Тест для менеджера. Шелуха цивилизации

Человек, в своей сущности, дикое и страшное животное. Мы знаем его только в состоянии укрощённости, названным цивилизацией. Поэтому нас пугают случайные выпады его природы.

А. Шопенгауэр

Пролог.

Зал был огромен. Он поражал своей роскошью и буквально давил своим величием. Но молодому человеку, капризно, как ребенок, топающему ногами и визжавшему, не было совершенно никакого дела до величественного трона и целой галереи портретов изображавших, в основном, суровых мужчин с разнообразными орудиями убийства себе подобных.

В отличие, от изображенных на картинах у молодого человека было рыхлое тело и одутловатое лицо. Белые пухлые ручки, сейчас гневно заломленные, явно никогда не знали физической работы. Но основным отличием были глаза. Нет не их цвет, он то как раз удивительно совпадал почти со всеми персонажами галереи. В глазах толстячка навсегда застыло то презрительно скучное выражение, которое так присуще всем, кто с раннего детства привык иметь все и сразу, совершенно не напрягаясь.

– Ты просто придурок, солдафон, у тебя что, без моего приказа мозги не включаются! Зачем было разгонять эту прекрасную выставку!!! И дружка своего притащил еще.

– Ваше Солцеподобие я лишь не позволил себя унизить, и, кроме того, нам срочно нужно принять решение.

– Унизить!!! Да ты сломал герцогу кисть и челюсть!!!

– А этот хр… , молодой человек успел стать герцогом? Да я просто перехватил его руку и дал пощечину, кто же знал, что он такой хрупкий.

– Тупица ты безнадежен, чего тебе надо?

Собеседника гневного толстяка тупицей и придурком назвать можно было только обкурившись веселящей травой с юга. По крайней мере, пятна на щеках солнцеподобия, явно на это указывали.

Высокий, с бугрящимися мышцами на руках, прямой спиной и волевым лицом. Лишь морщины на обветренном лице и седые волосы выдавали, что человек уже не молод.

Его «дружок» был точной копией седого, лишь черные как смоль волосы и более тонкая талия выдавали его возраст. Застывшие желваки на скулах и побледневший шрам на лбу внимательному собеседнику могли сказать о том, что молодой человек еле сдерживает себя.

– Северяне опять высадились на нашем побережье, от Легиона нет вестей уже два сезона, но ….., это еще не все, во взгляде седого проступила растерянность.

– Заговор Ваше Солнцебодобие! Заговор, который угрожает всей Вашей семье.

– Заговор!!! Немедленно всех казнить!!! Скормить медведям!! Четвертовать!!!

– Мы знаем лишь дату, на праздник открытия Игр, но участников заговора может быть много, и кто они лишь предположения.

– И что же нам всем делать? Сидеть и видеть ваши унылые рожи до начала Игр. Может быть, казним всех, кого подозреваем.

– Боюсь, тогда в столице останется только Ваша семья.

– Останусь еще и я – прошелестело из-за колонны.

Седой дернулся, и лишь отменная выдержка остановила метнувшуюся к поясу руку.

– Что Сид ищешь свой меч? Так во дворец с мечами не пускают, с тех пор как я заменил твоих гвардейцев нашей стражей. Сказавший это был лысый, сухощавый старик с цепким взглядом.

– Наконец то мастер Дарси – заголосил толстяк – избавьте меня от этих железных голов, можно я пойду уже на выставку?

– Ваше Солцеподобие на этот раз даже железные головы гвардии понимают, что необходимо быть крайне предусмотрительными.

– Что нужно делать? Голос толстяка был плаксиво безнадежным.

– Подберем хороших двойников за неделю до Игр, и когда изменники проявят себя, казним всех.

– У тебя уже подобран мой двойник? Интересно было бы с ним познакомиться?

– Пока нет, но Безумец обещает, что двойник будет у нас завтра

– А мне что сидеть все это время в этом сарае?

Мастер Дарси обвел взглядом величественный зал и опустив глаза, чтобы не выдать своих чувств, зашептал толстяку на ухо – у меня есть новая партия «Зеленой радости» и новые мальчики с юга, думаю, это скрасит Ваше время.

Взгляд толстяка затуманился, все три подбородка мелко затряслись, и он с придыханием зашептал – давай же Дарси веди скорее, а сам разберись здесь.

– А что с северянами и Легионом Ваше Солнцеподобие, гибнут люди? Сид намеренно игнорировал мастера Дарси, обращаясь только к молодому толстяку.

– Да плевать на них, партию нового отребья отправим в Легион после открытия Игр, а Северяне пограбят и уйдут. Все прочь с моих глаз идите и ждите приказов Мастера Дарси.

Военные молча повернулись и покинули зал. Лицо Мастера Дарси исказила жестокая гримаса.

-

Масляный светильник давал больше копоти чем света. Грубые каменные стены были так же мрачны, как и неподвижное лицо Сида. Он лежал на своеобразных нарах и был так же неподвижен, как и каменные блоки стен, упершись взглядом в одну точку на потолке.

– Генерал как Вы можете терпеть это?! Голос его недавнего спутника срывался на яростный хрип. Я не могу видеть, как эти ублюдки буквально сосут кровь из народа!!! А мы сидим тут уже почти неделю!!!

– Остынь Лесс. Какой народ, такие и правители. Не думай обо всех людях – надорвешься. Я присягал Императору и перед его смертью обещал заботиться о его детях. Я просто исполняю свой долг.

– Я ухожу генерал. Можете считать меня дезертиром.

– Я предполагаю Лесс, что завтра, в день открытия Игр ты будешь среди тех, кто готов принести себя в жертву ради иллюзий. Я прошу тебя, не будь их убийцей, ради того маленького умирающего мальчика, которого я подобрал в порту. Мне это важно. Ты знаешь, я никогда не просил ни о чем, сейчас прошу.

– Хорошо генерал, сказал Лесс и не поворачиваясь вышел. На его глазах застыли слезы.

Краггкх – кусок доски от нар больно уколол ладонь. Генерал медленно разжал ладонь и щепки, перемешанные с кровью, осыпались на пол.

–

Когда на следующий вечер десять стражников из личной сотни Мастера Дарси неслышно вошли в казарму они увидели, как прославленный генерал гвардии Империи Авако – Седой Сид спокойно зашнуровывает стандартный походный баул легионера.

– Генерал Сид ….

– Делай свое дело боец, устало сказал Сид и протянул руки под кандалы.

– Проверьте баул, сказал раздраженно десятник, ему очень не понравилось, что Сид совершенно не впечатлен их появлением, ведь от одного их вида у некоторых вельмож отказывали ноги.

– Собирайся на каторгу старик, твое время кончилось.

Сид не видел, но почувствовал замах. Он мог бы показать этим щенкам, что такое настоящий, боевой генерал, но внутренний надлом сковал его, лишил сил и заставлял делать лишь самые необходимые вещи. В глазах вспыхнул огненный шар. Сид упал навзничь.

– Тащите его в общую клетку – самодовольно сказал десятник.

Нереальная встреча

Ах ты бл… как же больно. Ладонь кольнуло болью, одновременно со звуком будильника в мобильнике. Болью совершенно не понятной. Борис посмотрел на правую руку. Все в порядке, ладонь как ладонь.

Пятница. Накопленная усталость за неделю просто придавливала к подушке. Шептала – расслабься часик другой ничего не случиться.

Но жестокость мелодичной трели мобильника по праву может оценить только современный человек, работающий по определенному расписанию.

Надо вставать. Надо идти на работу. Надо выполнять знакомые действия. Надо, надо, надо – тебе это надо чтобы соответствовать роли, статусу и.т.д, и.т.п.,

Встаем, умываемся, готовим завтрак, «сдаем» детей теще, едем на работу, включаем компьютер, отвечаем на письма – набор действий для настоящего зомби.

Включился по-настоящему, когда обнаружил письмо с незнакомого адреса о предстоящей встрече одноклассников.

Ха-ха какая встреча одноклассников, когда тебе под сороковник и ты участвуешь в гонке под названием жизнь. Кто вообще это придумал, наверняка какая-нибудь одинокая женщина, которой хронически не хватает внимания. Борис ухмыльнулся и забыл про это письмо.

Во второй половине дня радостный голос с незнакомого номера закричал сразу после того, как Борис нажал кнопку приема звонка.

– Борян, братуха, ты давай чтоб в субботу был, а то я тя знаю!!! Хоть засветишь рожу свою, какой стал!!!

Трудно было узнать в этих словах и нагловато развязном тоне примерного семьянина, директора крупной строительной фирмы, мелькающего на телевидении мецената культурных событий и бывшего одноклассника Бориса – Виктора Сергеевича Коца.

Так случилось, что в 11 классе встретилась хулигану Витьку хорошая еврейская девушка Мария Аароновна Коц. Может быть, для Витька, этот роман и остался бы одним из многих, но папа Аарон, видя непритворные чувства дочери, пригласил Витька на обед и оценив генетический материал для «улучшения породы» сделал юному пролетарию предложение, от которого отказаться трудно. В сухом остатке вышло, что Витя играет пылкого влюбленного, жениться на Марии и во всем слушается мудрого папу Аарона. А тот взамен вводит молодого человека «в семью» – сытую, обеспеченную, с перспективами. Витек сначала ответил по пацански – послал папу. А через месяц, поглядев на спившегося отца и измотанную тремя работами мать, согласился. Для своих одноклассников и друзей по двору превратившись из Витька в Зятя. Раз в несколько месяцев буйная пролетарская наследственность давала о себе знать, и Зять на одни сутки снова превращался в Витька. Сутки эти как правило, проходили в угаре, в какой-либо загородной сауне с девицами легкого поведения и реками спиртного. А еще с огромным количеством понтов. Борис как-то раз был на таком веселье и в разгар праздника, когда от платной любви и восхвалений прихлебателей Витька начало заносить, вернул его на землю, просто и незатейливо зарядив в печень Витьку и покинув праздник. Как ни странно, с тех пор Витек стал уважать его сильнее, чем прежде и даже пару раз помогал Борису, хотя тот и не просил об этом.

– Витя, ну ты же знаешь, я не тусовщик, чего мне там делать. Смотреть в каких бегемотов превратились вчерашние девочки или слушать твои понты. Я уж лучше на тренировку схожу.

– Боря я при тебе не понтуюсь, это раз. Основных бегемотов не будет, они, так же, как и ты сказали, что не хотят видеть обрюзгших мужиков вместо вчерашних красавцев, это два. И если не отдыхать периодически, а пахать на работе и в спортзале снесет крышу, уж это я точно знаю. Я тут организовал в «Кавказе» кабинет на 20 человек, все будет культурно и красиво.

– А чего это ты вдруг старостой на старости заделался?

– Хочешь верь, хочешь нет просто устал, тошно чего-то и хочется просто посидеть и поговорить с людьми, которым от тебя ничего не надо. Вот уламываю тебя и даже кайф получаю.

Борис ухмыльнулся, да что-то действительно похоже на уламывание.

Витек почувствовав паузу, решительно перешел в наступление.

– Да кстати придет Коля Щукин, представляешь, приехал я на свою базу, а он там мешки грузит. Даже не окликнул меня, хотя сказал потом, что сразу узнал. Такой же, как и ты гордый. Я ему пообещал, что и ты будешь. Короче, я в шесть за тобой заеду. Когда Витьку что-то было нужно он мог быть очень обаятельным и убедительным.

Несмотря на то, что обстановка в «Кавказе», одном из лучших ресторанов города, была самая располагающая, в начале вечера все 13 пришедших чувствовали себя неловко. Надо отдать должное Витьку, если бы не его красноречие, юмор и таланты тамады, то вечер если и начался бы, то не больше чем на время, когда люди понимают, что связывало их очень не многое. И вспомнить это можно за час максимум. Через пару часов еще двое бывших одноклассников распрощавшись главным образом с Витьком, совершенно лицемерно заверяли, что будут звонить и писать и что им очень приятно всех видеть, ушли.

Оставшаяся компания как-то сама собой разделилась на три группки.

В одной группе, состоявшей из пяти человек слышалось соло Вероники Шмыгало вой. С детства, одинокая мама внушала маленькой Веронике, что та вырастет и станет принцессой. И даже школьное прозвище «сопля», присвоенное жестокими сверстниками за худобу и вечные простуды, не смогли переломить стремление хоть как-то приблизиться к роли принцессы. В результате три замужества в прошлом и активные поиски очередного в настоящем. Мысль о том, что необходимо вкладывать в себя Вероника понимала особенно. Каждый из мужей оставил след в Веронике, в буквальном смысле, от первого брака ей досталась грудь 4 размера, от второго откорректированный нос, от третьего губы и подтяжка лица. Вероника громко вещала о том, что ей постоянно кто то мешает жить счастливо, то продавцы в бутике, то механики в автосервисе, то городская администрация, не выдающая субсидии за красоту, таким принцессам как она. Ей дружно вторили Лена Шмелева и Галя Кракова. Муж Гали сидел и тихо напивался на халяву, он был самым мирным человеком в этой компании. Еще одним членом этой компании был атлетически сложенный красавец ростом под два метра, с выпирающими из коротеньких рукавов розовой футболки бицепсами. Загорелый, не так как можно загореть на грядках с луком в средней полосе нашей страны, голубоглазый и длинноволосый Ефим Снетко мог бы считаться идеалом красоты и мужественности. Как и многие молодые ребята Фима увлекся «качанием железа» в старших классах. Умом он совсем не блистал, родственников влиятельных не имел, поэтому, для него, как для многих крепких молодых людей, желающих жить красиво, в буйные 90-е, была открыта дорога в многочисленные «бригады». Однако, получив пару раз по ребрам, в одной из незначительных разборок, Фима понял, это не дискотека и тут могут всерьез попортить ту красоту, которую он оттачивал в спортзале. В результате Фима стал инструктором по культуризму и по-модному, в то время, шейпингу. Его совершенно не смущало, что он единственный, в то время, в городе ведет шейпинг. Потом это перестало смущать всех, и здоровые мужики валом пошли в массажисты, диет-консультанты, фитнес-администраторы и прочие занятия, прикрывающие отсутствие желания трудится и создавать что-то. А затем его прямо с работы увезла одна дама, которая годилась ему в матери. Достоинствами дамы был последней модели джип с столичными номерами и охранники, из тех, кто посещает спорт залы исключительно с практическими целями. Фима пренебрежительно перебивал Веронику и рассказы его начинались со слов «а вот в Майами…». После этих слов Вероника чувствовала себя по-прежнему «соплей» и с удвоенной яростью обрушивала критику на окружающий мир. Впрочем, Фима перебивал «соплю» только когда она начинала критиковать тренеров в спорт залах и администраторов в спа-салонах. Свой мир Фима умел отстаивать, тонко и по женскому обидно. За годы работы с женщинами Фима многому от них научился. Единственное, что на уровне рефлексов «вбила» в него его «любимая ромашка», та, что увезла его на джипе – не оспаривать первенство и не проявлять инициативу. Сорока восьмилетняя «наследница» масложировых комбинатов так и заявила ему «Фима или ты просто наслаждаешься жизнью в Майами или уе….вай в свою дыру на электричке». Майами победили, и Фима никогда на спорил с женщинами, которые за него платили.

Другая группа, состоящая из трех мужчин, чем-то неуловимо похожих друг на друга, степенно и размерено ели, пили и не спеша, хвалились друг перед другом. Артем Николаевич, Денис Валерьянович, Леонид Юрьевич – три толстых, крутых бизнесмена, после имени отчества называли свой бизнес. Розничная торговля, Автомобильный бизнес, Инновационные технологии. В реальности контейнер на рынке, автосервис и лаборатория, по «независимой» оценке, составов бытовой химии.

И самая малочисленная группа, состоявшая из изгоев этого преуспевающего общества, была представлена Борисом и Николаем. Если с Колей все было понятно – как же какой-то уголовник, то Борис просто не захотел подстраиваться к этим группам. Мог, но не хотел. Как-то не интересно ему казалось смотреть на мир через призму одной выгоды, как это делали «крупные бизнесмены» ну и уж совсем смешно поддакивать истерикам дур.

Витек, как хозяин праздника, был обязан слушать всех, он делал это, красиво и не напрягаясь.

– Так, кто хотел просто пожрать, уже свалили, остались те, кому тошно в жизни и кто еще и мозги трахать будет.

Радостно сообщил Витек Борису и Николаю, опрокидывая рюмку коньяку.

– Ну а вы чего принюхались друг к другу? И видя, что оба готовы возражать быстро пояснил

– Просто ассоциация такая сидят два волка, которые со щенков не виделись и принюхиваются друг к другу, вроде знакомый, но надо быть осторожным.

Николай рассмеялся.

– Да уж Боря видно тебя так же жизнь побила, хоть ты и не имел, как я, неприятностей сроком в пять лет.

– Это я просто с людьми постоянно работаю и не питаю иллюзий на счет них.

– Друзья, а давайте посмотрим наши школьные фото, какими симпатягами мы были – громко сказал Витек, включая проектор.

И вдруг Борис увидел, как меняется взгляд Николая, становясь из добродушного ледяным.

В следующее мгновение произошло сразу несколько событий

Борис всем своим существом понял, что-то изменилось в окружающем их пространстве.

Коля, как спущенная пружина вскакивает с кресла и застывает, оглядывая зал.

Голова Галиного мужа со стуком падает на стол. Из ноздрей течет кровь.

Борис захотел подняться вслед за Колей, но осознал, что не может пошевелиться. В середине кабинета появилась светящаяся ровным матовым светом точка. Постепенно вырастая, сначала в небольшой шар, затем все больше и больше свет заполнил пространство в виде овала, вырастающего из пола в высоту около двух метров. Если бы Бориса спросили на что этот овал похож, он, не раздумывая сказал бы что это дверь.

В следующий момент, как бы в подтверждение мыслей Бориса из ровного света овала шагнул человек.

Шагнувший был двухметровый атлет… в доспехах. Панцирь на груди из материала чем-то напоминающего спрессованную кожу, круглый шлем, пластинчатые наплечники, массивные браслеты на предплечьях, юбка из широких кожаных полос и подобие сандалий. Вооружен гигант был маленьким щитом и кинжалом. То, как двигался «легионер» – именно так мозг Бориса обозвал этого война, он и в самом деле напоминал по амуниции легионеров древнего Рима, выдавали в нем опытного бойца. Именно так двигались в спортивном зале, куда ходил Борис, некоторые ребята из силовых подразделений, когда вставали друг с другом в спарринг.

Все это мозг Бориса отмечал, что называется «на автомате».

Оглядев быстро все помещение, легионер бросил одно слово за спину, не выпуская из виду никого из кабинета.

Тут же из двери появился второй человек, являющийся противоположностью легионеру.

Он был не высокого роста и совсем не богатырской стати. Невысокий, упитанный старичок, в куртке и брюках, оглядев всех, быстро направился к потерявшему сознание Галькиному мужу. Положив ему руку на запястье и оттянув веко мастер, как его называл атлет, облегченно выдохнул и что-то скомандовал на незнакомом языке, сопровождавшему его легионеру. Кто кого сопровождает, было понятно по вниманию и даже некоторому испугу в глазах война, когда он обращался к безобидному на вид толстячку.

Борис увидел, как легионер снял со спины какой-то баул и сноровисто достал из него несколько черных мешков. После этого из баула появилась небольшая склянка из мутного стекла, из которой легионер аккуратно смочил тряпочку.

Последнее что увидел Борис приближающаяся к его лицу мозолистая ладонь легионера с тряпочкой.

Попали.

Сон был наполнен отрывками воспоминаний, незнакомыми людьми, эмоционально ему говорящими непонятные слова и вовсе какого-то бреда с превращающимися в чудовищ людьми. Одно из чудовищ, похожее на огромного волка, вынырнув из туманной мути, с отвратительным хрустом вгрызлось в горло…

Храааа – Борис с вздохом – хрипом вдохнул воздух. Не ощущая ничего кроме животного желания вдохнуть больше воздуха, не понимая, где он, не чувствуя своего тела. Только дышать, больше, глубже.

Отдышавшись, Борис смог наконец, почувствовать себя и осмотреться.

Он лежал на подобии, кушетки в большой комнате без окон и с одной большой и крепкой, даже на вид, дверью. Справа и слева от себя Борис увидел полотняные перегородки. Борис почувствовал, что за ними кто то есть, сам не зная, как просто почувствовал и все.

Борис был привязан к кушетке кожаными ремнями бережно, под ремни положили какие-то мягкие тряпицы, но жестко. Свободно двигаться могла только голова, хотя какая у головы свобода передвижения, не змея же. Ощущения в теле были необычными. Какая-то часть тела чувствовалась хорошо, а вот левая рука практически не подчинялась командам мозга.

Послышались легкие шаги, и над лежащим Борисом склонился толстячок, появившийся из «двери» в ресторане.

Толстячок с видом доктора склонился над Борисом, внимательно всматриваясь в глаза.

– Кто ты такой? Где я? Вопросы, которые уже двадцать лет, со времен окончания студенчества, Борис не задавал.

«Доктор» не ответил и не проронив не слова поднес руку с зажатой тонкой иглой к глазам своего пациента.

– Э-ээ ты чего задумал сука!!!

Рука доктора-садиста медленно опускалась вниз иглой к левому плечу. Борис инстинктивно напрягся и попытался разорвать ремни и освободить руку.

Резкий укол. Борис ощутил боль, попытался ухватить хотя бы зубами руку доктора. Укол был не глубокий, как будто палец прокололи. Старичок, удовлетворенно кивнув, выпрямился и бросил пару слов – команд в воздух. Похоже, он больше не собирался издеваться над Борисом.

Появились два дюжих молодца, похожие на сопровождавшего «легионера». Доспехов на этот раз не было. Солдаты, а по выправке и по реакции на команду можно предположить, что они именно солдаты, взяли кушетку с Борисом и легко понесли куда-то. Уже на выходе из оказавшейся действительно довольно большой комнаты Борис услышал истошный женский визг.

Пока его несли, Борис все пытался рассмотреть, на сколько это было возможно, окружающее пространство. Увы, большой информации от своих наблюдений он не получил. Стены из материала похожего на камень, такие же, как и в комнате, в которой он пришел в себя. Поставив кушетку с Борисом в такое же, как и в предыдущей комнате, полотняный «бокс», солдаты молча исчезли. Странные, какие-то солдаты, ни эмоций, на лицах, ни оброненного слова между собой. Можно было назвать их роботами, да только роботы не двигаются с такой тигриной пластикой, в которой так и чувствуется скрытая мощь.

– Надо выбираться отсюда – тихо пробормотал Борис и начал растягивать ремни. Провозившись около часа, как ему показалось, Борис решил передохнуть. Мозг оживал и начинал работать. Кому надо захватывать их, усыплять и привязывать, сохраняя, тем не менее, от травм и видимых повреждений? Замешан Витек и его бизнес? Зачем тогда все остальные?

Заодно как свидетелей захватили, да нет пристрелили бы и все.

Выкуп – бред, какой выкуп с Коли Щукина, который, освободившись, жил в однокомнатной квартире родителей, в пригороде.

Борис вдруг чуть не засмеялся. Сколько он видел разных бандитов, ни один из них не появлялся через портал в костюме легионера древнего Рима.

Тогда что, очередная инсценировка охреневшего от скуки Витька? Он, в принципе мог, но вот только не с ним и не с Колей. После того раза в бане, когда Витька занесло, и он получил в печенку, никаких приколов не было от него.

Борис пропустил появление двух солдат. Один из них, не обращая внимания на привязанного прошел за изголовье кушетки и начал там шуршать тканью, а вот второй остановился и сузив глаза посмотрел на ремни, остановив взгляд на тех ремнях, которые Борис усиленно растягивал. Остановившись только на мгновение, солдат прошел дальше, где шуршал полотном его напарник, не сказав ни слова.

Кушетка начала двигаться к неприметной двери. Борис, в меру возможностей пытался оглядеться, он чувствовал присутствие людей вокруг, и вдруг звуки, как будто прорезались.

– Отпустите меня подонки – орала «сопля», срываясь на визг.

– Вы что себе позволяете! Да Вы знаете, кто я такой! Мне что прокурору позвонить!!!! – надрывалась тройка «бизнесменов»

Прозвучавшая голосом старичка доктора команда тут же сменилась придушенными воплями скандалистов. Борис внутренне напрягся, но по нечленораздельным мычаниям понял, что крикунам просто заткнули рты кляпами.

Наконец, движение кушетки остановилось, и Борис рассмотрел своих невольных соседей.

Справа от него застыла в оцепенении Лена Шмелева, в ее глазах застыла целая гамма чувств: растерянность, непонимание, удивление, но главным чувством был страх. Она смотрела как бы сквозь предметы, не фиксируясь ни на чем. Борис понял, что говорить с ней сейчас просто бесполезно. Женщина впала в то состояние, которое обычно лечиться пощечиной, а этим он не мог ей помочь.

Слева от него находился Коля, как и Борис, он пытался разглядеть окружающее его пространство. Встретившись глазами с Николаем, Борис вдруг понял, что вся та масса вопросов, которую он хотел задать, как-то нелепа в их положении. Навряд ли Коля знает, что-то большее чем он сам. И тут Коля улыбнулся, подмигнул и сказал одними губами одно слово – ждем. От этого слова и от спокойствия Николая, вдруг Борису стало легче, как бывает легче человеку, попавшему в ситуацию неподдающуюся пониманию и вдруг понимающего, что он не один. Молчаливые солдаты все также без эмоций сноровисто протянули ремни на кушетках таким образом, что свободно могла двигаться только голова. Вдруг накатило такое желание спать, что сопротивляться ему не было никакой возможности.