами, а после снова накатила усталость.

Веки стали невероятно тяжелыми, и удерживать эту тяжесть было безумно больно. Поддавшись слабости во всем теле и закрыв глаза от слепящего солнца, мысленно протестуя, я падала в бессознательное состояние, а где-то вдали слышались возгласы.

Проснулась я снова от слепящего сквозь сон солнца.

Подушка просто огромная, кровать не скрипучая, а невероятно мягкая. Тело просто утонуло в матрасе и пушистом одеяле.

Очень странно, что в больнице кровать в сто раз удобнее, чем дома, но… Оторвала голову от подушки, прищурившись, подозрительно осмотрелась, а моя челюсть непроизвольно отвисла.

Место, где очутилась, мне не знакомо, и даже если это фантазии сна, то такой роскоши и красоты самостоятельно придумать я бы точно не сумела.

Комната огромна. Потолки высоченные с росписью, как во дворцах, арочные окна с невероятной позолоченной отделкой и богато расшитыми ламбрекенами. Кровать королевского размера, устланная шелковыми покрывалами и мягким одеялом, подушки расшиты камешками наподобие бисера. Люстры увешаны хрустальными сережками, сверкают, отражая солнечные зайчики.

Статуэтки, картины, вазы с живыми пышными цветами, подсвечники… Всё переливается, и на чем-то одном сконцентрироваться просто невозможно.

– Боже…

Тихо шепчу, прикрывая рот ладонью.

Неужели мой голос так звучал всегда?

Может, меня решили разыграть?

А может, я умерла?

Скорее всего, умерла, потому что такой розыгрыш не по карману даже Роме, однако я не так представляла загробную жизнь… Думала, будет длинный темный коридор, а в конце него свет и всё в этом духе.

Я замерла, когда ощутила знакомое до слез покалывание в ногах, сжимая пальцы и растягивая губы в улыбке от шевеления одеяла. Теперь-то я закрыла рот обеими руками, дабы не завизжать от восторга.

Неужели чувствую? Чувствую свои ноги и пальцы?

Сидя в постели и собирая мысли в кучу, тихо отходила от шока, пока за дверью не послышался шум, а затем дверь открылась.

Перепуганная я, не задумываясь, упала на подушку, притворившись спящей.

В помещении раздался легкий цокот каблуков и непонятный мне шелест. Крепко сжала пальцы в кулак и, навострив уши, стала прислушиваться.

– Сколько она уже спит?

Голос властный и безразличный, к моему удивлению, принадлежал женщине.

Немного приоткрыв один глаз, я исподтишка стала рассматривать её профиль.

Статная дама была в пышном платье в пол, темного цвета, на голове что-то вроде миниатюрной шляпки с кисточками перьев, на шее сверкает колье. Этакая особа голубых кровей. Позади неё в ряд выстроились молоденькие девушки в одинаковых платьях и фартуках, как у горничных.

– Ваше сиятельство, мисс Диана не просыпается уже вторые сутки.

Мисс Диана? Это они обо мне? Я – Таня. Хвостикова Татьяна Андреевна, а не какая-то там Диана.

– Понятно, пусть лекарь снова осмотрит её. Если что-то серьезное, доложите мне. Это понятно?

Грубоватая женщина, не взглянув в мою сторону, стремительно покинула комнату, а за ней и табун служанок. Двое из них остались в комнате сметать пыль с картин и шкафов.

Девушки в простой одинаковой униформе какое-то время молчали, но продлилась эта тишина недолго.

– Люция, как думаешь, когда мисс очнется?

– А мне почем знать? – шипела вторая в ответ. – Пока она без сознания, мы хоть можем немного расслабиться.

– Расслабиться? – хмыкнула.

– Ну а что? Леди не достает нас, не придирается по мелочам. Разве это плохо?

– Маркиз вне себя после случившегося, а маркиза, как всегда, безразлична.

Пока те перешептывались, я ловила каждое их слово.

– Люция, тебе стоит меньше сплетничать.

– Это ещё почему? – высокомерно рассмеялась она. – Что ещё можно делать в этом дворце таким, как мы? Пыль сметать да сплетни собирать.

– Глупая ты ещё… Чем незаметнее будешь, тем целее останешься, – мрачно промолвила она. – Ты, как и я, в этом дворце простая прислуга.

– Это ты к чему? – насторожилась девушка.

– К тому, что будь скромнее и тише, иначе тебя выбросят.

Происходящее меня очень настораживает. Я не могу никак понять, что происходит и куда попала. Слабо вериться, что это «просто очень реалистичный сон»!

По разговору девушек становится понятно, что в этом месте происходят странные вещи… в моем понимании.

Пора что-то делать, не буду же я вечно притворяться спящей, тем более, желудок ноет от истощения.

Рядом с постелью одна из девушек неторопливо закопошилась, а от пыли, слетающей с балдахина, у меня зачесался нос.

– Люция, смотри скорее! Ресницы мисс так дрожат.