Соперничающие секты приверженцев Пансиу и Каздала существовали уже давно, но лишь немногие, помимо жрецов, участвовали в диспутах. Внезапно эти культы вошли в моду; толпы горожан увлеклись поклонением тому или иному божеству. Жрецы, ревностно разжигавшие рознь из поколения в поколение, обрадовались своему неожиданно возросшему влиянию и распаляли фанатизм новообращенных. Возникли трения, разгорелись страсти, начались мятежи и вспышки насилия. В один ужасный день кто-то запустил камнем в голову Рогола Домедонфорса, наблюдавшего с балкона за стычкой горожан, и правитель упал на мостовую.
Искалеченный, дышащий на ладан, Рогол отказывался умирать и завершил строительство своего подземного механизма, порталы которого рассредоточены по всему городу, – и только после этого приготовился прощаться с жизнью. Рогол Домедонфорс ввел инструкции для новой машины, и, когда Ампридатвир проснулся утром следующего дня, в городе не было энергии и света – производившие провизию фабрики остановились, и даже вода больше не поступала в каналы.
Горожане в ужасе бросились к Роголу, и тот сказал:
– Ваше разложение, ваши упадочные чудачества не ускользнули от моего внимания: отныне я вас презираю. Вы причинили мне смерть.
– Но город гибнет! Народ вымрет! – восклицали обыватели.
– Вам придется самим себя спасать, – ответствовал Рогол Домедонфорс. – Вы пренебрегли мудрыми традициями древности, обленились и перестали учиться, искали легкого утешения в религии вместо того, чтобы обратиться лицом к действительности, как подобает настоящим людям. Посему я решил преподать вам горький урок – надеюсь, он пойдет вам на пользу.
Рогол призвал верховных жрецов Пансиу и Каздала и передал каждому из них скрижаль из прозрачного металла:
– По отдельности эти скрижали бесполезны. Только сложив их вместе, можно прочесть то, что на них написано. Тот, кто прочтет завещание, начертанное на скрижалях, получит доступ к наследию древних мудрецов и приобретет власть, которой я намеревался воспользоваться. А теперь уходите – я хочу умереть.
Гневно поглядывая друг на друга, жрецы удалились и собрали полчища своих последователей. Началась великая война.
Тело Рогола Домедонфорса не нашли – иные считают, что его скелет все еще лежит где-то в лабиринте городских подземелий. Скрижали спрятаны в соперничающих храмах. По ночам совершаются убийства, днем голодающие падают от истощения и умирают на улицах. Многие бежали на континент – и теперь я следую за ними, попрощавшись с Ампридатвиром, последним прибежищем моей расы. Я построю себе бревенчатую хижину на склоне горы Лиу и проведу последние дни в долине Мель-Палузаса.
Принц Кандив свернул свиток и вложил его в ларец.
– Твоя задача, – сказал он Юлану, – заключается в том, чтобы найти Ампридатвир и раздобыть магические познания Рогола Домедонфорса.
– Все это было так давно… – задумчиво произнес Юлан Дор. – Прошли тысячи лет…
– Совершенно верно! – отозвался Кандив. – Тем не менее ни в одной из исторических хроник последующих эпох имя Рогола Домедонфорса не упоминается, в связи с чем у меня есть основания полагать, что его наследие остается погребенным в руинах древнего Ампридатвира.
Три недели Юлан Дор плыл под парусом по вялому океану. Ярко-кровавое Солнце вздувалось над горизонтом и карабкалось по небосклону; спокойствие вод нарушалось лишь рябью, возбужденной легким ветерком, и расходящимися кильватерными струями.
Затем начинался закат, когда светило бросало последний скорбный взгляд на пустынное море, сгущались лиловые сумерки и наступала ночь. В небе мерцали россыпи древних звезд, а завихрения за кормой приобретали призрачно-белый оттенок. По ночам Юлан с особой остротой ощущал свое одиночество в безбрежной тьме океана и настораживался каждый раз, когда ему казалось, что нечто всплывало над ровной поверхностью вод.
Три недели Юлан Дор плыл на северо-запад по Мелантинской Пучине и однажды утром заметил справа смутную тень побережья, а слева – очертания острова, почти терявшиеся в дымке.
Ближе, прямо по курсу, лениво покачивался нескладный баркас под квадратным парусом из тростниковых циновок.
Юлан повернул, чтобы подплыть бок о бок к баркасу, на борту которого ловили рыбу на блесну два человека в подпоясанных блузах из зеленого домотканого сукна. У обоих были волосы соломенного оттенка и голубые глаза; увидев незнакомца, они застыли в остолбенении.
Юлан спустил парус и причалил к баркасу. Рыбаки не шевелились и молчали.
– Похоже на то, что вы давно не видели других людей, – сказал Юлан.
Старший рыбак нервно промычал какое-то заклинание – по-видимому, таким образом он надеялся защититься от демонов и наваждений.
Юлан Дор рассмеялся:
– Почему ты бормочешь молитвы? Я такой же человек, как ты.
Тот, что помоложе, ответил, странно коверкая знакомые слова:
– По-нашему, однако, ты не кто иной, как демон. У нас ни у кого не бывает ни волос, темных как ночь, ни черных глаз. Это во-первых. А во-вторых, заповеди Пансиу гласят, что других людей не бывает. Поэтому человеком ты быть никак не можешь. Значит, ты – демон.
Опасливо приложив ладонь ко рту, старший рыбак посоветовал младшему:
– Помолчи, придержи язык! Не ровен час, сглазит он твой голос – будешь каркать или квакать!
– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – вежливо возразил Юлан. – Вы когда-нибудь видели демонов?
– Пожалуй, что нет – если не считать гаунов.
– Разве я похож на гауна?
– Ни капельки, – вынужден был признать старик.
Но его товарищ тут же указал на темно-красный сюртук Юлана, на его зеленые бриджи:
– Вестимо, он грабитель! Ты что, не видишь, какой он пестрый?
– Я не демон и не грабитель, – настаивал Юлан Дор. – Всего лишь человек…
– Никаких других людей не может быть, кроме зеленых. Так завещал Пансиу!
Юлан расхохотался:
– Мир порядком опустел, города превратились в руины, но на Земле еще много людей, и не только зеленых! Скажите, город Ампридатвир – на этом острове?
Молодой рыбак кивнул.
– И вы там живете?
Юноша снова кивнул.
Юлан Дор слегка нахмурился:
– Мне говорили, что в Ампридатвире давно никто не живет – что город покинут, забыт, что от него остались одни развалины…
На лице молодого рыбака появилось проницательно-лукавое выражение:
– А что тебе понадобилось в Ампридатвире?
Юлан подумал, что полезно было бы упомянуть о скрижалях и пронаблюдать за реакцией рыбаков. Если о скрижалях помнили, может быть, их все еще охраняли как святыню?
– Я плыл по морю три недели, чтобы найти Ампридатвир и узнать, что? написано на легендарных скрижалях, – сказал он.
– А! – встрепенулся старший рыбак. – Скрижали! Значит, он так-таки грабитель. Теперь все понятно! Недаром у него зеленые штаны. Он грабитель, его прислали зеленые…
В результате такого удостоверения личности Юлан Дор ожидал дальнейших проявлений враждебности, но, к его удивлению, выражение лиц обоих рыбаков стало скорее благожелательным, как если бы они нашли решение парадоксальной головоломки. «Что ж, – подумал Юлан, – если так, я ничего не имею против».
Молодой рыбак, однако, нуждался в окончательном разъяснении:
