Глушь

Пролог

(наши дни)

– Хорошо. Давайте посмотрим, что у нас тут.

Выбравшись из машины и слегка поморщившись от боли в спине, вызванной долгой ездой по неровной лесной дороге, профессор Джон Саренс, уже не молодой, но полный энтузиазма, пригладив растрепанную седую бородку и поправив очки, пошел по едва заметной тропе, теряющейся среди огромных деревьев. Он часто отрывал взгляд от экрана смартфона, опасаясь, как бы какая-нибудь ветка не расцарапала ему лицо, и двигался в сторону места, точные координаты которого сегодня рано утром ему отправила Хелен Брукс. Наконец, он вышел на небольшую поляну и окинул внимательным взглядом обветшалую хижину и стоящую немного поодаль от нее повозку. Его мысли лихорадочно заработали. Судя по внешнему виду хижины, она была построена в начале девятнадцатого века, а это означало, что постройка, скорее всего, была домом для одного из переселенцев, наводнивших в те времена западную часть страны. Сооружение выглядело так, как будто его строил не самый лучший строитель на земле и, возможно, строил самостоятельно, без посторонней помощи. Даже сейчас, в начале двадцать первого века, эти места оставались практически незаселенными на многие мили вокруг и это навело Джона на мысль, что здесь вполне мог жить не переселенец, а отшельник.

– Здравствуйте, профессор! – прервал его размышления запыхавшийся, но бодрый женский голос. – Я так благодарна вам за то, что вы приехали. Знаю, у вас очень мало времени для того, чтобы отвлекаться по пустякам, но я бы не позвонила, если бы у меня не было твёрдой уверенности в том, что вас это заинтересует.

– Не каждый день твои ученики находят в такой глуши прекрасно сохранившуюся хижину времен начала позапрошлого столетия, – ответил Джон Саренс со слабой улыбкой и повернулся своей лучшей студентке Хелен Брукс. – Я просмотрел фотографии, которые вы прислали. Поздравляю с этой уникальной находкой.

– Случайность, – скромно опустила она глаза и протянула ему руку. – Но очень удачная случайность.

– Никогда не забывайте о том, что удача и случай могут сделать вашу карьеру так же легко и быстро, как и разрушить ее, – хитро подмигнул профессор и направился в сторону хижины. – Хотя, естественно, в нашем деле без удачи и случайностей вообще нечего делать. Рассказывайте же скорее подробности!

– Удивительно, но за столько лет в этом месте никто, кажется, не появлялся, – сказала она, поспешая за ним. – Но еще более удивительно, что тела выглядят так, как будто всё произошло вчера. Их четверо. Трое мужчин и одна женщина. И они…

– Переселенцы? – остановившись и рассматривая, как студенты работают по периметру хижины, догадался профессор.

– Возможно! Может быть, даже семья, хотя это довольно странно, учитывая, насколько маленьким выглядит жилище, – закончила Хелен.

– Вы мыслите в правильном направлении, – похвалил профессор и продолжил свой путь к хижине. – Едва я только увидел постройку, мне показалось, что она могла бы быть домом для одинокого старателя, мечтавшего найти свою золотую жилу, но никак не для целой семьи… И в этих краях никогда не находили много золота, так что я, все-таки, склонен думать, что здесь жил отшельник. А остальные… Надо выяснять, кем были остальные.

– Именно этим я и занимаюсь, сэр… Но расположение тел и причины их смерти ставят меня в тупик, – продолжила Хелен, когда они остановились перед хижиной. – Там внутри двое погибших от огнестрельных ранений головы: один мужчина сидит на кресле у очага в зимней одежде, второй, тоже одетый, лежит на полу неподалеку от первого. Еще двое – мужчина и женщина, полностью обнаженные, лежат рядом друг с другом в повозке.

Внимательно слушая, профессор оглядывался по сторонам и думал. За долгие годы своей полевой работы он никогда не встречал ничего более странного. Он почти завидовал удаче Хелен, и ему стало казаться, что эта находка слишком ценная, чтобы полностью доверить своей лучшей ученице провести здесь самостоятельные исследования и выступить с докладом. Боже, она еще слишком юная… Конечно, профессор не хотел показаться высокомерным, но быстро пришел к выводу, что только он один подходит для того, чтобы взять личное руководство над поисковой археолого-исторической группой, которую возглавляла Хелен.

– Очаровательно, – пробормотал он. – Ты наткнулась на довольно живописную и очень загадочную картину… Вопросов все больше… Кем же были эти четверо несчастных? Что и когда привело их сюда? Почему двое одеты, а двое раздеты? Как они встретили в этой глуши свой конец? Здесь есть, над чем поработать.

– Судя по всему, все эти люди скончались в одну из зим середины девятнадцатого века, в расцвет золотой лихорадки. Никто до сих пор не знает точно, сколько погибло и пропало старателей, беглецов, миссионеров и поселенцев в те суровые годы. Оценки варьируются от нескольких сотен до нескольких тысяч человек.

– Продолжай, – сказал профессор, неспешно переступив порог хижины и увидев сидящего в кресле покойника, одетого в шерстяную рубашку с длинным рукавом, плотные зимние штаны и тяжелые унты.

– Мужчина, – продолжила Хелен, останавливаясь рядом. – Довольно зрелый и очень крупный. Его куртка висит на гвозде слева от вас. Судя по всему, незадолго до смерти он с кем-то выпивал. Видите, возле очага, на полу, рядом с ним стоит пустая бутыль. Еще два точно таких же запечатанных бутыля с содержимым лежат в повозке, на корме.

– Видимо, у богатыря были большие планы на ближайшие выходные, – неловко пошутил профессор. – Весьма интересно, рассказывайте дальше, коллега.

– Его встревоженный взгляд направлен на окно. Будто он ждет незваных гостей. Часть черепа отсутствует, а осколки костей валяются на полу вперемежку с мозговой массой. Очевидно, что его смерть не была естественной. Кроме того, как вы видите, тело долго терзали ножом спереди и сзади. Из его груди торчит нож, значит, последний удар убийца нанес спереди. Осталось только разобраться, зачем убийце понадобилось потом еще и выстрелить ему в голову из ружья…

– Или наоборот, – ответил профессор, задумчиво глядя на торчащую из груди бедняги рукоятку. – Его сначала застрелили, а потом, возможно, в порыве ярости, били ножом уже мертвое тело… Действительно, все произошло, как вчера. Странно, что убийца не унес с собой ружье… Но этот здоровяк определенно не был старателем, – твердо сказал профессор, пристально рассматривая покойника. – Это видно по одежде. Она слишком хороша. А черты его лица… Он больше похож на благородного сэра, чем на искателя приключения, которому нечего терять.

– Может, это гость? Или родственник? – предположила Хелен.

– Семейная встреча, переросшая в трагедию? Родственник, который пришел в гости с повозкой, набитой покойниками?

– Вряд ли, – решительно отвергла Хелен. – Продольная балка повозки сломана в центральной части, так что, смею предположить, она не использовалась жителями хижины по прямому предназначению, а находилась здесь, так сказать, на вечной стоянке.

– Гм… Весьма интересно… – профессор на несколько секунд задумался, а потом перевел взгляд на тело, лежащее по центру жилища рядом с ружьем.

– Второй мужчина, – пояснила Хелен. – Очевидно, был застрелен с очень близкого расстояния, от лица и от черепа практически ничего не осталось.

Профессор понял, что нет никакой возможности распознать внешность мужчины, но одно можно было сказать наверняка: это был невысокий, полноватый человек с короткими толстыми ножками и достаточно круглым пузиком.

– Интересно, почему убийца бросил ружье в доме, а не забрал его с собой, – задумчиво произнес профессор, почесывая подбородок. – Согласись, Хелен, весьма неразумно идти через эти дикие места безоружным…

– Возможно, это не единственное оружие, которое тут имелось, а убийца желал уйти налегке.

– Возможно, возможно, – профессор снова задумался, разглядывая по очереди оба тела, а потом встрепенулся. – Ты говорила, что в повозке лежат еще два трупа.

– Именно так! Сюда, – ответила она и повела его к повозке, где один из студентов брал образцы с деревянного колеса среднего размера.

– Ну-ка, давай-ка посмотрим, – пробормотал профессор и, заглянув через высокий борт, увидел два обнаженных тела. – Удивительно… Те двое – в зимней одежде, а эти двое вообще без одежды… Ваша таинственная находка стала еще более таинственной, мисс Брукс.

– Один мужчина, одна женщина, – объяснила она гордым голосом. – Оба лежат на спине. В глазах застывшая агония, на шеях следы от веревок, скорее всего, причина их смерти – повешение или удушение. Нет никаких признаков одежды ни здесь, ни в хижине, ни на поляне.

– А где же она?

– Возможно, ее просто сожгли?

– Зачем? – профессор задумчиво поднял брови.

– Не знаю… Может, избавлялись от улик?

– Необходимо это выяснить, Хелен… – кряхтя, профессор присел на корточки и убедился в том, что продольная балка повозки действительно переломлена пополам.

– Балка не выглядит сгнившей, – умозаключил он. – Такое чувство будто, будто она просто раскололась, как спичка…

– Интересно, какая сила смогла переломить ее? – завороженным голосом согласилась Хелен, присаживаясь рядом.

– Если повозкой не пользовались, то зачем хранили в ней бутыля со спиртным? Не очень логично, верно?

– Да, профессор, все очень запутано.

– Значит, необходимо распутать. Не бойся даже самых безумных теорий, – профессор распрямился, некоторое время смотрел на два обнаженных тела, а потом спросил, снова почесав подбородок. – Интересно, для чего их положили в сломанную повозку… И кто эти двое?

– Может быть, несчастные влюблённые? – осторожно спросила Хелен, но профессор скептически поднял бровь, снова посмотрел на тела и воскликнул осененным голосом:

– Эта хижина была местом ограбления! Всё же очевидно!

– Местом ограбления?

– Да! – горячо потряс головой профессор. – Несостоявшееся ограбление! Все подсказки и доказательства налицо, осталось только собрать их вместе, разложить, так сказать, по полочкам. – Он на мгновение замолчал. – Эти двое в повозке, были, очевидно, ворами. В те времена влюбленные парочки очень часто вставали на преступный путь. А те двое, в хижине, были старателями – отцом и сыном! Эта парочка пытала отца, пытаясь разузнать, где он прячет намытое золото, в это время из леса вернулся сын. Он убил этих двоих, а потом, не сумев пережить смерть отца, застрелился… Или наоборот! Будучи сильно раненым, отец не пережил смерть убитого этими негодяями сына и покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе в голову!

Над поляной нависла тишина, которую, наконец, решилась прервать Хелен Брукс:

– Застрелился, не вынимая нож из своей груди? Вы действительно думаете, что всё было так просто? При всем уважении к вам, сэр… Вы ведь сами сказали, что в этих местах не было старателей…

– Предложи свою версию.

– Гм… – Хелен ненадолго задумалась, а потом, аккуратно подбирая слова, произнесла. – Эти двое раздеты, следовательно, жили в хижине, а те двое, очевидно, прибыли с мороза незадолго до смерти. А что, если… Если предположить, что парочка переселенцев – муж и жена – подверглась атаке двух грабителей, были повешены ими, а потом… Гм… Потом… Нужно хорошенько подумать…

– Ты абсолютно права! Нам предстоит провести тщательную работу, чтобы узнать истину и полностью восстановить ход событий, – воодушевленно воскликнул профессор. – Но, поверь, Хелен, я видел бесчисленное множество совершенно разных мест в Северной Америке, и почти все они оказались местами, где совершались преступления. В прежние времена в этой части страны творились дикие вещи и процветало беззаконие. То был совершенно другой мир. Варварский мир. Дикий мир! Держу пари, что это место ограбления, которое пошло не по плану, – он подошел к хижине и некоторое время смотрел на стену, а потом снова повернулся к Хелен. – Подумай об этом. И работай в этом направлении. Что еще могло здесь произойти? Вряд ли что-то, кроме ограбления.

Глава 1

(170 лет назад)

– Нет! Черт возьми! Нет!

Правое заднее колесо дернулось, а затем скользнуло по заснеженному склону, увлекая за собой повозку. Напрягая все свои силы, Говард Вонд, уже немолодой, но все еще сильный, ухватился за цепь и, что есть силы, потянул повозку на себя, не давая ей упасть с обрыва. Плечи его горели от боли, руки, казалось, вот-вот вырвет из суставов, но он не выпускал цепь из рук. Ветер беспощадно бил острыми снежинками по морщинистому лицу, как будто пытался еще больше выбить его из сил и заставить выпустить из рук цепь. Но Говард понимал, если повозка упадет с этого, пусть и невысокого, обрыва и разобьется вдребезги, тогда… Тогда все будет кончено. Он останется в этой глуши навсегда и никогда не закончит путешествие. Говард понимал, что нужно сделать невозможное, но не дать повозке упасть вниз.

– Нет. Нет. Нет… – рычал он сквозь стиснутые челюсти. – Я не закончил дело…

Он громко скрежетнул зубами, увидев, что повозка еще сильнее накренилась над обрывом и в любую секунду готова сорваться вниз. Цепь натянулась до предела, руки держали ее из последних сил. Говард не сдавался и тянул, тянул, но повозка кренилась все больше и больше. Говард чувствовал, как ледяная цепь скользит в его огромных, но уже уставших руках. Он плотно сжал губы, чтобы не закричать, и вспомнил о своей жене Мери, отчетливо понимая, что должен выложиться до конца. Ради нее. Ради возможности завершить это путешествие. Ради возможности снова оказаться дома и взглянуть в ее добрые глаза.

– Господи, помоги мне! – прошипел он. – Не дай моей повозке упасть вниз!

Внезапно раздался сильный хруст, повозка содрогнулась и замерла. Говард еще крепче вцепился в цепь и ждал, что полетит следом в пропасть, но вместо этого цепь провисла. Говард тяжело дышал, все еще не решаясь отпустить ее, и не понимая, что произошло. Секунду назад ему казалось, что повозка, стремящаяся к обрыву, обречена, но внезапно она остановилась. Говард, все еще боясь выпустить цепь из рук, закрыл глаза и поблагодарил Всевышнего за милость, а когда снова открыл их, то сразу заметил кусок расщепленного дерева, торчащий под необычным углом из-под днища повозки. Этот кусок уперся острием в снег и спас повозку от падения. Говард присел, чтобы рассмотреть поближе и понял, что появилась новая проблема. Продольная балка телеги сломалась ровно посередине, и не было никакой надежды на то, что повозка выдержит шестьдесят миль, которые лежат впереди. Конечно, эта проблема была менее опасна чем предыдущая, ведь балку можно починить, но у Говарда не было с собой ничего подходящего для серьезного ремонта. Повозку удалось спасти от падения с обрыва, но при этом она получила повреждения, которые делали ее совершенно бесполезной для дальнейшего длительного путешествия.

Поднявшись на ноги, Говард сделал шаг назад и, оглядываясь по сторонам, принялся лихорадочно думать. Мог ли он как-то починить повозку? Мог ли найти другой способ транспортировки своего ценного груза? На мгновение он задержал взгляд на большом куске ткани, надежно покрывавшем поклажу. Говард понимал, что нести содержимое повозки на спине – глупая затея. Возможно, в былые времена он бы так и поступил, но сейчас ему было уже далеко за пятьдесят. Годы давали о себе знать в последнее время все чаще. Оставался только один выход: нужно как-то починить балку или заменить ее.

Вздохнув, он еще раз огляделся и только сейчас обнаружил, что сумерки охватывают зимний лес гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. Разбушевавшийся пару дней назад ветер, свистящий в вершинах вековых елей, и не думал стихать, заметая холмы и тропы сложно проходимыми заносами. С горечью усмехнувшись, Говард вспомнил смерть коня, после которой поборол в себе желание вернуться обратно в Форестаун и приобрести другого коня, вспомнил, как решил выбрать короткий маршрут через лес, чтобы сэкономить время. Еще вчера ему казалось все это отличной идеей, но теперь он был за много миль от людных мест и задавался вопросом, не совершил ли роковую ошибку. Стоя в окружении вековых елей, падающего снега и подвывающего ветра, Говарду вспомнились мудрые слова, сказанные много лет назад его отцом. "Там, в глуши, – говорил отец, – одна ошибка может убить человека. Всего лишь одна маленькая ошибка может стоить тебе жизни." Неужели этот момент настал? Неужели, идя по этой неведомой тропе, он совершил ту самую, единственную маленькую ошибку, которая будет стоить ему жизни?

Говард подумал о Мери, ждущей его дома, и о том, как она начнет волноваться, когда он не появится в срок. Он подумал о том, как она будет умолять людей отправиться на поиски, и о том, как будет тешить себя пустыми надеждами… Он знал, что его тело, скорее всего, никогда не найдут в этом диком отдаленном месте. Перед ним открылась перспектива неминуемой смерти, и он понял, что отец был прав. Одна ошибка, вот и все, что потребовалось.

Упав на колени в снег, не обращая внимание на холод, окончательно измученный многолетним трудом, Говард вдруг почувствовал, как надежда и силы покидают его тело. Годы навалились на его плечи, и в одно мгновение он всецело осознал, что уже стар. Он так долго занимался своей работой, всегда в одиночку, и он совсем не думал о том, что становится слабее. Но кто будет делать эту работу, когда его не станет? Говард никого не обучал и никому никогда не рассказывал о важности своей миссии. Он взял на себя эту ношу добровольно. А сейчас, стоя на коленях в снегу, вдали от дорог и людей, он почувствовал, что не может продолжать свой путь. Так или иначе, кто-то другой должен продолжить с того места, где он остановился. Кто-то другой должен завершить этот поход и сделать работу до конца.

– Господин мой, – прошептал он, посмотрев в небо. – Я подвел тебя, и единственное мое оправдание – это то, что я переоценил свои силы. Умоляю, смилуйся… Сделай так, чтобы кто-нибудь принял мой груз до того момента как я умру. Пусть он будет сильнее и моложе меня. Пусть он будет лучше меня.

А потом, когда Говард уже собирался закрыть глаза и ждать смерти, он увидел в отдалении – внизу за обрывом – слабый мерцающий свет, едва различимый сквозь ветви и снегопад. Он протер глаза и слегка прищурился, убеждая себя, что ему кажется, но свет не исчез. Говард медленно поднялся на ноги, сделал несколько шагов к обрыву и, в становящихся черными сумерках понял, что свет идет из небольшой хижины, одиноко стоящей на небольшой поляне в долине, начинающейся сразу за обрывом. Сначала он не осмеливался поверить глазам, но теперь отчетливо видел хижину, в окне которой горел огонь, из трубы клубился дым, и до нее было не больше четверти мили.

– Люди? – с нескрываемым удивлением прошептал Говард. – Здесь?

Схватив цепь, наполненный внезапным приливом сил, он снова двинулся вперед, волоча телегу по снегу и молясь, чтобы она не рассыпалась на части до того момента, как он доберется до хижины. Мысли о смерти были мгновенно стерты из его головы. Теперь он знал, что ему просто нужно найти удобный спуск, дотащить повозку до хижины и попросить о помощи.

Глава 2

Бен Агли открыл глаза, как только услышал сквозь вой ветра за небольшим окном жуткий скрип приближающейся повозки. Последние полчаса он провел, сидя у огня, горевшего в очаге, и занимаясь непристойным делом с самодельной коробочкой через проделанную в ней дырку, обшитую грубой воловьей кожей. Интимная игра с коробочкой являлась для него единственным развлечением, которое он мог себе позволить в этих безлюдных лесах, ставших для него домом. Над дыркой было нацарапано острием ножа «Аманда Рич». Это единственное, что Бен умел писать без посторонней помощи. Он не разбирался в грамоте, но то, как пишется имя его возлюбленной, он знал наверняка.

Бен замер от неожиданности и слушал звук, который постепенно становился громче и ближе. Он знал, что на многие мили вокруг нет ни дорог, ни троп и не ждал гостей. Кого же это принесло? Насторожившись, Бен сунул коробочку под кресло, а потом вприсядку, со спущенными штанами добрался до окна, и сразу же увидел в поздних сумерках темную фигуру крупного человека, тащившую по снегу какую-то повозку в сторону его жилища.

– Что за…

Какое-то мгновение Бен смотрел в темноту с диким изумлением, но затем, до смерти перепугавшись, начал действовать. Он стремглав дополз на четвереньках до противоположной стены хижины и схватил ружье, в котором было всего два патрона. Бен берег их, как зеницу ока, и очень не хотел тратить по пустякам. Нет, действительно, если бы у Бена была тысяча патронов, он, не задумываясь, пристрелил бы незваного гостя сию минуту, но патрона было всего два и их нужно беречь до особого случая. Закусив губу и дрожа всем телом, Бен поспешил обратно к окну и присел на корточки, надеясь, что его самого не заметили.

Стараясь справиться с испугом, он еще раз, уже внимательно рассмотрел человека, согнувшегося пополам и отчаянно пробиравшегося через снегопад. Потом он перевел взгляд на повозку. Под одеялами и простынями был спрятан какой-то груз, и то, что находилось там, явно стоило денег, если человек готов был рисковать своей жизнью, таща телегу через дикие необжитые места, подальше от дорог, где того и гляди могут пристрелить и прибрать себе все добро. Бен даже облизнул губы, пытаясь представить, что же может лежать в повозке. Быть может, этот человек ограбил банк и прятался в лесах от рейнджеров или шерифа? Бен Агли, никогда не отличавшийся особым умом и богатым воображением, больше ничего не мог себе представить. Все, что он знал, это то, что он хотел, чтобы в повозке лежало именно золото или большая сумма денег, аккуратно сложенная толстыми пачками друг на друга…

Незваный гость подобрался уже совсем близко и нужно было скорее решать, что делать дальше. Конечно, можно просто выйти и пожертвовать одним из патронов, но в то же время, можно было бы и поговорить с чужаком несколько минуточек, а пристрелить позже, когда назреет необходимость. Второй вариант показался Бену хорошей идеей, хотя он понимал, что с этим незнакомцем нужно держать ухо востро. А что, если он бандит? Что, если он пришел к хижине, чтобы ограбить и убить Бена? Живя здесь в полном одиночестве, Бен уже несколько лет не встречал ни одного человека и, естественно, сильно переволновался, не зная, как поступить, но твердо решив застрелить этого ублюдка в любой момент, когда это потребуется, и прибрать себе повозку с золотом.

И вот, наконец, человек сбросил с широких плеч тяжелую цепь и отошел от телеги. На мгновение мужчина согнулся, как будто собирался упасть, но затем выпрямился. Его телосложение было полной противоположностью внешности Бена, маленького, пухленького, похожего на крысу, и он сразу же почувствовал себя немного не в своей тарелке. Большие, широкоплечие мужчины никогда не нравились Бену и этот тип за окном тоже ему не нравился. Он отправился в эту глушь, чтобы не видеть таких людей, но теперь они сами нашли его.

Решив, что лучше сразу взять ситуацию в свои руки, Бен направился к входной двери хижины. Когда он потянулся к ручке, то почувствовал, что его руки дрожат, поэтому на мгновение заколебался и напомнил себе, что не может позволить показывать страх незнакомцу, так как ружье, все-таки, находится в его руках, а не в руках гостя. Он выждал добрую пару минут, отчаянно пытаясь успокоить себя, а затем схватился за ручку и распахнул дверь так, как мог бы сделать только очень сильный и решительный человек. Изо всех сил стараясь выглядеть высоким и грозным, Бен вышел на снег, тут же ахнул, посмотрев вниз и увидев, что забыл надеть сапоги. Кроме того, он только сейчас сообразил, что забыл впопыхах застегнуть штаны, которые были нелепо спущены до колен, обнажая короткие тонкие ножки.

Отступив на теплый дощатый пол, Бен, прижав к себе ружье и неуклюже придерживая его толстым подбородком, подтянул штаны и затянул пояс на пузике, после чего, изобразив на лице суровость и решительность, снова направил дуло на незнакомца:

– Стой! Кто ты такой и чего тебе надо?

Он, стараясь выглядеть как можно храбрее, хмуро оглядел линию чернеющих деревьев, чтобы еще раз убедиться, что человек пришел один, и снова посмотрел на чужака.

– Не часто в эти места забредают люди. Кто ты и что здесь делаешь? – повторил он вопрос строгим голосом.

Незнакомец еще мгновение переводил мужественный взгляд, в котором не было ни тени страха, с Бена на ружье и обратно, восстанавливая дыхание, а потом протянул правую руку:

– Приветствую тебя, друг. Меня зовут Говард Вонд. Прости, если нарушаю твой покой, но я нахожусь в очень затруднительном положении, и надеюсь, что ты найдешь способ помочь человеку, попавшему в беду.

Лицо Бена слегка дернулось.

– Я отправился в путь несколько дней назад, – продолжал Говард, все еще держа руку протянутой. – И не ожидал, что сдохнет мой конь, что сломается моя повозка и что погода так сильно испортится.